Измена? задумчиво спросил он, если смотреть с этой стороны, то я тебе тоже изменял.
По телу прошла волна холода. Я выпрямила спину, сев и почти вырвав из его руки свою.
Хочешь сказать? мой голос был хриплым.
Ты была первая, если ты про это, перебил меня он.
Чем заставил меня расслабиться, пусть и не так, как было до этого. Но вес на его грудь я всё же перенесла.
А насчёт Сони, его рука опустилась на мой вздрогнувший от неожиданности живот, то она, как я уже говорил, моя дочь, а не его.
Я закатила глаза. Но промолчала. Наверное, желая, чтобы он продолжал заниматься самообманом и дальше.
Звонок в дверь, от которого я вновь вздрогнула.
Артём приподнял меня, чтобы опустить на кресло уже одну.
Курьер, пояснил он, выходя из комнаты.
Я же практически не дышала. Мне казалось, что сейчас сюда ворвётся ещё более злой и пьяный Никита и убьёт нас троих в порыве злости и ревности. От этого гулко стучало в груди сердце, желая выломать рёбра.
Однако всё было хорошоТёма расплатился, забрал заказ, закрыл дверь и высунулся головой в проёме, чтобы спросить:
Пойдём на кухню или будем здесь?
Моё внимание отвлекла открывшая глазки дочь, потому я не ответила, взяв её на руки.
Не мог бы ты начала было.
Детская, раздалось из кухни.
И как он только понял, что именно мне нужно?
Дорогу я помнила, втайне радуясь, что к детской примыкает ванная.
Помочь? через пару минут отвлёк меня он, показавшись в проёме.
Я покачала головой и взяла на руки дочь, любуясь самой недовольной моськой на свете. Кое-кто хотел кушать и планировал показать мне это единственным доступным ей способомрёвом.
Нам всё же придётся спуститься в ту квартирумне нужна смесь, с просьбой оглядела улыбающегося Артёма.
Я, знаешь ли, крайне предусмотрителен, Васенька, двинулся по коридору он, вынуждая идти за ним и меня, если я заморочился с приобретением памперсов всех размеров, то у меня нет набора смесей по возрастам?
Я прыснула.
У них есть срок годности, напомнила ему, входя на кухню, половина из них испортится, не успеет Соня сказать своё фирменное «Агу».
Артём снисходительно оглядел меня.
Каламбурщика и юмористка, прокомментировали моё поведение, выбирай, он открыл дальний шкаф у окна.
Кошмар, достала я подходящую, давно ты подготовился?
Он пожал плечами.
Как переехал, похожий на правду ответ.
Глава 6
Спрашивать дальше я не сталаи так всё было ясно. Смесь приготовила быстро, впервые за всё время делая это не механически привычно на своей кухне, а путаясь на этой.
Однако, стоило мне сесть на кухонный стул, как ловким движением рук у меня забрали дочь, уместив её на своих руках под нужным углом и начав кормить. Соня хмуро оглядела новое лицо, но впилась губами в соску, и начала пить, не отводя взгляда. Выглядели они вместе очень страннословно из двух моих разных жизней, неожиданно встретившихся в самый странный момент.
Ешь, кивнули мне на пластиковый контейнер.
Я молча взяла ложку и, не отрывая взгляда от дочери, приступила к еде. В сердце было убедительное чувство, что сейчас что-то произойдет.
Через пару минут малышка срыгнула, введя Тёму в лёгкий ступор, и я с довольной улыбкой забрала её, даже успев ранее прибраться на столе.
Скорость поглощения тобою пищи пугает, нехотя отдал мою дочь он.
Я привыкла делать это с ней на руках, ответила ему, уже шагая вслед за ним в гостиную.
Тёма понятливо кивнул, нагло занял желанное мною кресло и похлопал себя по коленке. Я мотнула головой. Он притянул меня руками, когда я уже падала на соседнее креслокажется, он понял, что сопротивления от меня ждать не стоит.
Так теплее, пояснил он, кладя мою голову себе на плечо и смотря на цеплючую ручку ребенка на моей груди.
К слову, в его квартире было очень тепло. Но я все же расслабилась, коря себя мысленно, пусть и не так активно, как должна была бы.
Я могу включить «радионяню». Положишь её в детской, шепнул на ухо он.
По шее прошла волна мурашек.
Она так не заснет, ответила ему.
