У наших ног раскинулось космически беспредельное пространство для клиентов: два с половиной метра в квадрате. Смотрят друг на друга приземистые неудобные диванчики, обтянутые мышиной кожей. На них ерзают должники с лицами жертв, приговоренных к публичному изнасилованию. На одной из стен висит объявление: «Курение в здании банка запрещено. Штраф 1000 у.е.».
Минуты сидения в аквариуме приемной клейкими каплями стекаются в час ожидания. Между тем мой прошлый визит сюда не продлился и четверти часа. Тогда я пришел один, с твердым намерением убедить неубеждаемых в искренней и непредвзятой пустоте моих карманов. А еще с рвущимся из меня раздражением на весь отдел безопасности: пока я находился в Абхазии, телефонные наседки едва не довели до инфаркта моего дедушку. Невзирая на заверения, что он-то не в курсе моих финансовых затруднений, бездушные роботы названивали старику по два-три раза на дню и по паре раз за ночь. Угрожали проблемами, судебным разбирательством и конфискацией имущества безобидному пенсионеру, который в свои восемьдесят три года толком не знает, как выглядит банкомат и зачем нужна кредитная карта.
Разговор с представителем банка номер 4308 длился тогда минут пять и состоял из нескольких взаимных отказов. Они отказались аннулировать хотя бы непомерные пени, я отказался платить в соответствии с контрактом. Я пренебрег условиями пролонгации, они требованием прекратить беспокоить моих близких родственников. В конце концов и к взаимному неудовольствию, мы и вовсе отреклись от общения друг с другом.
Значит, вы все-таки передумали? нависнув над диванчиком, ехидно осведомляется коротко стриженный череп Сергея 4308, и глаза его запотевают жидким злорадством. А это кто с вами?
Смотри-ка, любопытный как следователь! Онже вглядывается в клерка недобрым лагерным прищуром. А ты знаешь, что на Колыме с любопытными делают?
Справившись с чувством неловкости, номер 4308 переключается на меня и, старательно отворачиваясь от Онже, объясняет мне дальнейший план действий. Забрав мой паспорт с целью сделать восемнадцатую по счету ксерокопию, номер 4308 скрывается за стеклянным проходом, откуда он только что появился.
***
Операционный зал вибрирует ритмичным гулом различного происхождения звуков: жужжание ламп дневного света, шелест разговоров, стрекот клавиатур, щелканье компьютерных мышек. За конторкой белобрысыми птенцами гнездятся крашенные блондинки. Во всех отделениях этого банка девяносто процентов девочек-операционистокблондинки поневоле: так нравится их турецким хозяевам.
Вдоль длинной стойки неровной лентой змеится очередь. Мы с Онже занимаем место в ее гремучем хвосте. Люди перед нами перетаптываются с ноги на ногу, а их обесцвеченные проблемами лица стонут и жалуются. Одного уволили с работы, от другого ушла жена, третья потеряла ребенка, у четвертой заболели родители, пятого обокрали, а шестая завтра повесится. Все эти люди в свое время попались на удочку. Приманились ярким поплавком рекламных листовок, клюнули полудохлого червяка кредитной наживки, заглотили по горло острый крючок договора, испещренный частыми зубцами хитроумных пунктов и подпунктов. Теперь рыбоктушат. Морковку меленько, картошку крупненько, кастрюльку на медленный огонь. Чтобы истомить рыбку паром, чтоб вылезли все косточки, чтобы стала податливой, мягкой и вкусно таяла во рту.
Беда любит компанию, и, проваливаясь в долговую яму, человек обнаруживает себя в целом подземном мире выгребных ям, открытых друг другу наподобие сообщающихся сосудов. Банкэто система, созданная для того, чтобы взять деньги у одних под мизерный процент и передать другим в геометрический рост. И попавшие в затруднение люди стоят в очередях перед конторками, загнанные к ним телефонными звонками и равнодушными почтовыми извещениями. Сжимают в потных ладошках синеватые бумаженции с длинным перечислением кабальных строчек, каждая из которых умещает в себе по месяцу добровольной каторги.
А пока выуженные рыбы пекутся, в море народа закидываются новые блесны рекламных слоганов. Сейчас гульнемзавтра спинки надорвем! Покупай сейчасрасплата придет в свой час! В кредит месяц отдохнижизни год похорони! Живи в кредита уж банк за твоим, блядь, карманом приглядит!
