ЛЕДНЕВ (снова читает). «Фаечка, смерть тебя только пописать отпустила»
МОСИНА. Гаманец точно натравит ее на меня. И тогда кому-то из нас двоих уже не жить. Но вы попробуйте все же помочь Ленке Агеевой.
Кабинет Ставской. Отрядница пьет чай с участницами конкурса красоты. Здесь же Мосина с забинтованными руками и Мэри, которая украдкой фотографирует.
СТАВСКАЯ. Так, что у нас дальше? Дефиле Дефиле будем проводить в
купальниках.
КАТКОВА. Я оголяться не буду.
СТАВСКАЯ. Купим всем бикини.
МЭРИ. Могу свой дать.
СТАВСКАЯ. Мисс Барт, гуманитарная помощь условиями конкурса не предусмотрена.
КАТКОВА. Тамара Борисовна, и вы туда же. Какое дефиле при нашей диете?
АГЕЕВА (злорадно). Причем тут диета? У тебя паук на лытке.
КАТКОВА. Детка, паука можно заклеить. Подумаешь, паук. Всего лишь знак наркоманки А вот длинный язык не заклеишь
Агеева готова наброситься на Каткову.
СТАВСКАЯ. Прекратите! (после паузы) Что купальники! Меня больше волнует номинация «Настоящая мать». Кто из вас умеет пеленать ребенка? Кроме Катковой?
Молчание.
СТАВСКАЯ. Вы что, девушки, никогда кукол не пеленали? Ладно. А какие будем разыгрывать социодрамы?
КАТКОВА. Что-нибудь сымпровизируем.
Агеева сидит с отсутствующим лицом. Кашляет, прикладывая платок ко рту.
АГЕЕВА. Если меня раздеть, жюри зарыдает. И пеленать не умею
СТАВСКАЯ. А с кем Мосина петь будет?
АГЕЕВА. Какие, на хрен, песни? У меня этап на носу.
СТАВСКАЯ. Да что ж это такое! Вы ж меня подводите.
Стук в дверь, заглядывает Леднев.
ЛЕДНЕВ. Тамара Борисовна, можно вас на пару слов?
Ставская выходит из кабинета.
КАТКОВА (Мэри). Сигареткой не угостите?
Мэри достает из рюкзачка пачку сигарет. Девушки закуривают.
МЭРИ. Здесь, наверное, нельзя курить.
АГЕЕВА. Сейчас можно. Куда Борисовна без нас?
КАТКОВА (тянет носом, улавливает запах, идущий из сумки американки, Мэри). Какой аромат Шанель номер пять?
Мэри достает из рюкзачка флакон духов.
КАТКОВА. Точно! Еще не забыла
Мэри снимает крышечку, нажимает на колпачок, распыляет духи. Женщины с наслаждением вдыхают аромат.
МЭРИ. Могу подарить, но у вас могут быть неприятности.
КАТКОВА. По барабану. А ты чего выкаешь? Будь проще, подруга. Представь, что этапом сюда пришла Девки, за что Мэри могла бы сесть?
АГЕЕВА. За наркоту. Да, духикласс, торчу, как шпала.
Леднев и Ставская за пределами кабинета.
СТАВСКАЯ. Не работа у вас, а одно удовольствие. Приехали, походили, посмотрели, написали И денежки, и слава Привезли непонятно кого, фотографировать наш позор. Занимаетесь не теми, кем надо бы заняться. Учтите, тут некоторые могут зацепить вас очень крепко, даже ценой жизни. Это им ничего не стоит.
ЛЕДНЕВ. А вы, как я понял, по поводу Катковой особенно переживаете?
СТАВСКАЯ. Знаете, это моя мечтачтобы Лариса освободилась раньше звонка. Отбыла уже семь лет, а впереди еще три. Она уже на пределе боюсь, сорвется и получит очередной довесок. И уже не выберется отсюда, превратится в Мавру Посмотрите личное дело Катковой. Сейчас она сидит за участие в лагерном бунте, числится чуть ли не главной зачинщицей, но это не так. Одной из главных была Мосина. Но им добавили одинаковопо шесть лет. Только Мосинойза дело, а Катковойза дерзкое поведение во время следствия. (после паузы) Будьте человеком, напишите о Катковой, помогите ей освободиться.
