Граф понял, что необузданность этого человека повредит его авторитету в глазах других, если останется безнаказанной, и решился поступить сообразно с этим.
Ну, любезнейший, сказал он холодно, теперь я вас знаю и постараюсь обеспечить себе повиновение с вашей стороны, если только еще позволю вам присоединиться к экспедиции. Во всяком случае я вам даю добрый совет никогда больше не выражать сомнений в честности графа де Сент-Альбана, иначе
Что иначе? нахально перебил корсар.
Иначе с вами каждый раз будет случаться то же, что сейчас, при этих словах кулак графа с такой силой ударил разбойника в лоб, что тот грохнулся навзничь. Заревев, как раненый буйвол, он вскочил, выхватил кинжал и бросился на безоружного графа.
Гибель последнего казалась неизбежной; общий крик ужаса огласил помещение; но разбойник пользовался такой недоброй славой, что, несмотря на гибель его корабля и банды, несмотря на то, что он сам теперь скрывался в Сан-Франциско от преследования, никто не решался подступиться к нему.
Только молодой пруссак бросился между двумя противниками, чтобы отвести удар пирата, но в ту же минуту был отстранен рукою графа, который очутился лицом к лицу с разъяренным матросом. В то же время зрители увидели, что правая рука графа, оцарапанная острием кинжала, схватила руку разбойника чуть выше кисти.
Последовавшая затем сцена была столь же ужасна, как и поразительна. Ни одна черта не изменилась в лице графа, ни малейшего движения мускулов его руки не было заметно, а между тем атлетическое тело корсара изгибалось подобно змее, силясь освободиться от хватки графа. Лицо пирата побагровело, пена выступила на его губах, стоны его становились все сильнее и сильнее, и, наконец, этот сильный человек, не пощадивший, быть может, сотню жертв, упал на колени и простонал:
Пощадите!
Граф выпусти его руку и оттолкнул его.
Я заплачу за твое леченье. Когда ты поправишься, заяви моему секретарю о твоем желании присоединиться к экспедиции; я даю свое позволение.
Побежденный корсар отвечал на это стоном и, поддерживая беспомощно висевшую руку, вывернутую из суставов, другой рукой, шатаясь вышел из комнаты.
Оставшиеся молча поглядывали друг на друга. Происшествие произвело глубокое впечатление на этих заносчивых людей, и граф увидел, что его цель, без сомнения, достигнута.
Он подошел к молодому пруссаку и протянул ему РУКУ-
Вы один поспешили ко мне на помощь; узнаю истинного солдата. Я принимаю вас в число участников моего предприятия и, если вам угодно, назначаю своим адъютантом.
В глазах офицера выразилась радость при таком отличии; он от души поблагодарил графа и представил ему старого траппера с серебряным крестом, как своего испытанного друга и товарища в странствиях по пустыням Скалистых гор.
Я слыхал о вас, господин Крестоносец, сказал ему граф приветливо, а также о том, что вы поклялись мстить апачам за то горе, которое они вам причинили.
Будь прокляты эти ядовитые гады! произнес старый траппер и лицо его приняло мрачное выражение. Я надеюсь, благодаря вашей экспедиции, завершить свою месть.
Как так?
Как только вождь апачей, Серый Медведь, падет от моей руки, мой обет будет исполнен.
Я уже слыхал имя индейца, о котором вы говорите, только не помню, где и когда.
Это самый храбрый, но и самый свирепый воин из племени апачей, сказал Крестоносец. Благодаря его силе и дьявольской хитрости его соплеменника Черной Змеи народ апачей сделался ужасом Соноры. Кроме меня, прибавил он с гордостью, только двое решатся вступить в единоборство с нимифранцуз Фальер, прозванный Железная Рука, и его неразлучный товарищ, Большой Орел из племени команчей.
Можно себе представить, с каким вниманием граф стал слушать Крестоносца, услыхав эти имена. Между тем ничего не подозревавший охотник продолжал:
Странно, что нам ни разу не пришлось встретиться, хотя весьма вероятно, что и они слыхали обо мне. Они предпочитают охоту в горах, я жев прерии; впрочем, я надеюсь познакомиться с ними здесь.
Как здесь? невольно вырвалось у графа.
Да, я слышал, что они отправлялись в Сан-Франциско повидаться с одним старым товарищем.
