Таким и колоть, и рубитьодно удовольствие. Особенно колоть. А каждый драгун умел делать и то, и другое в конном строю. В том числе в сшибкебойцы выставляли рапиру перед собой на полусогнутой руке. И кололи ей противника, использую лишь скорость коней. То есть, применяя совершенно уставной прием эпохи Наполеоновских войн. Хорошо ими отработанный.
Уланы же уперев свои пики в токи наклонили их, наводя на приближающиеся «цели». Длинны хватало с избытков для того, чтобы поразить любого акынджи. Ведь те копей или пик не использовали. И могли лишь закрываться легким круглым плетеным щитом степного типа.
И Андрей был на этой первой линии.
Для своих нужд он сумел заказать и вывести на Русь настоящего дестриэ. Здоровенного боевого коня, которого в те годы себе могли позволить только короли, высшая аристократия и жандармы Франции.
Отвалил за него целое состояние.
Привез его в Трапезунд.
А это был единственный конь, которого он переправлял морем.
И теперь этот дестриэ несся вперед на острие атаки. Тонна мяса, костей и прочей органики, закованная в латный барддоспехи для коня. Сам Андрей не рисковал попусту. И восседал на нем во вполне прогрессивном латном доспехе. Максимиллиановском. Причем с кое-какими адаптациями специально под него с учетом послезнания.
Невероятно дорого. Что для Руси, что для Анатолии.
Но фантастически пафосно. Ибо весь бард он посеребрил, надев на коня иссини черной масти. А свои латы покрыл позолотой. В сочетании с перьями и прочим пафосом, выглядело просто невероятно!
Секунда.
Удар!
Пики, словно не замечая препятствие вошла в плетенный щит акынджи, пробивая его насквозь. И, следом, пронзая практически ничем не защищенное тело.
Мгновение.
И древко пики лопается от продольной перегрузки, брызгая щепой.
Андрей отработанным движением чуть протащил обломок пики вперед, выдергивая его из тока, и бросил вперед. Прямо в лицо новому османскому всаднику, что на него наезжал. А сам потянулся к своей тяжелой боевой рапире.
Время тянет долго.
Очень долго.
Его конь уже изрядно разогнался и несется не меньше тридцати, а может и всех тридцати пяти километров в час. Навстречу ему приближаются всадники неприятеля, идущие ничуть не медленнее.
Секунда.
Уклоняющийся от обломка копья акынджи чуть отворачивает в сторону. И какие-то несколько мгновений спустя насаживается на рапиру драгуна из второй линии.
Сильный толчок сотрясает Андрея.
Это еще один всадник-супостат. Он не сумел справиться с управлением и влетел в его дестриэ. По касательной. Но разница в массе чудовищна. И бедная лошадка, на которой сидел акынджи, просто отлетает. Еще и сломав ногу, столкнувшись с этим танком.
Удар.
В этот раз очень слабый.
Кто-то заехал саблей Андрей по его латам.
А конь его тем временем замедлился. Сильно замедлился. Как и кони многих других всадников.
И понеслось
«Собачья свалка»бой, в которой требовалось только однокрутиться и рубить, рубить и крутиться, дабы не подставиться под удар и самому поразить как можно больше
На что рассчитывали акынджине ясно. Видимо издалека не сумели рассмотреть КТО перед ними. А ведь и уланы, и рейтары, и даже драгуны были упакованы в весьма приличные легионные доспехи. И даже персы поголовно красовались либо хорошими кольчугами, либо бахтерцами. А у их командира даже полноценный зерцальный доспех имелся.
И это был тот самый случае, когда количество не имеет значения. А от качества вооружения и снаряжения зависит если не все, то почти все.
Во много раз более многочисленные акынджи просто ничего не могли сделать с по-настоящему «кованной» ратью. И если персидские войны еще мал-мало поддавались их саблям, то конницу легиона они даже «поцарапать» толком не могли.
Нет, конечно, раненные имелись.
Но все сплошь легко или даже настолько несущественно, что за царапину сойдет. Акынджи бы копьямогли бы что-то сделать. А так саблями против таких врагов много не навоюешь.
Тем более, что и уланы, и рейтары, и драгуны активно использовали свои пистолеты. Мал-мал подходящая ситуация? Выхватывали и стреляли.
Так чтоедва минута рубки прошла, как акынджи уже побежали. Они в общем-то были не воинами, а разбойниками. Их цельразведка и разорение земель. При случае могли и подраться. Но исключительно при своем подавляющем превосходстве.
А тут
Андрей вовремя это заметил и скомандовал прекращение атаки. Благо, что сигнальщик и свита все еще оставалась при нем.
Враг отбит. Но врываться на его плечах в тело основного войскаплохая идея. Особенно если там янычары с аркебузами или пушки, которые успеют зарядить картечью. Ведь кавалерия сильна только к месту, и только при очень жестком контроле.
Персы было продолжили преследование, но услышав звук трубы и горна, а потом и увидев общий сбор войск Андрея, отступились от своей затеи.
