А я и правда голодная
А я-то как!
Так ты не ел?
Побеги твои?
Нет, утром, в лагере.
Нет. Тебя пошел уговаривать прогуляться.
Ой, мне так стыдно Я даже не спросила. Ты же ослабеешь.
И упаду. К твоим ногам, и он действительно рухнул в траву у ее ног, схватив ее за лодыжки так, что она не удержала равновесие и села на его подставленный бок. Так что не покормишь если, так и буду тут лежать.
В смысле покормишь?
А у меня нет сил даже руками шевелить. Ты мой лук пробовала натянуть?
Нет, конечно.
Попробуй. А я еще и мешок волок.
Да сдался тебе этот мешок! Хочешь, сама понесу дальше
А хочешь, я и тебя понесу? Предлагал же. Но хорошего коня кормить полагается, и он извернулся своим большим гибким телом так, что его голова оказалась на ее коленях.
Она порылась в корзинке и достала сыр, лепешки, миску с жареной рыбой и пучок свежего весеннего латука.
Готов?
Он прикрыл ресницам глаза, исподволь наблюдая за ней.
Ренита клала ему еду в рот, и он с каждым кусочком захватывал слегка губами ее пальцы.
Давай-ка я теперь тебя покормлю.
Нет, я так не сумею
Научу, и он обнял ее, затащил к себе на колени. Ну-ка, открывай ротик.
Ох, Таранис, чем же мы занимаемся прошептала она.
Мы всего лишь любим друг друга. И целый мир сейчас для нас с тобой.
Боги были к ним благосклонныи день тихо перешел в вечер, такой же тихий и спокойный. Они снова ласкали друг другана этот раз в небольшой роще пиний, и терпкий запах прогретой солнцем молодой хвои пьянил и заставлял забыть о повседневных хлопотах. И, наконец, счастливые и усталые, вернулись в лагерь, ловя по-доброму завистливые взгляды, то Ренита тихо шепнула Таранису:
Спасибо. Я так счастлива. Так счастлива с тобой
* * *
Гайя устало присела на край корта триремы. Она только сейчас почувствовала, как болит натруженная левая рука, как разламывается грудь после долгого ныряния и борьбы с волнами, пока она распутывала Марса и пока они плыли, удерживаясь за веревку. Она взглянула на свои ладонии удивилась, каким образом смогла удержать в них оружие: кожа была содрана грубой пенькой до крови.
Дай-ка, рядом оказался Марс. Гайя, милая моя
Он смотрел на нее так, как будто сам ощущал всю ее боль и усталостьвпрочем, он тоже все это прошел вместе с ней. И действительно мог представить, насколько тяжело сейчас Гайе, если и он еле стоит на ногах после боя с пиратами.
Может, притащить сюда этого сирийца? Он вроде ребят неплохо перевязал.
Нет. Никаких сирийцев. Со ссадинами к врачу? Я в детстве хуже руки сдирала. Когда по деревьям лазила. И ничего. Поплюешь. Лист подорожника приклеишь. И все.
Мы в море. Тут нет подорожника, вздохнул Марс, бережно беря ее руки в свои. Вот если бы я мог полечить твои руки поцелуями
Она посмотрела на него с легкой насмешкой:
Марс. Тогда бы ты составил бы конкуренцию сирийцу Перецеловал бы всю команду
Ты неисправима, он сделал попытку ее обнять, но Гайя отстранилась и резко поднялась на ноги.
Что ж, предлагаю еще раз пройти по кораблю. Если ребята отыскали этого сирийца в углу под тряпками. То кто его знает, сколько тут углов и сколько тряпок. И кстати, о тряпках. Надо все тут перестирать и ребятам раздать. Они ж голые совсем.
А ты не знала, что гребцов держат полностью обнаженными?
Зачем?
Они же отливают прямо в отверстия весельные. Чтоб времени не теряли, развязывая набедреник. Они ж скованы по рукам и ногам. Сама видела.
Ужас, прошептала Гайя. Бедные ребята. Но вроде не сломались. По крайней мере, в большинстве. И хорошо, что среди них оказался хоть кто-то, кто умеет управлять кораблем.
