Ланиста Лудус Магнус отвалил за такого диковинного пленника приличные деньги, и очень быстро их оправдалРагнар был сильным бойцом, неизменно приносящим ему победы, а, следовательно, и деньги. Владея больше левой, чем правой рукой, он сразу ставил своего противника в неудобное положение, а его рост давал дополнительные преимущества. Остальные гладиаторы Рагнара уважали и побаивалисьпотому что было не понятно, что же у него на уме: пить он не пил, женщин в награду за победы у ланисты не требовал, а тех, которых ему все же присылали, не обижал, даря им восхитительную ночь любви, но ни разу не сказал при этом или после ласкового слова. Да и никакого вообще.
Он так бы и жил спокойно, продвигаясь постепенно к заветной мечте каждого гладиатораполучить на арене за доблесть деревянный меч, стать рудиарием. Но ланиста решил включить его, видного красавца, в ту команду, которая должна была не столько сражаться, сколько делать вид, сберегая силы и здоровье для дел совсем иного свойства. Рагнар счел для себя это оскорбительным, как ни пытался объяснить ланиста, что мастерства и физической силы там требуется не меньшеоружие все равно имеет тот же вес, да и сам «бой» получается дольше. Но упрямый скандинав стоял на своем даже после трех суток карцера.
Ланиста плюнул, и все вернулось на круги своя.
* * *
Дорогая, твой парик куплен в Субуре? Или его тебе его кипасис делал на заказ? И сколько взял? А деньги выклянчила у своего щедрого родственника? полная матрона средних лет сыпала вопросами, не давая Гайе открыть рот.
Это мои волосы, все же вставила Гайя, скромно опуская глаза.
Ну да, конечно, язвительно ответила матрона, как будто только и ждала этих слов. За пару сотен сестерциев они и стали твоими. А до этого принадлежали какой-нибудь галльской рабыне.
Гайя не стала спорить, тем более, что всеобщее внимание собравшихся на очередную дружескую вечеринку приближенных Октавиана привлекло новое зрелище: в зал ввели несколько пар гладиаторов. Очень молодые, но с какой-то порочностью в слегка подведенных черной краской глазах, почти полностью обнаженные, если не считать крошечных сублигакулюмов из черной плотной материи и чеканных наручей с поножами. Вооружены они были обычными короткими римскими мечами, но без щитов.
От натренированного взгляда девушки не скрылось, что мечи практически не были заточены по всех длине лезвия, и только самая верхняя часть клинка была способна нанести ранупричем очень тонкую, потому что заточка была буквально бритвенной.
Одновременно началось несколько поединкови они явно были тщательно продуманы, насыщены красивыми поворотами и каскадами ударов, которые в реальном бою не пригодились бы никогда. Там некогда терять силы на демонстрацию своих возможностей противникатам надо убить и двигаться дальше. Но эти парни с мечами танцевали, лишь обозначая бой и повинуясь звукам флейты, на которой играл такой же юный грек с длинными, падающими на плечи локонами темных волос, присыпанных блестками.
Но вот феерическая схватка закончилась, не принеся заметного ущерба ни одному из противников, несмотря на сопровождавшие все представление хватания за живот и грудь, падения к ногам наиболее красивых и молодых женщин. Женщины, к удивлению Гайи, принимали эту игру, нисколько не стесняя присутствующих мужчин, с которыми они и пришли на пиршествоприглашали прилечь рядом с собой, начинали кормить виноградом с рук
Один из гладиаторов подошел к Гайе, протянув ей руку и глядя ей в глаза чувственным взором:
Ты украшение этого праздника, и я заметил, что ты с особым интересом наблюдала за схваткой. Тебе нравятся сильные и храбрые мужчины?
Да, сильные и храбрые, негромко ответила она, пытаясь выстроить правильную линию поведения. А вовсе не бродячие артисты с площади.
О чем ты? делано удивился гладиатор и попытался продвинуться к ней ближе, улыбаясь красивыми губами, вызвавшими завистливые взгляды словоохотливой матроны, возлежавшей на ложе триклиния рядом с Гайей, но обделенной вниманием этих мужчин, приглашенных специально, чтобы доставить удовольствие женщинам из окружения императора, пока мужчины соберутся в соседнем зале для несколько иных, но похожих увеселений.