ЛЕДНЕВ. А других вам не жалко?
СТАВСКАЯ. Всех жалко, но Катковуособенно.
ЛЕДНЕВ. Потому, что самая красивая?
СТАВСКАЯ. Знаете, красоту особенно жалко.
Кабинет начальника колонии. Праздничный стол с напитками и закусками. Леднев,Мэри, Корешков, Шмакова и Гаманец.
КОРЕШКОВ (поднимая рюмку). За ваш будущий альбом, Мэри! За ваш успех с нашей скромной помощью. Надеюсь, и пантеры наши и мы, ужасные тюремщики, будем выглядеть достойно.
МЭРИ. Я постараюсь (пригубливает рюмку) О, водка! (выпивает).
КОРЕШКОВ. Браво! Есть в вас, Мэри, что-то нашенское.
МЭРИ. Так пьет моя тетка Даша Как она говорит, одним махом.
КОРЕШКОВ. Русская душа даёт о себе знать. Ей-богу, я бы пошел с вами в разведку Закусывайте, Мэри. Вот запеченная лосятина
МЭРИ. Спасибо, я не ем мяса.
ШМАКОВА. Вот свежий сиг в чесночном соусе. Сама готовила
МЭРИ. Благодарю (пробует) М-м-м Сиг
ШМАКОВА. У вас, наверное, накопились вопросы?
МЭРИ. Вопросов много Зачем у вас в женской колонии столько мужчин? Представьте, что творилось бы в мужской колонии, если бы там было столько женщин в погонах.
КОРЕШКОВ. Тогда я вас спрошу. Что больше всего нужно арестанту?
МЭРИ. Свобода.
КОРЕШКОВ. А в чем заключается свобода в условиях неволи? В справедливости, Мэри.
МЭРИ. Вы считаете, что мужчины справедливее женщин?
ГАМАНЕЦ. Чем меньше эмоций, тем больше справедливости. Чем больше строгости, тем сильнее кара. А чем сильнее кара, тем больше справедливостиза содеянное надо отвечать по всей строгости закона.
ШМАКОВА. Молодец, Валера. Красиво завернул.
КОРЕШКОВ (поднимая рюмку). Еще раз за нашу гостью! За успех вашей книги!
ЛЕДНЕВ. За успех не пьют, плохая примета.
ГАМАНЕЦ. Николай Кириллович не сглазит, у него легкая рука А я, знаете, тоже в восторге от Мэри. У нее украли духи, а она молчит.
МЭРИ. С чего вы взяли? Ничего у меня не украли.
КОРЕШКОВ. И кто это сделал?
ГАМАНЕЦ. Выясняем.
КОРЕШКОВ. Вот когда выяснишь, тогда и объявляй. А если Мэри говорит, что у нее ничего не украли, значит, так оно и есть.
ЛЕДНЕВ (Гаманцу). Вы весь день были рядом. Кто мог забраться в ее рюкзачок?
КОРЕШКОВ. Логично. Валерий Сергеич, прикинь, где ты прозевал?
МЭРИ. Повторяюничего у меня не украли. И мне бы не хотелось, чтобы из-за меня кто-то пострадал.
КОРЕШКОВ. Всё! Тема закрыта до полного выяснения обстоятельств Чем еще можем быть полезными, Мэри?
МЭРИ. Я видела у вас в колонии беременную женщину. Она дохаживает последние дни. Нельзя ли снять роды?
ГАМАНЕЦ. Николай Кириллович, это Чижова. Она же с головы до ног в татуировках.
КОРЕШКОВ. Роддом у нас в соседней колонии Договориться не проблема. Но как быть с правами человека? Боюсь, сама Чижова будет против. Вы заручились ее согласием, Мэри?
МЭРИ. Хотела сначала поговорить с вами.
КОРЕШКОВ. То есть, вы уверены, что Чижова не откажется. Откуда такая уверенность?
МЭРИ. Я хорошо заплачу.
КОРЕШКОВ. И каким образом собираетесь расплатиться? Наличными?
