Вот она повернулась так, что он смог увидеть ее лицои ему все стало понятно. Не случайно он несколько лет посвятил тайной страже императора, мотался по Египту и Сириивидел, что может сделать с женщиной невинный внешне яд, практически не заметный в вине, не выдающий себя ни запахом, ни вкусом, но сводящий женщину с ума, превращающий ее в обезумевшую вакханку, жаждущую животного плотского наслаждения. И без того бледная, сейчас Гая была совершенно мраморной статуей, и лишь на скулах играли пятна яркого румянца, такого же цвета, как и троянда в ее венке. Ее глаза уже не были прикрыты ресницами, да и не смотрели тем самым ее знаменитым взглядом положившего стрелу на тетиву лучника. Они были широко распахнуты, мерцали зеленоватым огнем и влажным блеском. Ноздри тонкого, слегка вздернутого носика девушки трепетали, как у хищной пантеры или тигрицы, почуявшей добычу.
Рагнар, побудь пока сам тут, бросил он товарищу и стал пробираться вдоль стены, старясь не привлекать к себе особого внимания. Кэм знал, что сейчас яд заставит ее встать и начать искать выход тому томлению, которое постепенно охватывает все ее тело и затуманивает разум. И действительно, она спустила ножку, взмахнув при этом подолом легкой столы так, что тончайшее полотно взметнулось вокруг не волной, обнажив ноги до самых бедер, а она с ленивой грацией замерла на мгновение, давая окружающим ее мужчинам вперить разгоревшиеся взоры в ее стройные мускулистые бедра, на одном из которых виднелся рисунок спускающегося по ноге дракона. Вот она встала и неизвестно откуда взявшейся манящей походкой со слегка покачивающимися бедрами пошла по залу, даже не видя егоно Кэм умело и незаметно для окружающих преградил ей путь как бы невзначай:
Трибун, езжай домой.
Она вскинула на него свои и без того сводящие его с ума глаза, а сейчасжадно зовущие его за собой:
Да? в ее голосе, слегка охрипшем и ставшем от этого еще более глубоким и манящим, загадочным, он услышал пугающие нотки и окончательно уверился в правильности своего предположения.
Да. Немедленно. Иначе утром бросишься животом на собственный меч.
А я бы предпочла не животом, не утром и не на собственный. И не на стальной, а куда более нежный
Гайя. Остановись. Немедленно домой. Я не могу тебе приказать. Но прошу, Кэм понимал, что их разговор затянулся, что и так уже Гайю треплют грязные языки сплетен, марающие ее гораздо чернее, чем та сажа, в которой она измазала спину, отбивая маяк. Сажу он тогда смыл в два счета душистым мылом и морской теплой водойа вот сплетни прилипали. Раздражали, а ему самому резали сердце ножом. Уж он то знал, насколько она чиста и невинна.
Да? Просишь? И как сильно?
Он посмотрел ей в глаза так, как никогда еще не смотрел:
Очень. Езжай домой и жди меня. Согласна?
Она кивнула с готовностью и скользнула послушно к выходуКэм вздохнул с облегчением, его уловка сработала, но как бы он хотел, чтобы это не было уловкой. Но он понимал, что сейчас в ее крови гуляет яд, и никогда бы не позволил бы себе надругаться над ней, воспользоваться беспомощностью этой сильной женщины.
Кэм проследил глазами, что она запрыгнула в свою лектику, и «рабы»-нумидийцы рванули с места, тоже поняв, что с их командиром что-то не так.
Он вернулся к Рагнару:
Все тихо?
Пока да. Но сам же понимаешь
Мне надо срочно уехать. Гайю опоили.
Чем?
Они переговаривались на родном наречии Рагнара, которым в совершенстве овладел в свое время и Кэм.
Она сейчас похожа на мартовскую кошку.
Как ты можешь, дрогнул скулой Рагнар. О ней и так?
Не о ней. А о той дряни, которую ей подлили. Справиться с действием этого яда не под силу даже ей.
И что будет?
Смертельного ничего, если она не раскидает негров и управляющего и не вырвется на улицу искать приключений. Именно этого я и боюсь.
Ладно управляющий. Но четыре воина-африканца?
Думаешь, ей не под силу?
Рагнар сокруженно вздохнул:
Да под силу Тем более что ты говоришь, она опоена. Ничего же не соображает.
Именно. И ломать ее в судорогах ближе к утру начнет.
Давай, езжай к ней.
А ты справишься?
