Тогда какого фавна ты тут стоишь?
Там Рагнар. А я доложить тебе ситуацию заехал. И тоже направляюсь туда.
Знаешь, я бы сказал обычное «благодарю за службу», но не могу. Все же Гайю-то вы оба с Рагнаром проморгали.
Виноваты. Но мы заняты Марциалом. Поглядываем и за Октавианом, хотя с ним Волк и его парни. Был Марс, все же ей было спокойнее, и нам всем, Кэм старался быть объективным, и присутствие Марса во дворце действительно облегчало им всем задачи.
Фонтей развел руками:
А я что могу? Марс шороху там наделал. Квинт репа с ушами, его людям только в маске и показывать. Риса Гайя сама шуганула, парень даже похлебки не похлебал, умчался на новое задание. Лонгин лег, не успев в строй толком встать. Дарий после дворца из уборной не вылазил, у него же там кишки перерезаны вроде, Ренита бушевала, что ему и шевелиться нельзя.
Он же вроде со всеми носится?
Носится. Все вы носитесь, устало отозвался префект, уже привыкший к поразительной выносливости своих подчиненных.
Так что делать будем? Кэм уже собрался уходить, он переживал, что Рагнар там один.
Он знал, что Рагнар бы прикрыл его и сегодня. И завтратем более, что зеленоглазый варвар знал причину. И ради Гайи был готов даже лишиться встречи с женойво всяком случае, отпустив Кэма ухаживать за Гайей, Рагнар не смог увидиться с Юлией, которая носить осталось полтора месяца, и она изнемогала от жары и тяжести своего шарообразного живота в синих прожилках набухших вен.
Кэм нашел Рагнара еще у Марциаласенатору нездоровилось. И он решил сегодня не почтить вниманием общество, собирающееся у императораон мог себе позволить такую вольность. Кэмиллус вздохнул. С одной стороны, он был рад отпустить Рагнара к жене. А с другойволновался за марциала. Который оказался его единственным близким родственником, готовым с ним общаться. Возможно, нашлись бы и другиетеперь, когда Кэмиллус был старшим центурионом в приближенной к императору когорте и имел несколько наград, обеспечивающих ему приличное жалование, возможно, родня и стала бы дружелюбнее, но теперь уже сам Кэм не спешил раскрывать свое истинное лицо и имя.
Дружище, подошел Кэм к Рагнару, стоящему у дверей таблиния сенатора, который не переставал работать и дома в любую свободню частичку времени. Езжай отдыхай. И раньше завтрашнего вечера не появляйся. Сутки в твоем распоряжении. С префектом я согласовал.
Как она? вместо ответа поднял на него свои изумрудные глазищи Рагнар, сморгнув пару раз, борясь с навалившейся усталостью.
В порядке, ответил Кэм, пожимая плечо друга. Иди, отсыпайся. Юлии привет.
Рагнар не заставил себя долго упрашиватьон и правда устал, и боялся не за себя, а за охраняемое лицо: усталый телохранитель может пропустить врага слишком близко.
Кэм вздохнул с облегчением, проводив его взглядом, и зашел в таблиний. Ему много сил стоило переломить себя и начать называть Марциала дядейнаедине, но все же. Он предпочел поприветствовать его обычным воинским приветствием, но старик заулыбался и распахнул руки ему навстречу:
Мальчик мой! Как же радуется мое сердце, когда я вижу тебя!
Дядя, с трудом вымолвил Кэм, опускаясь на одно колено рядом с его креслом, чтобы глаза были в глаза.
Ты помнишь свою мать?
Очень хорошо помню, кивнул Кэмиллус. Иногда мне кажется, что ей там даже лучше. Ей не пришлось провожать меня в один конец. И ей не пришлось увидеть меня таким.
Марциала любила бы тебя в любом виде, мягко произнес сенатор, поглаживая совершенно седые волосы своего в общем-то молодого еще племянника. Но все чаще я начинаю думать, как ты. Мы живем в слишком страшное время. И что-то просвета впереди нет.
Есть, убежденно ответил Кэм. А иначе зачем была бы наша когорта?
Ты все такой же честный и верный, мой мальчик, каким и был в пятнадцать лет, когда я впервые тебя увидел. Я в тебе не ошибся. Жизнь не сломала тебя.