Граф чуть было не выразил своего удовольствия; теперь он видел, что его планы сбываются.
Господа, сказал он с благосклонной улыбкой, вы можете передать своим товарищам, что через несколько дней мы отправляемся водою в Сан-Хосе. Теперь же позвольте мне пригласить вас, как своих гостей, в ближайший ресторан.
Угощая своих новых спутников, граф раз десять посматривал на часы, как будто бы мог ускорить этим течение времени, и глубокий вздох вырвался из его груди, когда, наконец, назначенный час наступил. Он встал как раз в то время, когда рассказ о каком-то охотничьем приключении приковал к себе внимание собравшихся в зале, и надеялся уйти незаметно; но это ему не совсем удалось. Два внимательных глаза, принадлежавшие янки Джонатану Смиту, который тоже находился в ресторане, упорно следили за графом, и как только он подошел к двери, американец вышел из-за колонны, за которой прятался, и незаметно последовал за графом, в некотором отдалении.
Как нам известно, это был первый день полнолуния. Тени зданий резко обрисовывались при лунном свете. Граф медленно пошел к собору и вдруг ему показалось, что он видит три темные тени на назначенном месте. Это число удивило его, так как, по словам покойного гамбузино, только двое людей, знавших о сокровище, должны были явиться на свидание. Граф ускорил шаг, чтобы выяснить, в чем дело, как вдруг хорошо знакомый голос заставил его остановиться.
Вон там находится жилище графа, говорил этот голос. Мы сейчас будем там, дон Альфонсо!
В ту же минуту граф увидел пять или шесть всадников, ехавших через площадь.
Евстафий! крикнул граф.
Клянусь душою, это его сиятельство! раздался радостный голос верного слуги. В то же мгновение Евстафий соскочил с лошади и, передав ее одному из своих товарищей, поспешил к своему любимому господину и другу.
Я являюсь к вашей милости с почетными гостями, сказал он после первых приветствий, и с самыми счастливыми известиями.
Между тем подъехали остальные всадники и при свете луны граф увидел впереди пожилого господина и молодую даму в испанских костюмах, очевидно принадлежавших к знати. Евстафий выступил вперед и с поклоном представил друг другу графа и вновь прибывших:
Дон Альфонсо де Гусман, и вы, прекрасная донья Мерседес, позвольте вам представить моего господина графа де Сент-Альбананачальника Сонорской экспедиции. Граф, вы видите перед собою одного из знатнейших сановников Мексики и его дочь. Дон Гусман является в качестве посланника от его превосходительства господина президента мексиканской республики, чтобы переговорить с вами лично о различных частностях контракта, который вы предложили правительству.
Окончив это церемонное представление, храбрый провансалец вздохнул с облегчением и присоединился к свите; испанец же слез с лошади и со свойственной его нации величавостью приблизился к графу.
Сеньор граф, сказал он с церемонным поклоном, я явился сюда, чтобы передать вам предложения господина президента. Он вполне сочувствует вашему предприятию, и желает вам славнейшей победы над язычниками-апачами.
Как ни была неприятна графу эта неожиданная помеха, однако он был настолько умен и вежлив, что проводил гостей к своему жилищу и сделал распоряжения принять их как можно лучше. Затем он попросил у них позволения оставить их на время, и вторично поспешил на Plaza Major. Неожиданное прибытие гостей отняло у него около получаса; но граф не беспокоился об этой отсрочке, так как теперь знал, что двое людей, столь важных для успеха его предприятия, прибыли в Сан-Франциско, и был уверен, что у тех, кто прошел тысячу миль, хватит терпения подождать каких-нибудь полчаса. Итак, он дошел до места, где соборная колокольня бросала тень, но тут никого не оказалось. Ужас графа, обыкновенно так хорошо умевшего владеть собой, был беспримерен. Он еще раз осмотрелся вокругэто было то самое место, о котором говорил гамбузино; посмотрел на часыони показывали половину одиннадцатого. Оставалось только предположить, что какое-нибудь неожиданное препятствие помешало обоим людям явиться вовремя, так как граф не мог думать, что они ушли, не дождавшись его. Итак, он решился подождать их, и стал медленно прохаживаться взад и вперед перед собором. Но время текло и никто не являлся. Наконец, когда соборные часы пробили полночь, терпение графа истощилось. Надеясь, что завтра ему удастся отыскать запоздавших где-нибудь в городе при помощи Евстафия или, еще лучше, Крестоносца, он вернулся домой, и, по примеру своих гостей, лег спать. Но если бы он знал, что произошло на месте свидания в эти полчасаего сон не был бы так спокоен.
