«Кто я? Обычный мальчишка, без особых способностей. Да, папа многому научил меня, но против полчищ троллеорков я окажусь бессилен. Конечно, боги и неизвестный маг помогли мне справиться с теми, кто напал на деревню, но всегда ли так будет продолжаться?» так рассуждал Сатий.
Вокруг путников вовсю звуки живой природы. Но птичьи трели в деревьях казались им совсем не весёлыми, а грустными. Кроны деревьев шелестели, навевая тоску. Все трое шли медленно и молча, каждый думал о своём: Весельчако том, что прозвище больше не подходит ему и пора бы давно вернуться к своему обычному имениВеслер; Фирри с болью в сердце вспоминал о жизни в деревне; а Сатий всё думал о погибших родителях и о том, как ему удалось победить троллеорков. Мальчик пришёл к выводу, что всё-таки без посторонней помощи не обошлось, а значит, есть ещё на свете маг, способный дать отпор врагам. Сатий пока и не догадывался, что этот волшебникон сам.
Вскоре на пути стали встречаться и другие деревушки. Их жители задавали вопросы, что случилось, поскольку видели: трое путников идут с грустными лицами, едва не плача. Весельчак отвечал за всех:
Нашу деревню троллеорки сожгли дотла. Только мы втроём смогли выжить, потому что вражеское войско было уничтожено каким-то сильным магом.
Весельчак уже успел состряпать свою версию того, что не увидел сам. Почему-то и он сам, и его спутники не хотели рассказывать о том, что совершил Сатий, каждому встречномуэту историю они припасли только для Солнцепоклонного. В варианте Веслера неизвестный маг, гнавшийся за троллеорками от заградительной стены, увидев бойню в деревне, не просто поддержал призыв Сатия к светлым богам, но и вложил свою Силу, чтобы испепелить всех врагов. А сам чародей вынужден был, видимо, скрываться от врагов, иначе те смогли бы его одолеть. Увидев, что троллеорки повержены, неизвестный маг поспешил вернуться на стену, так и не показавшись оставшимся в живыхвсего троим из более чем сотни жителей.
Те, кто слушал россказни Веслера, горестно качали головами, не завидуя судьбе погибших, и произносили благословения в адрес неизвестного магаведь не останови он войско троллеорков, пострадали бы все вокруг. Многие жители деревень спешно собирались покидать родные края: женщины, старики и детик столице, просить укрытия, а немногочисленные мужчинына заградительную стену.
К вечеру в одной из деревень странникам предложили приют на ночь, а щедрая хозяйка сказала, что даст им в дорогу еды и водытрое путников взяли с собой совсем немного. На следующее утро, поблагодарив хозяев дома за щедрость и кров, Сатий, Фирри и Весельчак двинулись в дальнейший путь, ведь они торопились доложить о произошедшем Солнцепоклонному.
Так, день за днём, трое путников уходили всё дальше от родных мест, приближаясь к столице. Сатий и Фирри стойко переносили все трудности, а вот Веслер, не привыкший к долгим путешествиям, не раз жаловался на то, как тяжело ему, бедняге, приходится. Впрочем, он сразу одёргивал себя, говоря, что теперь им нет обратного пути.
Обратив внимание, что Сатий всё время идёт босиком и в лёгкой одежде, добродушные незнакомые женщины предлагали ему обуться и одеться, но тот лишь упрямо качал головой, говоря, что уже давно привык к холоду. Закалённому Сатию куда труднее оказалось справиться не с осенним промозглым ветром, а с холодной вьюгой тоски, поселившейся в сердцетоски, что сжимала его грудь всякий раз, когда он вспоминал погибших родителей: настойчивого, но добродушного Эймела, и нежную, ласковую Ирель. Парень сильно страдал от утраты первые несколько дней, но затем вспомнил одно из наставлений отца: «О погибших не стоит долго скорбеть, излишнем горем можно лишь отягчить их души, что возносятся к светлому Ирию». И с того дня Сатий вспоминал о родителях только с теплотой, любовью и лишь лёгким оттенком грусти.
Дорога постепенно расширялась. На третий день они прошли мимо широкой поляны, где каждую осень проводили Лесную Ярмарку. Но по всеобщему запустению и одиноко стоящим брошенными торговым рядам становилось ясно, что в этот раз она не состоится. Всем стало не до весёлой и разудалой торговлилюди, услышав рассказ путников, спешили укрыться в столице, за её мощными каменными стенами.
