В вас душу Божию вдохнуть.
Бессилие ее бесило
Лолиту как не упрекнуть?
Мир населяя разной нежитью,
Бросала вызов тем Творцу.
И Сатане, опутав нежностью,
Внушала ненависть к Отцу.
Еще бы много начудила,
Когда б позволили ей жить.
В беду Лолита угодила,
Задумав Еву погубить.
В Эдем из ада путь неблизкий,
Казалось ейподать рукой.
И, обернувшись змеем склизким,
Чужой нарушила покой.
Среди цветов она скользила,
И ядом отравляла их.
Ее терзала злая сила,
Ей было тяжко средь живых.
У древа, где добро и зло
О чем прекрасно знала дева, -
Плодами сочными цвело,
Лолита повстречала Еву.
Все изменила встреча эта
Одна что ночь, другаядень.
Сошлись, как будто в час рассвета,
И между них Адама тень.
Струилась желчь у ведьмы с жала,
И ненавистьиз глаз ее.
Когда бы Ева убежала,
Чтоб горе выплакать свое
Но слишком потрясло известье.
Адам скрыл от жены своей,
Что был женат; и эти вести
Невинность оскорбили в ней.
Как мог он? Ева возроптала,
Змеи речами смущена.
Она в душе своей восстала,
И тем была обречена.
Ей ревность разум омрачила.
О прошлом захотев узнать,
Она послушно плод вкусила
Не привыкать Лолите врать!
Запрет Творца нарушив строгий,
Добро и зло смогла познать,
Смысл жизни собственной убогий
И как ей вровень с Богом стать.
Лишь прошлое осталось тайной
Чтоб вспомнить, надо пережить.
И с этой истиной печальной
Пришлось до смерти Еве жить.
Что было дальше, каждый знает:
Прогнал Творец из рая Еву.
Свою он власть оберегает,
Путь преграждая к жизни древу.
Бессмертен Бог один вовеки,
И потому он правит нами.
А божьи твари, человеки
Не быть себе им господами!
Но, впрочем, я отвлекся чуть
Печально то, что было с Евой,
Но а с Лолитойпросто жуть.
И пострадать пришлось ей первой.
Заклятьем Бог обрек ее
Век доживать в змеином виде,
Питаясь прахом, и свое
Потомство люто ненавидеть.
Но, проклиная, позабыл
Бог о любимом прежде сыне.
Лолиту Сатана любил.
Творцу он мстить решил отныне.
Он кликнул кличи встала рать.
Могучей не было доселе.
Лолита вам была как мать,
Так докажите это в деле!
Из вод глубин и из лесов,
С равнин и гор, болот и пашен
Сошлись вы, мой заслышав зов.
И каждый воин здесь бесстрашен.
Земным ли духам Бога гнева
Бояться, или Сатане?
Не знала страха даже Ева.
Так пусть весь мир сгорит в огне!
Смолк Сатана, закончив речь.
В тот час он явно был в ударе:
Безмолвных словом смог увлечь
И стал навек им государем.
Когда бы предков вы видали:
Клыки и когти отросли
И дикость образу придали,
Густые космы до земли
Но Сатана был рад и им.
С архистратигом Михаилом,
Врагом безжалостным своим,
Помериться хотел он силой.
Тот ангелов полки призвал,
Во всем Творца покорный воле.
Заранее как будто знал,
Как Сатана Лолитой болен.
Иль, может, кто предал его?
Но только не земные духи.
За полководца своего
Они приняли злые муки.
С тех пор зовется Сатаной
Восставших духов предводитель.
Их заслонив своей спиной,
Не дрогнул грозный Обвинитель.
Как позабыть? Мы Той Войной
Назвали дни, когда сошлись
На поле брани свет со тьмой,
И реки крови пролились.
Луна и солнцевсе померкло;
Армады ангелов закрыли
Светила; небо всех извергло,
И крылья черными их были.
Земная рать, как поле в жатву,
Где колос к колосу, стояла.
Блюли земные духи клятву,
И божья длань их не пугала.
Взмахнули ангелы крылами
И воздух громы сотрясли,
И ураганы, и цунами
По всей Земле кругом прошли.
Где горы былитам равнина,
Где моретолько тихий плес,
В пустыне взбухла рек стремнина,
И с корнем выдран дикий лес.
Как будто выкосило градом
Нестройную земную рать
Ведь с чащей лег и леший рядом,
Без рек и водяным не встать.
Но Сатана взмахнул рукой
Ряды сомкнулись тесно разом.
И ангел пал, за ним другой
Под порчу наводящим глазом.