* * *
Жизнь дворца, казалось, не затихала ни на один часи Гайе оставалось удивляться, где берет силы Октавиан. Ему было тридцать с небольшим, он сумел покорить Египет и большинство своих врагов, а его супруга Ливия достойно несла свою высокую миссию. Единственным недостатком Октавиана была привычка читать речи с листа, а не декламировать их наизусть, как это делали все, начиная с древнегреческих ораторов, но Гайю эта привычка императора волновала только в одномчтобы никто не смог похитить записи Октавиана. Поэтому таблиний императора охраняли особеннои там, в глубинах дворца, того крыла, которое занимал лично Октавиан, нес службу Волк и несколько его помощников.
Волка даже Гайя не знала очень хорошо, и тем больше было ее удивление, когда этот мрачный, неразговорчивый, к тому же немолодой, тридцатишестилетний, но очень крепкий и мощный, практически как тот же Рагнар, мужчина шагнул навстречу Кэму с искренней улыбкой и они заключили друг друга в объятия.
Гайя попыталась спросить осторожно у Кэмаоткуда они хорошо знают друг друга с человеком, о котором даже она не знает ничего, включая имя. Но Кэм лишь покачал головой и промолвил:
Мы же с ним с самого начала
С начала чего, Гайя так и не понялапознакомился ли Кэм с Волком у истоков когорты спекулаторум, или успел, судя по возрасту, Волк послужить в аналогичной разведке армии Марка Антония? А может, они вместе росли на улице? Гайе, как и всем остальным, оставалось только догадываться. Скорей всего, правду знал, префект. Но и он не распространялсяа Гайя и не спрашивала, понимая, что лишняя информация может повредить не только Волку, но и ей самой.
Гайя не могла понять, что именно ее насторожило сегоднятанцовщицы были такие же, как обычно, юные и гибкие, стелющиеся под заунывную египетскую музыку, немного тяжелую с точки зрения Гайи, предпочитавшей легкие греческие мелодии и более высокий темп движений.
Миновал час первого факела. И Октавиан, сославшись на головную боль и необходимость подготовиться, несмотря на усталость, к завтрашней речи в Сенате, покинул зал. Гайя знала, что Ливия достаточно редко присоединяется к нему во внутренних покояхсупруга императора покинула зал, но направилась в свое крыло. Все знали, что Ливия всеми силами стремиться уломать Октавиана назначить своим наследником и правопреемником ее старшего сына от первого бракаКлавдия Тиберия Нерона, хотя сам Октавиан предпочел бы младшего пасынка, Друза, раз уж боги не дали ему своих сыновей.
Гайя как бы невзначай поднялась со своего места и по возможности незаметно постаралась выскользнуть в тот переход, который вел в покои императора. Но все же, и она прекрасно знала это, несколько внимательных глаз проследили все ее движения. «Привет, новые сплетни!» подумала она с усмешкой.
В галерее ее удивила тишинаона миновала исправно стоящий на входе в галерею караул преторианской гвардии, но дальше должны были быть ребята Волка, и их не оказалось. Гай ускорила шаг, радуясь, что сделанные на заказ сандалии были подбиты снизу мягкой кожей. Это намного сделало их дороже, зато по коридорам дворца они передвигались совершенно бесшумно.
Дорогу ей преградило лежащее телолицо было залито кровью, вылившейся из носа, ушей и даже глаз, но по всему остальному она узнала напарника Волка. Гайя на бегу наклонилась к его шеепульса уже не было, и она рванула вперед.
Картина открывшаяся ей у двери в таблиниий Октавиана была уже просчитанная ею после того, как она поняла, какой смертью погиб парень, дежуривший в галерее. Поэтому, увидев застывшего с разведенными руками Волка, стоящего в небольшой приемной, куда выходили двустворчатые двери таблиния и находились несколько бюстов великих ораторов древности, установленных на невысокие постаменты-колонны так, чтобы глаза статуй находились на уровне глаз среднего человека, Гайя знала, что делать.
Она стремительно подбежала к мужчине, нащупала на его затылке воткнутую в основание черепа длинную и тонкую металлическую иглу, резко выдернула ееи тяжелое, сразу обмякшее тело воина рухнуло к ее ногам. Зная, что все страшное позади и что все равно ответить на ее вопросы и вообще говорить Волк сейчас не в состоянии, она кинулась к дверям. Девушка уже не церемонилась. И просто распахнула их ударом ноги, выхватывая в это время нож с бедра.