Гайя отшатнулась, инстинктивно выставив рукуи наткнулась на громкие, еще более язвительные слова своей невольной «подруги» на этом пиру:
Ах, дорогая, ты так убедительно изображаешь девственницу-недотрогу! Ты и сама могла бы стать лучшей в бродячей труппе.
Гладиатор, смекнув, что неприятности ему не нужны и деньги надо отрабатывать, тут же переключил свое внимание на матрону, зардевшуюся от радости даже под толстым слоем белил и румян:
Да, пожалуй, стоит уделить все силы истинным ценительницам мужской красоты и храбрости
Гайя содрогнулась, увидев, что весь зал заполнен обнимающимися парочками, а захмелевшие женщины смеются все более визгливо и постепенно спускают все ниже с плеч свои нарядные одежды из тонкой материи различных цветов.
Да, на войне ей было проще и понятнее
Дни летели в таких безумных праздниках, посещениях бань с новыми приятельницами, раздражавшими ее своими бессмысленными интересами и разговорами. Да, конечно, пуховая постель в отведенных ей гостевых покоях императорского дворца была намного мягче и шире походной койки или просто брошенного на голую землю шерстяного армейского плащано все вокруг дышало тяжелой атмосферой заговора и недоверия.
Несмотря на то, что дворец охраняли ее же товарищи, Гайя старалась ложиться спать, не раздеваясь догола, как это было принято, а переодеваясь в привычную тунику и тонкие кожаные браки, и брала с собой оружие. Меч ей не удалось пронести во дворец, так как он мог броситься в глаза рабыням, убиравшим покои и менявшим постель, и единственной надеждой были ножи, которые она уложила в коробки, предназначенные для хранения ожерелий, сверху действительно закидав щедро выданными префектом побрякушками из дворцовой же казны.
Гайя понимала, что вся эта пестрая жизнь скоро закончитсяона лишь приготовление к тяжелой и опасной операции, но то, что ожидало ее дальше, заставляло сердце девушки сжиматься в сладком предчувствии новых опасностей и головокружительного риска, придававшего ей новые силы.
Октавиан не спешил в этот день пройти в триклиний, где уже собрались в ожидании веселого ужина его приближенные.
Толстый сенатор протянул к ней даже на вид влажные и липкие руки:
Какая же ты сладкая девочка, очаровательная племянница императора! Я б тоже хотел бы иметь такую родственницу
Он положил таки свои мясистые, вялые руки ей на бедра и приблизил к лицу девушки все три своих подбородка:
Так бы и съел тебя, как спелый персик. Ну-ка, дай пощупать твои упругие грудки, и он одной рукой удерживая ее бедро, вторую положил на ее грудь, обтянутую очередным новым платьем, в этот раз нежно-фиалкового цвета.
Гайя дернулась, давая ему возможность нащупать ножны, закреплённые на бедре. Сегодня в нем были не ее любимые метательные ножи, а дешевый, но выглядящий грозно и внушительно охотничий нож. На самом деле даже на охоте им можно было бы только кровяную колбасу с сельдереем порезать, но на всех, кто увидел этот клинок издали, он произвел серьезное впечатлениена что и было рассчитано. Ей вовсе не хотелось, чтобы в этой суете потерялся бы, приобщенный навеки к материалам дела, какой-нибудь из ее боевых ножей, сбалансированных и привычных к руке.
А вот стола, оплаченная из казны, ее мало волновалаона относилась ко всей этой мишуре не более чем как к сплетенным из зеленых веток своеобразным накидкам, которыми они в разведке прикрывали себя, чтобы ползком, сливаясь с лесом и луговиной, подобраться к германским стоянкам. И сейчас она совершенно равнодушно смотрела, как сенатор, взвизгивая и похрюкивая от захлестнувшего его ужаса и праведного гнева, рванул подол ее столы, откидывая обрывки в сторонычтобы показать всем в триклинии ножны на ее белом, перевитом мускулами бедре.
Вот она! Заговорщица! Убийца императора!
Как? Уже убили? Когда? Кто? Где? раздались со всех сторон крики, и через толпу, грохая кальцеями и щитами, слаженно несся расчет дворцовой стражи.
