Не состоялось. отрезала она, и тут же сменила тон на обычный и бодрый. Меч не разучился держать?
Дарий с готовностью кивнул:
Я свой захватил.
И они полностью отдались поединку с тем же жаром, с которым накануне ночью любили друг друга. Наконец, едва держащиеся на ногах от усталости и залитые потом, они бросились в бассейн атриуманеглубокий, но достаточно широкий и длинный, чтобы проплыть хоть немного наперегонки.
Гайя заметила, что Дарий, выбираясь на мрамор пола, придержался на мгновение за плечо, воровато оглянувшись на нее. Она шагнула к нему, чтобы предложить растереть его мазью, оставленной предусмотрительно Ренитой, но он опередил ее:
Ты же позволишь мне сделать тебе массаж?
Если это не потакание нелепым заботливым распоряжениям наших общих друзей, то не откажусь. Хотя и сама хотела тебе предложить..
Так ведь и я не откажусь!
Может, с тебя и начнем?
Гайя, ну не лишай меня удовольствия лукаво улыбнулся всеми своими серыми глазами Дарий. Для меня даже просто прикасаться к твоему телу уже награда.
Она подняла бровь, вспомнив едва не выражение рвоты от отмерзения на лице у мастерицы по уходу за руками, но Дарий совершенно не понял или не заметил ее сомнений:
Ты так прекрасна Прости, что надоедаю тебе своими признаниями. Но вот увидев тебя тогда в лудусе, на свидании, я понял, что готов унести тебя на руках, наплевав на все задания и даже Рим.
Остановись. Вспомни, что я тебе тогда сказала. Ничто не изменилось.
Прости, он тряхнул темноволосой головой. Я теряю голову, когда вижу тебя. А когда дотрагиваюсь
Вот и соберись со своей головой, а я пока тебя разотру. Думаешь, не вижу, как хватаешься за плечо?
И он увлек ее в спальню, чтобы отдаться во власть ее рук, а затем и самому растереть Гайю с ног до головы легкой и быстро впитывающейся мазью.
Тебе не противно касаться моих шрамов? осторожно спросила Гайя, не поворачивая головы и глядя впереди себя глазами, готовыми наполниться влагой от боли, захлестывающей ее душу.
Ты о чем? недоуменно переспросил Дарий, с трудом возвращаясь к реальности, затуманенный ее близостью. Ты такая восхитительная, такая нежная, у тебя такое упругое тело
Он едва не проговорился ей, что на днях полночи провел, выгоняя из своей стальни назойливых девчоноки, когда дотронулся до одной из них, чтобы вывести обезумевшую от похоти и желания угодить молодому красавцу-воину рабыню, то содрогнулся от отвращения, потому что тело девушки, молодое и здоровое в целом, было воздушным и мягким на ощупь. Дарий, ласкавший Гайю, не мог себе представить, что захочет дотрагиваться до девчонки, напоминающий теплый комочек податливого, текучего теста для глобулей. И когда их крепкие, тренированные тела, покрытые душистым, слегка скользким снадобьем, соприкоснулисьто безумие вновь снизошло на Дария, а у Гайи не хватило сил ему противиться.
Визита Кэмиллуса Гайя ждалаи не только потому, что хотела заглянуть в эти васильковые глаза, посмевшие решать за нее, что она может, а что нет. Девушка даже решила подождать с этим, потому что ссориться с Кэмом означало для нее сейчас остаться без ответов на животрепещущие вопросы.
Гайя понимала, что происходит в ее голове нечто странноеи списывала это сначала на последствия горячки и накопившуюся усталость. Когда пугающие ее сновидения стали и вовсе безумны, то решила посоветоваться с Ренитойне могли ли оба ее крайних ранения с потерей сознания и жаром заставить вылезти наружу так тщательно задавленные ею последствия удара головой о камни на той дороге, где она одна приняла бой с разведчиками батавов. Но что-то вовремя натолкнуло Гайю на мысльне надо впутывать сюда пугливую и без того Рениту, на все вопросы находящую ответ только в виде припарок, растираний и питья. И уж тем более рассказывать Рените о том, что этой ночью ей во сне явился грозный Аид и потребовал назвать Дария братом, а иначе он заберет его себе как избранника Невести смерти, выбранного ею против его воли и после его приказа Гайя проснулась в холодном поту и от собственного вскрикахотя в жизни напугать ее так, чтобы взвизгнула, было невозможно. Да и хороша бы она была бы, если бы где-нибудь в разведке или при штурме, ведя за собой группу воинов, вскрикнула бы при виде поганцев вместо того, чтобы первой нанести удар.