Танцовщица была в таблинии, одна из тех, что только что извивались в зале или точно такая жеих было много, они менялись во время танца, то высыпали горохом, заполняя все свободное пространство, то оставляли одну, двух, трех исполнительниц. Это мелькание полуобнаженных смуглых тонких тел, золотых браслетов, легких шарфов, аромат благовоний и усыпляющий ритм барабанов в сочетании с взывающей флейтой смогли сбить с толку даже Гайю, если она пропустила момент, как женщина просочилась в покои. Но Гайя подумала. Что, возможно, именно этой танцовщицы вообще не было в залеона изначально сумела прокрасться сюда, притаиться, а затем вывести из строя телохранителей тогда, когда император зашел в покои.
В тот момент, когда Гайя ворвалась в таблиний, египтянка обвила руками шею Октавиана, стараясь его поцеловатьименно так она и вогнала иглу в затылок Волка и его напарника.
Гайе оставалось недоумеватькак же Волк при его опыте сумел пропустить такую угрозу. Она сталкивалась с ним вблизи один разкогда отдавала свой наруч, чтобы имитировать гибель в уличной драке. И у нее осталось сложное впечатление от этой мимолетной встречиВолк явно знал и умел очень многое. И красив он был истинной римской красотой, в чем-то смахивая на ее несостоявшегося жениха Аполлинариса и того же префектатот же волевой подбородок с ямочкой, высокие твердые скулы, прямой нос с трепетными ноздрями, глубоко посаженные темные глаза под широкими бровями. Его взгляд был жестким и проницательнымно этим удивить кого-то в когорте спекулаториев было невозможно, тем более Гайю.
Октавиан не был склонен к вольному времяпрепровождениюпоэтому был несказанно удивлен, обнаружив египетскую танцовщицу у себя в таблинии, куда как раз и удалился, чтобы не видеть их призывных и чувственных изгибов. Он попытался отстраниться от горячих объятий женщины, но почувствовал, как она обвивается вокруг него, как будто виноградная лоза о ствол дерева, сжимая его всем своим узким вертким и сильным телом. Ударить, отбросить на каменный пол хрупкую женщину он не мог себе позволить, и пытался мягко отстраниться от нее. Октавиан успел подумать, что провокация может заключаться и в этомон оттолкнет, она нарочно покрепче ударится о мрамор, и наутро все будут знать, что он принимает по ноам танцовщиц и что он способен ударить невинную женщину, всего лищь желавшую наедине выразить ему свое восхищение богоподобным цезарем.
Он увидел ворвавшуюся Гайю, еще раз попытался отбросить египтянку. Но в этот момент сам отлетел в сторону, заметив только вихрь ее светло-бирюзовых одежд.
Гайя не стала пускать в ход ножей удалось сразу отшвырнуть египтянку на безопасное для Октавиана расстояние и успеть понять, что третью иглу та в ход пустить не успела. Смертоносное жало с тонким звоном покатилось по полу и завалилось в щель за постаментом бюста Цезарядостать его оттуда можно, но придется изрядно потрудиться, и сейчас египтянка оказалась безоружна. Но Гайю ждал сюрпризженщина отбросила назад длинные черные волосы, достигающие ее бедер, и встала в позицию. По ее движениям Гайя сразу распознала умелого рукопашникаи не стала стесняться. Гайе не доводилось сражаться или просто драться с женщинамиза исключением тех дней, когда тренировала Рениту, но Рениту и нельзя было назвать противником. Так что Гайя постаралась отрешиться от того, что рядом с ней женщинаи действовала, как в обычной схватке. А ей приходилось выходить победительницей, и сцепившись с мужчинами гораздо сильнее и тяжелее ее самой.
Ей хватило несколько приемов, чтобы свалить египтянку, оказавшуюся достойным противником, на пол и скрутить по рукам и ногам поднесенными Октавианом ремешками, даже не дав отчаянно сопротивлявшейся египтянке оборвать бирюзовую столу:
Поганка, на тебя еще пояса от императорских одежд тратить! возмущалась Гайя, затягивая узлы. Может, сразу скажешь, кто послал? И я тогда тебя быстренько в уборной притоплю. А так еще и помучаю.
Египтянка яростно сверкала огромными черными глазамиона оказалась действительно настоящей египтянкойи мотала из стороны в сторону небольшой, похожей на птичью, головой.
Хорошо, примирительно сказала Гайя, поднимаясь с полу и бросаясь к выходу. Поговорим в другом месте.
