Анна. Я поняла вас, Жюль. Я возьму нужный тон. Я заставлю их трепетать.
ПАРИЖ, 1643-й год
Зал почета, похоронный одр.
Сцена разделена. На большей ее частипохоронный зал почета. Стены и пол которого декорированы фиолетовым бархатом, шелковой тканью и восточными коврами. Вдоль стенскамьи, на которых сидят и молятся придворные. В центре залапочетное ложе с балдахином, украшенное дорогими тканями, на который водружен манекен короля в натуральную величину, облаченный в королевскую мантию. К манекену прикреплена вылепленная из воска голова короля с волосами и бородкой. В открытые веки вставлены стеклянные глаза. Ощущение, что это лицо живого короля.
На меньшей части сценыкомната Мазарини. Здесь Мазарини и Эльпидио.
ПОКОИ МАЗАРИНИ
Эльпидио. Как он рано умер, Людовик ХIII Вы не находите?
Мазарини. Странный вопрос. Вы на что-то намекаете?
Эльпидио. Ну, понятно, был слаб здоровьем. Но чтобы умереть Ведь не было у него смертельного недуга! После соборования ему стало намного лучше, и он прожил еще три недели. Все считали, что он выздоровел. И вдруг Это ли не странно? (Мазарини молчит) Хорошо, я спрошу иначе: кому была выгодна эта смерть?
Мазарини. Брось, Эльпидио. Это переходит все границы. Знаешь, что сказал перед смертью сам покойный? «Тяжка моей душе моя жизнь». Вот и все объяснение его же устами. При нем, восьмилетнем, убили отца его, Генриха IV. А потом он в 16 лет убил, хоть и не своими руками, отчима своего, кардинала Кончини. А мать сослал, отдалил от себя на всю оставшуюся жизнь. Мстил за жестокое к себе отношение. Потом не спас от эшафота любимца своего Сен-Мара, обвиненного в покушении на кардинала Ришелье. Всю жизнь боялся божьего суда. Этот страх его и источил. А вот и мы восемнадцать лет назад.
ЗАЛ ПОЧЕТА
В зал почета входят еще молодые Анна и Мазарини, встречаемые любопытными и недоброжелательными взглядами.
ПОКОИ МАЗАРИНИ
Мазарини (в зал). Смотрите, слушайте. Сейчас королева Анна произведет фурор.
ЗАЛ ПОЧЕТА
Анна. Господа, прошу особого внимания, я должна сделать заявление. Господа, у меня за спиной призрак мужа моего. Это меня вдохновляет. Вы помните, как он однажды казнил заговорщика? Гильотина сломалась, но король не отменил приговор. Он повелел добить заговорщика молотом. Мне не доставляет никакого удовольствия вспоминать подобные вещи. Но я хочу, чтобы вы понялипоследние решения короля умирают вместе с ним. Вы хорошо расслышали? Итак, вношу на ваше рассмотрение следующее решение Регентского совета. Совет считает, что регентом должно быть исключительно конкретное лицо. Всякое другое положение будет только вредить устойчивости власти. У нас все-таки, видит бог, абсолютная монархия. И не нам, смертным, менять общественное устройство. И это будет не государственный переворот, чего так боялся король, а предотвращение гражданской войны, которой не хотите ни вы, ни тем более я.
Гробовая тишина. Каждый из присутствующих принцев и вельмож осознает, какие последствия ждут его лично, если он выскажется против.
Принц Конде: Это заявление настоящей правительницы.
Месье: Можете на меня рассчитывать всецело.
Принц Конти: Был и остаюсь преданным вашему величеству.
Анна (вполголосаМазарини). О, дева пресвятая! Что это было? Они безропотно склонили головы.
Мазарини. А я вам что говорил? Стоит вам показать свою способность уничтожить их, как они пойдут на попятную. Но прошу вас учестьэто не капитуляция, а только временное отступление. Они придут в себя и обязательно придумают какую-нибудь большую гадость. Только теперь они будут бить по мне, чтобы вы остались одна против их всех.
Анна. Ладно, если это будет, то не завтра. А что мне делать сейчас? Как я понимаю, нужно развивать успех.
Мазарини. Я приму любое ваше решение.
Анна. И вы туда же.
Мазарини. Я серьезно. Власть красит или безобразит человека. Я так люблю видеть, как вы руководите. В такие минуты вы особенно прекрасны, моя королева.
Анна. О, Жюль, вы можете кого угодно сразить вашими комплиментами, только не меня. Чья-то искренностьэто последнее, во что я способна верить.
Мазарини. Я докажу.
Анна (с иронией). Только ценой жизни, иначе не поверю.
ДВОРЕЦ ПАЛЕ-КАРДИНАЛЬ
Покои королевы Анны
Анна одна, слышны детские голоса.