Собрав все силы, духи дружно
Произнесли заклятье зла.
А много ангелам ли нужно?
Поникли черные крыла.
Но мало духов, тех жетьма.
Лишь Михаил ввел новых в бой,
Утихла тут же кутерьма.
Вновь божьих тварей грозен строй.
Кипящей лавой пролились
С небес потоки звездной пыли.
Но те, кто выжил, не сдались.
Они героями все были!
Все меньше оставалось их,
Зато крепчала вражья сила.
Жалея ратников своих,
Встал Сатана на Михаила.
Он в ярости, как Бог, могуч,
И сходство ангелов страшило.
Главою достигал он туч,
Рука, как молния, разила.
Как с ним тягаться Михаилу?
От ужаса архистратиг
Дрожал; но даровал Бог силу
Ему свою в тот самый миг.
С небес на землю, как звезда,
Пал побежденный Сатана.
Омыла кровь его вода,
И стала что полынь она.
И, узник, обречен он вечность
В аду вымаливать прощенье.
Творец, всю растеряв беспечность,
Его страшится возвращенья.
Позволил Бог и духам жить,
Прокляв весь род навеки их.
Влачит существованье нежить,
О предках позабыв своих.
Но мнится ей: когда-нибудь
Вернется в мир суровый мститель,
И вновь, как встарьэх, будь не будь!
В бой поведет их Обвинитель
Глава 9, в которой русалка Галина выдает Прошке тайное жилище Никодима, а полевой доводит зайцев до леса.
На зорьке утренней струится
Река меж берегов лесистых,
Как уж в траве: то серебрится,
От родников питаясь чистых,
То потемнеет, словно в ней
Монет старинных клад забытый
Был в россыпь превращен камней,
От глаз завистливых сокрытый.
По-над рекой, клубясь туманом,
Озябнув, воздух голубеет.
И все здесь кажется обманом,
Но чары снять никто не смеет.
В такой вот час очнулся Прошка
От забытья, едва живой
Со всех болот окрестных мошки
Живот им набивали свой.
Был берег пуст. И черт бы с ним,
Что мошки обглодали тело.
Но зайцы где? И Никодим?
Вмиг ярость лешим овладела.
Не помнил ровно ничего
Он с той минуты, как дурманом
Пройдоха опоил его
И шарил дудку по карманам.
Но, сам мошенник, понимал:
Видать, нечистым было дело,
Коль Никодиму проиграл
Вот что его всерьез задело.
Не зайцевчесть его украл,
Пусть воровскую, полевой.
Он лучше б жизнь его забрал
Глядишь, остался бы живой.
Дал леший клятву сам себе,
Что он сочтется с Никодимом,
И быть тому в большой беде,
И сгинет тот, растает дымом
Грозил вслух Прошка, позабыв,
Что у реки быть могут уши.
Он, в гневе мысли огласив,
Русалке дал себя подслушать.
На отмели плескалась та,
Тайком сбежав от водяного.
И, ни казалась как проста,
Не проворонила ни слова.
Русалки на проказы падки.
Их обрекли на жизнь в воде,
Они же, по природе гадки,
От скуки сеют зло везде.
Кто устоит пред девой юной,
Когда она, совсем нагая,
Купаться будет в летний зной,
Невинная, стыда не зная?
Ты будь скопец или монах,
Но залюбуешься на диво.
Она же, будто в сладких снах,
Тебя поманит шаловливо.
Но в воду лишь за ней войдешь,
На берегу оставив разум,
И не утехусмерть найдешь
На дне в объятьях девы сразу.
Когда не сможет так завлечь
Набросится с нежданной силой
И в глубину спешит увлечь,
Рот забивая вязким илом.
Мужчина, женщина, ребенок
Различий в том русалке нет.
Живет в ней хитрый злой бесенок,
Лишенный милосердья черт.
Заслышав лешего стенанья,
Русалка ближе подплыла.
И, все подслушав, на закланье
Враз полевого обрекла.
Когда-то был любим он ею.
Однако много лет прошло,
Как Никодим простился с нею,
Над чувством посмеявшись зло.
Обида, ревностьвсе смешалось
В девичьем сердце; проросло.
Но отомстить не получалось.
И вот русалке повезло.
Эй, леший, вдруг услышал Прошка, -
Довольно бы тебе хвалиться.
Присядь-ка лучше на дорожку
И в дальний путь пора пуститься.
Пусть раньше вышел Никодим,
Догнать его к закату можно.
Но помниты покончить с ним
Сам обещал неосторожно.
Коль такдорогу укажу,
Но берегись, когда обманешь.
Всем, что случилось, расскажу.