Она окинула взглядом палубу, на которой уже по-хозяйски распоряжались те освобожденные ими гребцы, которые до плена были моряками на военных кораблях Римской империи. Некоторые мужчины изъявили желание помогать им на тех работах, где не требуется особых знаний, но нужна толковая голова и крепкие руки. Гайя разрешилапонимала, что этим уже невмоготу снова спуститься в темноту и духоту весельной палубы. Но кто-то должен был оставаться и на веслаххотя даже на военных кораблях использовали труд приговоренных к галерам преступников. А здесь людям, прошедшим уже все мыслимые и немыслимые муки, она была вынуждена предложить вновь вернуться к этому выматывающему и отупляющему труду. Не надо было особо вдумываться, чтобы понятьраз часть людей поднялась к парусам и веревкам, то на оставшихся гребцов резко возрастет нагрузка. Для себя она решила, что тоже будет спускаться к гребцам и отрабатывать свои часы на веслахчтобы избежать роптаний.
Им предстояло пройти вдоль береговой линии мимо Кипра, Крита, берегов Греции, миновать Сицилиюи бросить якорь в Остии. Все они знали, что уже у греческих берегов будет легчетам стоят на страже римские корабли и исправно горят маяки, а в каждом порту они могут остановиться. Гайю успокаивало, что пираты не успели как следует прорыть их вещи, и у нее на руках был приказ за подписью Октавиана, который послужит им всем охранной грамотой, пропуском и правом получить помощь от первого же встреченного римкого корабля или берегового форта.
А вот изрезанные бухтами берега Галатии, возле которых громоздились друг на друге острова и островки, действительно пугали еепо рассказам товарищей, воевавших в тех краях, пираты обитали там практически безнаказанно, взимая дань с проходивших торговых кораблей.
Гайя знала, что времени на подготтвку к встерче с пиратами у нее и ее экипажа чрезвычайно мало.
Марс, ак я пройду по нижним помещениям, еще раз по весельной палубе. На тебе порядок наверху.
Гайя, это опасно.
Корабль наш.
В углах может притаиться тот, кто так не думает.
Корабельные крысы?!
Гайя Марс шагнул к ней и заглянул в непокорно горящие глаза и только тихонько вздохнул, исчерпав все аргументы, а давить на нее он откровенно боялсяона и так еще не вернулась к нему. Ты хоть меч не забудь.
Она вскинула на него огромные на еще больше загоревшем за эти дни лице глаза:
А когда я его забывала? и легким прыжком скрылась внизу.
Марс сжал кулаки, чтобы не устремиться за ней
Гайя неслышными шагами шла по кораблю, спустившись туда, где от моря ее отгораживали только досчатые стенки. Она не пожалела, что ни под каким предлогом так и не разуласьступать босыми ногами по затхлым лужицам было бы неприятно. Она поморщиласьпод ногами прошмыгнуло несколько откормленных крыс. Ее ухо, помимо крысиных лапок, уловило еще какое-то шевеление впереди. Глаза девушки, отлично видевшие в темноте, выхватили тяжелый кованый замок на небольшой двери в самом носу корабля, где борта неумолимо сжимались с обоих сторон, преврашая проход в узкий лаз.
Она услышала звон цепей, несколько глубоких вдохов.
Держа меч наготове, она пригляделась к замку и пожалела, что волосы еще не отросли настолько, чтобы вернуть на место свои любимые шпильки. Выпрямилась и с размаху выбила дверь ногой, держа наготове меч.
Хорошо, что Гайя, одинаково владея обеими руками, в самый крайний момент перебросила меч в левую рукукогда правой осматривала замок. Потому что навстречу ей полетела прямо влицо ржавая цепь, которую она едва успела перехватить и намотать на руку.
Гайя выдохнула и подняла головуна нее сверху смотрели светло-синие ясные глаза. Мужчина, стоящий перед ней и одетый только в разорванные цепи на руках и ногах, был на пару дигитусов выше Рагнара и чем-то неуловимо похож на него: сильная линия челюсти, высокие скулы, волевой подбородок, завораживающие глаза василькового цвета в обрамлении на удивление черных пушистых ресниц под резким изломом таких же черных бровей и невероятно светлые коротко стриженые волосы
Он оглянул девушку с головы до ног и прищурился:
Ты кто?
Старший центурион преторианской гвардии.
Мужчина вздрогнул и на мгновение его взор затуманился, но тут же снова стал холодным и ясным:
Может, отпустишь цепь тогда? Или ты продалась сирийцам?
Сирийцы на дне моря.
Вот как? И кто им помог?