И остановила свой взгляд на карих глазках, с интересом разглядывающих меня. Точнееменя в объятьях того, с кем она меня видеть не должна. На его месте должен быть её папа. Однако он даже в роддоме не взял её на руки, не то чтобы после. Объяснял он это тем, что не хочет навредить.
Мы сидели молча больше получаса. Думая каждый о своём, в тишине и без чьих-либо криков на фоне. Без шумной компании, нетрезвых мужчин и стояния половину ночи у продувающего спину окна.
Уснула, вывел меня из полусна Артём.
Соню держал уже он, точнее мои руки, которыми я её обнимала. Поддержка, о которой я мечтала весь прошлый год, когда некому было просто сказать мне, что всё это закончится, что всё вновь станет хорошо.
Я отнесу, тихо добавил он.
А я кивнула. В первый раз доверяя ему так, словно я могла это всегда.
Установил няню, вернувшись сказал он.
В его руках был маленький белый радиоприемник, который он поставил на стол рядом с качалкой. А после подошёл ко мне, лежащей на кресле, и наклонился.
Идём спатки, Вась, его руки коснулись моих плеч.
Я буду здесь, шепнула ему сонно.
Он непримиримо и недовольно выдохнул.
Вась, давай без
С тобой, добавила я.
Затем встала, дошагала до выключателя света, щёлкнула им и вернулась к Тёме.
Вась, прозвучало как-то предупреждающе.
Я взяла его руку в свою.
Лучше жалеть о том, что сделал, чем не сделал, шёпот в ткань его рабочей рубашки на груди.
Лоб ткнулся в воротничок, макушка в его подбородок, а глаза закрылись сами собой.
Не жалей совсем, поправил он меня.
После чего поднял мою голову за подбородок и легонько коснулся моих губ своими. Я ответила, не желая умерить трепещущее сердце. Его руки скользнули вниз по плечам, рукам, бёдрам, чтобы рывком подтянуть меня и посадить на него сверху, одновременно повышая силу и напор поцелуев. Руки прошлись по его плечам вверх, заняли место на шее и замерли. Живот стянуло в тяжёлый предвкушающий узел. Спина коснулась дивана.
Я провалилась под лед.
И я была виновата в этом сама. Более тогоя жаждала этого так, как, наверное, не жаждала никогда.
Первый стон, прикосновение. Дрожь, желание. Погружение, падение. Вознесение.
Я хотела бы замереть в этом моменте на всю жизнь, переживая его раз за разом или же оставаясь очень долго, однако ощущая себя свободной. Только сейчас и только так, предавая всех и себя в частности.
Горечь появилась даже раньше мыслейя ещё лежала, прижатая к его быстро вздымающейся обнаженной груди, когда она пришла. Именно она заставила меня встать и пройти до ванны, игнорируя поднявшегося следом Артема.
Останусь рядом с няней на всякий случай, уголки его губ довольно изогнулись, а ещё принесу тебе полотенце и что-нибудь из вещей.
Я кивнула, закусывая губу и убегая с помощью этой мелкой боли от мыслей. Вода позволила им прорваться.
Я поступила так, как предрекал мне Никита. Опустилась на самое дно ледяной реки, без возможности выплыть из-за новой наросшей корки льда на поверхности.
Из подходящего только моя армейская футболка, Тёма подал мне махровое полотенце и без зазрения совести остался рассматривать моё вытирание, раньше ты её очень любила. Помочь? вопрос был риторическим, потому что порожек душевой кабины он помог мне переступить, подав руку, даже без каких-либо слов, ты никогда не была такой худой.
Я кивнула, дрожащей рукой забрала у него футболку, ещё раз вытерла влажные волосы и оделась.
Это из-за родов, сказала ему тихо.
На его губах появилась грустная улыбка.
Это вряд ли, буркнул он.
Ты оставил мои шампуни, вспомнила я то, о чём подумала, пока мылась.
Выбросил, дернулся он, этиновые.
Я пожала плечами, не желая говорить ему о том, что один из них был начат. И явно не мной.
Первая дверь справа, открыл дверь передо мной он, я минут на пять. Няню уже принёс.
Кивнула ему и закрыла за собой дверь, одновременно прерывая его будущие слова. А после двинулась в сторону детской, окна которой выходили на улицу, потому она была освещена фонарями. Это позволило мне добрести до кроватки, прислушаться к тихому сопению, понять, что всё хорошо, и, наконец, упасть на кровать под балдахином, даже не сдергивая покрывало. А только обняв себя руками и сжавшись в комок посередине. Слёз не было. Как и желания плакать.