Навек посмешищем ты станешь!
Был Прошка стар и глуп, но в меру.
Давно минула та пора,
Когда он принимал на веру
Русалок лживые слова.
Тебе какая в том корысть? -
Спросил, осклабясь, он русалку.
Хочу я знать, а неттак брысь,
Не то сыщу я живо палку!
Русалка видитдело плохо.
Пришлось ей правду всю сказать:
Возьму в награду Черта Око.
А неттак сам изволь искать!
Но помнилишь Галина знает,
Где Никодима тайный схрон,
Куда всех девок завлекает
И до утра ласкает он.
Там, было время, проводила
Я сутки напролет без сна
И без ума от Никодима.
Как я тогда была юна!
Меня же, лишь остыла страсть,
Он выгнал, как я ни молила.
И бога я презрела власть,
С нечистой породнилась силой.
Я поклялась, что отомщу,
А каксама того не знала.
Теперь алмаз с него взыщу
За то, что в прошлом потеряла.
За честь и жизнь свою алмаз
Цена, поверь, недорогая.
Но ты напрасно щуришь глаз,
Меня надуть предполагая.
Галину обмануть не вздумай!
Веками ненависть лелея,
Привыкла жить одной я думой,
И бойся, чтоб не стал ты ею.
С русалкой в хитрости тягаться
Не лешему, и Прошка сник.
Не стал бы он с шутовкой знаться,
Но мщенья яд в него проник.
И что алмаз? Он руку б дал
Сейчас за то, чтоб отомстить.
И старый вор не прогадал,
Пока решив ее не злить.
Пусть попаду я в переделку,
Коль изменю своей я клятве! -
Сказал он. Но, посеяв сделку,
Как скоро мы приступим к жатве?
Хитра русалка, но наивна.
Поверив Прошкиному слову,
Как встарь, когда была невинна,
Доверилась вновь духу злому
Давно забыл уж полевой,
Разгульный с молодости нравом,
Роман с Галиной бурный свой
Их слишком много было, право.
Но если бы и вспомнил он,
Узнал про заговор к тому же,
Про то, что на смерть обречен
Ему бы вряд ли стало хуже.
Несчастней не было его
На белом свете в утро то.
И в мире не найти того,
Чтоб не проклял он раз уж сто.
Капризной, хнычущей толпой
Плелось за Никодимом стадо,
А он, не выспавшийся, злой,
Понять не мог, что зайцам надо.
А им бы травки пощипать,
Вздремнутьи снова б закусить.
Ведь зайцам лишь бы есть да спать,
Иначе в тягость им и жить.
В другое время Никодим
Признал бы сам, помыслив здраво,
Как много в зайцах сходства с ним.
Себя считал он парнем бравым.
Но время не было. Пастух
Спешил скорей в лесу укрыться.
Впервые был беспечный дух
Заботы полон. Как не злиться?!
Он от возмездия бежал
Настолько быстро, как возможно,
Себя виня, что к мести дал
Он повод сам неосторожно.
А зайцы растеклись рекой,
Что в дождь из берегов выходит
И, обернувшись вдруг бедой,
Все пожирает, что находит.
Лишь Афанасий мог унять
Их аппетит, бедняг жалея,
И, подчинив дудой, играть,
От звуков музыки сам млея.
Но был сейчас он далеко.
И Никодим, вздыхая грустно,
Не раз уж помянул его
Без друга на сердце так пусто!
Каким глупцом же надо быть, -
Тоску он заглушал упреком.
Что мог он в городе забыть?
Не выдал ни одним намеком!
Лишь к ночи затемнел вдали
Тот лес, где Афанасий жил
И зайцев пас. Они дошли!
От счастья Никодим ожил.
Я молодец, он закричал.
Дуда победно проиграла.
Исполнил все, что обещал,
Пусть сам и верил в это мало.
Эй, зайцы, слушайте меня!
Любому с вас поверить станет.
Своей вы тени как огня
Страшитесьи она обманет.
Жируйте в ожиданье часа,
Как созовет вас вновь дуда,
С оглядкойили ваше мясо
Простится с шерстью навсегда.
Безмозглыми родились вы,
В том вас винить мне мало прока.
И доживут не все, увы,
До предназначенного срока.
На клык кто волку, кто в болото
Вбежит и пустит пузыри
Но это не моя забота.
По мне, так все вы упыри.
Но Афанасию нужны,
А друга не сужу я строго
Мы с ним две стороны луны.
Будь скатертью его дорога!
Беги же в лес, косое племя.
Мне о себе подумать надо.
Посеял я дурное семя,
Такой же будет и награда.