Мы. Все. А ты кто такой? поинтересовалась она. Но цепь выпустила, потому что все равно было бессмысленно надеяться удержать такого гиганта за одну руку. Если бы он захотел, то уже давно бы мог бы ее отбросить в сторонуГайя прекрасно чувствовала, что он рассматривает ее, как мелкую козявку. Впрочем, рядом с ним, высоким, широкоплечим, сложенным из одних только натренированных мускулов, она и правда выглядела хрупким подростком.
Мужчина перевел взгляд на ее доспехии снова как будто обжегся, провел рукой по коротким, пепельно-белым волосам.
Я должен тебе сказать его голос, с легкой хрипотцой, мужественный и выразительный, звучал слегка неуверенно. именно тебе Что-то очень важное
Я слушаю, она заглянула ему в глаза, стараясь говорить как можно мягче.
Не помню Цербер и все приспешники Аида, мужчина с такой силой ударил в деревянную переборку кулаком, на запястье которого болтался обрывок цепи, прикрепленной к широкому наручнику, что две доски проломились.
Эй, остановила его Гайя. Хорошо, не борт проломил.
Он с досадой глянул на нее
Женщина, да еще такая потрясающе красивая. Ошибка первого мгновения, когда он принял ее за молодого новобранца, тут же сошла на нет. Такой гордой осанки, такого пронзительного взглда не бывает у юнцов.
Да и голос еенегромкий, но бархатистый, обволакивающий, ласкающий и манящий, никак не вязался с доспехами, украшенными на груди знаками отличия старшего центуриона. Он не настолько давно покинул рим и не настолько выжил из ума, чтобы не понимать, кто перед ним. Но вот почему все это было так ему знакомо? Почему вид этой хрупкой девушки в боевых доспехах так подталкивал его что-то сказать ей?
Он мучително размышлял, чувствуя, как поднимается по затылку снова разламывающая и нудная боль, от которой его не смогли избавить знахари египетских пустынных кочевников.
Как ты оказался именно здесь? Ты такой огромный, что даже странно, что не посадили на весла.
Им виднее.
Ты наказан?
А сама как думаешь?
Но ты не избит. Значит, у них был резон не портить тебе шкуру.
Продавать везли.
Кому? В лудус? Но ты же очень чисто по-латыни говоришь. Ты римлянин?
Он кивнул неопределенно. Да и что сказать ей? Он уже и забыл, как мальчишкой бегал босыми ногами по нагретым камням бесконечных лестниц и взвозов родного города. Он помнил себя и молодым солдатомсовсем зеленым, со сбитыми ногами и ноющими от тяжести доспехов и груза плечами.
Что-то попытались еше на привале легиона сказать его товарищи про мать, которая, мол, не погнушалась переспать с каким-нибудь гладиатором или вольноотпущенником-охранником. И он ринулся в драку не оглядываясьи, наверное, убил бы голыми руками, если бы не растащившие их взрослые легионеры. У хмурого от усталости врача оказались все четвероон и его обидчики. Пока заживали рассеченные лица и сломанные ребра, они успели сдружиться Мужчина вздохнулон прекрасно помнил, что из их неразлучной четверки жив только он В своих несущихся воспоминаниях он шел военными лорогами, теряя друзей и приобретая ярость воина.
Помнил, как учился говорить с незнакомым выговором, целые дни проводя с высокими, светловолосыми пленниками из далеких сесерных стран, расположенных еще дальше Альбиона, за землями пиктов и бриттов. И оказался в жаркой и лживой стране, уставленной треугольниками молчаливых пирамидв длинных кожаных штанах и плаще из волчьего меха, с отросшими ниже лопаток волосами, которые, по мнению его командиров, были совершенно такими же, как у северных варваров.
А вот дальше Что он там делал? С чужим именем, чужой жизнью. Торговал оружием, украшениямиэто ли занятие для воина. Что же заставляло?
А послежестокая, унизительная в своей беспомощности боль, терзающая его спину, грудь, плечи, налипший на открытые раны песок. Пропахшая верблюжьей мочой кибитка. Верблюжье молоко у рта, и он тянется за этим бурдюком, пытаясь сделать хоть один глоток разбитыми губами. И мучительная не менее, чем физическая боль, мысльа что он не успел? Что-то важное. Но что?
Это «что-то» заставило его, как только ноги начали держать, уйти через пустынювперед, туда, куда его гнала мысль о чем-то незавершенном.
