Перебор струн и танец Гайи слились воедино, и Кэм не мог остановиться, хотя и понимал, что девушка уже, наверное, устала. Гайя же усталости не чувствовалак ней вернулось то удивительное чувство полета, которое она помнила с юности. Но вот музыка стала все более плавной и, наконец, остановилась. Васильковые глаза Кэма сияли от восхищения, он отложил кифару и подошел к замершей посреди зала девушке, словно присевшая на ветку маленькая птичка.
Не в силах что-то сказать, он обнял ее, вдохнул усилившийся от движений запах ее благовонийи пропал. Он целовал ее так, как будто за ними гналась армия Спартака или Везувий уже начал извержение. Гайя, ошеломленная натиском его страсти и не ожидая такого бурного проявления чувств от всегда сдержанного Кэма, невольно начала ему отвечатьведь в ее крови еще бурлило упоение танцем и музыкой.
Я люблю тебя, Гайя выдохнул Кэм, глядя ей в глаза, сам похолодев от своей смелости. Он не боялся ничего, мог стрелу на лету пойматьа вот признаться в любви этой красавице с кошачими глазами смог только сегодня, да и то опьяненный без вина, потерявший разум от ее танца.
Гайя не ответила словамино ее поцелуи и объятия стали не такими целомудренными как раньше, она перестала бояться его и вложила в свои ласки все то, что хотела бы сказать ему в свою очередь.
Кэм, не переставая целовать ее, осторожно освободил девушку от туники но не стал рвать нежную ткань, а на оборот, бережно и аккуратно, наслаждаясь самим действом, развязал пояс, расстегнул фибулы на плечах и невредимым отбросил невесомый нежно-розовый лоскуток. Гайя чуть слышно простонала в его объятиях, выгибаясь навстречу поцелуям, прижимаясь своей роскошной упругой грудью к его, широкой и твердой. Кэм только еще сильнее прижал ее гибкое тело к себе, продолжая целовать жадно и страстно, но в тоже время невыразимо нежно. Он только хрипло выдохнул, когда ее ноги обвились вокруг его талии и прерывистым голосом шепнул:
Ты сводишь меня с ума, замерев за миг до этого момента и награждая ее головокружительным поцелуем. Она улыбнулась и уже сама поцеловала его, зарываясь пальцами в его короткие и на удивление невероятно мягкие волосы. Эта ее улыбка и этот невероятный поцелуй окончательно заставили его потерять голову, и он уже не помнил как сумел добраться до ее спальни. Он не помнил ничего кроме нееего Гайитакой сильной, такой страстной и такой нежной. И снова головокружительный поцелуй и еще более головокружительный древний танец.
Гайя проснулась в объятиях Кэмаон прижимал ее к груди, словно боялся, что она сбежит или ее унесет Геката. Она открыла глаза и поняла, что разбудил ее нежный поцелуй:
Прости, прошептал Кэм и потерся носом о ее волосы, еле слышно пахнущие лотосом, вдохнул этот запах, словно пытался запомнить его навеки. Прости, что разбудил. Но мне пора, а я не мог просто так уйти, не попрощавшись с тобой.
Я провожу тебя, она тихонько заворочалась в его руках.
Но Кэм остановил ее так, как останавливают просыпающегося не вовремя котенкапогладил по спинке, расправил волосы на голове, убрал со лба и шеи непослушные пушистые кольца:
Не надо. Отдыхай.
Но я не могу допустить, чтобы ты ушел голодным!
Нас с Рагнаром кормят у Марциала. А промчаться верхом мне приятнее на пустой желудок. Ванной твоей воспользуюсь, если не возражаешь.
Он осторожно переложил ее голову со своей руки на подушку:
Спи, красавица. Отсыпайся. Тем более, что завтра у нас всех непростой день.
Он ушел, а Гайя успела вспомнить, что завтра, на четвертый день после июльских ид, отмечаются Лукарии, праздник в честь освобождения Рима от нашествия галлов. И все те, кто защищает Рим ныне, соберутся в храме Беллоны на торжественную церемонию. Придется и ей там присутствоватьхрам Беллоны небольшой, и пригласили по традиции только офицеров, начиная со старшего центуриона. Она вздохнула с облегчениембольшинство ее друзей будет там.