Помнишь, ты говорил о завершении ритуала? как бы невзначай поинтересовалась она у Кэмиллуса, и тот с готовностью кивнул.
Готова? Дай-ка, я взгляну на шрам, можно ли уже закрывать его татуировкой.
Она без тени смущения повернулась к нему спиной, и Кэм, затаив дыхание, осторожным прикосновением длинных пальцев приспустил горловину ее хитона, отчаянно стараясь не наделать глупостей и не начать покрывать поцелуями кожу ее спины.
Что ж, задумчиво проговорил он. Можно завтра попробовать. Я загляну к Рените этой, возьму обезболивающее.
Зачем?
Чтобы ты не сошла с ума от боли.
Как видишь, до сих пор не сошла.
Это совсем другое. Рану наносят молниеносно, и редко кто чувствует ее в этот момент, опьяненный боем. А к ее нытью и перевязкам привыкаешь. А тут подряд несколько тысяч уколов иголкой.
Пфф. Иголкой, а не копьем.
Ладно, не буду спорить. Опыт у каждого свой, примирительно поднял руки Кэм. Не хочешь, не надо. Мне же легче, не надо ни у кого ничего просить. Полотно же чистое у тебя найдется для перевязки?
Скажу управляющему. Приготовит.
Вот и славно. Значит, завтра я с утра к тебе приду. Постараюсь с делами разобраться и приду, он ненавидел сам себя за то, что ему придется причинить ей боль и злился на нее, что она так отчаянно пытается казаться сильной.
Гайя твердо решила, что все же попросит Кэма закрыть татуировкой и остальные шрамы, а в первую очередьна запястье. Хотел Фонтей ослепительной красавицы, о которой будут говоритьтак он сам натолкнул ее на свежую идею, рассказав, как смотрят римляне на телохранителей сенатора Марциалла, Кэма и Рагнара.
Гайя решила, что все равно в идеалы красоты не впишетсяримлянки скупают горшками белила и румяна, чтобы придать коже вид мраморной гладкости. Ей не нужно было залепливать красками свою здоровую, закаленную свежим ветром и ледяной родниковой водой кожуа вот шрамы бросались в глаза. А она знала, что жизнь знати, вьющейся во дворце, предусматривает и посещение терм, где не столько моются, сколько приятно проводят время, развалившись на мраморных лежаках и лишь время от времени ополаскиваясь в басейнах с горячей и холодной водой.
Кэмиллус, как и обещал, приехал на следующее утро и без Рениты:
Дарий, тебе командир просил передать, что вызывает по срочному делу, с порога сообщил он другу обрадовавшую того новость.
Дарий не заставил повторять дваждыи не только потому, что привык исполнять приказы, но и потому, что уже начал тяготиться размеренной жизнью выздоравливающего. Безусловно, он был счастлив, что боги в награду за его физические страдания послали такую невиданную наградубыть рядом с Гайей, наслаждаться ее улыбкой, общением, проводить время в гимнастических упражнениях и фехтовании. Гайя была сильным противником, несмотря на то, что тоже оправлялась от такого же тяжелого раненияи рядом с ней Дарий забывал про свою боль. Но его неудержимо тянуло к ребятам, в привычную обстановку лагеря, уже хотелось снова вернуться к своим обязанностями он проклинал свое нетерпение, понима, что служба с ним до смерти, а Гайячудесный подарок судьбы.
Не прошло и нескольких мгновений, как затянутый ремнями и доспехами Дарий прогрохотал подкованными кальцеями по ступенькам, и только стук копыт возвестил Гайе и Кэму, что они остались одни. Оба с радостью посмотрели вслед другупомнили, как декаду назад он с трудом преодолел эти шесть высоких мраморных ступеней от ворот и до входа в дом
Кэм разложил на столе в конклаве Гайи небольшую амфору, запечатанную воском, длинную острую иглу и мягкую кисточку, сделанную их кончика хвоста белки.
А кисточка зачем? удивилась Гайя.
Нанести краску. А затем придется втереть ее в исколотую кожу. Учти, она жжет. Правда, и воспалиться не должно.
Тогда о чем беспокоиться? Мелкие раны тоже прижигают уксусом или крепким вином, чтобы не воспалились.
Кэм кивнул, едва не вздрогнувона была по сравнению с ним такой невесомой, чистой, а рассуждала с полным правом о вещах, присущих умудренному боями воину-принципу.