До твоего появления справлялся. Да и ребят наших много тут. Будем уезжать домой, возьму с собой конный разъезд.
Они попрощались, и Кэм незаметно исчез.
Он, забрав одного коня у ребят из внешнего кольца караулов, изо всех сил ринулся за Гайей, молясь, чтобы она не покинула стены дома.
Он взбежал по ступеням и ударил в дверь кольцом, сделанным в форме львиной морды. Управляющий, высунувшийся на стук, узнал его сразу и впустил без лишних вопросов, лишь проводив испуганными глазами. Кэм понял, что успел вовремя.
Кэм пробежал через атриум, натыкаясь на еще неприбранные рабынями то сброшенный венок, то небрежно свисающий с кушетки паллий, а у двери ее спальни нашел крошечную сандалию с ремешками красного цвета и слегка поднятой к пятке подошвойизящные и очень дорогие, судя по качеству кожи. Вторая сандалия отыскалась по ту сторону осторожно приоткрытой им двери.
Она лежала, совершенно обнаженная, на кровати и слегка постанывала, изгибаясь всем телом, словно греющаяся на солнце пантерагибкая и сильная. Он опустился рядом, провел рукой там, где проводила по своему телу она пальцами расслабленных кистей рук. Девушка застонала громче и вдруг обвилась кольцом своего тела вокруг его талии:
Люби меня, Кэм
Ложись, моя милая. Сейчас, он осторожно, так, как успокаивал ее на корабле раненую и бредящую, распрямил ее ставшее под его руками податливое тело.
И до утра Кэм лежал рядом с ней, успокаивая безумную боль страсти легкими ласками, больше похожими на массаж, а не на ответ на ее призыв. Она металась, выгибалась в судорогахно Кэм не смел воспользоваться ее помрачением. Знал, что такого не простит и он сам себе, и онаона слишком гордая, чтобы жить после с таким унижением. И он не кривил душой, когда предупредил ее, что наутро она может кинуться от осознания бесчестья на свой меч, как это не так давно сделал Марк Антоний, зайдя в тупик со своими отношениями к Клеопатре.
Гайя смогла осознанно посмотреть на мир только к утрувсе тело ломило, как после тяжелой рукопашной схватки, голова кружилась и раскалывалась. Она распрямилась на кровати и невольно застонала, тут же прикусив губырядом на подушке она увидела белоснежные волосы Кэма и его покрытое черными узорами плечо.
Девушка содрогнуласьнеужели она снова была с ним? Она усилием воли заставила себя вспомнить все подробности вчерашнего вечераГайя помнила, что ей стало плохо, что она вроде захмелела, чего с ней никогда в жизни не случалось. Да и выпила она лишь несколько глотков сильно разбавленного вина. Гайя сосредоточилась на обрывочных воспоминанияхона не могла припомнить особого привкуса у вина, как могло бы быть, если бы ее хотели отравить. А в том, что была отравлена. Она теперь и не сомневаласьчтобы вот так потерять контроль над собой, чтобы толком не помнить, как заявилась домой. И больше всего ей хотелось понять, каким образом здесь оказался Кэмиллус, полностью одетыйесли то, как он выглядел при исполнении своих обязанностей варвара-телохранителя, можно было бы назвать одеждой с римской точки зрения. Гайя перевела взгляд на его обтягивающие штаны из хорошо выделанной кожи, перехваченные в талии широким ремнем с чеканными накладками и несколькими ножнами для ножей разного размера и назначения. Она заметила, что он все же разулсяи довольно высокие сапоги из мягкой кожи лежали рядом с кроватью вместе с ремнями, которые поддерживали их на щиколотках и голенях.
Гайя посмотрела на лицо Кэмаона не могла понять, спит он или нет, или просто лежит, уткнувшись лицом в подушку, слегка подрагивая мышцами на виске и скуле. Она набралась храбрости и провела кончиками пальцев по его щеке и плечу:
Кэм?
Он встрепенулся и посмотрел на нее встревоженно покрасневшими, усталыми глазами:
Проснулась? Не шевелись. У тебя же голова раскалывается?
Она прикрыла ресницы в знак согласия, но все же попыталась уточнить:
Откуда ты знаешь?
Гайя, он приблизил к ней свое лицо с удивительно правильными, чисто римскими чертами, причем настолько римскими, что Гайя никак не могла взять в толк, как застилают людям глаза все внешние атрибуты его варварского облика и они не замечают откровенного сходства Кэма с сенатором Марциалом. Тебя опоили, и мне удалось понять, каким ядом. Ты оказалась крепче, чем рассчитывали отравители, и не сотворила ничего постыдного. Но ты искала уже глазами мужчину. С которым хотела бы быть немедленно. Поэтому прости, но мне пришлось быть резким и грубым с тобой, буквально выгнать домой.
