Комната Инзова минутой ранее, б е з п о с т о р о н н и х:
Инзов, одним глотком осушив стопку, подвернул рукава и попросил Афанасия:
Дай-ка мне её.
Господь с вами, горничная Маруся, собирающая сор из углов, замахала на Инзова. А ну как ужалит?
Дай, не бойся.
Тут вот хватайте-съ, Афанасий, держа гадюку позади головы, показал Инзову, где надо хватать.
Взяв змею, Инзов оглядел её вздохнул: «маленькая такая» и крикнул в потолок: «А-а!»
Змея! поддержал его Афанасій. Спасайся! Бегите отсюдова, Иван Никитич!
Иуже за секунды до того, какъ Пушкин прибежал на крики, Инзов открыл окно и вышвырнул змею прочь. Извернувшись, гадюка ударилась о подоконник, и, подняв треугольную головку, почувствовала нечто тёплое и угрожающее, то же, что мгновение назад держало её за шею (если, конечно, допустить наличие шеи у змей). Серое тонкое тело выстрелило навстречу тёплому и угрожающему, но деревянная створка окна помешала дотянуться. Всё, что гадюка успелапрокусить левым зубом рукав Инзова; полая игла зуба вошла чуть загнутым концом под кожу и выпустила яд. Потом створка хлопнула, отбросив змею далеко от подоконника, в холодный, гибельный мартовский простор.
Глава 3
Полку Раевских прибылоу Орловапроигранные усыновый сотрудник и страшное известие
Молчишьмне взор понятен твой,
Для всех других неизъяснимый.
Всю первую половину марта то и дело начинало снежить. Здесь о такой погоде почему-то говорили «баба Одокия» (после Пушкин узнал, что это нечто вроде местной сказки: баба Одокия на небе выбивает слежавшиеся за зиму перины, и перья летят весенним снегом на землю). Подступы к усадьбе Инзова, стоящей на возвышении, превратились в зеркальную сколзанку. Спуститься в город иначе, кроме как на собственном заду, стало затруднительно, и Пушкин, особенно не раздумывая, выбирал лёгкий путь. Скатываясь по гладкой горке, высоко подняв над головой трость и придерживая цилиндр, Александр был лишён возможности маневрировать и сбил поднимающегося к дому человека.
Сплетясь конечностями, они съехали к подножию горки и застряли в неглубоком сугробе.
Господи Прошу прощения, я не зашиб вас? тут Александр заметил, что пострадавший никак не может ответить: его голова всё ещё находится под снегом, а ноги подёргиваются на весу. Крепко вцепившись в лодыжки жертвы столкновения, Пушкин потянул изо всех сих. Итогом сего действия стало новое падение, но на этот раз оба участника оказались способны дышать и говорить.
А-х-тьфу! молодой, немногим старше Пушкина, офицер отплёвывался и стряхивал снег с волос. П-простите, мы, кажетсятьфу! случайно
Вы меня извините! Александр сел на снегу и заозирался в поискал цилиндра. Поскользнулся, понимаете я пытался свернуть, но
А вы не господин ли Пушкин? молодой человек вытащил льдинку из воротника.
Я, Пушкин кое-как поднялся и помог встать офицеру. Пушкин и есть. А мы с вами знакомы?
Ещё нет, но я шёл именно за вами. Я Раевский.
?!
Что? удивился офицер. Моя фамилия Раевский. Что тут удивительного?
Пушкин отряхнулся, содрогнувшись всем телом, как искупавшийся в пруду пёс.
Ничего, хотя, думаю, когда умру, у врат меня встретит чёрт из рода Раевских. Как ваше имя, позвольте спросить?
Владимир Феодосеевич. Я от Орлова, Владимир Феодосеевич вытряхивал из рукавов снежные комки. Он давеча вернулся из Киева. Южное общество у вас, Пушкин, спрашивает, жив ли Инзов. Кстати, как вас по имени-отчеству?
Александр Сергеевич. А Инзов жив. Болеет.
Значит, затея со змеёй не удалась? спросил Владимир Феодосеевич, как показалось Пушкину, с надеждой.
Я выпустил её в кровать Инзову перед тем, как он отправился на отдых. В точности не знаю, что там произошло, но он обнаружил змею и выбросил.
Вот как, кивнул офицер. За домом следил один из наших солдат. Он слышал крики и видел, как змею выбросили в окно.
