Прошу, не мучь меня и себя докторами, резко взмолилась женщина. Поверь, мне уже ни кто не поможет. Лучше я умру спокойно, от естественного течения своего недуга, чем от ужасных пыток, которым меня может подвергнуть очередной врач.
Я слишком люблю тебя, чтобы позволить себе и тебе опустить руки, и не предпринимать каких либо попыток для твоего излечения, возразил Вагнер. Так что извини, но я всё же позволю этому доктору осмотреть тебя. По крайней мере, я смогу составить о нём, как о лекаре, своё собственное мнение.
Как хоть его имя? поинтересовалась женщина, поняв, что спорить с мужем бесполезно.
Его фамилия Штанц, ответил ей Вагнер, доктор Хенрик Штанц.
Странное имя, проговорила, тяжело вздыхая, женщина. Он еврей? И когда ты его приведёшь?
На еврея он вроде не похож. А вообще, кто знает! пожал он плечами. Я жду его в ближайший час, сообщил ей, муж, взглянув на карманные часы, но из-за мрака в комнате, он не смог рассмотреть на них даже стрелок, и убрал часы обратно.
Это Бог покарал нас за наши грехи, вновь сказала женщина. Поэтому у нас и не было детей, поэтому я и умираю.
Не за что нас карать, ответил ей муж. Мы просто не успевали завести детей из-за моей службы, вот и всё.
А как мы расписались в церкви Святого Фомы, чтобы мой отец и мои братья позволили тебе взять меня в жёны и мы могли спокойно уехать из Лейпцига, ты забыл?
Это было давно, ответил Вагнер, сглотнув возникший в горле ком. И к тому же, никто из пасторов не знал, что я католик. Так же, как никто здесь не знает твоей семьи и то, что раньше ты была лютеранкой.
Кроме Него, сказала женщина, указав указательным пальцем в потолок, подразумевая тем самым Всевышнего. И разве не достаточно того, что я потом тайно крестилась в нашем соборе, став католичкой? Или ты считаешь, что этих грехов мало для того, чтобы Бог отвернулся от нас? и, видя, что муж, опустив глаза, молчит, добавила: Лишь только поэтому у нас нет детей, и только поэтому я заболела. Всё правильно, всё верно.
Ни чего не правильно, резко возразил ей герр Вагнер. Разве мало среди честных католиков бывает смертельно больных? Разве не умирают они от недугов и несчастных случаев? Так что не говори глупостей, дорогая. Вот увидишь, ты обязательно поправишься. Обязательно.
Женщина попыталась вроде как улыбнуться, и похлопала мужа по держащей её за ладонь его дрожащей руке.
Абелард Вагнер закрыл глаза, и на мгновение мысленно перенёсся в своё далёкое прошлое, когда будучи ещё студентом юридического факультета Лейпцигского университета, он впервые увидел свою будущую супругу. Был конец весны. Ярко светило солнце. Она выходила из Thomaskirche, а он прогуливался с друзьями по Рыночной площади. Светловолосая, с веснушками на миловидном лице, задорно смеющаяся в окружении молодых людей, оказавшихся её братьями, она сразу вызвала к себе интерес юного студента Вагнера. Он тоже не с того не с сего громко рассмеялся и тем самым привлёк к себе её внимание. Их взгляды пересеклись и можно сказать, навеки, соединились. И в одно мгновение им обоим стало ясно, что жить друг без друга они больше не смогут. Проследив за ней до самого её дома, Абелард стал каждое утро класть на его порог букет собранных им цветов. Однако заметив, что иногда эти букеты выкидывались выходившими из дома братьями, он высмотрел, какое окно принадлежит комнате девушки, и стал уже бросать ей цветы в него, ведь из-за весеннего зноя рамы её окна были почти всегда открыты. А когда душный воздух отступал перед вечерней прохладой, Эльза садилась возле окна своей спальни с лютней, и искусно на ней играя, услаждала слух молодого человека своим дивным пением, в конце концов, окончательно пленив его сердце. И хоть поначалу девушка делала вид, что не замечает притаившегося за пышными кустами растущей у окна черёмухи юношу, уже через неделю она стала слать ему свои едва заметные воздушные поцелуи, а ещё через несколько дней они, наконец, впервые друг с другом заговорили, когда девушка направлялась в продуктовую лавку.