Анна. Ну, где же он? Неужели опять дуется в карты? Боже, почему женщина обязательно должна чего-то ждать, даже если она королева? Хотя нет. Кажется, я возвожу на него напраслину. В карты он дуется по ночам. Хочет выиграть соседний особняк Шеври, чтобы быть поближе. Как это романтично! Ведь это большой риск. Он может и проиграть взятые в долг деньги. Потом отдаст? Отдаст, конечно, если удержится возле меня. Интересно, кто из нас двоих больше нужен другому? На каких весах это взвесить?
Слышны шаги. Входит служанка.
Служанка. Герцогиня Мари де Шеврёз, ваше величество.
Анна. Как ты посмела? Я ж предупреждала.
Служанка. Герцогиня плакала.
Анна. Пусть войдёт.
Служанка скрывается за дверью. Входит герцогиня. Делает глубокий реверанс.
Анна. Ну, что у вас?
Мари де Шеврёз. Моя королева, умоляю вспомнить. Мы были так близки. Мы были подругами.
Анна. Вы были фрейлиной, а не подругой. Подруг у королевы быть не может, как у короля друзей. А если все же есть, то это не совсем королева. Возможно, такой я и была в юности и ранней молодости.
Мари де Шеврёз. Да-да, конечно, я была всего лишь фрейлиной, простите, я оговорилась.
Анна. Какая просьба? Хотите вернуться во Францию? Это невозможно, пока я не смогу убедиться в вашей лояльности!
Мари де Шеврёз. Как вы изменились! И это всё он, я понимаю. Вы сделали правильную ставку. Вас ждет удача. Я счастлива за вас.
Анна. Сколько яда в каждом слове. Прощайте, герцогиня. И не являйтесь впредь ко двору. Или я велю арестовать вас.
Мари де Шеврёз (делая угрожающее движение к Анне). За что так сурово, ваше величество?
Из-за портьер мгновенно вырастает сразу несколько стражей. Герцогиня отступает и скрывается за дверью.
У выхода из покоев королевы Мари де Шеврёз неожиданно сталкивается с Мазарини.
Мазарини. Герцогиня!
Мари де Шеврёз. Вы меня знаете? Мы не были представлены.
Мазарини лезет в карман камзола и достает сложенный вчетверо листок бумаги. Показывает листок герцогине. На листке ее лицо. На лице Мари де Шеврёз отражается крайнее удивление.
Мари де Шеврёз. Какая честь! Но эта шляпка осталась у меня в Брюсселе. Это там меня и нарисовали? То есть вы предполагали, что я приеду? Однако ваши люди все умеют.
Мазарини. Не все. Они никого не убивают.
Мари де Шеврёз. Значит, я могу спать спокойно?
Мазарини. А вот этого я вам не обещаю, пока вы мутите воду, мадам.
Мари де Шеврёз. Как вы смеете?
Мазарини. Сан кардинала равен сану принца, а вы всего лишь герцогиня.
Мари де Шеврёз. Что вам надо от меня?
Мазарини. Лояльности всего лишь. Лояльности своей бывшей госпоже, которую вы не раз толкали в грех.
Мари де Шеврёз. А что взамен?
Мазарини. Мое покровительство, мадам.
Мари де Шеврёз. Что я слышу?!
Мазарини. Я воздаю вам должное, как женщине.
Мари де Шеврёз. О, даже так? Если об этом узнает королева, это едва ли ей понравится.
Мазарини. А мы ей не скажем.
Мари де Шеврёз. Не боитесь потерять свое могущество? Королева может отказать вам в постели, где это могущество как раз и возросло.
Мазарини. Чего не сделаешь ради государства. Франции нужно спокойствие, мадам. Всегда буду рад иметь дело с вами, вторая дама королевства.
Мазарини откланивается и идет дальше.
Мари де Шеврёз. Он умнее всех мужчин, каких я знала. Мне у него не выиграть. Я чувствую. Но когда не можешь выиграть, старайся что-то выгадать, это уже немало.
ПОКОИ КОРОЛЕВЫ АННЫ
Входит Мазарини. Видит стражей и встревоженную королеву Анну. Что-то говорит стражам по-итальянски, они выходят.
Мазарини. Чего хотела эта интриганка?
Анна. Того же, что и всеблизости к престолу. У вас утомленный вид. Вы не спали ночь?
Мазарини. Я выиграл в пикет! Выиграл соседство с вами. Теперь нас разделяет только парк.
Анна. Но парк большой. Опасность может грозить за каждым деревом.
Мазарини. Пустяки. Я что-нибудь придумаю.
Анна. Кажется, пора бы мне что-то придумать.