«Позор мне, подумал Француз. И хвала Инзову. И опять-таки вопрос: не странна ли такая смекалка для пожилого губернатора захолустной провинции, человека неглупого, но далёкого от разведывательной работы?»
Слава Богу, старик выжил. Знаете, Александр Сергеич, это покушение никак не выйдет у меня из головы. Пестель с Волконским не отступятся, но мне, честное слово, не хочется думать, что Инзов умрёт.
Как я вас понимаю. А вы не знаете, чем Инзов так помешал Южному обществу?
Владимир Феодосеевич развёл руками.
Ни малейшего представления. Вы куда-то спешили?
В книжную лавку.
Успеете, махнул рукой Владимир Феодосеевич. Пойдёмте лучше к Орлову. Только сперва он с опаской ступил на ледяной склон. Мне поручено проведать Инзова, если он жив. Подождёте?
Вы так не подниметесь, покачал головой Пушкин. Ещё убьётесь, поскользнувшись. Вы меня извините, но тут один безопасный путьна карачках.
Ничего, гордо ответил Владимир Феодосеевич. Как-нибудь дойду, и, с трудом балансируя на блестящей горке, заковылял наверх.
Змея-то, наверное, погибла на морозе, некстати подумал Александр. Вот и первая жертва Революции. Боги жаждут, господа.
Знакомому нам семейству Раевских Владимир Феодосеевич не приходился даже отдалённым родственником. Он происходил из курской помещичьей семьи и должен был, сделав традиционную военную карьеру, выйти однажды в отставку и зажить такой же мирной помещичьей жизнью. Судьба, однако, распорядилась по-своему, и та же неведомая сила, что подсунула Пушкину на пути очередного Раевского, определила проходящему обучение в пансионе Владимиру Феодосеевичу в однокашники весь букет будущих участников заговора. От дальнейшего хода истории было уже не увернуться.
Укушенных змеёй людей он прежде не видел, и представлял себе смерть от змеиного яда такой же, как от любого другогопена на губах, закатывающиеся глаза ичто ещё полагается отравленным? Ни одного из приведённых симптомов у Инзова не наблюдалось: у губ его вместо пены был стаканчик ликёра, глаза, окружённые морщинистой дряблой кожей, не закатывались, а смотрели прямо на Владимира Феодосеевича.
Завтра бы пришли, Инзов, недовольный тем, что какой-то майор поднимает его с постели, запахнул стёганый халат. Болею я, не видите?
Виноват, ваше высокопревосходительство, Владимир Федосеевич собрался повинно склонить голову, но увидел руку Инзова. Правая рука Ивана Никитича опухла, сделавшись почти вдвое толще левой, тёмно-красный, с фиолетовыми пятнами отёк начинался от локтя и шёл к запястью, захватывая раздувшийся большой палец. Шумно дыша, как при простуде, Инзов спрятал руку под складками халата. Оставил подальше ликёр и, упираясь в матрац левой рукой, сел на кровати.
Ну говорите, пробурчал Инзов.
Владимир Феодосеевич тряхнул головою, выходя из оцепенения.
У меня поручение от генерала Орлова, сказал он. Его превосходительство просил передать, что дивизии хорошо бы выделить ещё одно помещение.
Казарм вам, что ли, мало? Инзов недоверчиво сощурился, отчего глаза вовсе утонули под обвисающими бровями. Видно было, что ему и впрямь нездоровится (с такой-то рукой! и Владимир Феодосеевич заставил себя поднять взгляд от красно-фиолетового, воспалённоготого, что укрывалось под халатом).
Хватает, но генерал Орлов открывает так называемую ланкастерскую школу для солдат. Чтобы не проводить уроки в казармах или столовых, его превосходительство просит отвести специальный дом под собрания, где старшие солдаты и офицеры могли бы передавать младшим свой опыт и свои
Завтра, поморщился Инзов. Приходите завтра, майор, я вам сейчас ничем не могу помочь. До завтра Орлов как-нибудь потерпит, не станет трогать больного губернатора?
Виноват, ваше высокопревосходительство, снова сказал Владимир Феодосеевич, косясь на пурпурный локоть, выглядывающий из-под складок. Более всего это походило на гангренучастую гостью полевых медицинских шатров, убивающую даже после пустячной раны.
Что-то ещё он говорил, чтобы оправдать свой приход, пока Афанасий со словами «Сказанозавтра, так и не беспокойте их. Хворают, не хочется им сейчас беседовать-с» не выставил майора за дверь.