Девочка-операционистка принимает из рук очередного должника мятый листок контракта. Безотрывно глядя в монитор, забивает номер в электронную систему. Если ты клиент, ей не обязательно смотреть тебе в глаза. Ты весь целиком предстаешь перед ней в столбцах и графах компьютерной базы данных. Ты уже оцифрован. Должно быть, пройдет немного времени, и операционисток упразднят вовсе. Их заменят электронные устройства, считывающие штрих-коды с контрактов напрямую, подобно современным банкоматам, работающим на прием средств.
Как должники попались на блесну кредитного договора, так же и миловидная шатенка за стойкой клюнула на условия трудового контракта. За свою скудную зарплату она ежедневно ходит в это пасмурное здание, часами пялится в монитор и месяц за месяцем подкрашивает корни волос, чтобы не перестать быть похожей на блондинку.
Кажется, я только что нашел ответ, поставленный некогда на повестку дня в моем ежесекунднике. Чтобы продать душу дьяволу, в наше время не обязательно подписываться кровью: достаточно обыкновенных чернил. Люди расписываются тысячи раз в жизниза получение паспорта, служебного удостоверения, трудовой книжки и заработной платы. За оформление кредита и рабочего договора, за выдачу аттестата и диплома. Подписываются под чеками, документами, квитанциями и заявлениями. Ставят подпись в прошениях, в письмах, на стенах и заборах. Каждый автографморской узел, подвязывающий человека к новой клейкой ниточке государственных отношений. А где-то в центральном шестиграннике этой социальной паутины, невидимо для глаз мошкары таится и точит жвалы Великая Паучиха.
Оплата в кассу, блондинистая шатенка возвращает мне кабальную грамоту. Выстояв еще одну очередь, я перекладываю всю наличность из кармана в бронированное окошко, испытывая при этом чувство глубочайшего унижения, как если бы меня ограбила шайка милиционеров, а Дед Мороз потребовал бабло за подарки.
***
В Улье принята безналичная кредитная система расчетов, единая для всех пчелюдей. Едва рождаясь, пчеловек получает лимит кредита, соответствующий его будущему социальному положению в Улье. Пчеловеки-трутники получают больший кредит и большие возможности. Пчеловеки-труженики, соответственно, меньшие. Эта справедливая система распределения называется «принципом евгенического равноправия пчелюдей».
Расходы на созревание маленьких воспитанников Улья (детское питание, распашонки, игрушки, одежду, учебники) ложатся на них самих. С поры вступления в зрелость пчеловек обязан отработать истраченный за детство кредит на его созревание. Всю последующую жизнь пчеловек отрабатывает кредиты на жилье, технику, одежду, продукты питания, отдых, развлечения и прочие бесчисленные блага, дарованные ему Ульем.
При возрастании производительности труждания, пчеловеку повышается кредитный лимит. При невозможности обеспечить своевременное погашение кредитов, пчеловек принудительно посылается на тяжкие и опасные труждания с одновременным прекращением расходов на его обеспечение материальными благами.
Такой образ жизни составляет одну из важнейших пчеловеческих ценностей Улья, и признан учеными вершиной социально-экономической мысли: Пчелономикой.
***
Возвратившись в приемную, мы с Онже поджидаем невесть где заплутавшего Сергея номер 4308. Пойманными мухами минуты налипают на клейкую ленту казенного времени. На банковском скотче разматывается очередной час нашей несвободы. Напротив нас, в позе древнего изваяния, сидит бронетанковая девушка с высоким лбом и по-кавалерийски обрубленным хвостиком темных волос. Педагогически поджав губы, она попеременно дает по нам с Онже шрапнельный залп из обоих глазных орудий.
Это называется «нервозная обстановка». Специально обставленное помещение без дверей и без окон, из него как бы нет выхода. Неудобные диванчики с геморрой-френдли сидениями и остеохондрозными спинками создают дискомфорт во время ожидания. Нависающая в угрожающей близости стойка с охранником и два видеосоглядатая под потолком образуют устойчивое ощущение, что ты все время под колпаком. Для того чтобы должник остро почувствовал свою зависимость, невозможность протестовать и даже просто уйти, клиента мурыжат здесь долгое время, предварительно отобрав его паспорт. Ксерокопии-то им нахуй не нужны! Вон он, оказывается, массивный копир, укрылся от первого взгляда прямо за стойкой ресепшн. Находясь здесь, клиент выматывается за каких-нибудь полтора часа, и вскоре готов согласиться со всем, что ему тут напоют, лишь бы вырваться из давящей обстановки.