Не помню, она ошеломленно потрясла головой. Но знаешь, если и так, то во всем зале единственным мужчиной, с которым я бы хотела бы быть, был ты.
Вот как? он закрыл глаза и вытянулся, пытаясь справиться с дрожью, теперь терзавшей его после нескольких часов, проведенных рядом с Гайей.
Невероятных усилий стоило Кэму сдержать себя и не воспользоваться слабостью отравленной Гайи, и вот теперь наступила горькая расплата даже за несодеянноеу него ломило все от поясницы и до бедер, во рту стояла сушь, как в той африканской пустыне, где он валялся израненным и пожираемым скорпионами заживо.
Гайя посмотрела на Кэма еще разона уже чувствовала себя окончательно овладевшей собой и вернувшейся к своему нормальному состоянию. Этот красивый и сильный мужчина с железной волей привлекал ее все больше и больше, и она поняла, что разрывается между ним и Марсом. Сблизившись в недавнее время с Марсом и в особенности, узнав от командира, как заступался он за нее, Гайя даже думала. Что не позволит себе больше ни одного лишнего взгляда в сторону Кэмиллуса, не будет провоцировать его и подталкивать к вражде с Марсом. К тому же она видела, с каким трудом Марс, прославившийся уже своей горячностью, сдерживает приступы ревности, когда видит ее дружеское общение с Кэмом. Гайя не столько боялась за себя и даже не за нихей не хотелось сбивать с толку подразделение, заставлять отвлекаться на их личные перипетии.
Но неподвижно, напряженно лежащий Кэмиллус, по спине и боку которого тоже пробегали волны крупной дрожи, привлекал ее внимание все больше. Она осторожно коснулась кожи на его плече. Он вздрогнул, и она спросила:
Что с тобой?
Он не ответил, но простонал и попытался отвернуться. Гайя захотела удержать его и сжала пальцы на плече Кэмано его огромное по сравнению с ней тело уже начало движение, а она спросоня еще не совсем уверенно владела телом. К тому же Гайя, удерживая его правой рукой, невольно оперлась на больную левуюи в результате всего завалилась прямо на него, почувствовав бедром что-то твердое и огромное на его бедрах.
Она сползла осторожно на свое место и дотронулась рукой до выпирающего на его штанах буграа он дернулся, пытаясь все же спрятаться от нее в простынях, но не успел. Гайя уже расстегивала ремень и стягивала аккуратно штаныона на самом деле понятия не имела, что с ним. Парни, которых она довольно часто видела обнаженнымини в легионе, ни в лудусе, ни в когорте ее особо не стеснялись, моясь или переодеваясь, да и трудно было бы такому количеству молодых мужчин спрятаться от одной-единственной женщины. Да они не думали о ней, как о женщиневоин, такой же, как и они. Да и у моющихся в холодной воде усталых парней не было сил на какие-то возвышенные мыслии их естетство съеживалось, пряталось в бедрах, не пугая Гайю и не привлекая ее внимания. Тем более, когда она помогала в полевом госпиталетам они страдали и от боли, и от неловкости, что за ними ухаживает совсем юная девочка.
Те мгновения, когда она была с Дарием, Марсом и тем же Кэмом, ее роль была довольно простойони сводили с ума ее своими нежными и умелыми ласками, заставляя забыть обо всем на свете. А сейчас Кэм лежал перед нейуже раздетый ее руками и потрясший ее до глубины души тем, что она обнаружила под его натянутыми на голое тело штанами.
Что это? прошептала девушка, невольно дотрагиваясь пальчиками до его вздыбленного естества, по своим размерам вполне гармонирующего с размерами всего его тела. Она погладила горячий, пульсирующий столбик, потрясающе напоминающий ей обычные римские верстовые столбыгермии, установленные в честь бога Гермеса и тоже имеющие форму возбужденного фаллоса, но так то камень, столб, а тут живое и нежно-шелковистое. Нечто подобное она видела и у Марса, когда впервые отдалась в его властьно то впечатление уже стерлось из ее памяти. И она обхватила осторожно всей ладошкой этот удивительный отросток Кэма и еще раз провела по нему, как по рукоятке меча.
Гайя, простонал он уже громко, выгибаясь дугой от невероятной сладкой муки.