Это удивительно, сообщил Владимир Феодосеевич, соскользнув от порога и вторично въехав в злополучный сугроб, но Инзова, кажется, всё-таки укусила змея.
Я слышал, такое бывает, Орлов опустошил стакан и вытер с гладкого уса капельку. Не то люди есть особо стойкие, не то у змеи яду мало, но случается, что выживают.
Сидели в Кишинёвском доме Михаила Фёдоровича, выстроенном посреди старого яблоневого сада. Голые яблони за окнами щетинились над сероватым снегом как полчище морских чудовищ, подступающих к усадьбе. Где-то на втором этаже играли вальсосваивалась в новом доме молодая графиня Орлова, Катерина Николаевна. Встреч с ней Пушкин избегал.
Охотников, покуривая глиняную богемскую трубку (в отличие от всех прочих, дымящих турецкими чубуками, и Пушкина, не расстающегося со своей пенковой резной трубкой) предположил:
Холодно. Может, змеиный яд от холода слабеет?
Навряд ли, Владимир Феодосеевич сидел у самого окна и покачивал ногой в такт капели. Я видел эту жуткую oedema. Кто знал, что Инзов так крепок?
Тем не менее, Пушкин справился с поручением, сказал Орлов. И я поздравляю вас, Пушкин, с окончательным, так сказать, вступлением в Южное общество.
Заслужил доверие? усмехнулся Александр.
Вот именно. По меньшей мере, выполнили условия, о коих меня известил Василий. Итак, до прихода Липранди ещё полчаса, позвольте, хотя бы вкратце опишу вам, как всё обстоит на сегодняшний день.
Давайте, кивнул Владимир Феодосеевич.
По предложению Пестеля в Кишинёве будет открыта масонская ложа. Всем нам предстоит сделаться масонамиразумеется, для маскировки. А под видом собраний ложи будут проходить регулярные встречи с отдельными лицами из «Этерии», для согласования действий. Каково?
Кто разрешит открыть ложу? Пушкин выдохнул дым и на какое-то время исчез в его клубах. Губернатора-то вы убьёте.
Новым губернатором станет, по всему, Вигель. А с чего бы ему не разрешить?
«Что там А.Р. говорил в осеннюю встречу? вспомнил Пушкин. Масоны, значит, или «Союз Благоденствия»? А вот ведь накаркал их обоих».
Разговор перетёк в обсуждение кандидатуры Вигеля, а Француз сделал первый со времени приезда в Кишинёв сколько-нибудь ценный вывод: 1) до открытия масонской ложи восстания Южного общества не будет; 2) ложа начнёт своё существование самое меньшеев мае. Следовательно, ещё месяц на расследование. Целый месяц. Зюдена за это время не найти, но отыскать ниточки, ведущие к нему, если поднапрячься, можно.
Тут к компании присоединился новый гостьзапыхавшийся юноша невзрачной наружности, влетевший в комнату, как раз когда Владимир Феодосеевич открывал дверь чтобы выйти проветриться (от табачного дыма ему становилось дурно). Дверь распахнулась навстречу Владимиру Феодосеевичу, сбив того с ног и оставив на боку болезненный синяк от бронзовой ручки, а юноша, невольно нанесший невезучему Раевскому увечье, оказался в комнате.
Прошу прощения, он озирался с полувиноватым-полузатравленным видом, Иван Петрович просил кого-то из вас спуститься в сад и быть секундантом его соперника кажется. Или наоборот. Я не вполне понял.
Что? Орлов вскочил. Липранди? Опять?
Сметя юношу с дороги, Пушкин, Охотников, Владимир Раевский и Орлов сбежали во двор. Под сухой яблоней стоял смуглый военный с выпяченной по-петушиному грудью и роскошными чёрными усами, нависающим над верхней губой и расходящимися остриями чуть ли не до середины щёк. Напротив него мутнел в воздухе, мелко вибрируя от ярости, краснолицый капитан.
Кто-нибудь, прорычал капитан, оглянувшись на подошедших, объясните мне, что хочет этот безумец?
Лиранди, вкрадчиво позвал Орлов. Иван Петрович Ну, полно тебе
Смуглый усач, слегка повернув голову, издал поразительный звук.
Что-что? сдвинул брови Орлов.
Усы при разговоре лезли Липранди в рот, и вместо раздельной речи из уст Ивана Петровича исторгались раскатистые плевки, магнетическим образом завораживающие собеседников.
Пвврпфффпввфффф!!! повторил Липранди, сверкая чёрными глазами.