МЭРИ. Майкл сказал, у каждой осужденной есть свой счет.
ГАМАНЕЦ. Николай Кириллович, можно вас на минутку?
КОРЕШКОВ (гостям). Прошу прощения Минуточку, Мэри. Джаст э минит!
МЭРИ. Нэва майнд, Николай Кириллович!
Корешков и Гаманец отходят в сторону.
ГАМАНЕЦ. Товарищ подполковник, конечно, вам решать, но нас не уроют за эту Чижову? Это ж стыдобище будет на весь мир!
КОРЕШКОВ. Ох, Валера Этот мир в таких позах нас уже видел, в таком виде Никакая татуированная зэчка позора уже не добавит.
ГАМАНЕЦ. Мое делопредупредить. Ну, тогда хорошая новость. Я как-то рассказывал вам о подруге Мосиной, неуловимой Консуэле. Так вот, идет она к нам этапом за двойное убийство. Думаю, с ее помощью мы много вопросов решим.
КОРЕШКОВ. Она твой агент?
ГАМАНЕЦ. Николай Кириллович, если б даже директор нашего ведомства приказал мне раскрыть агента, я бы ему напомнил о специальной инструкции. Запрещено это.
КОРЕШКОВ. Окей, Валера. Только смотри, как бы эта Консуэла конкурс нам не сорвала Да, а кто тебе дунул насчет духов американки? Назовешь или я должен тебе на слово верить? Случай-то деликатный.
ГАМАНЕЦ. Хорошо, товарищ подполковник, нарушу инструкцию. Это информация осужденной Брысиной. Но, по ее сведениям, американка сама подарила духи Катковой. Про кражу это я так чтобы припугнуть Мэри и заставить ее признаться.
КОРЕШКОВ. А она, видишь, какая.
ГАМАНЕЦ. Тут ведь что главное. Где будет хранить эти духи Каткова. В общежитии никак нельзя. Значит
КОРЕШКОВ. Значит, Ставская будет ее прикрывать. Что ж, информация ценная. Придется, разрешить Брысиной внеочередное отоваривание в ларьке.
Корешков и Гаманец возвращаются к гостям.
КОРЕШКОВ. Ну что? Еще по рюмашке? Михаил, твой тост.
ЛЕДНЕВ. Выпьем за то, чтобы в вашей работе было больше ключей, чем замков.
КОРЕШКОВ. Этот тост надо запомнить. Ну, а у меня не менее остроумное алаверды (поднимает рюмку) За своеобразие текущего момента! Ха-ха!
Кабинет Ставской. Леднев и Агеева.
ЛЕДНЕВ. Смотрю я на тебя, Ленка, и думаю: ну как такая Дюймовочка могла стать организатором преступного сообщества?
АГЕЕВА. Вы ж психолог. Должны знать: как раз такая маленькая и может быть большой погремушкой. Вы ведь тоже только с виду белый и пушистый.
ЛЕДНЕВ. Ты, наверное, уже знаешь. Я истории собираю. Кто как сюда попал. Так что если есть настроение, давай, исповедуйся.
АГЕЕВА. Ну, слушайте, отец мой Только с чего начать?
ЛЕДНЕВ. С главного.
АГЕЕВА. А что главное? Фиг знает. Наверно, Брысина. Я ведь ее, считай, убила, а сейчас мы одном отряде Я ее убила, я ее и откачала. А сейчас Я точно знаю, что она на меня стучит оперу, но убить ее уже не могу. Хотя временами очень хочу. Наверно, трудно убивать дважды одного и того же человека.
ЛЕДНЕВ. А за что она на тебя стучит?
АГЕЕВА. Ну, вы даете! Хотите, чтобы я вам так вот и сказала?
ЛЕДНЕВ. Да я сам догадываюсь. Материал с фабрики таскаешь, барыгам продаешь?
АГЕЕВА. Тут почти все понемногу тащат. Всем хочется чего-то помимо того, что разрешено. Но если вы такой умняк, то должны понимать, что барыги наши тоже кому-то продают краденое. (с усмешкой) И кто бы это мог быть, этот скупщик?
ЛЕДНЕВ. Ума не приложу.