И вот он здесь, на триреме, стоит перед юной красавицей в доспехах старшего центуриона. Она острижена Он снова провел рукой по отросшим волосамдлинные казались ему чужими, как и штаны, и он был даже рад, когда кочевники обрили его наголо, чтобы добраться до страшных ран на его голове, скрытых сейчас под оставшимися все такими же густымии волосами. «Неужели девчонка тоже валялась вот так, с окровавленной головой, не в силах подняться, чтобы отлить не под себя, захлебываясь собственной рвотой? Да что же ты, Арес, творишь, если таких девчонок посылаешь под вражеские мечи Но вроде волосы-то у нее ровно лежат, шрамов особых не видно на голове. Хотя брови-то надсечены. И не раз» он цепко оглядывал девушку, собираясь с мыслями.
Идем наверх, махнула она ему головой. Цепи снимем. Ключи мы захватили. А не подойдут, я и так раскрою, наконечником стрелы или ножом. Пошли.
Он стоял соляным столбом, не в силах заставить себя пошевелитьсяне хотел, чтобы она почувствовала зловоние, исходящее от его много дней немытого тела, насквозь пропотевшего в узкой каморке на самом носу триремы, прогревающимся на палящем солнце подобно метрету с вином, выставленным перебраживаться в уксус. Он знал, что весь загажен, потому что руки были скованы так, что он не мог дотянуться до укромных мест своего телаи вот только тут и оценил традицию держать гребцов и прочих пленников на кораблях полностью обнаженными. Щетина, которой он зарос, раздражала его не меньшевсе же годы службы в римской армии приучили его к определенному порядку.
Гайя взглянула на мужчину еще рази все поняла. Ей не надо было растолковывать его страданияпомнила и Рагнара, выброшенного из карцера и обмывающегося у водоразборника.
Знаешь, все отмывается. Думаешь, остальные выглядели лучше? В конце концов, и я могла бы оказаться на их месте.
Он с благодарностью взглянул в ее понимаюшие глаза, поразившие его своими кошачьими переливами в полутьме трюма.
Как тебя звать? она шла впереди узким коридором, перешагивая через ребра корабля и шлепая по лужам.
Кэмиллус. Можно просто Кэм.
Откуда? Ты так и не сказал.
Родом из Рима. Про выговор ты права. А вот так? и он произнес крайнюю фразу так, что Гайя явственно услышала Рагнара.
Британия? Что-то северное. У нас есть оттуда парень в когорте. Ты там воевал? Или мать оттуда? Отец?
Кэм молчал, и она обернулась, снова встретившись с его светло-синими глазами. Они вышли уже на свет, и тут Гайя увидела, что его волосы не просто светлыони были абсолютно седыми.
А тело было не столько грязным, как ей показалось в полутьме, сколько покрыто густой вязью татуировки, но с совсем иным узором, ничем не напоминающим письмена на руке Рагнара или замысловатый узор на щеке Тараниса.
Что означает твоя татуировка?
Повелитель скорпионов.
В смысле?
У некоторых народов считается почетным быть укушенным скорпионом.
Ты сам прошел такое испытание? Дал себя укусить скорпиону?
Я похож на умалишенного? Они сами пришли. Много. И кусались, как хотели.
Что не прогнал? Они же боятся верблюжьей веревки. Можно просто ночевку этой веревкой окружить и все.
Откуда познания? Читаешь много?
Не очень. В основном приказы. А веревка Ну в рейдах же ночевали. Ребята, те кто дольше моего в Сирии пожил, подсказали.
А ты долго?
Месяц с небольшим.
А я вот призадержался, усмехнулся он, и снова схватился за затылок. Что-то такое важное Что же мне тебе сказать
На свету его глаза были яркими как васильки, и резко контрастировали эти молодые глаза и совершенно седая голова. Гайя перевела снова глаза на его татуировки на сильной грудии снова прикусила язык: под узорами явственно были видны тщательно скрытые шрамы.
Ты не мог прогнать скорпионов? она спросила тихо и как можно бесцветнее.
Он беспечно махнул рукой:
Да не чувствовал я их
Гайя хорошо понимала, почему можно не почувствать больэто богиня Ата, богиня безумия, закрывает собой истерзанное сознание и дает блаженный покой, кому на время, чтобы собраться с силами, а кому и навсегда придется остаться с заснувшим разумом.
Твои раны, она сделала попытку прикоснуться к его плечу, целиком закрытому узором из переплетений кругов и звезд.
Кэм перехватил ее руку на полпути:
Они ничего не узнали. А об остальном говорить не хочется.