Я будто совершила преступление. Понимала, что оно всё запутает, но знала, что плохо мне от него станет потом. Сейчас я желала держать внутри то тепло, которым наградил меня тот, кто мог любить, не вредя мне. И тот, кого могла любить я.
Я отправил тебя не сюда, с деланным недовольством показался в проёме Тёма, за тобой прямо глаз, да глаз нужен, Васенька.
Эти слова вызвали на моём лице ещё более грустную улыбку.
Но раз ты уже лежишь, то меня легонько подвинули ближе к краю, легли вплотную и обняли со спины, не думаю, что Соня обидится, если мама с папой поспят пару ночей на её кровати.
На этом я не выдержаласперва всхлипнула, и только после поняла, что плачу.
Оно должно было выплеснуться, Вась, прижал меня сильнее он, криком или слезами.
Его губы припечатали поцелуй на моей макушке.
Просто пойми, что всё закончилось, вкрадчивый шёпот, больше не будет этого идиота, его брата, лживых подруг и другой гадости. Я не допущу этого, а вы с Соней будете отдыхать и радоваться. Поняла?
У меня не осталось сил даже кивать ему в этот момент. Он шептал что-то ещё, рассказывал о том, как всё будет хорошо, и что никто никогда не обидит нас с дочерью. И мне хотелось верить ему. Однако, существовало такое количество «но», что хотелось впасть в ещё более глубокое уныние.
Я уже подал на развод, Вась, добил меня он, к сожалению, без суда не обойтись. Но он пройдёт быстро. В отличие от ещё одного.
От моего имени? догадалась я.
Веки были опухшими, а губы сухими, их пришлось разлеплять с болью.
Да, честно ответил он, разведёшься, а после сразу выйдешь за меня, заставил выдохнуть меня он, чего ты удивляешься? Дети должны жить в полной семье со счастливой мамой и с папой, который будет их любить. В семье, Вась. А не в том кошмаре, в котором были вы двое. Бракчасть семейного счастья, ведь так.
Я зажмурила глаза.
Это сложнее, чем ты говоришь, мой голос уже был сорван.
Сложнее оно будет, если ты сама всё будешь делать сложнее, непримиримо произнёс он.
Его отец был таким: добрым, хорошим, преданным, но предельно принципиальным и несгибаемым в каких-то вещах. Хороший отеця завидовала Артёму какое-то время. Однако, всё казалось сложнее в те моменты, когда их семья должна была принять какие-либо решения. Он не уступал. Никогда. Делал так, как считал правильным. Артём был очень на него похож, потому часто противился воле отца и делал по-своему. Вот только я так не смогла бы никогдадаже убедить его в своей правоте не могла, он находил доводы против моего мнения и упирался в их верности.
Легко было принять выбор, если он хоть немного был твоим.
Ты снова не спрашиваешь моего мнения, остановила его я, и в этот раз ты ничего не сможешь сделатья приму решение сама.
Он даже сел, чтобы взглянуть на меня.
Ты не собираешься с ним разводиться?! шипение.
Я замерла.
Я хочу подумать об этом завтра, шикнула на него.
Затем отвернулась сильнее и прикрыла глаза.
Я тебя запру, пошли вход угрозы.
Я промолчала.
И в этот раз я не шучу, Вася, наклонился непосредственно к моему лицу он, установлю решётки на окна детской, и вы будете сидеть и радовать меня своим безопасным времяпрепровождением.
Всё ещё молчу.
Завтра, так завтра, он откинулся на вторую подушку, можешь даже высказать мне какой я нехороший. Но только завтрараз уж ты так решила, он был ехиден.
И даже эти слова не вызывали у меня никакого напряжения. По крайней мере он мог обеспечить нам с Соней спокойствие. Да и сбегать от него я уже научиласьодин раз даже удалось.
Сделаем выездную церемонию или бронируем ресторан? задумчиво пробормотал он.
Я прыснула. Но не успела ответитьв гостиной зазвонил брошенный мною телефон.
Я сам, начал подниматься Артём.
Я этого допустить не могла никак, потому практически бесшумно вскочила первая, а после бросилась в гостиную, оставляя замешкавшегося мужчину позади.
Вася, чёрт тебя дери! Если ты сейчас возьмёшь трубку рычал он.
