«Идем со мной, сказала она. Бережно, палец за пальцем заставила разжать руки. Мы все ждем только тебя».
Ингрэм посмотрел за ее спину. Брат, устроившийся на траве со своими схемами, жевал длинную травинку с задумчивым видом и что-то писал в растрепанную книжицу. Словно ощутив взгляд Ингрэма, он вздрогнул, медленно отстранился от бумаг и посмотрел ему прямо в глаза. Нахмурился. Его взгляд был серьезен и строг, в то время как остальные безмятежно улыбались и глядели с теплом и любовью.
Гет, бессильно прошептал Ингрэм.
Он вдруг понял, что брат не вернется. Он вдруг понял все-все и поднялся с колен. Повернул вертушку, удерживающую калитку закрытой.
Гет беззвучно шевельнул губами, легонько отрицательно качнул головой. Взгляд его наполнился скорбью и болью, но то все длилось лишь мгновениеГет вернулся к своим бумагам и на Ингрэма больше не взглянул. Ингрэм медленно перевел взгляд на отца, который, нацепив свои старые очки, вырезал ножом деревянную лошадку на шарнирах. Ингрэм вспомнил, как сам бился тогда над ней несколько дней, но никак не получалось у него довести ее до конца. Теперь она была такая ладная и точеная, такая крошечная, что могла уместиться в ладони ребенка. Ребенка, который большими зелеными глазами следил за работой его крупных сильных пальцев. Она же вдруг очутилась рядом с ним. Он поднял головку, протянул к ней ручки, засмеялся. Она взяла его на руки, а он вдруг перевел взгляд на Ингрэма и позвал.
Ингрэм, более не раздумывая, распахнул калитку и шагнул вперед, как вдруг в него что-то врезалось сзади. От неожиданности он споткнулся и рухнул в снег.
Ингрэм! прямо в ухо заорал Ороро, навалившийся сверху. Зову, зову, а ты все не идешь! Совсем оглох что ли?!
Ингрэм закопошился, отплевывая снег, отпихивая Ороро. Лихорадочно вскочил, огляделся, покрутил головой, но видение исчезло. Не было больше цветущих розовых цинтий, не было звонкого смеха и счастливых улыбок, не было ничего. Один лишь Ороро, выбежавший в тонкой одежде, смотрел на него большими испуганными глазами, да временами холодный ветер скорбно пел свою заунывную песнь. Ингрэм только сейчас ощутил, как сильно замерз. Обхватил себя руками, растерянно посмотрел снова на то место, где нашел в тот страшный день их тела, но их больше не было. Голова и плечи его медленно опустились. Он невидящим взглядом уставился себе под ноги.
Идем домой, ну иде-ем, вдруг начал выть и тянуть его за руку Ороро.
Рука онемела от холода и ничего не чувствовала. Ингрэму казалось, он сам весь обледенел изнутри и ничего не чувствовал, даже этого холода.
Я замерз! Мое крыло очень болит, Ингрэм, пойдем домой, мне кажется, кровь снова идет, да идем же!
Под градом жалоб и требований Ингрэм, наконец, опомнился, будто очнулся. Резко отдернул руку, потер обожженные холодом щеки и заковылял в дом. Поврежденная нога, давно уже не дававшая о себе знать, разболелась с утроенной силой. Ороро семенил следом и уже хотел что-то на ужин. Его голос был странно высоким и тонким, он беспрестанно о чем-то пищал надоедливой козявкой, на которую Ингрэм лишь махнул рукой. Дома Ороро вскоре замолчал. Ингрэм, трясясь и путаясь руками и ногами, кое-как переоделся в сухую одежду, жестом подозвал его ближе к очагу, проверил ранукрови не было, какого шмака он навыдумывал?! Ингрэм больно прикусил себя за щеку, чтобы не накричать на него, и направился к своей постели у окна. Накрылся одеялом и отвернулся, мечтая поскорее провалиться в сон.
Можно япосле непродолжительного молчания заикнулся Ороро.
Нет.
Несмотря на пережитые сегодня треволнения и навалившуюся усталость, сон все не шел. Ингрэм долго слушал, как Ороро копошился, пытаясь устроиться поудобнее. Как сваливал все одеяла в одну кучу, подушкив другую, брал одно, второе, третье, что-то бурчал, тяжко громко вздыхал.