Как тебе удобнее? спокойно спросила Гайя, отстегивая фибулы и снимая верхнюю часть хитона. Мне лечь на кушетку или сесть на табурет?
Как хочешь. Это дело долгое. Можешь и лечь. Или сядь и положи руки и голову на стол, если тебе сидеть легче. В конце концов, можно и поменять позу через какое-то время, он старался не показать ей, как волнуется.
И вот игла касается ее свежевымытой кожи, выпуская наружу первые капли крови. Кэму казалось, что он бы с легкостью сам себе покрыл бы рисунками все оставшиеся еще чистыми куски кожи, чем раз за разом вонзать иглу в эту молочно-белую гладкую кожу. Девушка, спину которой он придерживал другой рукой, ни разу не вздрогнула и продолжала дышать мелко и ровно.
Спустя пару часов он закончил наносить рисунокего выбрала сама Гайя. Она сразу уточнила, важен ли для ритуала сам рисуноки предложила изобразить того самого дракона, которого убил мифический основатель Фив Кадм. Кэм и сам признал, что в этом есть определенный смыслведь Кадм освободил Кастальский источник, а дракон, сидевший там, был порождением бога войны Ареса, а в конце жизни и сам превратился в дракона, причем его жена Гармония сама пожелала разделить с ним участьи боги услышали, дали ей тоже чешую, хвост и когти.
Я слышала от няньки, что они до сих пор живут где-то на Элесийский полях.
Не встретила в своем путешествии? совершенно серьезно уточнил Кэм. А иначе откуда бы такая идея?
Не помню. она попыталась по привычке пожать печами, но он педугадал ее движение и остановил, положив ладонь на плечо.
Вдохни, милая, прошептал он ей так, как шептал на корабле, меняя присыхавшую в первые дни к ране повязку.
Перед глазами Гайи поплыли красные и черные круги. Мир рассыпался мириадами звездее измученной и горящей кожи сначала коснулась мягкая, прохладная и влажная кисточка, но тут же это успокаивающее ощущение сменилось невыносимым жжением, как будто к спине, под лопатку, приложили раскаленное железо. Ей показалось, что она даже чувствует шипение сворачивающейся от жара кожи и запах гарино нет, краска пахла пряно, травами, вином, смолой и чем-то еще, резко-острым, похожим на редкую приправу.
Еще немного, хрипло проговорил Кэм, отрывая от полотна небольшой лоскуток и втирая им краску в кожу Гайи, с которой все время смывал запекающуюся под пальцами кровь. Ну вот. Теперь я уложу тебя в постель на животик, как на триреме. И посижу с тобой. Чтобы ты заснула.
А запястье? голос девушки был настолько спокойным и ровным, что Кэм невольно пошатнулся.
В другой раз, если уж ты так хочешь.
Кэм, другого раза может и не быть. Мы одни, даже Дарий у префекта. А представь, ворвись сейчас сюда Ренита? Марс?
Да уж
Вот. Так что давай, очень прошу. Или ты устал? Может, перекусишь? Я прикажу подать обед. Отдохнешь. И продолжим.
Он смотрел на нее изумленно:
Разве я о себе? Ты же вытерпела такую нечеловеческую боль. Нельзя столько сразу.
Можно, улыбнулась она. Я уже свыклась. И у тебя легкая рука.
Гайя простонал Кэм.
Да, кивнула она, глядя в его глаза, и он сдался.
Садись тогда поудобнее, сказал он, все еще сомневаясь и беря в руку ее левое запястье. Чтобы тебе тут хотелось? Что-то еще из греческой мифологии?
Можно просто браслет. Посмотри, запястье почти все опоясано шрамом. Где не от раны, там от ожога.
Удушил бы Марса, прошипел Кэм, стирая предплечьем выступивший у него на лбу холодный пот, представляя, как все это происходило.
Но девушка резко прервала его:
За что? Ну и лежала бы на погребальном костре без этого ожога. Я сама виновата. Заигралась в мальчишку. Запустила.
Кэм вздохнул и смолчалон знал, что в Сирии она оказалась по вине Марса, он сам ему признался в мгновение откровения, когда они оба приходили в себя на палубе после путешествия в царство Аида.
Еще пара часов мучительной процедуры, и вот он втирает краску в ее запястье, мучаясь от того, что эта нежная кожа исколота иголкой и покрыта угольно-черным снадобьем.
Не бойся, краска смоется через несколько дней с поверхности кожи. А рисунок останется.