Она ходила туда каждый день, но молодой человек лишь сопровождал её по другой стороне улицы, ни на минуту не сводя с девушки влюблённого взгляда. Эльза игриво и кокетливо поправляла всё время волосы и с лучезарной улыбкой всю дорогу смеялась. То ли над нерешительностью своего воздыхателя, то ли пытаясь, таким образом, ещё больше ему понравиться. В её руках всегда была корзина, которую она одной рукой прижимала к своему стройному стану. И вот, то ли ей самой надоела застенчивость её тайного ухажёра, то ли действительно невзначай, однажды заполнив корзину фруктами, и возвращаясь уже с городского рынка, домой, она рассыпала свои покупки по всему переулку. Тут-то, наконец, и подошёл к Эльзе со своей помощью, настойчиво ухаживающий за ней уже много дней, молодой человек. Так начинался их страстный роман. И так он продолжался до самого его знакомства с её семьёй. То, что они протестанты, он догадался, когда ещё видел их ежедневные походы в церковь Святого Фомы. Но то, что они будут против союза Эльзы с ним, он поначалу даже не представлял.
Её семья принадлежала к старому, но уже захудалому роду Хофманнов, но придерживалась очень строгих правил и не желала своего соединения с Римско-католической церковью. Пока отец девушки, видя всю безнадёжность ситуации из-за любви дочери к статному студенту, не выдвинул им свои условия и не согласился на слияние его фамилии с фамилией Абеларда, если тот станет протестантом и обвенчается в их протестантской церкви. Не видя другого способа заполучить себе в жёны полюбившуюся ему девушку, Вагнер согласился на это требование своего будущего тестя. Однако в итоге выполнил его только наполовину, обвенчавшись в церкви Святого Фомы, будучи не отречённым католиком, которым так и остался до конца своей жизни.
О чём ты задумался? спросила его, жена, неожиданно прервав герр Вагнеру течение его мыслей.
Да, так, пространно ответил он, разомкнув веки и вновь оказавшись в полутёмной душной комнате, кое-что вспомнил.
Женщина с силой, на какую только ещё была способна, сжала ладонь мужа и тихо произнесла:
Да, я тоже.
В их странном разговоре вновь наступила пауза и в комнате зависла звенящая тишина. И неизвестно, сколько бы она ещё продолжалась, если бы её внезапно не нарушил шум въехавшего во двор их дома экипажа, громкие шаги людей, и последовавший через минуту стук в дверь. На разрешение войти, в спальню зашёл слуга, который доложил, что приехал какой-то важный герр, называющий себя доктором.
Ах! Ну, наконец-то! выкрикнул обрадованно Вагнер, и приказал вести этого господина прямо сюда.
Ты его даже не встретишь? удивилась женщина.
А зачем? Доктор поймёт, что я нахожусь возле больного человека и не могу его оставить одного.
Через пару минут в коридоре послышались шаги, и дверь в спальню вновь отворилась. На пороге возник крупный мужчина. Это был Хенрик Штанц. В одной руке он держал большой саквояж, а в другой, длинную трость со сверкающим даже в такой темноте набалдашником.
Добрый день, доктор, поприветствовал его, вставая и подходя к нему, герр Вагнер.
Впустивший доктора в комнату слуга, тут же закрыл за ним дверь, и комната вновь погрузилась во мрак.
Добрый день, герр Вагнер, ответил вежливо и тихо, мужчина.
Можете говорить громче, доктор, послышался слабый голос женщины с кровати. Я не боюсь громкого звука.
Но, кажется, вы боитесь света, заметил доктор, подойдя к кровати на которой она лежала. Позвольте мне зажечь свечу, обратился он к женщине, и, не дожидаясь её ответа, чиркнул спичкой и зажёг фитиль большой свечки воткнутой в позолоченный шандал, расположенный на этажерке.
А это не навредит моей жене? боязливо спросил, Вагнер.
Ни в коем случае, успокоил его Штанц, ставя на прикроватную этажерку свой саквояж.
При свете свечи доктору открылась совсем другая картина. Перед ним лежала пожилая женщина со странным цветом лица. Её кожа была покрыта какими-то тёмными пятнышками и при этом казалась настолько тонкой, что через неё виднелись мелкие капилляры синего цвета. Зрачки глаз женщины были бесцветны, а лицо настолько худым, что по её черепу можно было изучать анатомию. Между потрескавшихся чуть раздвинутых, вывернутых губ, белели дёсны пожелтевших зубов. Зрелище было не для слабонервных.