Но дальнейших слов я не услышала, закрыв двустворчатую дверь гостиной, повернув замочек и медленно и тяжело дыша подкравшись к телефону, лежащему на полу. По двери прошёлся удар ладони. Радионяня на столе не отреагировала, значит до Сони этот звук не донёсся.
Он звонил не первый разшестнадцать непринятых пришлись на беззвучный режим с вибрацией, после чего телефон свалился на пол, где от удара включил звук.
На пол я села уже без сил. Страшно было даже смотреть на мигающий желтым экран, не то что принять вызов. Однако я выпустила из лёгких весь воздух, успокоила мысли и нажала кнопку.
Через минуту ты должна быть дома, нетрезвый, но спокойный тон Никиты.
Шею будто кто-то схватил и сжалсудорога прошлась по мышцам.
Я не пойду, первый в моей жизни отказ мужу.
Было страшно так, что голос дрогнул.
Я больше не буду, слова того, кому видимо всё же было стыдно, однако само признание было сродни унижению.
Я промолчала.
Не слышишь? вновь сдержанный вопрос, повторять я не буду. Ты сама во всём виновата. Ты вертишь задницей перед этим чёртом, а я должен быть спокоен, когда он тащит под суд моего брата?!
Я нервно сжала челюсть, сквозь зубы прошипев в трубку:
Ты сказал, что мы с Соней тебе надоели. Не стоит ли тогда
Не стоит! прервал меня он, езжай домой, дура. Твоя дебильная мать не берет трубку, когда я звоню ей.
Он подумал, что я у родителей. Я даже выдохнула от облегчения.
Мне поклясться тебе, что больше тебя не ударю? вот тут уже началось его извечное презрение, может на колени встать?
Замок в двери щёлкнул, и в проходе показался Артём со скрещенными на груди руками и настолько недовольным лицом, что мне стало не по себе вдвойне. Однако ему рукой махнуть я смогла. А ещё показать перед губами пальцем, чтобы молчал.
Хотя бы извинения, выдохнула для Никиты.
Извинения?! закричал он.
Я резко отняла от уха телефон и нажала на сброс звонка. Снизу послышался сперва мат и крики, а затем удары и громкие бабахи.
Извинения, в третий раз повторил Тёма, оно тебе надо?
Я прикрыла уставшие веки.
Это сложно, Тём, прошептала так, чтобы он услышал, я снова накосячила и боюсь даже начинать разгребать. Прости, что затянула в это тебя.
Внизу стало тихо. Телефон завибрировал. Артём дернул щекой и нервно плюхнулся в кресло рядом. Кнопка.
Если я извинюсь, то ты вернешься домой? Никита тяжело дышал, мне было страшно за квартиру и ту мебель, которая была в ней, резче!
Я вздрогнула.
Я не знаю, шепнула отрывисто.
Не знаешь?! вновь крик, напомнить тебе, что тебя никто не спрашивает? Давно не шевелила своими мозгами, шлюха? Так я тебе напомню: я заберу Соню. Суд никогда не признает тебя нормальной матерью, и она будет жить со мной. И Вадимом.
Тебе мог помочь только он, а он пролепетала я, давясь слезами, но не выпуская их наружу, боясь реакции Артёма.
А он уже нанял адвоката. Они обжалуют ту хрень, которую накинул на него твой урод мент, ещё и компенсацию стребуют! А дальше брат только и будет думать, как и чего тебе отрезать за предательство, он замолчал с улыбкой, если я его не остановлю.
Артём хмыкнул и закатил глаза, кажется слыша все слова моего мужа.
Так что домой езжай, довольно добавил Никита, можешь остаться у мамаши на ночь и утроопять будете голосить в самую рань, а потом садись на автобус, и я тебя жду. Всё, пока.
И он скинул вызов.
Шанхай не выйдет, сразу же сказал Тёма, и никакой адвокат ему не поможет.
Он заплатит, всё ещё сидела на полу я, и убьёт нас всех.
Мужчина хмыкнул.
Сиди дома, Вась. У меня два выходных, у нас бронированная дверь и пистолет, усмешка, могу дать его тебе, только разряженный, он подался корпусом ко мне, да и видела ты своего «мужа»? Он не пойдет сюда. Привык сидеть у братика и вопить из-за его спиныдаже сейчас про это сказал.
Он оглядел моё взволнованное выражение лица.
Хочешь я схожу к нему и расскажу о наших планах? Спорим, что на меня он даже голос не повысит?
Я отрицательно помотала головой.