Путешествие длилось не очень долговсё-таки восточные дебри не бескрайни. На седьмой день они вышли за пределы огромного леса, и оказались на равнине. Дорога вывела их к широкому тракту, мощённому булыжником. Идти стало намного проще. И вскоре странники достигли цели.
Вот это красота! воскликнул Фирри.
И действительно, было чем поразиться. С вершины небольшого пригорка, где стояли путники, открывался вид на огромный город, раскинувшийся у берега моря. Улицы и изящно выстроенные дома столицы удивительным образом гармонировали с зеленью парков и скверов. Вдали, в центре Хостока, виднелся утончённый шпиль башни Солнцепоклонного, а в паре кварталовизящное здание хранилища рукописей, где к каменному корпусу искусный архитектор приделал белоснежные крылья и красивую лебединую шею. Чуть в стороне раскинулся знаменитый на весь мир парк, где под тенистыми кронами деревьев били невидимые издалека фонтаны. А дальше, дальшераскинулась синяя гладь моря, и там, в гавани, сгрудились бесчисленные лодки, шлюпки, корабли с огромными парусами самых разных цветов. И единственное, что несколько контрастировало с общим видомогромная каменная стена, выстроенная вокруг столицы.
И эту неземную красоту хотят уничтожить троллеорки? ужаснулся Фирри. Не выйдетвсё, что прекрасно, должно быть вечным!
То, что создано с любовью и гармонией, разрушению не подлежит, подтвердил Сатий.
Мальчики, вы такие умные вещи говорите, словно закончили столичные центры обучения, шутливо сказал Весельчак. Впрочем, он прекрасно знал: Эймел и Ирель многому научили и родного сына, и приёмного, в том числе умению видеть и ценить красоту.
Сатий глубоко вдохнул чистый морской воздух, пропитанный солью, и, широко раскинув руки, встал на вершине пригорка, будто паря над городом.
Ух, как захватывает дух! восторженно произнёс он. Здесь отовсюду идёт потрясающая энергия!
Он ещё не знал, что на вершине пригорка находится природный источник магии, куда Эймел и другие часто приходили восстанавливать силы.
Фирри тоже раскинул руки, словно птица.
Ой, я лечу! удивился он. Но я ведь стою на месте?
Да, перед нами воистину прекрасный и необычный город, раз он так на вас действует, заметил Веслер. Но даже я чувствую, как становлюсь здесь бодрее и сильнее. Не могу передать словами, но ощущаю небывалый душевный подъём!
Все трое постояли ещё несколько минут, любуясь лазоревой синью моря Каэланнэили, с эльфийского, Моря Страждущих Счастья. Поражённые величием и красотой открывшегося вида, путники не сразу решились двинуться с места. Но, как бы не хотелось остаться подольше на вершине, они осознавали, что нужно как можно быстрее попасть к Солнцепоклонному и рассказать ему обо всём. К сожалению, трём странникам предстояло нарушить гармонию Хостока, принеся чёрные вести.
* * *
Подойдя ближе к каменной стене, Весельчак, Сатий и Фирри увидели, что тут и там на ней отстраиваются защитные бастионы и оборонительные редуты. Впрочем, рук явно не хватало: здесь трудились в основным женщины да пожилые мужчины.
Страшно подумать: могла случиться бойня, если бы отряд троллеорков прошёл через все восточные дебри, как нож сквозь масло, хриплым и дрожащим голосом сказал Веслер. Здесь просто не смогут дать отпор, да и кто встанет на защиту стен? Женщины, старики и дети?
Вместо стражи у северных ворот столицы стояла хрупкая девушка. Она спросила у путников, кто они, откуда идут и с какой целью. «Окажись тут вражеский отряди бедная девчушка лежала бы у ног троллеорков сломанной куклой», подумал Весельчак, покачав головой.
Мы из далёкой деревни Лесная Земляничка. Меня зовут Веслер, а это Сатий и Фирри. Мы выжили после нападения отряда троллеорков. Если бы не неизвестный маг и храбрость двух отчаянных парней, враги так и прошли бы дальше, разрушая всё на своём пути к столице. Их отряд повержен, но не идут ли следом за ними другие? У нас срочный доклад к Солнцепоклонному.
Воистину страшные вести вы принесли, с дрожью в голосе произнесла девушка. Идите по центральной улице, не сворачивая, пока не увидите главную башню.