Она вылетела в приемную, а следом за ней выглянул и император:
Что с ним?! воскликнул он при виде распростертого на полу и неподвижного своего верного телохранителя, который начал охранять его еще во время египетского похода.
Доведя переговорами Клеопатру до самоубийства вслед за сдавшимся первым и бросившимся на меч Антонием, Октавиан тогда сделал широкий жест на публикуразрешил похоронить их в одной гробнице. И уничтожить Клеопатриных отпрысков помогал ему именно Волкименно он настиг пытавшегося бежать Цезариона, приходившегося ему по сути близким родственником, как родной сын Юлия Цезаря, хоть и от Клеопатры. Участвовал Волк и в ликвидации Антулла, старшего сына Марка Антония от Фульвиимолодой человек пытался спрятаться в подножии статуи Цезаря, но Октавиан отдал приказ оттащить и казнить. Были и другие убийства на руках Волкано не на совести. Он всегда убивал, исходя из интересов своего повелителя и отечества, а император и Рим для Волка были неразделимы. Прекрасного происхождения, прошедший суровую школу военной службы в Александрии, Волк был умен и молчалив, чем и нравился Октавиану, чувствовавшему его затаенную силу и железную волю. Случалось и при Октавиане Волку получать раныно ни разу Октавиан не видел его потерявшим сознание, даже поморщившимся.
Гайя присела рядом с мужчиной, расправила его руки, подмятые тяжелым телом:
Ему повезло. Тварь вогнала иглу в основание черепа, причем знала, куда колоть. Кровь начала поступать в мозг, а тело оказалось парализовано. Его напарнику повезло меньше, игла пробыла чуть дольше. И он умер, истекая кровью из носа, ушей и глаз.
Но он не двигается!
Паралич не пройдет мгновенно. Мне удалось выдернуть иглу сразу. Но Волку все равно придется восстанавливаться.
Значит, и меня
Да, и тебе она готовила такую же участь.
Ты сможешь выяснить, кому я так не угодил на этот раз?
Изиде, вздохнула Гайя, продолжая поглаживать лицо и шею Волка.
Добей, прохрипел он, тщетно силясь пошевелиться.
Ты восстановишься. Я точно знаю, глядя ему в глаза, раздельно ответила Гайя. А если нет, то обещаю в присутствии императора. Сама добью. А пока лежи. Все будет хорошо.
Что тут у вас?! в приемную ворвался Кэмиллус с мечом наготове.
Увидев императора, спокойно стоящего на своих двоих, он смутился и приложил руку к груди. И тоже опустился возле Волка:
Эх ты, дружище. И как же тебя снова угораздило вляпаться?
Веки мужчины дрогнули, и он с трудом сфокусировал взгляд на Гаей и Кэме.
Август
Лежи. Император цел. Поганку повязали, ответила на все его вопросы Гайя.
Что со мной? Рук и ног не чую, заплетающимся языком проговорил Волк, силясь поднять голову.
Призвать моего личного врача? предложил Октавиан.
Гайя отрицательно качнула головой:
Нет, наш врач справится. И ни к чему привлекать внимание к событиям.
Кэм осторожно, с помощью Гайи поднял его на руки товарища и понес к потайному выходу через таблинийтому самому, через который выводили Октавиана Гайя и ребята во время массовых беспорядков в городе.
Ты хочешь тащить его на руках через подземный ход? посомневалась Гайя. Не следовало бы. Не выдержит. Ему покой нужен.
Нет, мотнул головой Кэм, ухватываясь за бессильное и сползающее тело поудобнее. Я выйду раньше, на Квиринале, в самом начале длинной улице, она как раз паралелльно Виминалу идет. Там в лавке пекаря явочная квартира. Сможешь туда отправить повозку?
Лектику. Она не трясет. И ребята наши. Стой. А почему не отсюда сразу? Лектика же моя. И занавески задвинуты.
Ты гений! воскликнул Кэм. Организуй, чтобы к дальнему выходу лектику твою ребята подали.
Им придется и обратный путь проделать. Забрать меня и поганку.
Я распоряжусь выделить тебе лектику, вмешался император, остававшийся все это время в приемной. Он действительно был обеспокоен состоянием Волка, и не держал на него зла, что так близко пропустил наемную убийцуесли она сумела свалить такого воина, значит, враг действительно стал еще сильнее.