Я к этому еще кой-чего добавить могу, подмигивает Онже и начинает рокотать неразборчивым для посторонних ушей зэковским хрипом, ты пригляделся к той марусе, что напротив сидит? Как по-твоему, она сильно на клиента похожа?
По утверждению Онже, когда мы спускались в лифте прошлый раз, девушка ехала вместе с другими сотрудниками. Теперь скучает на диванчике для неплательщиков и неотрывно за нами пасет.
Ты ведь прошлый раз их на хер послал? А теперь вдруг подписываешься на их предъявы, подкатываешь в сопровождении, ведешь себя непринужденно, словно ты им вообще ничего не должен, понимаешь? Стопудняк, измена у них, думают: поганку заворачиваешь.
Явно замыслив какую-то пакость, Онже старательно что-то нащупывает в кармане штанов. «Четыреста пятнадцатый, я база, ответьте!» разносится по приемной трескучий радиоголос. Маруся, охранник и девушка на ресепшн стекленеют глазами. «Четыреста пятнадцатый, я база, почему не отвеча» сигнал обрывается коротким бульканьем, как если бы человеку грубо и нетактично наступили на горло кирзовым сапогом.
Оттаивая заиндевевшую на мгновение тишину, Онже от души хохочет. Я присоединяюсь к нему, трясясь в частой дрожи желчного ядовитого смеха. Внезапно все происходящее становится мне дико забавным. Грозящий закатать под асфальт взор бронетанковой девушки, испуганные должники и растерявшийся охранник за стойкой, тесный аквариум и нудное ожидание. Все эти кредитные отделы и отделы безопасности, в которых люди отказываются от собственных фамилий, и декорации «безвыходного положения», все представляется мне опереточным вздором. Это МАТРИЦА, а я уже знаю, что она из себя представляет. Да катись оно пропадом!
Задор выталкивает меня на сцену, и я принимаюсь паясничать на виду у почтеннейшей публики под одобрительные смешки Онже (ухохатываясь, тот целомудренно прикрывает рот ладонью, чтобы приглянувшаяся ему бронетанковая не обратила внимания на дефицит зубов). По-свински вытянув ноги в проход перед лифтом и неумолчно клацая четками, я несу ахинею: передаю приветы видеокамерам, назидательным тоном декламирую нотации клиентам о необходимости вовремя платить по счетам, описываю вслух всевозможные способы выбивания долгов силой и принуждением.
В какой-то момент в бронетанковой включается зажигание. С медленностью тяжелого орудия она поворачивает башню головы в мою сторону, долго-долго целится взглядом и, делая паузы, выстреливает:
Я очень рада, что вас нет в числе моих знакомых!
Онже со смеху катается по дивану, пока глаза бронетанковой продолжают всматриваться мне в лицо, юзая гусеницами на вязких траншеях моих психологических заграждений.
Через минуту из коридора возникает Сергей номер 4308, сжимающий в руках стопку документации. Обменяв платежку на паспорт, я знакомлюсь с предлагаемым договором. Из него следуют три вещи: безумная ставка в сорок восемь процентов годовых не отменяется. Срок узаконенного рабства в пользу банка увеличивается с трех лет до пяти. А в случае невыполнения условий я обрекаю себя на уголовное преследование, о чем свидетельствует отдельное приложение к договору.
Ничего, все не так мрачно! Необъятная Матрица рассасывает мои проблемы в своем крепком чреве. Скоро банковские неурядицы покажутся мне муторным сном, болезненным бредом. Недуг на грани излечения благодаря одной маленькой красной пилюле от доктора Морфеуса.
Размашисто подмахнув все подсунутые бумаги, я весело со всеми прощаюсь. Сергей номер 4308 сухо раскланивается. Почти скрывшись за стеклянной перегородкой, он чуть повертывает лицо и бросает мне напоследок, кривясь скорпионьей усмешкой: до новых встреч! Приподнятое и жизнерадостное настроение вмиг улетучивается. На смену расслабленному глумлению приходит тупая боль от нескончаемой грызни с кредитными организациями. Подобно взрывной волне, ухает со дна души ярость: СТОЙ, БЛЯ!
Автоматически переходя на тюремный жаргон, я наезжаю на козлопитона 4308, требуя пояснить, с какого это непонятное возникает и какие мы еще не порешали вопросы? Резко покрывшись бубонными пятнами, номер 4308 сухо поправляется: оговорился. Имел в виду день следующей проплаты. Нет. Конечно же, нет. Разумеется, нет.