Ребята сработали четко, как она их и училани чем не выдали, что узнали ее, как старательно не узнавали все эти дни, когда их центурион расхаживала по дворцу, меняя воздушные разноцветные платья по несколько раз в день и вызывая зависть у женщин своими густыми золотыми локонами, которые она то распускала, украсив небольшой диадемой, то собирала в замысловатые прически, не прибегая к помощи специально обученных рабынь.
Всем оставаться на своих местах! рявкнул командир отряда, жестом останавливая ринувшегося к нему сенатора с малиновой от усердия лысиной.
Сенатор уже примерил мысленно на себя лавры спасителя императора, Сената и народа римского, поэтому и стремился зафиксировать сей достойный факт в глазах не только собравшейся в зале элиты, но и даже охраны.
Сохраняйте спокойствие! Мы во всем разберемся. Вам ничего не угрожает, преторианцы из личной охраны императора мгновенно и незаметно оцепили зал, ненароком прижав к стенам и углам тех, кто пытался спешно покинуть это местоневзирая на то, рабы с подносами это или почтеннейшая вдова патриция.
Двое заломили Гайе руки за спину, повалив ее на пол, и закрепили кожаным ремешком.
Прости, командир, успел шепнуть сероглазый красавец-декурион Дарий, затягивая ремень так, чтобы никто не заподозрил их в излишней жалости.
Она ответила ему одними глазами, напрягая мускулы на руках, и Дарий заметил ее движение, усмехнулся одним уголком губзнал, что для командира выпутаться и из более сложной обвязки не составит труда, и она демонстрировала это не раз на тренировках такой полезный для разведчика навык.
Его напарник схватил ее за волосы, намотав их на руку, и она послушно откинула голову назад, не забыв тонко вскрикнуть, что вызвало среди притихшего было зала бурю негодования:
Ишь, теперь визжит! А до этого только нос задирала! Строила из себя недотрогу!
Преторианец рывком поднял ее с колен:
Выводим! Вперед! и ощутимо рванул ее за плечо. Пошла.
Нельзя сказать, что в позе задержанного Гайя оказалась впервыена тренировках они все это отрабатывали до мелочей, по очереди изображая поганцев. И она прекрасно понимала сейчас, чему все-таки не успела доучить этих парней, служивших под ее началом всего пару месяцевона сейчас могла бы сбежать от них, ударив ногой по колену того, что вел ее справа, затем выгнуться и нанести головой удар в нагрудник заднего, удерживающего ее за волосы. Будет больно волосам, в руках конвоира останутся клочья ее локонов, но он пошатнется, и это подарит ей несколько мгновений, достаточных для того, чтобы всем телом сбить с ног третьего и выпрыгнуть с балюстрады в парк, окружающий дворец. А там уже надо откатиться в кусты, выпутаться из ремешка на руках и уходить по ручью, чтобы молосские доги, охраняющие наружный периметр дворца, потеряли бы след.
Идти через огромный зал в сопровождении громких пересудов и оскорбительных выкриков было скучно. И она тихо шепнула тому из конвоиров, что был ближе всех к ней:
Поиграем? и тут же, не сомневаясь в утвердительном ответе своих ребят, которые тоже были не прочь пощекотать нервы себе и окружающим, резко рванулась в сторону.
Она не стала воплощать первый, наиболее правильный плантолько потому, что ломать ногу своему же бойцу не видела смысла. Поэтому они разыграли более зрелищный сценарийс погоней через зал, с укладыванием преторианцами на пол всех гостей, якобы для их же блага. И с лучниками, взявшимися, как из-под земли, с уже прилаженными стрелами.
Ни с места! Стрелять по моей команде! Всем лежать, пока под стрелы не попали! радостно перекликались командиры групп, а Гайя резвилась вовсю, перепрыгивая со связанными руками ложа триклиния и лежащих между ними патрициев.
Гости, уложенные на мраморный, украшенный мозаикой пол, старались разглядывать все не великолепные узоры, а поднимали головы, всхлипывая от ужаса, когда эта рыжая злодейка пролетала над ними.
Наконец, она дала себя догнать одному из парней, тоже центуриону, но воевавшему до назначения сюда в Испании и привыкшему усмирять бесконечные бунты горячего местного населения.