Глава IIIДрузья гамбузино
Читатель, вероятно, помнит, что Джонатан Смит следовал за графом, как шакал за тигром. Они находились шагах в пятидесяти друг от друга, когда неожиданное появление всадников заставило графа уклониться от своего первоначального пути. Проницательность подсказала американцу, что граф изменил таким образом свой первоначально задуманный план. Подстрекаемый жадностью и смутным сознанием, что граф должен был встретиться с какими-нибудь лицами, янки продолжал идти по прежнему направлению и минуты через две заметил в тени соборной колокольни трех лиц, из которых двое были мужчины, а однаженщина. Вид их тем более возбудил внимание Смита, что он вспомнил, как часто золотоискатель говорил о своих друзьях, оставшихся в пустыне.
Вдруг, словно молния озарила ум почтенного Джонатана: это, наверно, те два участника великой тайны, имена которых граф спрашивал у него в Париже, в доказательство его права на мешочек; ради них-то граф так долго задержался в Сан-Франциско, вместо того чтобы отплыть в Сан-Хосе.
Можно себе представить, с какими чувствами смотрел янки на незнакомцев, которых он мог хорошо разглядеть при лунном свете. Один из них был человек лет пятидесяти, крепкого телосложения. Он был одет и вооружен совершенно так же, как Крестоносец, только, конечно, не носил серебряного креста.
Другой незнакомецмолодой, полный сил индеец высокого роста. Два орлиных пера, украшавших его голову, указывали, что онвождь племени. Сквозь вырез рубашки из оленьей кожи виднелась его высокая коричневая грудь; панталоны из такой же кожи были обшиты вместо бахромы скальпами; на ногах он носил красиво расшитые мокассины. На груди его висело ожерелье из зубов и когтей гризлистрашнейшего из обитателей Скалистых гор.
Вооружение молодого вождя состояло из испанского карабина, ножа для скальпирования в кожаных ножнах и национального оружия соплеменников, томагавка. Нож и томагавк были заткнуты за пояс, рядом с ними висела короткая трубка, кисет с табаком, рог для пороха и сумка для пуль.
Рядом с прекрасным лицом юноши виднелось не менее красивое личико молодой девушки такого же цвета, как и первое. Нежная и стройная, как лесная лань, она прислонилась к юноше, подобно лиане, обвившейся вокруг мощного ствола, и глядела на него с выражением детской наивности. У ног девушки лежал узелок со скудными припасами, которые они захватили с собой в дорогу, согласно обычаю своего народа.
Любопытно мне знать, говорил траппер своему спутнику, неужели мы напрасно пришли сюда и следует ли нам в будущем году отправиться к источнику Бонавентуры. Назначенный час наступил, а Золотого Глаза нет. Я начинаю думать, что нашему другу понравилась жизнь в больших городах и он забыл о нас.
Разве мой отец может заставить буйвола жить вместе с домашними быками? серьезно возразил индеец. Золотой Глазсын прерии и может жить только там, где желтый металл растет в земле.
Пожалуй, ты прав, сказал охотник, водяная птица никогда не сделается орлом, и всякое создание стремится туда, куда влечет его инстинкт. Ну, так с нашим другом могло случиться какое-нибудь несчастие, помешавшее ему явиться сюда. Ты не представляешь, команч, какие опасности угрожают христианину в цивилизованной стране.
Великий Дух всюду со своими детьми, сказал индеец с тем же спокойным достоинством. Если скальп Золотого Глаза сушится над очагом его врага, Большой Орел со своим белым отцом будут одни странствовать по пустыням.
Не одни, вождь, возразил француз траппер, носивший прозвище «Железная рука». С тех пор как апачи разрушили твою деревню и твоя сестра Суванэ сопровождает нас, мы уже не одни странствуем по пустыням. Эта девушка, прибавил он, бросив ласковый взгляд на молодую индианку, истинное утешение для нас, как по своему искусству шить и варить пищу, так и еще более по своей милой болтовне; но я боюсь, что этот нежный цветок не вынесет трудностей нашего странствования, и думаю, что на обратном пути нам следует зайти в гасиенду дона Гусмана и оставить Сува-нэ на попечение донны Мерседес.