Трое путников торопливо вошли в город. Они заметили, что на улице и в скверах многие дети и их матери беззаботно играют и веселятся, даже не думая о войне. Впрочем, кое-где виднелись дома, обнесённые частоколом и даже окружённые вырытыми рвамино это была забота аристократов только о себе, никак не о других. Веслер заметил, что у подобных «замков» есть и охранникидюжие парни, которым, по-хорошему, сражаться бы сейчас на заградительной стене, а не изнывать от безделья в столице.
Да, дома аристократов были изящны и красивы, улицы чисты, но внутренне ощущалось совсем иное. Сатий, научившийся от Эймела читать по лицам, видел не только равнодушие к войне, но и непонятную, жестокую озлобленность. «Не зря, видать, отец говорил, что аристократы в городе слишком кичатся своим богатством и положением, да ещё и ненавидят Солнцепоклонного за то, что тот не сдаётся и продолжает войну с троллеорками, подумал Сатий. Но неужели они надеются договориться с врагами или уцелеть в бойне, если те пойдут на столицу? Неужели они не знают истории войны, которую не раз рассказывал мне папа? Люди не раз пытались заключить мир с троллеорками, но те продолжали агрессивно наступать, уничтожая послов».
Примерно через час Веслер, Сатий и Фирри подошли к центру города и остановились, поневоле залюбовавшись башней Солнцепоклонного. Внизу, у входа, красовались резные колонны с изображением удивительных эльфийских деревьев, вовсе не похожих на привычные берёзы, сосны и ели (густая крона начиналась уже у корней, при этом листва и ветки были похожи на жёлто-зелёное кружево). А на фасаде башни искусный художник изобразил множество величественных кораблей.
Подойдя ближе, трое путников узнали, что добиться аудиенции у Солнцепоклонного не так-то просто, как им казалось. Придворный у ворот башни («На вид сильный мужчина, такому бы встать на стену и сдерживать напор врагов», подумал Веслер) заявил им, что желающих поговорить с владыкой немало, и их очередь придёт только через семь Коловратников.
Но у нас важные и срочные вести! возмутился Веслер.
Придворный придирчиво осмотрел их (порты с заплатами у Весельчака и кое-где протёртый до дыр свитер; босоногий мальчишка в нищенской одежде; ещё один парень, одетый немногим лучше) и спросил:
Куда прёте, деревенщины? Какие могут быть важные вести у простонародья? К Солнцепоклонному без очереди приходят только знатные люди.
И что же они делаютразрушают его мозги лестью? возмутился Веслер. У нас важная новость о вражеских замыслах, потому что троллеорки нашли способ проникнуть в восточные дебри и дотла спалили нашу деревню! тут он немного покривил душой: сгорели только несколько домов. Поэтому мы должны пройти на приём немедленно!
Ладно, я поверю вам, но учтите: если Солнцепоклонный на вас прогневается и выгонит, то всех троих посадят в тюрьму, заявил придворный, открывая двери.
Фирри и Веслер мысленно приготовились к худшему, ожидая увидеть на троне марионетку местной знати, но выяснилось, что нельзя судить по придворному, обманувшему их: ни одного человека не сидело в приёмной. Вскоре все четверо вошли в просторный центральный зал, куда щедро лился солнечный свет из широко распахнутых окон. В центре на небольшом удобном кресле с резными подлокотниками сидел пожилой седовласый мужчина с мудрым и добрым взглядом. Он жестом отправил придворного прочь, гневно посмотрев на него, и в его взгляде читалось: «Ты опять за своё, никого ко мне не подпускаешь?»
Едва служка ушёл, Солнцепоклонный тяжело вздохнул. Он был явно недоволен поведением придворного. В зале повисло тяжёлое молчание: Веслер не решился нарушить его без приказа.
Тем временем Сатий и Фирри восхищённо осматривались вокруг. Гобелены на стенах зала изображали портреты десятков предшественников Солнцепоклонного, причём все они были искусно вытканы на фоне природы. Мастера изобразили стройные берёзы и могучие ели, невиданных животных и привычных лесных зверейзайцев, белок и грозных медведей. На одном из портретов кто-то из прошлых владык даже гладил волка.