АГЕЕВА. А вы рассудите логически. У кого есть возможность выносить краденый материал? Всех, кто в погонах, осматривают на выходе, а кого не осмеливаются? Ладно, предположим, не знаете. Тогда я скажурежимника и опера. Кто ловит на краже, тот краденое и сбывает. Это сто десять процентов. Вот кого иногда больше хочется убить, чем Брысину.
ЛЕДНЕВ. Однако Какие страсти тут у вас кипят Шекспир отдыхает. Но ты все же избавь меня от мучений. Повспоминай, как сюда попала.
АГЕЕВА. Леди из меня никогда бы не вышло. Папаалканавт, мама точно никогда не держала вилку в левой руке. Но я бы, наверное, улучшила генетику, если бы мы не переехали в неблагополучный микрорайон. Я тогда только закончила восемь классов. Первое, что услышала от Ксюхи, соседки по парте: готовься, подруга, у нас пацанам попробуй откажи. И что же делать, говорю? Она рукав закатала, а там наколка с именем одного «автора» ну, уличного авторитета. Мол, покажи, если начнут приставать, враз отстанут. Наколола я себе портачку. Училка увиделастукнула директору. Устроили нам с Ксюхой разборку на педсовететипа, мы общие. Вызвали родителей, велели им сводить нас к врачам. Обследовали нас и выдали справки, что мы неваляшки. Учителя за наезд извинились. Но «толпа» узнала, что мы с Ксюшкой «честные». Не только пацаны, даже девчонки разозлились. Мол, чего ради мы две на особом положении? И вот сидим как-то у Ксюхи, музон слушаем, и вваливается «толпа». Пацаны кидают Ксюху в койку, девчонки ее держат, чтобы не брыкалась, и еще при этом фотают Потом и на меня полезли. Я схватила кухонный нож, приставила себе к горлу, говорюесли тронете, козлы, за убийство сядете.
А потом влюбилась в одного. Так поначалу клёво было Но он не мог отказать своим друганам. Они на меня полезли, а он балдеет Кинулась к окну, ору, что сейчас выброшусь. Повезломенты мимо ехали
Уехала в городок неподалеку, поступила в культпросветучилище. Ё-ка-лэ-мэ-нэ! Там та же байда! И так это меня достало Сколотила я с девчонками свою «толпу». Не только для защиты от пацанов. Денег-то ни копья, а одеваться хочется. Начали девок раздевать. Оказалось, это просто. Подошли, напугали, сняли и пошли дальше. В качалку ходили, пацанов начали метелить, ладони бинтами перед дракой обматывали, чтобы костяшки не сбить. Шапочку вязаную на глаза, чтоб не узналии вперед!.. Я закурю?
ЛЕДНЕВ. Тебе ж нельзя.
АГЕЕВА. А! Мне теперь всё можно. (закуривает). На малолетке я попала на красную зону. Два часа в день строевым шагом под песню «Дан приказ ему на запад». А я в сапогах и одежке на три размера больше, как пугало огородное, с ног валюсь, пятки в крови. Хотелось забыться хоть на время. В зону въедет грузовик, открываешь крышку бензобака, макаешь туда тряпку и нюхаешь до одурения. В удавочку играли. По очереди душили друг дружку полотенцем, зажимали сонную артерию, отключались на время, тоже как бы кайф. Многие на этой зоне выслуживались, чтобы по досрочке выйти. Навалились мы на одну такую активистку, Брысину, стали душить полотенцем, только сил не рассчитали. Она вырвалась и давай нас кулачищами хреначить. Ну, мы тоже озверели, придавили ее. Когда обмякла, опомнились, начали откачивать позвали на помощь. Это нам потом зачли на суде. Добавили по два года, меня опять посчитали организатором и отправили сюда, как особо опасную. (кашляет) А потом я заболела На малолетке в карцере холодрыга, едавода и пайка хлеба. По молодости тэбэцэ быстро развивается. У меня пока в закрытой форме, не бойтесь, не заражу
ЛЕДНЕВ. А как вы с Мосиной познакомились?
АГЕЕВА. На этапе в одно купе попали. Мне после суда жить не хотелось, так она меня поддержала. Стала мне как мать.