И она все поняла без словотбросила простыню и прильнула к нему всем телом. Кэм попытался остановить ее:
Гайя, я не посмею
Я посмею, накрыла она ему рот своей ладонью, и он приник к этой теплой узкой ладошке, целуя ее.
Его пальцы мягко скользнули по ее спине, нежно лаская кожу и бережно прижимая ближе, а глаза опалили тщательно сдерживаемой страстью пополам с удивлением. Она была так неотразима, встрепанная после беспокойного сна, теплая, расслабленная и нежная, и он был не в силах устоять. Стон вырвался из его груди, а затем его губы нашли ее. Гайя отвечала на его поцелуи так охотно, но неумело, и от этого настолько искренне, что у Кэма сжалось все внутрион понимал, какое истинное сокровище встретилось ему в жизни, и так поздно
Она поцеловала его прямо в грудь, выбрав какую-то ей одной понятную точку в сплетении линий татуировкии оба потеряли ощущение времени и пространства.
А после Кэм долго не мог заснутьнежно обнимал и покрывал едва ощутимыми поцелуями спину плечи и шею Гайи.
Когда они открыли глаза, была уже середина дня.
Мне же снова во дворец! спохватилась Гайя, лихорадочно убегая в ванну. А тебе когда менять Рагнара?
Она крикнула уже на бегу, исчезая за дверью в облаке струящейся за ней простыни, и он ответил также громко:
Часа три назад! подхватил он свою одежду и в два прыжка догнал ее. Прости, но мне придется потеснить тебя в ванне. Опаздываем оба, сама понимаешь.
Гайя кивнула. Сейчас наваждение рассыпалось под лучами света и брызгами водыи они снова были просто хорошими друзьями, сослуживцами, оба опаздывали на службу.
Когда Гайя предстала перед ним в столе глубокого темно-синего цвета, украшенном серебряными фибулами и серебряным пояском, с серебряной диадемой в кудрявых светлых волосах и длинных серьгах, спускающихся почти до обнаженных плечКэм снова задохнулся от восхищения.
Красота твоя тоже оружие. Кто увидит, потеряет дар речи и рухнет.
Не уверена, она приподняла разрез подола, показала ножны на бедре, а затем отвернула длинное полотнище паллия, показав еще одни, на плече.
Кэм подмигнул ей:
Ты опасна! И все же при этом очень красива.
И он умчался, вскочив на подведенного управляющим коня.
Кэм сжимал коленками спину коня и клял себя в очередной разон снова не успел сказать Гайе, что любит ее больше жизни и готов идти на любые жертвы, лишь бы быть рядом с ней. Кэм лучше Гайи знал, как бестрепетно собирался принять Марс и ее долю наказанияи даже немного ему завидовал. Физическая боль их обоих не страшилано Марс сумел хотя бы в душе успокоиться мыслью, что сумел сделать что-то для Гайи. Кэм даже не подумал о том, что не так давно, как накануне вечером спас девушку от неминуемого позоратого, чего и добивались те, кто подлил ей это зелье. Сейчас его мысли были заняты совсем другимон летел к Фонтею рассказать в подробностях о происшедшем, пытаясь на ходу понять, кто мог это осуществить и кто за всем этим стоит.
Происки Луциллы нашей ненаглядной? задумчиво протянул Фонтей. Вряд ли. Луцилла фактически под домашним арестом. Гайя ее днем навестила. Сидит посрамленная птичка и думает о том, как Гайя ее спасла от злых врачей. Сам понимаешь, личный врач Октавиана способен отличить женскую истерику от сумашествия. Но молодец, Гайе подыграл.
И что, не обрили красотку? хохотнул Кэм.
Не успели типа, в тон ему ответил префект. Для нее это оказалось и правда страшным. Так что согласилась на нас работать.
За пару крысиных хвостиков? Продать обратно проданное отечество? расхохотался Кэм. Вот Гайя! Вот это работа!
Фонтей кивнул, соглашаясь:
Она умеет уговорить кого угодно и без особого труда.
Это да, но ее самою надо охранять все больше и больше, чем ближе мы подбираемся к поганскому гнезду.
Что опять? встрепенулся Фонтей.
Отравлена. Хорошо, я распознал яд и сумел ей помочь.
Где она? И где эта Ренита?!!!! взревел недослушав, Фонтей, уже готовый отдавать распоряжения. Почему она не у ее постели?!
Остановись, командир, негромко, но твердо произнес Кэмиллус. С ней все хорошо уже. И она отправилась снова во дворец.