* * *
Церемония в храме Беллоны, богини войны, почитающейся в качестве то матери, то сестры, а то и вовсе кормилицы бога войны Марса, как и ожидалось, тянулась долго. Гайя и Кэмиллус сумели отрешиться от происходящего, и, сохраняя безупречную выправку, с выражением проникновенности таинством момента на лице и с начищенными шлемами на сгибе левой руки думали каждый о своем, а точнее, друг о друге. Более горячие и подвижные Марс с Дарием уже извелись от необходимости слушать мерный речитатив жрецов, повторяющих слова ритуала, сложившегося сразу после того, как «гуси Рим спасли». Но гуси и те жили при храме Юпитера, а небольшой двор храма Беллоны, построенного почти пятьсот лет назад, когда и Форум-то представлял собой заболоченную низину, и не рассчитанного на такое количество людей, с трудом вместил всех если и не особо желающих участвовать в церемонии, то хотя бы обязанных делать это. Единственным из спекулаториев, кто откровенно наслаждался происходящим, был Квинт. Он вырос в деревне, с трудом поступил в армию в самую легковооруженную пехоту, то есть на верную смерть, и за свое первое жалование не мог даже расписаться, неумело вертя стило в черных заскорузлых пальцах, еще не отмывшихся от въевшейся с детства земли. И вот он центурион элитной спецкогорты, и этот путь проделал совершенно самостоятельноа кто мог бы порадеть сыну крестьянина, выращивающего всей семьей капусту?
Префект спекулаториев в это время вместе с императором, сенаторами и высшими военачальникамилегатами и префектамиучаствовал в такой же церемонии, но в храме Марса.
Но вот наконец, беллонарии в черных одеяниях и своих несуразных колпаках, потрясая двойными секирами, исполнили заключительный гимн, пронесли по кругу атрибуты богини, меч и бич, возложили на место, возле ее же колесницы, на которой рона и изображалась на многочисленных фресках, причем все время в центре битвы.
Некоторые офицеры, знавшие Гайю, заметили это совпадение и стали подмигивать ей по-дружески, показывая глазами на изображение статной женщины, управляющей бешено мчащейся в гущу сражения колесницей. Девушка слегка зарделась, улыбнулась и предпочла отвести от них глаза.
Но тут к ней, стоявшей в кругу друзей и среди других офицеров, не торопившихся расходиться в этот праздничный день, подошел один из старших центурионов легиона, лишь месяц-полтора назад вставшего под стенами города на отдых и переформировку. Офицеры этого легиона уже успели познакомиться поближе в основном с товарищами из когорт урбанариев и вигилов, потому что их отправляли дежурить в патрулях, а с кем еще можно поболтать по-свойски на ночной улице? Только с таким же патрулем.
Довольно молодой, чуть старше Кэма, который в компании друзей Гайи был по возрасту самым взрослым, старший центурион был бы красив, если бы не наглое, развязное выражение лица и кривящая большой рот самодовольная усмешка. Он уверенно, в развалочку прошел через двор, заполненный группками офицеров, оживленно обменивающихся новостями и вспоминающих общих знакомыхвоюющих на всех пределах Ойкумены или уже охраняющих поля асфоделий в царстве Аида.
А сегодня кто с тобой? Стоишь, выбираешь? обратился он к Гайе, удивленно поднявшей на него глаза, не понимая, о чем вообще речь.
Ты о чем?
О празднике Венеры, вообще-то, ответил нахальный офицер. О нем как-то незаслуженно забыли из-за каких-то галлов, когда-то припершихся в Рим. Или вы тут все такие правильные, что вам не до любви?
На него уже смотрели и Марс, и Дарий, и все остальные. Кэм сложил руки на груди, чтобы не пнуть наглеца сразуон догадался уже, о чем думает этот дорвавшийся наконец до столичной жизни парень. Затевать ссору не хотелось первым, утащить по-тихому не получиться, но того, что за этим последует, не мог предугадать и Кэмиллус.
Да брось, подмигнул он остолбеневшей Гайе. Не строй невинную овечку. Я ж как с патрулем мимо твоего дома ни пройду утром, так от тебя новый ухажер выползает. Кстати, ребята, я ж вас узнал! Вы как ее делите? По дежурству?
Марс схватился за меч, но не успел его выхватить:
Замолчал. И отошел со мной за угол.
Не надо, Гайя его руку накрыла своей, удерживая и проговорив это совершенно не изменившимся, негромким и бархатистым голосом. Он же не тебя оскорбил. Я и сама способна постоять за свое доброе имя.