Королева делает легкий шаг навстречу кардиналу, как бы приглашая его к объятию. Мазарини с готовностью подходит и пылко обнимает ее.
Анна. Как мне надоело прятаться. Задуйте свечи.
Мазарини гасит свечи. Зритель теперь может слышать только голоса влюбленных.
Голос Анны. Интересно, как это бывает у простолюдинов.
Голос Мазарини. Наверно, грубо.
Голос Анны. Хочу грубо. О-о! О-о! Вы все умеете?! У вас это было с простолюдинками?
Голос Мазарини. О, дорогая!
Голос Анны. Сознайтесь уж. Я знаю, вы не ветреник.
Голос Мазарини. Когда мне? Столько дел!
После паузы.
Мазарини. Позвольте мне помочь.
Голос Анны. Да, вот здесь застежка. О, только не так резко! Как же я противоречива! Тогрубо, тоне так резко.
Голос Мазарини. Вы чудо небес, дорогая. Со времен Адама никто не испытывал такой страсти, как я к вам.
Голос Анна. Прекратите! Это уж слишком.
Голос Мазарини. Вот так будет всегда.
Голос Анны. Что так?
Голос Мазарини. Вы будете сомневаться.
Голос Анны. Не больше, чем вы. Но наш союз, хочу верить, все же прочен. Мы оба нужны друг другу смертельно. Поодиночке нас сотрут в порошок. Зажгите свечи.
Голос Мазарини. Еще поцелуй.
Вспыхивает спичка. Анна поправляет прическу, Мазаринисвой камзол. Слышатся приближающиеся детские голоса.
Анна (со смехом). Мы чуть не попались. Ах, эти маленькие короли и принцы. Они, как маленькие звери, такие милые, так любят играть. Но что с ними происходит, когда они становятся взрослыми.
Мазарини. Я передам наследнику всего себя.
Анна. Он уже влюблен во все итальянское. Но ваши представления о власти это важнее. Если есть учение Макиавелли, то почему не быть катехизису Мазарини?
Мазарини. Важна не столько теория, сколько личный пример. А мой личный пример зависит от того, как дальше поведут себя наши враги. Чувствую, они еще попортят нам немало крови.
ПАРИЖ, ЛУВР. 1643-й год.
Зал заседаний Регентского совета.
Анна. Повелеваю. Главой Королевского совета быть его святейшеству кардиналу Мазарини. В регентском совете быть только мне и кардиналу. Его святейшеству также быть первым министром. (после паузы) Господа, Франция по-прежнему в кольце. Это неприемлемо и этому не бывать. Мы должны вернуть прежние границы. Этой цели будет служить мой кабинет. Пусть все те, кто не попал в этот кабинет, не чувствуют себя обделенными. Всем найдется дело, господа. И всем будет воздано по делам их. Через восемь лет мы должны передать наследнику престола совсем другую страну, господа, с которой будет считаться вся Европа.
Дружное рукоплескание.
Анна. И еще. Работа регентского совета требует постоянных консультаций между мной и первым министром. И посему его преосвященство займет соседние с моими апартаменты. Понимаю, это вызовет нежелательные разговоры и неприятные домыслы, но главноеуспешная работа, не так ли, господа?
Гораздо более дружное рукоплескание.
ПОКОИ МАЗАРИНИ
Эльпидио. Ай да укротительница королева Анна!
Мазарини. О, да. Я даже не ожидал такого результата. Что ж, политикадело, насколько человеческое, настолько и животное. У кого страшнее рык и тверже воля, тот и парализует.
Эльпидио. Мускулы не обязательны?
Мазарини. А с чего ты взял, что у королевы не было мускулов? Мускулы в политикеэто деньги. А денежки у двора уже завелись. Мы уже могли содержать сто сорок тысяч наемников. И вся оппозиция на эти денежки облизывалась. Но золото и серебро нам было нужно не для развратных принцев, а для войны за возврат наших территорий.
Эльпидио. Оппозиция еще не знала, что не получит ни ливра?
Мазарини. Как не догадаться? Принц Конде подставил королеве красавцамаркиза де Жерзе. Тот признался ей в любви наединеона его высмеяла и прогнала прочь. Тогда он признался публично. Они хотели сделать королеву сговорчивей, чтобы она согласилась заменить меня каким-нибудь олухом. Жалкие канальи! Я тут же отвечал ударом на удар.
Эльпидио. Каким же образом?
Мазарини. А очень даже просто. Запускал слухи через своих людей, если это можно так назвать. Парижане узнавали от моих людей то, что было на самом деле. Но всякий блуд дворавсегда всего лишь слух.
Эльпидио. Как рискованно. Чернь склонна больше подозревать и винить тех, кто выше.