Даже её собственный муж, давно не видевший свою жену при свете, немного вздрогнул и отвернулся.
Вы будете делать осмотр? спросил он доктора, полезшего в свой саквояж.
Если вы имеете в виду, что мне нужно поставить диагноз, то уверяю вас, мне всё понятно и так, ответил Штанц, вытащив из саквояжа несколько стеклянных мини сосудов и какие-то тонкие трубочки. Ещё когда у меня дома, вы рассказали о симптомах болезни вашей жены, и её светобоязни, мне всё стало ясно, сказал доктор. Лучше присядьте, предложил он суетившемуся вокруг него, Вагнеру, и подождите, пока я проведу первую процедуру очищения.
Процедуру очищения? переспросил Абелард, садясь в кресло возле закрытого шторой окна.
Да, очищения, повторил, Штанц, разворачивая на столе, возле кровати, нечто подсумка с множеством хирургических инструментов. Только сразу предупреждаю вас, что не обещаю стопроцентного выздоровления вашей супруги. Болезнь слишком запущена.
Позвольте вашу руку, обратился доктор к женщине.
Боже, опять! воскликнула несчастная. Прошу вас только не делайте кровопусканий, взмолилась она.
Мне необходимо проверить вашу кровь, пояснил Штанц, а для этого необходимо взять небольшое её количество. У вас есть ванночка для процедуры кровопусканий?
Она здесь, сказал, вставая Вагнер, и подойдя к кровати жены, вытащил из-под неё маленькую, глубокую ёмкость, с носиком для слива. Это и была та самая ванночка, которой постоянно пользовался Адольф Менгер.
Фрау Вагнер с трудом вытащила из-под одеяла свою левую руку, и протянула её доктору. Он вынул из саквояжа ланцет, быстро окунул его несколько раз в жёлтое пламя свечи и подошёл к больной женщине. Затем Штанц засучил ей рукав пеньюара и, подсунув под сгиб руки маленькую ванночку, сделал ей резкий, и точный прокол в вене, которая была исполосована затянувшимися ранами от предыдущих кровопусканий ланцетом Адольфа Менгера.
Потёкшая слабо кровь, была почти чёрного цвета. Набрав её совсем немного, Штанц прижал к проколу кусочек мягкой, чем-то набитой ткани, и согнул женщине руку.
Подержите пока так, сказал он ей. Мне необходимо узнать какого типа у вас кровь.
Доктор вял заполненную ванночку, поставил её на стол и стал производить над ней странные манипуляции. Вытащив из саквояжа кусочек материала, похожего на хрусталь, он на него капнул каплю крови женщины, набрав её из ванночки с помощью миниатюрной стеклянной колбы на один конец которой был одет кожаный мешок похожий на пузырь. Затем Штанц стал по отдельности брать из каждого сосуда, понемногу жидкости, так же напоминающей кровь, и смешивать её на кусочке хрусталя, перед каждым новым разом протирая его тканью, с кровью больной женщины. При этом в каждую новую, получаемую смесь, он добавлял крупицы какого-то зеленоватого порошка.
Вагнер, внимательно наблюдающий за Штанцем, видел подобные опыты на своих глазах впервые. Однако досадное выражение доктора при каждом таком смешивании жидкостей, вызывали в нём всё большую тревогу. И вот, смешав, наконец, кровь женщины с жидкостью из последней принесённой им баночки и с частицей неизвестного порошка, Штанц радостно воскликнул:
Converged(Нашёл лат.)!
Простите, доктор? не поняв, переспросил, с волнением Вагнер.
Ах, извините, ответил, Штанц. Я хотел сказать, что нашёл наконец-таки ту кровь, которая подойдёт вашей жене.