Я и не боюсь. Доверяю тебе. Да и измазаться никогда не боялась.
Пить хочешь? Все же какая-никакая, а кровопотеря.
Не откажусь, она с благодарностью приняла из рук подоспевшей на зов Кэма рабыни чашу с водой. Гайя вовремя подхватила сосудиначе его тонкие серебряные, покрытые чеканкой стенки бы смялись от соприкосновения с мраморным поломувидев на спине и руке хозяйки кровь пополам с черной краской, а на столеизмазанные кровью же и краской куски полотна, девчонка грохнулась в обморок. Кэм едва успел ее подхватить и крикнуть управляющего:
Забери
Мужчина вздохнул, переводя дыхание и еще раз спросил у Гайи, слегка побледневшей, но по-прежнему спокойной и уверенно глядящей ему в глаза своими кошачьими глубокими глазами, опушенными густыми ресницами:
Ты довольна? Ложись спать, а завтра я принесу мазь, и буду втирать в раны, чтобы быстрее зажили. А краску смоем через несколько дней. Я понимаю, сейчас тебе страшно смотреть на то, что полспины черным закрашено. Но там, как ты и хотела, дракон ползет от лопатки под углом как бы вниз и вбок, к пояснице.
Замечательно! воскликнула Гайя с улыбкой, и Кэм потрясенно присел на соседний табурет.
Ох, Гайя, Гайя Мало я тебя все же изучил на корабле Сколько же в тебе силы
Она закинула голову и беззвучно рассмеялась:
Ну наконец-то ты это понял. Ну так как? Будем колоть такогот же дракончика на бедре?
Зачем?!
Пойми. От меня на днях отшатнулась женщина, пришедшая привести в порядок руки. Я вижу, как перешептываются мои собственные рабыни, помогая мне в ванной. Как отводит взгляд другая, постарше, входя утром в мою спальню.
А зачем ты эту свору вообще пускаешь в ванну и спальню? искренне удивился Кэм, знающий о жизни богатых патрициев только по смутным рассказам матери да по увиденному во время редких визитов к своему дяде.
Гайя повернулась к нему с огорченным коротким вздохом:
А что делать? Мне командир поставил задачу стать настоящей матроной
А ты думаешь, что если покроешь все тело узорами, как у меня или Рагнара, то станешь красивее?
Необычнее. Шрамы прощаются только мужчинам. А женщина в шрамах, даже честно заслуженных, от боевых ран, все равно в глазах толпы любого происхождения, даже толпы патрициев, будет изуродованной.
Кэм склонил голову, осознавая ее правоту.
Знаешь, давай и правда сделаем второго дракона. Кадм и Гармония. Но Гармонию я наколю тебе так, что хвост закроет бок, а тело шрам на бедре. И будет создаваться ощущение, что он переполз со спины через бок на бедро, и теперь он спереди сбоку спускается на бедро.
Гай склонила голову к плечу, осознавая его предложение.
А получится? Ты не устал?
Отдохну. Не волнуйся, у него не осталось сил на нежность и пространные речи. Кэм понимал, что еще немного, и он прижмет ее к себе и зацелует, содрогаясь от сострадания и восхищения. Но тебе тогда придется полностью раздеться.
Вот и все, с видимым облегчением выдохнул Кэм, глядя на Гайю, прислонившуюся обнаженными ягодицами к краю стола. Прости, но на брови и скуле рисовать еще одного сил у меня просто нет. И на ребрах тоже. Там совсем еле заметный тонкий шов.
Ренита. А ты ее все норовишь обидеть, пусть и за глаза.
Кэм пожал плечами, отбрасывая на стол пропитанный черной краской лоскут, которым растирал ее бедро.
Устала так стоять? он поднялся с колен, на которые опустился, накалывая ту часть дракона, что спускалась на ее бедро. Вот подождала бы, пока заживет спина, лежала бы спокойно. А так стоять пришлось.
Он провел покрытыми уже впитавшейся и высохшей краской длинными пальцами по ее боку рядом с сочащимися кровью сплошными ранамивесь ее левый бок и бедро были тоже, как и спина, и запястье, закрашены черной краской, и издали казалось, что они с ним даже похожи, только у него рисунки покрывали весь торс и обрывались возле талии, а у нее правая сторона тела оставалась нетронутой и перламутрово-молочной, а вся левая ниже груди и почти до конца длинного, узкого и мускулистого бедра была иссиня-черной и блестела от смешавшейся с кровью краски.