Ингрэм, наконец, сказал он, то, что ты для меня сделал Это было очень опасно, и я разозлился и наговорил, потому что испугался, что ты и в другой раз опять куда-нибудь сунешься. Я вышел во двор, потому что тебя долго не было, а ты стоял возле открытой калитки, а в лесу Там что-то было. Ты что-то увидел. Я звал тебя, но ты ничего не слышал. Ты хотел пойти туда, в лес, в темноту, где ничего не было. Голос Ороро задрожал. Ты ничего не увидел тогда, у ловушки, хотя тоже должен был попасть под морок, но ты увидел это сейчас, верно? То, что хочешь увидеть больше всего на свете. Из-за меня, из-за того, что я сказал. Он шмыгнул носом. Я испугался, что тебя могло ранить в тех ловушках, но сам же тебя ранил, хоть ты с виду целый, но сестра говорит, что словасамое страшное оружие на свете, и я не хотел такого, Ингрэм, прости.
Ингрэм долго молчал, вслушиваясь в его приглушенные всхлипы, а когда заговорил, немного удивилсятак странно было слышать свой охрипший тихий голос, свое откровение в безликих словахон не мог произнести их имени или прозвища. Все еще не мог.
Когда началась война между тэйверами и шэйерами, мой брат обучался на Востоке. Он был одним из тех, кто помогал придумывать ловушки и оружие против магов, а после и против тэйверов. Моя сестра была славной красивой девушкой, а мои родителипростыми добрыми людьми. Моя жена Она была дочерью богатого торговца, но выбрала меня, отказавшись от наследия и привилегий своей семьи. У меня У нас был сын. Ему было пять, когда это случилось. Мы жили в Длинном Поле, в доме моей бабушки. Тэйверы объявили награду за голову брата. Он находился в наших краях, скрывался от них, и я помогал ему. Я боялся, что тэйверы используют зелье правды и выпытают все мои знания о нем. Он должен был бежать, но был ранен, идти один не мог. Я довел его до условленного места, пряча и путая наши следы. Там мы дождались его друзей, и я отправился назад. Я был готов к пыткам и наказаниям, зная, что он далеко и в безопасности. Тогда я был готов пойти на все ради него. Но когда я добрался сюда, увидел, что родителей и сестру убили в страшных пытках. Как и мою жену и сына и многих наших друзей в деревне. Брат так и не вернулся.
«Не вернется», мысленно поправил он. Увиденный сегодня морок окончательно разрушил жалкие остатки надежды, и вновь его посетила мысль, что из-за него всеон знал, что тэйверы придут в его дом, но все равно решил рискнуть и спасти Гета. А вот теперь и Гета больше нет, а может, это он сам хотел, чтобы его больше не было, задней мыслью обвиняя в случившемся, потому и увидел в том мороке, потому и отличался он от остальных?..
Одно было точно: Ингрэм не знал, как отреагировал бы на его возвращение, какими словами встретил бы после столь страшной цены за его спасение, и отчасти был рад этому.
Он не слышал ни шороха шагов, ни звука дыхания, но совсем не удивился и не испугалсяс безразличием ощутил, как к его волосам прикоснулись.
Тэйвер. Один из тех монстров, которые пытали и убили его семью.
Он должен ненавидеть все их племя, каждого из них. Они все убийцы, но он, Ингрэм, хужеон предатель. Якшается с одним из них, помогает ему, спасает, рискуя жизнью. Что с ним сделают, если все раскроется? Что бы ни сделали, он это заслужил.
Но Ороро всего лишь невинный ребенок!
Не такой он уж и невинный, возразил внутренний голос, и память подбросила воспоминание окровавленного Ороро, который вгрызался в мясо убитого козленка. Неужели он думал, что будь тэйверенок хотя бы на несколько месяцев старше, оставил бы его в живых при встрече в лесу?
«Да я и впрямь глупый дурак», горько подумал Ингрэм. Ороро прихлопнул бы его как муху одним движением мизинца. Или еще лучшевзял бы его разум под контроль и выжал из него все, что нужно, а потом прикончил. Ороро здесь, беспокоится и заботится о нем лишь потому, что онего шанс выжить и попасть к своим в Нижний мир. Все в этом мирехотят выжить и получить желаемое. Гет хотел выжить и работать над своими инструментами, а Ингрэм не мог ему в помощи отказать, хотя и знал, что рискует. Это он здесь единственный дурак, так и не усвоивший урок. Ороро выживет, получит желаемое и бросит его, как и Гет.
Ингрэм ощутил знакомое чувство вытягивания темных эмоций.
Даже сейчас это отродье проклятого народа использует его, восстанавливает свои силы с его помощью.
Ингрэму стало невыносимо горько и тоскливо.
«Жри, обессиленно подумал он. Хоть подавись».