Она завизжала на высокой ноте, заставляя окружение императора поднять головы, как по команде, и обеспечивая себе зрителей.
Падла ушастая, обрушил рычание на ее голову сквозь зубы центурион Квинт, порядком запыхавшийся во время этой погони в парадных доспехах.
Гости одобрительно заворчали, а Квинт снова заломил ей связанные руки назад с такой силой, что растрепавшаяся во время бега фиалковая стола лопнула на груди до пояса, открывая тончайший вышитый строфос нежно-розового цвета. И за строфосом все, кто хотел, тоже увидели еще один нож, гораздо меньше и в плотном чехле с округлой, чтобы не мешать активным движениям, нижней частью.
Ишь, подготовилась! Квинт демонстративно выдернул из-под ее строфоса нож, умудрившись не коснуться роскошной, как выяснилось, груди своего командира.
И только один человек сохранял глубокое спокойствие и тщательно прятал довольную улыбкуполускрытый колоннами портика префект
А дальшевсе прошло так, как и было рассчитано до каждого слова. Вовремя явился император, задержавшийся с делами сирийского посольства, водворил в триклинии покой и порядок, поблагодарил преторианскую гвардию за доблесть и умелые действия, отдельно наградил сенатора за поимку опасной гадины, прикинувшейся под личиной милой троюродной племянницы.
А когда зашла речь о выборе наказания, что Октавиан уверенно провозгласил:
Рим справедлив, и даже к своим врагам, как внутренним, так и внешним. Если эта моя родственница, за которую мне очень стыдно, столь воинственна, что по недомыслию своих семнадцати лет решила броситься на меня с ножами, что ж, мы предоставим ей такую возможность. В гладиаторской школе у нее будет много возможностей не только кидаться на людей с ножами, мечами и даже копьями, но и отмыть честное имя нашего рода своей кровью на арене. Все, решение принято! Префект, подготовьте постановление об отправке моей племянницы в Лудус Магнус с лишением ее всех прав, свобод и привилегий. Исполняйте.
Через час Гайя в простой полотняной тунике, в которою ее переодели, чтоб не смущать народ римский разорванной на груди столой, уже пересекала ворота Лудус Магнус в сопровождении целой декурии преторианской гвардии. Связанные за спиной в локтях руки, распущенные по плечам и спине рыжеватые волнистые волосы, задумчивые глазаих процессия привлекала внимание жителей города, о ней говорили, передавали эту историю, обрастающую кровавыми подробностями. Она слышала в толпе возгласы:
Да она же перерезала половину преторианцев!
Нет, она обещала порезать горло самому префекту!
Кто бы подумал а такая красотка!
* * *
Наставник, уже не молодой, но все еще сохраняющий мощь и ловкость галл, отпустивший небольшую броду, в которой хорошо была заметна проседь и которая частично скрывала шрам, спускающийся от виска к подбородку, криво усмехнулся, взглянув на новую ученицу. Подошел ближе:
Это твое главное оружие, милочка? и попытался провести по довольно заметно оттопырившим выношенную и выцветшую тунику грудям Гайи. И тут же был сбит на спину еле заметной глазу подсечкойкак будто ничего и не произошло на учебной арене, только вот наставник рухнул, как подкошенный. Но эффект внезапности не надолго выбил из колеи опытного бойца, заслужившего свободу на аренеизогнув свое сильное полуобнаженное тело, он вскочил на обе ноги, но не ударил зарвавшуюся новенькую, а окинул с головы до ног совершенно иным взглядом, протянув с оттенком недоверия:
Значит, хочешь по-настоящему?
И выхватил из стойки меч, покрутил в руке, второй бросил девушке. Присвистнул, когда она поймала его на летупотому что бросал нарочно так, чтобы заставить ее наклониться, явив всем остальным гладиаторам свои ягодицы и бедра. Он протянул руку к небольшому круглому щиту, вопросительно глянув на Гайю, но, поняв ее взгляд, послал в полет второй меч.
Они кружили по пескуу нее два меча, у него один, но его правую руку закрывает манника, а у девушки из защиты разве что эта короткая, до середины бедра холщовая туника и разве что надетый поверх нее бальтеус и поножи на высоких голенях, простые кожаные наручи схватывают ее запястья.