Прощай, Малышка! Эй, Обжора,
Быть может, свидимся с тобой!
Коль повстречаю снова вора -
Жестоким, чую, будет бой
Лишь зайцы, словно стая птиц,
По-над травой скачками, скрылись,
Земля пред тьмою пала ниц,
И звезды в небе заискрились.
В ночи иначе все, чем днем,
И полевой заторопился.
В ночном лесу за каждым пнем
Он встретить призрака страшился.
И, подгоняя, филин «ух»
С насмешкой выдохнул над ухом,
Как будто Никодим был глух,
Или глумился он над духом.
Все чуждо было, гнало прочь
В поля, где мирно под луною
Благоухала чудно ночь
Медвяною травой степною.
На то ведь я и полевой, -
Себя тем Никодим утешил,
Невольно шаг ускорив свой,
Чем филина опять потешил.
В мгновенье ока Никодим,
Помыслив, перенесся вдруг
Туда, где мир в согласье с ним
Существовал, как добрый друг.
Здесь дом его был, и хранил
В нем с незапамятных времен
Он все, в полях что находил
И чем когда-то был пленен.
Монету ли в карман с дырой
Опустит кто и потеряет,
Иль конь со сбруей дорогой
Был брошен, только захромает;
То воин палв кровавой сече
Изрублен на куски весь он,
Но как бы ни был изувечен,
А золотой цел медальон;
А то купец замерз в метель,
Но снегом та товар укрыла
Лишь до весны, когда капель
Богатство снова обнажила, -
Все то не пропадет бесследно,
Добычей полевого станет.
Всегда он рядом тенью бледной,
И смерть его лишь не обманет.
Однажды даже Черта Оком
Сумел разжиться Никодим.
Нашел алмаз он ненароком,
Не ведая, владел кто им.
Так бабник и гуляка праздный,
Каким считали все его,
Скопил сокровищ много разных,
Не растранжирив ничего.
Был дом на вид с норою схож,
Со стороны когда взглянуть.
И тем, кто был в него не вхож,
Внушал он отторопь и жуть.
А полевому горя мало.
Добро от глаз чужих храня,
Приветливый и добрый малый
Жил, одиночество ценя.
Но в эту ночь незваный гость
Ждал Никодима терпеливо.
Входи же, не скрывая злость,
Сказал он. Мне здесь сиротливо!
Глава 10, в которой Никодим становится жертвой жестокой мести Прошки и встречается с Афанасием и Мариной.
Напрасно полевой спешил.
Иди он лугом или лесом,
Следы бы мигом различил
И избежал бы встречи с лешим.
Иль к ней готов был Никодим.
И уж тогда едва ли вор
Взял без труда бы верх над ним,
Произнеся свой заговор.
Стар леший, но сумел таки
Застать врасплох его с дороги.
И полевой бы рад уйти,
Да отнялись как будто ноги.
Путь долгий мыслью одолев,
Был Никодим почти без сил.
И, до поры смирив свой гнев,
У Прошки дерзко он спросил:
Ты, видно, в том винишь меня,
Что все спустил вчера меж пальцев?
Но поздно уж, дождемся дня
С утра сыграем вновь на зайцев!
Меня играть ты не учи, -
Зловеще усмехнулся гость.
И ставки возросли, учти.
Не пес, не брошусь я на кость.
Во что оценишь жизнь свою?
Ее теперь я на кон ставлю.
Пустяк она, то признаю,
Но и гроша я не добавлю.
Ты заговор сними, а там
Мы разберемся, чья ценнее
Тебе совет я дельный дам:
Кто бережется, тот умнее.
И правоту его признав,
Уж Никодим готов виниться.
Но только чем, дуду украв,
Он мог бы с лешим расплатиться?
Ведь что ни дайвозьмет с лихвой
Вор старый, алчности лишь верный.
И разорится полевой,
Коль карты он откроет первый.
На дудку я играть не буду,
Пусть даже жизнью поплачусь
Дуду и зайцев сам добуду,
Когда с тобою разберусь.
Алмаз вчера я на кон ставил
Уймись-ка сам, не то уйму!
Бесчестно ты меня обставил,
Его и так себе возьму.
Бери за так свою ты шкуру!
Как видно, встал не с той ноги?!
Иль ополчить желаешь сдуру
Меня в смертельные враги?
Но помни, не боюсь я драк,
И лучше бы со мной дружить
Какой же, малый, ты дурак!
Недолго нам врагами жить.
Иль думаешь, в твоем я доме
Без пользы время проводил,
И не нашел я, что в соломе
Ты бережно от всех таил?