Он издевается надо мною! капитан шагнул к Липранди и крепче сжал кулаки.
Во-первых, я запрещаю драться в моём саду, Орлов встал между ним и Липранди. А во-вторых, Пушкин, что вас так насмешило?
Александр, скорчившись от смеха, бился головой о яблоневый ствол.
Держит слово, выдавил он, наконец. Липранди! Клянусь, выблагороднейший из должников!
По-моему, самое время каждому объяснить, что здесь происходит, негромко произнёс Владимир Феодосеевич.
Пврпфф!!!
В октябре, смахнул слёзы Пушкин, Иван Петрович проиграл мне в карты. Это было редкое счастье, поскольку обыкновенно проигрывал ему я.
Причём тут это?
Пфффврпфф!!!
Помолчите, пожалуйста. При последнем проигрыше у меня уже не было денег, и я, в качестве уплаты долга, две недели изображал страстную любовь к на редкость непривлекательной гречанке
Калипсе? удивился Орлов. Вы, помнится, говорили, что она была любовницей Байрона.
Выдумал, отмахнулся Пушкин. Не признаваться же, что Калипса моя, мало того, что пила без меры, так ещё и давала всем подряд, когда была помоложе. Короче говоря, долг мне был зачтён и снова мы играли на тех же условияхисполнение желания. Я выиграл и, желая мести, потребовал, чтобы господин Липранди сбрил свои знаменитые усы. Но поскольку Иван Петрович сказал, что предпочтёт смерть, а мы все знаем, что он редко шутит, говоря подобные вещи, я изменил требования и велел Ивану Петровичу не стричь и не ровнять усы до лета. Результат моих условий и благородства господина Липранди, как видите, находится перед вами.
Првпрпффф пфпф!! сдержанно кивнул Липранди.
Он подтверждает мои слова, пояснил Пушкин.
Пфффрп-п-пврпф! Прпф! Прп-п! п! фффпф!
Просит засвидетельствовать его вызов, адресованный господину Соколову.
Соловьёву, поправил капитан и спохватился. Откуда вы узнали? Вы понимаете, что он говорит?
Понимаю. А вы разве нет?
Орлов, Охотников и Владимир Феодосеевич переглянулись и дружно покачали головами.
Так передайте ему, что это я вызываю его, а не он меня, попросил капитан Соловьёв.
Прппвфффпвф!!!
Он говорит, что вас-то он понимает прекрасно, и вы можете обращаться к нему. И настаивает на том, что это он вызвал вас.
Так, Орлов приобнял капитана за плечи. Хватит. Вы из-за чего дерётесь?
Он издевается.
Как именно?
Капитан замялся.
Невнятная речь? Ну так вы теперь видите, что Иван Петрович исполняет долг чести. А ты, он отпустил капитана и похлопал по руке Липранди, из-за чего собрался драться?
Прпф!!
Он говорит, что его оскорбило нежелание капитана понимать его слова.
Так ведь твои слова, Иван Петрович, никто не понимает. Кроме Пушкина. Так что, господа, миритесь и забудем об этом.
Ещё семьдесят четыре дня, сказал Липранди, когда они с Пушкиным вышли от Орлова. То есть, конечно, слова Ивана Петровича звучали буквально «пррпвввпфпф!!!», но Пушкин, как оказалось, был наделён таинственным даром, позволяющим свободно понимать хрюканье и бухтение, доносящееся из-под монументальных усов Ивана Петровича.
Вы ведёте счёт? Александр тут же понял, что любой бы на месте Липранди вёл счёт до того дня, когда долг будет считаться выплаченным.
Усы Липранди поползли набок, так что кончик левого уса совсем немного не достал до уха: Иван Петрович усмехался. Его неправильное лицо делалось от этого ещё более необычным, но, несмотря на усы, будто бы немного красивым. Окажись Липранди в Петербурге, в нём без труда признали бы итальянца, но в Бессарабии никого нельзя было удивить южными чертами лица, чёрными глазами и смуглой кожей. Пушкин с Иваном Петровичем оба сходили за молдаван.
Познакомились с Раевским?
Пушкин вздрогнул:
А, с Владимиром. Да. Везёт мне в жизни на Раевских.
Не только вам, Александр, но и всей Коллегии. Не самая, казалось бы, распространённая в империи фамилия, а вот поди-ка и, видя в глазах Пушкина изумление, Липранди выдернул из рукава свёрнутый в трубку лист. Познакомимся и мы ещё раз?