Но не здесь же? все еще не продолжая гнуть свое, насмешливо произнёс офицер, растянув в ухмылке выразительные крупные губы. Я готов к неплохому поединку с тобой, лапушка. Но ты же вроде всех к себе домой зовешь? Что ж для меня исключение делаешь? Или не терпится?
Гайя молча вытянула меч из ножен:
А я тут дома, ее взгляд, пересекшийся с его, заставил поблекнуть в глазах у мужчины радость предвкушения развлечения.
К ним неслышными шагами приблизился беллонарий, чьи глаза и верхняя часть лица были скрыты капюшоном, а сильная челюсть, покрытая хоть и свежевыбритой, но темной щетиной, выдавала в нем каппадокийцав жрецы Беллоны специально приглашали чужеземцев.
Мы будем только рады, если на плиты нашего двора прольется свежая кровь. В нашем храме всегда объявляли войну, но обагрить его кровью не удосуживались уже пару столетий, как стали строить амфитеатры.
Что это значит? встревоженно в полголоса переспросил Кэм у жреца, ощутив неприятный холодок по спине. Он уже раздумывал, как ему уволочь уже без всякого стеснения испортившего всем праздник похотливого козла, но не делал этого только из уважения к Гайенаказать его самим означало им всем признать его правоту, и Дария он тоже успокоил неумолимым взглядом. А Дарий уже был готов не только меч вытащить, но и вынул уже откуда-то сзади доспехов свои парные кривые ножи.
Мы не будем мешать поединку прошелестел беллонарий и отошел.
Постепенно все оглянулись на них, поняли. В чем дело и образовали широкий круг, внутри которого остались Гайя и легионный офицер с обнаженными мечами.
Спесь немного сошла с мужчиныон не того ожидал, хотя сам по себе поединок на мечах его не особенно пугал.
Девчонка, а ты не погорячилась? Отлюбил бы я тебя наедине, а тут придется личико-то твое ненароком попортить хорошенькое, или чего хуже, тунику твою в пыли извозить. Все равно же ляжешь под меня, но не такая красивая Может, не надо?
Гайя улыбнулась нежной улыбкой, отдавая тяжелый парадный шлем Дарию и встряхивая собранными в короткий пушистый хвостик на затылке волосы, гладко убранные с высокого лба.
Она встала в позицию, и все замерли. Большинство собравшихся офицеров знали ее хотя бы отдаленно, а уж урбанариии и вигилы сталкивались на выездах, наблюдая за виртуозной работой отважного спекулатория, не боящегося спуститься на веревке с крыши пятиэтажной инсулы в окно, где засели очередные поганцы. Они уже привыкли, что у командира прибывшего отряда спекулаториев могут и рыжеватые кудри из-под маски на плечо выпасть после жаркой схватки, и глаза в прорези черной ткани сверкают не только праведным гневом, но и безупречными мазками черной и синей краски.
Гайя не успела даже сбить дыханиеона улучила момент, когда вояка отвлекся на ее глаза, и отправила его на землю даже не ударом меча, а простым ударом кулака в челюсть.
И ты его не стала убивать? раздул ноздри Дарий, искренне сожалея о происшедшем, он бы лучше перехватил бы поединок и не просто убил бы, а порезал бы ломтиками, как вареную колбасу, щедро нашпигованную чесноком и сельдереем.
А зачем? снова улыбнулась Гайя, вкладывая меч в ножны и пробегаясь тонкими пальцами по выбившимся из гладкой прически едва отросшим прядям челки. Зачем своих-то убивать? Пусть за Рим жизнь кладет, а не в глупом споре. Он воин хороший, да только с головой не особо дружит, вот и попыталась мозги немного вправить.
Похоже, ты их ему не вправила, а выбила окончательно, опустился на одно колено Квинт, проверяя пульс на шее у лежащего в пыли офицера. Как ни старались беллонарии перед церемонией навести порядок в храмовом дворе, но ветер в этот день был сильный, и пыль невольно витала над всем городом.
А было что выбивать? громко спросил Марс, подходя ближе к Гайе и чувствуя себя виноватым даже не в том, что не смог сам покарать пошляка, а в том, что невольно стал причиной его гнусных идей.
Да как-то не особо, пожал плечами вигил, командир фалькариев, которые первыми шли в огонь с мощными топорами на длинных ручках, отсекая горящие части здания от еще нетронутых пламенем. С таким на одной связке в пожар не пошел бы.