Мазарини. Но принцы чаще ездят по улицам и площадям Парижа. Их забрасывали камнями. Им больше доставалось.
Эльпидио. Ой ли? Одних памфлетов против вас и королевы выходило в месяц около четырехсот. Четырехсот!! Вы их читали? Их называли мазаринидами.
Мазарини. А как же! Ммм, дай бог памяти. Ах, вот: «Каждый раз, когда Мазарини пускает в ход пипку, он потрясает основы государства». Заметьте, какой стиль. Все мазариниды выходили из-под пера вельможной знати. Чернь не пишет памфлеты. Чернь ждет момента пограбить лавки, винные погреба и дворцы.
Эльпидио. Добрались и до вас однажды.
Мазарини. Что делать, властьигра. Можно что-то выиграть, а что-то и проиграть.
Эльпидио. Ваше преосвященство! Как можно выиграть 39 миллионов ливров? Именно в такую сумму оценивается ваше состояние. В два раза больше, чем у Ришелье. А еще 9 миллионов наличными, или почти 5 тонн серебра и золота
Мазарини. Уже подсчитали? Уже заглянули в мой кошелек!
Эльпидио. Монсеньер, вы сами составили опись. 470 картин, полотен великих мастеров, включая Тициана, Рафаэля и да Винчи, 63 статуи и 24 бюста не менее великих мастеров. А сколько церквей галерей, колледжей, библиотек, особняков, дворцов, построенных по эскизам лучших римских архитекторов
Мазарини. Ну, хватит. Как видишь, я ничего не спрятал, не зарыл. Детей у меня нет. Племянники и племянницы свое уже получили. Все, что ты перечислил, останется Франции.
Эльпидио. Но монсеньер! Не выиграли же вы все это в карты
Мазарини. Ты требуешь отчета?
Эльпидио. Причем тут я? Потомки вас засудят.
Мазарини. Ну, хорошо. На самом деле все просто. Я знаю, меня будут подозревать, что я приехал во Францию ради золотого тельца. Но я ведь был всего лишь дипломатом. На этом поприще не сколотить больших деньжат. Здесь, во Франции, я впервые узнал дикие вещи. Члены парламента вполне законно покупают себе места. Чиновники точно так, в рамках закона, покупают, завещают и продают свои должности. Ничего подобного в Риме и в помине нет.
Эльпидио. Тогда не понятно, чего ради чего вы так стремились в Париж? Папа вас не отпускалвы сбежали из Рима! Страсть к королеве Анне отрицаете
Мазарини. Мне трудно объяснить. Наверно, так я и останусь в памяти потомковалчным интриганом. Один Христос поймет меня. Вся надежда на него.
Эльпидио. На его прощенье?
Мазарини. На то, что не оставит меня без работы. Хоть в аду, хоть в раю. Я всегда был готов работать даже бесплатно, а сейчас тем более готов.
Эльпидио. Но когда на вас надели пурпурную мантию кардинала, вы воскликнули: «Теперь я богат!»
Мазарини. И ты веришь, что у меня могли вырваться такие слова? У меня??
Эльпидио. Действительно, как странно. Значит, враки?
Мазарини. Подай-ка мне вина, и не забудь себя.
Входит Бернуини.
Бернуини. Ее величество, господин.
Мазарини выразительно смотрит на Эльпидио, призывая его взглядом выйти. Эльпидио исчезает.
Анна входит порывисто и нервно.
Мазарини. Что-то случилось, душа моя?
Анна. Вы поступили невероятно благородно, и в то же время не знаю даже, как сказать. Нельзя так разрывать людей на части. Плохо, когда человек должен делать такой выбор, даже если этот человеккороль.
Мазарини. Ах, Анна, я забыл, что нахожусь под подозрением Что бы ни сделал Прав был Ришелье, когда сказал мне, что человек, достойно послуживший своей стране сродни преступнику, приговоренному к смерти. С той лишь только разницей, что преступника карают за грехи, а его- за добрые дела. Все последние 18 лет я считал и до сих пор считаю сына вашего своим сыном. Почему я не могу завещать ему такую сумму, тем более, что у меня нет своих детей? Какой здесь может крыться подвох?
Анна. Ах, Жюль, мы верим в вашу искренность.
Мазарини. Так в чем же дело? Берите эти деньги и превращайте Париж в новый Древний Рим. В вашем распоряжении десятки лучших итальянских художников и архитекторов. Увеличьте армию вдвое и расколошматьте всех врагов. А Эльпидио это отобразит. И я буду счастлив видеть это сверху. Или вас одолевает гордыня?
Анна. Что есть, то есть.
Мазарини. Ну, уж выбирайте.
Анна. Лу уже выбрал. Он не примет этот дар. При всей любви к вам. И первого министра не назначит после вас. Он будет править сам.