После этого доктор подошёл к прикроватной этажерке и начал там что-то мастерить. Из саквояжа он вынул предмет, напоминающий небольшую трость. Только она имела основание для установки на ровную поверхность и к тому же внутри себя скрывала металлический стержень, который доктор из неё вытащил. Так, у него получился настоящий штатив, к верхнему краю которого с помощью тонкой бечёвки он закрепил тот самый стеклянный сосуд, из которого брал жидкость последней, только предварительно закрыв его странной крышкой с торчащими из неё трубками и перевернув сосуд донышком вверх. Затем, он вытащил из саквояжа тонкую длинную верёвку из какого-то мягкого материала, на одном конце которой имелся ещё более тонкий предмет, чем-то напоминающий заточенное перо с косым срезом. На одну торчащую из крышки банки трубку доктор натянул вытащенный им предмет, а другой конец трубки поднял и просто засунул под держащую сосуд бечёвку. Свободной рукой он достал из саквояжа стеклянный флакончик и зубами вытащил из него пробку. Вырвавшийся из него необычайный аромат моментально заполнил всю комнату, приятно защекотав пазухи носа герр Вагнера. Этот божественный запах напомнил ему исходящее от цветущего майского разнотравья дурманящее амбре. Так пахли букеты, которые он когда-то собирал для своей будущей жены. Штанц поднёс флакончик к руке женщины и, перевернув его, уронил ей на место сгиба предплечья пару капель какой-то чудо жидкости. Потом снова заткнул флакон, убрал его и хорошенько растёр эту ароматную жидкость в месте прокола. Когда с пера закапала бурая жидкость, он вонзил его женщине в руку, засунув его косой заточенный край достаточно глубоко ей под кожу. Несчастная немного скорчилась, но стерпела. Затем он взял тряпичную перевязку и намотал её в месте укола на изгиб руки. Посмотрев внимательно, как набухла проводящая из подвешенного сосуда трубка, которую Вагнер поначалу принял за верёвку, он сказал:
Теперь придётся подождать. Вашей жене нужно восполнить силы, прежде чем я начну очищать ей кровь.
Я никогда, ни чего подобного не видел, признался Вагнер, подходя к чудному устройству, сделанному доктором на его глазах.
Ну что вы, отвёл его комплимент Штанц. Это изобретение принадлежит не мне, а древним лекарям, проводившим подобные опыты вливания различных жидкостей в человеческий организм, через проткнутые иглами перья птиц и полые, тонкие, отполированные изнутри трубчатые кости мелких пернатых. Одного из тех самых именитых учёных звали Герон Александрийский. Он же описал результаты своих опытов в старинных трактатах, откуда я и позаимствовал эту систему, немного усовершенствовав её, благодаря достижениям нашего времени. Хотя и наш с вами соотечественник Эльшольц так же привнёс в эту науку немало полезного, сделав на основе своих опытов множество важных открытий. Правда бедняга тогда так и не понял, что у каждого человека кровь отличается по составу. Да и я-то к этому пришёл совсем недавно, путём проб и множества ошибок, вздохнул Штанц. А в этом сосуде находится уже очищенная кровь, сходная по составу с кровью вашей жены.
А где вы её взяли? поинтересовался, Вагнер.
У здорового человека, ответил, Штанц. Я ведь служил когда-то в военном госпитале, а там этого добра было много. У меня имеется целый небольшой набор, самых разных видов крови. И если бы вы только знали, чего мне стоило её сохранить! Не забывайте, ведь я не просто доктор, я учёный. Но, к сожалению, не в каждом докторе он есть, заметил, опять вздыхая, Штанц.
А что же это? вновь задал вопрос, Вагнер, показывая пальцем на странное приспособление.
Через это приспособление я постепенно восполню нехватку крови в организме вашей жены, пояснил, доктор. Для этого я использую тонкую очищенную и обработанную в специальном растворе кишку одного крупного грызуна и острое, заточенное гусиное перо. Полость в пере делается с помощью тончайших игл. Посмотрите, сказал он, указав на развёрнутый подсумок, у меня их много. И если будет нужно, я сделаю ещё. Ведь использовать перья можно только один раз. Все эти вещи органического происхождения, и после специальной обработки, хранятся у меня в специальном растворе, чтобы не потерять своих свойств. А когда состояние вашей супруги улучшиться, я сделаю несколько безболезненных для неё, но очень необходимых кровопусканий, и, очистив в своей лаборатории её кровь, волью ей её обратно. Это, если не вылечит, то хотя бы облегчит и улучшит, состояние вашей жены. А сейчас, ей необходимо восполнить свою потерю, иначе процедура очищения лишь убьёт больную.
Доктор подошёл к стеклянному сосуду, из которого поступала жидкость в тело несчастной женщины, приоткрыл его донышко, которое, как, оказалось, тоже имело съёмную крышку, и всыпал туда из бумажного свёрточка, несколько гранул какого-то порошка, воткнув крышку обратно.