***
После синтетической атмосферы зависимости и принуждения, разлитой по аквариуму приемной и в зале финансовых операций, воздух фабричного плаца кажется свежим, а сам плацневообразимо просторным. Сгрудившиеся возле подъезда клерки торопливо курят. По долетающим до нас с Онже обрывкам фраз слышно, что все разговоры ихо работе.
Ты на этого придурка не злись, ободряет меня Онже. Он обычный клерктакой же, как эти все. Лучше радуйся, что ты не с ними. Мы хоть временем своим можем распоряжаться, а этих Матрица зомбировала по полной программе, понимаешь? Они уже на людей не похожи, натуральные киборги!
Целыми днями их заржавелые головы забиты банковской документацией и чужими кредитными историями. Каждому Матрица присвоила добавочный номер, выделила рабочий отсек в шкафу-здании, имплантировала в ладошку магнитную карту, с помощью которой можно проникать в закрытые двери и передавать системе мгновенные сообщения о том, где и как проводится рабочее время. В каждого загружена функциональная программа: с десяти до семи подключать свой мозг к компьютерному терминалу. Даже на выходных, заливаясь коктейлями в клубе или перцовкой на берегу какой-нибудь подмосковной речушки, банковские сотрудники то и дело прижимают к уху мобильники: через них колючей жижей выливаются в мозг бесконечные цифры и формулы. Киборги существуют по схемам, работают по режиму, отдыхают по правилам, живут по распорядку, ебутся по расписанию, умирают по календарю.
Банки это ведь та же Матрица, только щупальце другой величины, понимаешь? Одни ее питают, другие обеспечивают подпитку, а третьи питаются. Кстати, как тебя эта бикса уделала, а? По стенке размазала одной фразой, понимаешь? Столько достоинства, какой тон!
Я отмахиваюсь от подколок влюбленного Онже. В голове зацикленным сэмплом крутится недоброе шипенье козлопитона 4308. А еще, неизвестно откуда, нарастает в груди смутное невнятное беспокойство по поводу ВСЕГО.
11. Загрузка
Он грубо подрезал ее на повороте с проспекта Вернадского. Взвизгнув от неожиданности и даже не успев испугаться, Злая Таня вдавила педаль тормоза до отказа, проскрипев шинами по терке асфальта.
Возмущенно завыла позади белая ауди, едва не влепившаяся в багажник крошечного ниссана. Переведя дух, резко взмокнув от осознания, что аварийная ситуация чудом не разродилась увечьями, Злая Таня выпрыгнула из машины, истекая злобой и намереваясь вывалить на виновника происшествия всю мощь ее скверного, бешеного характера. Мотоциклист, уже подтащивший к обочине свой скоростной транспорт, застыл на тротуаре, сгорбив широкую спину и растерянно улыбаясь извилистой виноватой улыбкой.
«Ах ты ж, еб твою мать!!!»
Понурив голову, мотоциклист выдержал поток цыганской Таниной брани. Наконец, поднял на девушку черные выразительные глаза, прижал к сердцу ладони в доказательство нечаянности поступка и рассыпался в извинениях.
Размякнув под журчанием комплиментов, Злая Таня присмотрелась к байкеру под иным углом зрения. Молодой, статный, одновременно застенчивый и лучащийся самоуверенностью, он произвел на нее впечатление топ-менеджера либо успешного бизнесмена. Дорого, по-спортивному стильно одетый, на японском гоночном мотоцикле, он мог бы послать Злую Таню еще дальше и глубже, однако оказался на редкость учтивым. Завязав разговор, галантный мотоциклист немедленно предложил девушке обед в ресторане в качестве компенсации за понесенный ею моральный ущерб.
«Вы такая запальчивая, экспрессивная, видимо, по гороскопу Вы Лев или Овен? Нет? Но кто же тогда? О, так у вас в этом месяце день рождения? Как, уже послезавтра? Не сочтите меня слишком навязчивым, но я бы очень хотел поздравить вас лично».
Тая как воск под жаром любезных речей и многообещающих взоров, Злая Таня на миг подумала про себя: ВОТ ОНО.
***
Бронхитно ревя, повизгивая лысыми покрышками на катке не по сезону обледеневшей дороги, волжанка оставила позади диснейлэнд рублевских поселков. В атмосфере салона плещутся волны органной музыки, затапливая наши с Онже сердца ни с чем несравнимым чувством личной причастности к чему-то значительному, грандиозному. Матрица и наша загрузка в нее накрепко склеились в моем сознании с пасхальными арпеджио гения клавира.