Ороро, всхлипывая, стискивал его волосы на виске так сильно, что было больно. Приткнулся вдруг рядом, несмотря на запрет. Что-то колыхнулось, накрыло живым тяжелым весом. Ингрэм запоздало понял, что это было его крыло. Под одеялом и крылом Ороро холод, сковавший его изнутри и снаружи, постепенно отступил, и Ингрэм не заметил, как, наконец, заснул.
Дневники Гета
На каникулы вместе со мной приехал Гокуодин из моих лучших друзей. Он такой же подмастерье, как и я, правда, наделен магией на две крупицы больше. С любопытством прислушиваюсь к их с отцом рассуждениям о сходстве и отличии человеческих традиций на Востоке и Юге и делаю вид, что занимаюсь своим, вернее, нашим проектомпотому-то Гоку и приехал сюда, он слишком ответственен, чтобы провалить задание, и намерен запрячь меня за то, что я валял дурака (не могу с ним в этом согласиться! ведь полученный мною опыт может сыграть большую роль в моей Большой Затее!) последние два месяца.
О, Ингрэм, как всегда, лучший на свете брат, о котором я мог бы только мечтать! Принес мне мою любимую вишневую настойку и поджаристый хлеб, как легко меня подкупить, ха-ха!
Все время, что мы с Гоку здесь, Ингрэм словно бы избегает меня. Он кажется отстраненным и совершенно не интересующимся моими делами, а ведь прежде с такой жадностью и горящими глазами расспрашивал! Право же, я беспокоюсь. Уж не думает ли он, что я привез Гоку, потому что мне здесь скучно? Нет, нет, уверяю вас, как я уже говорил, нет слушателя более внимательного и благодарного, чем мой братишка, и я не променяю его внимание ни на чье иное, простите, друзья, он (как и моя дорогая и необычайно красивая сестра, эй, Гоку, ты ведь знаешь, что я слежу за тобой? поверь, сравнивать ее гибкий стан с розовой вишнейпри мне! одна из наименее блестящих твоих идей) по факту рождения (будучи одной со мной крови и плоти я хочу сказать) и наших крепких уз взаимопонимания и взаимоуравновешивания (боги, что я вообще пишу?.. перед глазами все расплывается, отвык я от вишневки, надо же) в общем, Ингрэм для меня дороже всех прочих, и я скучал по нему и хочу пожаловаться ему на наставников и других подмастерий, не понимающих мои светлые идеи. Пойду скажу ему
...............
Ох, какая странная и долгая ночь. Мне не спится. Стыжусь написанного выше, но зачеркивать не будупослужит напоминанием, во что превращаются мои мысли, затуманенные бабулиной вишневой настойкой.
Ингрэм завел себе девушку. Эта юная вертихвосткадочь одного деловитого торговца, который пару месяцев назад сделал нашему отцу крупный заказ. Они с Ингрэмом заканчивают вырезать кухонные шкафчики (из великолепной породы мраморного дерева! торговец повезет этот комплект на Север, и он окупится втрое, тогда как моему отцу и Ингрэму он заплатит сущую мелочь). Благодаря моим усовершенствованным станкам, дела у них продвигаются быстро. Надо будет сделать кое-какие чертежи, которые еще больше облегчат им работу, они только-только посетили мою голову Надо записать, но послепрежде я хочу излить свои душевные терзания.
Таки вот, я думал, мои волнения о Ингрэме были преувеличены, но оказалось, что я совершенно недооценил степень нужного беспокойства. Завести девчонкудело понятное и нужное, но это еще пол-беды.
Ингрэму исполнилось восемнадцать, он достиг определенных успехов в работе со станками для дерева и камня. Я уже все рассчитал и продумал: он обзаводится лицензий, подтверждающей его мастерство, в школе ремесел в Бриене, за скромную плату, которую я вношу за него (поскольку отец всегда против моих затей, не думаю, что мы можем положиться на него); потом получает разрешение у господина тэйвера на перемещения через Открытые Дверидля того, чтобы повысить свой уровень умений, обучаясь у других мастеров, я же пишу рекомендацию и ручаюсь за него; и мы вместе едем на Восток!
Но Ингрэм не хочет ехать на Восток.
«Ты очень талантлив, Гет, и способен на большее, чем просто торчать всю жизнь здесь, в глуши. Ты можешь спокойно уехать и заниматься тем, что любо твоей душе, я же останусь здесь и возьму на себя наш семейный долг. Конечно, отец будет негодоватьвсе же я не старший, а младший сын, но, думаю, со временем он поймет, что это лучший и правильный выход», так просто и спокойно озвучил он часть мыслей, которые уже несколько лет снедали меня, негодующего от столь несправедливой участи, и вот их признали вслухи кто? мой младший брат, тот, для кого я уже воображал свободную жизнь без оков служения и глупых обязанностей! Тот, ради кого я с радостью отдал бы жизнь!