Лицо команча омрачилось.
Суванэ дочь вождя и никогда не будет прислужницей белой женщины, сказал он гордо. Апачи же собаки, и их скальпы будут украшать новые вигвамы команчей.
В эту минуту Суванэ прервала разговор мужчин восклицанием «хуг», обычным восклицанием индейцев, когда они хотят выразить свое удивление или привлечь чье-либо внимание.
Что случилось, Суванэ? спросил траппер.
Какой-то незнакомец смотрит на Железную Руку и Большого Орла, сказала индианка своим нежным голосом, указывая на то место, где стоял американец.
Он же, увидев, что его заметили, не стал дожидаться пока его окликнут, а пошел прямо к незнакомцам.
Сначала траппер, обманутый лунным светом, подумал, что его ожидаемый друг позволил себе невинную шутку с ними.
Это ты, Золотой Глаз? крикнул он, однако ответ незнакомца тотчас вывел его из заблуждения.
Я не Золотой Глаз, сказал Смит, а только его посол, который радуется, что нашел обоих друзей мистера Гонзага. Я прибыл к вам с важным поручением, только здесь неудобно нам беседовать, так как поблизости находится ваш опасный враг, которого вы не знаете. Пойдемте в мое жилище, сеньоры, там никто нам не помешает.
Это невозможно, незнакомец, возразил траппер. Мы обещали нашему другу Хосе Гонзага, которого индейцы называют Золотой Глаз, ожидать его здесь, а тебя мы видим в первый раз. Итак, если у тебя есть какое-нибудь поручение от Гонзаги, говори здесь же.
Янки понял, что его наскоро задуманный план рухнет, если граф вскоре отделается от своих неожиданных гостей, и, вернувшись на Plaza Major, еще застанет тут друзей золотоискателя. Он решился действовать напролом и сказал наудачу, припомнив все, что ему удалось заметить, находясь подле гамбузино и графа:
Хорошо, я вам приведу доказательства. Вы послали вашего друга во Францию, чтобы там навербовать людей в отряд для отыскания золотой залежи в стране апачей. Я являюсь к вам послом сеньора Хосе Гонзага прямо из Франции.
Так Золотого Глаза нет в Сан-Франциско?
Честное слово, нет.
Траппер задумался, потом обратился к индейцу:
Как ты думаешь, вождь, следует ли нам остаться здесь или пойти с этим человеком?
Пойдем, отвечал индеец, не задумываясь. Если он лжет, и Золотой Глаз в городе, то мы скоро узнаем о нем; след белого человека не затеряется.
Твое предложение разумно, вождь, и должно быть исполнено, решил охотник. Указывайте нам дорогу, незнакомец; мы выслушаем ваше поручение, где вам будет угодно.
Американец немедленно пошел вперед, за ним последовали траппер и индеец со своей сестрой, гуськом, по индейскому обычаю.
Едва успели они свернуть в одну из улиц, выходивших на площадь, как с противоположной стороны показался граф, спешивший к месту встречи, где, однако, как мы уже знаем, не нашел никого, и бесполезно прождал до полуночи.
Хотя Джонатан Смит, для более удобного наблюдения за графом, поселился поблизости от него, однако он не хотел вести своих спутников кратчайшей дорогой, опасаясь встречи с графом. Только после длинного обхода, пришли они на двор гостиницы, в глубине которого находилось сколоченное из досок жилище Смита. Внутренность его была, однако, уютнее, чем можно было судить по наружному виду; там находился даже довольно роскошный шкаф, из которого хозяин вынул хлеб, кусок жареной оленины и бутылку водки.
Милости просим, господа, сказал он, разыгрывая роль радушного хозяина, что вовсе не сочеталось с его грубыми манерами, вы, конечно, много прошли сегодня и должны чувствовать голод и жажду. Если девушка устала, она может отдохнуть в соседней комнате, пока мы будем беседовать.
Охотник не заставил себя долго упрашивать, и, вооружившись ножом, с поразительной быстротой проглотил добрую часть мяса, запив его водкой. Индеец же удовольствовался своей провизией, которую Суванэ вынула по его знаку из узелка и которая состояла из нескольких кусков вяленого буйволового мяса и черствой маисовой лепешки. Принесенная индианкой из колодца во дворе вода, помогла проглотить эту скудную пищу.