Из окон открывался прекрасный вид на море, что переливалось не только голубыми, но ярко-красными цветамисолнце постепенно клонилось к закату, создавая неповторимые переливы красок на водной глади. Благодаря широким проёмам, в комнате было очень светло, и лучи необычно играли светом в хрустальных и роскошных люстрах с десятками подсвечников по периметру. Всё окружающее говорило о достатке и роскоши, но при этом казалось довольно простым и привычным, не било в глаза, давало спокойно себя почувствовать даже простолюдинам.
Рассказывайте, с чем пришли, приятным баритоном нарушил тишину Солнцепоклонный. По глазам вижу: произошло что-то неприятное.
Веслер поклонился и заговорил первым:
Мы из далёкой деревни Лесная Земляничка, что в восточных дебрях, в нескольких лигах от заградительной стены. Семь дней назад на нас напал непонятно откуда появившийся отряд троллеорков. Не знаю, как они пробрались к нам, но сразу подожгли несколько домов на окраине и начали убивать жителей деревни. Бывший воин по имени Эймел, что после ранения остался жить в нашей деревне, при упоминании имени мага Солнцепоклонный вздрогнул, но не стал перебивать, попытался дать им отпор, но куда там! Он призвал на помощь светлых богов, и поначалу те откликнулись, сокрушив молнией несколько троллеорков. Но затем враги схватили Эймела, опутали колдовской чёрной паутиной и, увы, разорвали на куски. После этого они устроили жуткую бойню, убивая жителей деревни налево и направо. Сатий, сын Эймела, брови Солнцепоклонного удивлённо взметнулись, и его друг Фирри укрывались в овраге, и я решил их спасти, позорно бежав с поля боя. Чего душой кривитьиспугался не на шутку, не смог заглянуть смерти в глаза. А вот Сатий, надо отдать ему должное, не побоялся. Не послушал он моего совета и, вместо того, чтобы бежать, тоже призвал богов на помощь. Едва троллеорки появились, как парень стал драться с ними, как заведённый, правда, я боялся, что они его вот-вот сомнут. Я бросился было на подмогу, да получил палицей по голове. Очнулся уже когда всё закончилось. А что там былопусть лучше Сатий сам расскажет.
Подойди ко мне, храбрый юноша, мягко попросил Солнцепоклонный. Это прозвучало не приказом, а скорееприглашением.
Сатий молча подошёл ближе, ощущая удивительную мягкость ковров, постеленных по всему залуно, конечно, он считал, что им не сравниться с лаской привольного луга, где мягкая росная трава так и щекочет стопы
Расскажи мне, что ты чувствовал, когда призвал богов, сказал Солнцепоклонный, выделив последнее слово.
Необыкновенную решимость и храбрость, поклонившись, ответил Сатий. И ощущение, будто смогу совладать с врагами даже голыми руками!
Потрясающе! И что было дальше?
Мы с Фирри кинулись в гущу врагов, правда, мой друг от меня немного отстал, а я оказался сразу посреди троллеорков. Они попытались меня схватить и раздавить, но я ловко увернулся. Мне каким-то чудом удалось выхватить у одного из них две палицы, они лишь на миг показались мне неподъёмными, но сила благословения богов, что шла с небес, помогла сделать их легче пёрышка. И во мне будто бы пробудился могучий и опытный воин, который знал, куда надо бить и что делать. Я двигался легко и непринуждённо, а троллеорки падали один за другим.
И неужели они не сопротивлялись и не попытались накинуть на тебя ту же чёрную паутину, что на отца? удивился Солнцепоклонный.
Они именно так и сделали, но тут Фирри завопил: «Сатий, свет!» и я сразу вновь обратился ко всем светлым богам, и почувствовал, что у меня в груди словно появилось маленькое солнце. Оно не просто согревало меня, но и рассеивало паутину. Весельчакто есть Веслерпредположил, что это некий маг, что гнался за троллеорками, вложил в меня свою Силу, а сам не стал показываться, так как спешил вернуться на заградительную стену. Но я в это не особо верю, так как чувствовал поддержку светлых богов: Триглав, Знич, Заревод и Лада, казалось, стояли совсем рядом со мной и помогали. Благодаря ним свет, что шёл из моей груди, не только рассеял паутину, но даже поджёг врагов, и вскоре они все сгорели. А потом поддержка богов постепенно угасла, и я уже не чувствовал никакой особой Силы. Да и мне стало не до того: боль утраты пронзила меня, ведь в этот страшный день я остался без отца и без матери, с грустью закончил Сатий.