ЛЕДНЕВ. Ты из-за нее на Каткову набросилась?
АГЕЕВА. Чего вам только не наговорили
ЛЕДНЕВ. Что произошло на этапе, в поезде? Давай уж, как на духу.
АГЕЕВА (не сразу). Лежу я рядом с Файкой и не могу уснуть. И вдруг чувствую, она вся горит, и все ближе ко мне, ближеНу, и вот У меня уже ничего в жизни не осталось, кроме этого.
В кабинет входит Ставская. Она взволнована, встревожена.
СТАВСКАЯ. Поговорили? Лена, иди пока.
АГЕЕВА скрывается за дверью.
СТАВСКАЯ. Вас ждет Каткова. Она в релаксации. Выслушайте ее, наберитесь терпения, прошу вас.
Леднев выходит из кабинета. Ставская достает из сумочки флакон духов и прячет в банку с растворимым кофе, вынимает косметичку, подкрашивает губы. За этим занятием ее застают Корешков и Гаманец.
КОРЕШКОВ. Томочка, давай не будем унижать друг друга. Выдай духи по-хорошему.
СТАВСКАЯ. Какие духи?
ГАМАНЕЦ. Которые Каткова тебе на хранение дала. Больше некому Ключ! Ключ от двери, быстро!
Ставская отдает ключ, Гаманец закрывает дверь, профессионально быстро потрошит косметичку, обшаривает сумочку, выдвигает ящики стола, осматривает книжный шкаф, ощупывает висящее на вешалке пальто.
ГАМАНЕЦ. Извини, Тома, я должен тебя осмотреть.
СТАВСКАЯ. У нас даже зэчек только надзорки шмонают.
ГАМАНЕЦ. Так я же извинился.
Ставская встает.
СТАВСКАЯ. Гражданин «хозяин», всему есть предел. Давно я собиралась уйти, да всё как-то Сегодня получишь мое заявление об уходе.
КОРЕШКОВ. Не стоит оно того, Тома Ладно, если напрасно потревожили, извини. Самая знаешь, служба такая, собачья.
ЛЕДНЕВ (к зрителю). По дороге в релаксацию я сделал открытие, которое предполагалосьоказывается, смежная комната оборудована для наблюдения за происходящим в релаксации. Такое вы наверняка видели в детективных фильмахкого-то допрашивают, а кто-то за этим наблюдает. В релаксации сидела Катковаона смотрела прямо на меня, в упор, невидящих взглядом.
Леднев заходит в релаксацию, где его поджидает Каткова.
ЛЕДНЕВ. В прошлый раз тебе здесь не нравилось.
КАТКОВА. Ну, так сейчас я здесь совсем по другому поводу.
ЛЕДНЕВ. Тамара Борисовна сказала, что родители тебя очень любят. А ты их?
КАТКОВА. Я тоже их люблю. (нервно) А что вы хотите сказать? Что они меня больше любят, чем я их? Они за меня переживают, а я веду себя так, что меня не скоро освободят, а для них это страдание? Что я конченная?
ЛЕДНЕВ. То есть безнадежной ты себя не считаешь?
КАТКОВА. Конечно, нет. С чего вы это взяли? С какого потолка?
ЛЕДНЕВ. Но ты наркоманка.
КАТКОВА. Ну и что? Семь процентов наркоманов излечиваются. Я вхожу в это число. Уже семь лет стальной царёк надо мной не властен. Я уже забыла ощущения от ханки. Так у нас в нашей очень Средней Азии называют героин. Я вообще все уже забыла. Иногда мне кажется, что я никогда не жила на свободе.
Рукава рубашки у Катковой высоко закатаны, хорошо видны широкие шрамы на запястьях. Она специально показывает шрамы Ледневу.
ЛЕДНЕВ. Судя по шрамам, ты тоже вскрывалась. Я смотрю, это тут у вас почти хобби.
КАТКОВА. Ага, хобби. Попробуйте, может, понравится. Что-то не похожи вы на психолога. Тонкости вам не хватает.
ЛЕДНЕВ. А говоришь о любви к родителям. Каково им было узнать об этом.