Нет, не отдал бы. Трезво глядя на обстоятельства в перспективеот меня действительно много пользы, оттого и ответственности, оттого я должен себя беречь, оттого не могу тратить время и силы на праздные дела. Это лишь напыщенные слова, должные выразить степень моего негодованияв первую очередь самим собой. Это ведь я должен быть тем, кто направляет, снимает бремя забот это я старший брат, и я должен заботиться о Ингрэме, поддерживать и подталкивать его к мечте, храбро беря удар вражеских сил и обстоятельств на себя
Ингрэм в ответ на эти мои слова смеется, говорит, что я несу какую-то чушь, и предлагает взглянуть на ситуацию объективнону, как я люблю это делать. С самого начала, говорит, было понятно, что ятот, кто сможет изменить мир к лучшему, так что теперь-то мне уж точно пора перестать валять дурака и взяться за дело всерьез, а он, по его словам, останется здесь, чтобы я всегда мог сюда вернуться, когда устану от своих трудов.
Так паршиво знал бы кто
Я даже ничего сказать ему не смог.
Чувствую, теперь я буду тем, кто будет избегать смотреть в глаза и уворачиваться от разговоров.
Но как, как мне теперь смотреть Ингрэму в глаза после таких его рассудительных слов? Я чувствую себя глупым ребенком, будто бы это он мой старший брат, в то время как все наоборот.
глава 11
Вздыхая, Ингрэм отложил ложку. Кромсавший свой кусок мяса Ороро не смотрел на него все утро и молчал. Это начинало порядком раздражать. Гнетущая тишина заставляла чувствовать себя виноватым, и это раздражало еще больше.
Как твое крыло? переступив через это, спросил он.
Хорошо, пробормотал Ороро. Сполз на стуле еще ниже, едва не утыкаясь подбородком в столешницу.
Хорошо, эхом повторил за ним Ингрэм и сосредоточился на своем завтраке.
После быстро оделся и вышел на крыльцо искать Дверь. Поскорее отправить уже тэйвера в Нижний мир и дело с концом. Чего он так распереживался? Из-за того, что совсем расклеился вчера и рассказал Ороро о своей семье? О том, о чем никому, даже Хорею по пьяни не говорил? Как глупо!
Ингрэм заставил себя сосредоточиться на волшебной рогатке. Сейчас, при свете дня, под согревающими солнечными лучами, вчерашнее маленькое происшествие казалось совсем уж нелепым и далеким.
Ингрэм! окликнул его знакомый звонкий голосок, разрывая цепочку рассеянных мыслей.
Радостно хохоча, вприпрыжку на своих легких меховых сапожках к нему подбежала Анн. Покачивая головой, улыбаясь, за ней шли Юки с маленьким Бореем на руках и Мэриэль, нагруженная большими корзинами.
Вы что тут делаете? испугался, но тут же опомнился Ингрэм, когда Анн с размаху больно врезалась ему в живот головой, обнимая крепко-крепко.
Решили тебя проведать, улыбнулась Юки.
Маленький Борей отчаянно жевал обмусоленную слюнявую палочку из мягкого дерева, уже мало похожую на ложку-кусалку, которую Ингрэм смастерил ему несколько недель назад. Пыхтящая Мэриэль поставила корзины.
Это от Андеров и Мириам, это от меня, а здесь немного редких камнейУиллас приехал из Собера, привез тебе заказ, через месяц едет обратно. Нужно выточить из них фигурки для токи-токи, он сказал, что говорил с тобой, и ты знаешь, какие.
Э, да. Ингрэм потер затылок ладонью. Покосился на дверь. Ороро должно быть слышал, что здесь происходило, и прямо сейчас оборачивался в человека.
Что я вижу! восхитилась тем временем Мэриэль. Рогатая ива! Ну что за прелесть!
А где Ороро? спросила Анн. Она теребила меховые оборочки на рукавах и доверчиво заглядывала Ингрэму в глаза своими ярко-синими, любопытными. Я выучила новое заклинание, хотела ему показать, о, Ингрэм, хочешь посмотреть?!
Это серая ива, дорогая, поправила серьезная Юки, не понявшая шутки Мэриель. Зачем она тебе, Ингрэм?
Ой, а можно мне попробовать?! Анн тут же позабыла обо всем на свете и восторженно уставилась на рогатку. Сжала маленькие сильные ручки у груди и трогательно и заискивающе посмотрела на Ингрэма большущими глазами. Можно? Можно?!
Проверяю лес, честно сказал Ингрэм, охотно доверяя Анн подержать рогатку.