И вигил сплюнул в пыль рядом с начавшим подавать признаки жизни офицером.
Прости, он сел, потирая опухшую на глазах челюсть. Прости, трибун! Фавн какой попутал
Ты и есть фавн, вон рога и хвост торчат из-под доспехов, рыкнул на него Дарий, помогая встать. Оклемался? На ногах стоишь?
Тот кивнул утвердительно, и пока Марс отвлек Гайю каким-то вопросом, Дарий коротко и резко ударил офицера кулаком в живот, умудрившись погнуть набрюшную пластину. Тот охнул и слегка согнулся, но тут же выпрямился.
И что? Кто следующий? он уже обрел ясность сознания, а в глубине души все кипело от обиды, что хрупкая накрашенная девчонка не просто отказала ему, боевому офицеру, с честью прошедшему всю Испанию и ни разу не терпевшему такого поражения в настоящем бою. Вы все делаете хором? И в гости ходите, и колотите всех подряд?
Не всех, спокойно ответил Марс, и его друзья поняли, что стоит за этим напускным спокойствием. Но вот тобой я сейчас эту стену заштукатурю. Барельеф из тебя сделаю, мерзавец такой.
Гайю в это время почти силком отвел в противоположную сторону двора и оттуда на улицу Кэмиллус, и она не видела, что ребята все по очереди навешали зарвавшемуся парнюровно до тех пор, пока он мог им достойно отвечать. Даже выдержанный и почти равнодушный ко всем жизненным страстям Друз подошел, взглянул на уже порядком побитого и вывалянного в пыли вояку сквозь вставленный в глазницу округлый кристалл турмалина, помогающий порядком ослабевшему глазу разбирать неровные буквы скорописи, который скрибы записывали допросы, или изучать изъятые у изменников кодикиллусы с записями, за сколько монет продавали они отечество. Друз изучающе взглянул сквозь турмалин, вздохнул, покачал головой, заставив парня улыбнуться просящей вымученной улыбкой под его ледяным и пронизывающим насквозь взором, затем с таким же вздохом вынул турмалин, бережно переложил в левую руку, а правой врезал по носу так, что офицер рухнул снова. А Друз невозмутимо вставил свой зеленоватый кристалл на место и удалился с таким же невозмутимым выражением лица.
И что нам с ним делать? пожал плечами Марс. Не оставлять же здесь. Беллонарии не жрицы Флоры, кто знает, что им на ум придет.
Рените подарочек принесем? удивился Квинт.
А куда? И вообще, для него это будет окончательным просветлением, хохотнул Дарий, сам успевший за лето два раза пообщаться плотно с Ренитой.
Ну Волк уже там чудеса исцеления показывает, напомнил Марс. Он сегодня утром встал пройтись. От койки до койки, но сам. Говорит, как только до двери сможет дойти, сбежит.
И что там такого особенного произошло у них? спросил Квинт, не особо вникающий в отношения товарищей за пределами службы.
Ренита прописала ему целебные ванны, ответил Дарий, который тоже был в курсе дела, как ближайший друг Кэмиллуса, а, следовательно, водивший дружбу и с Волком.
Так это же хорошо, пробурчал Марс, взваливая незадачливого искателя любви себе на спину. Ее ванны это чудо, она и Гайю, и Тараниса так лечила.
Она хотела отволочь его на горячие источники за городом. На повозке Дальше продолжать? Дарий искренне понимал отказ Волка от таких процедур.
Так. А ко мне в бассейн он согласится? Домой? поинтересовался Марс.
К тебе? задумался Дарий. А неплохая идея. Тем более, что тебя-то никто не обвинит, что от тебя по утрам выходят офицеры.
Марс рыкнул:
Ну пользуйся, что у меня руки этой тухлятиной заняты.
По дороге благоразумный Квинт предлагал отвезти того сразу в их легион, для этого и не надо было лишних усилийвыехать не в Соляные ворота, а в Аппиевы. Но Дарий с Марсом запротестовали:
Мы ж хотим как лучше! Ренита точно ему поможет!
Да у нее своих дел полно. Она вон и правда на полевку похожа. Пузик на веревочке, пожалел женщину Квинт.
Погоди, а веревочку ты у нее где нашел? Марс так обернулся к другу, что едва не уронил с коня свою ношу.
Ну как смутился Квинт. Косичка ж у нее сзади тоненькая