Почему? спросил их командир.
А ты знаешь, что тамза холмом?
Уйдем! Мы на конях!
Мы можем потерять контроль. Увлечемся. покачал головой князь. Онислишком легкая добыча. Это соблазнительно. Слишком соблазнительно
После чего провел перекличку. Осведомился о раненых и убитых. Отдал распоряжения по эвакуации тел и людей с конями к легиону. А также о взятие не сильно раненных пленных и сборе трофеев. Что в целом возложил на драгун. И повел остальной массив конницы к невысокой гряде холмов, из-за которых появились османы.
Поднялся на гребень и остановился.
Перед ним располагалось поле с бегущими всадниками. Они отходили не по тому маршруту, по которому пришли. И «драпая», влетели в пашню с многочисленными малыми каналами для ирригации. Что сказалось незамедлительносотни две их коней переломали ноги. Остальные же сбавили ход и аккуратно «выруливали» на старую дорогу, откуда, заприметив передовой дозор, они и атаковали.
Видишь, друг мой, если бы мы последовали за ними, то угробили бы своих коней. А ни один из этих горе-воинов не достоит хотя бы самого невзрачного коня. Ибо ваши кониэто грезы.
Но ты сидишь на другом коне.
Увы мое сердце обливается кровью от мысли, что я стану так перегружать доспехами вашего жеребца. Положение командира обязывает к живучести. Вот и приходится идти на компромиссы с совестью.
Перс промолчал, ответив лишь вежливой улыбкой. А потом его взор устремился вдальтуда где передвигалось, поднимая целое облако пыли, османское войско. Андрей смотрел туда же, пытаясь понять, что происходит.
Что это была за песня? нарушив долгое молчание, наконец, спросил перс. Они с князем общались на греческом. Посему слов он не разобрал.
Песня о надежде.
Надежде? Выжить в бою? Победить?
Нет. О надежде попасть после смерти в небесное воинство ответил Андрей и, прерывая этого разговор, отвернул коня, уводя отряд к основной колонне легиона. Требовалось все обдумать и подготовится к сражению, которое может оказаться жарким. Очень жарким
Глава 2
1559 год, 19 июня, верховья реки Евфрат
Поняв, что османы, после столкновения авангардов не спешат немедленно вступать в бой, Андрей решил сделать единственное правильное решениезанять позицию на холмах. Численное преимущество противника выглядело слишком очевидным. Посему давать бой в чистом поле не хотелось.
Само собойне абы на каких холмах, а там, где они ближе всего выходили к реке. Чтобы, в случае окружения, не оказаться без воды. А то с Селима станетсяможет и измором попытаться взять. Позорно, конечно, но мало ли?
Стычка авангардов вышла очень уж неприятной.
Понятное дело, что князь прекрасно представлял себе реальные боевые возможности османской конницы. И знал, что этот иррегулярный сброд в принципе мало на что пригоден. Особенно акынджи. Он не выдерживал лобовой сшибки с крепкой европейской конницей даже при соотношении один к десяти. А все победы османского оружия над такими конными «европейцами» сводились к тактике выманивания. Когда получившая «люлей» османская конница отходила к укрепленным полевым позициям по-гуситскому образцу, за которыми сидели янычары с аркебузами или иные стрелки. Ну и угощали гостей. Добавляя, нередко и из артиллерии.
Прием достаточно простой, но действенный. Приносящий раз за разом победу османскому оружию.
Расход конницы, правда, получался велик. Но руководство Великой Порты он не беспокоил. Сипахи являлись мелкими проблемными феодалами, акынджитак и вообщеразбойниками на службе «короны», с которыми непонятно что делать и как поступать в мирное время. Поэтому регулярное прореживание этих категорий населения было очень выгодно Султанам. В отличие от янычар и артиллерии, которых они берегли.
С азапами, кстати, легкой иррегулярной пехотой, набранной по, по-фемному принципу из крестьян, поступали схожим с акынджи образом. Кидали толпами по направлению и не пытались даже сожалеть об их утрате. Победят? Отлично. Нет? Бабы еще нарожают, благо, что в землях Анатолии и Румелии проблем с демографией не наблюдалось. Что в совокупности с тучной казной позволяли руководству Великой Порты поступать таким образом. И социальное напряжение сбрасывать, и военные проблемы решать с минимальным расходом умственных сил.
Строго говоря османы что в XV, что в последующие века старались вступать в бой только при заметном численном превосходстве. Потому что могли себе это позволить[1]. Однако далеко не всегда это приводило их к победам. Понятно, реляции Суворовакрайность. Великий полководец умел себя подать. Однако двух-трех кратное численное осман превосходство было для них едва ли основой для победы
Заняв холм легион начал готовиться к бою.
Прямо с вечера.
То есть, копать на гребне холма флеши[2]. В центральной князь поместил свои 12-фунтовые пушки, а в боковые6-фунтовые «картечницы», сформировав таким образом три батареи. Со своими секторами обстрела и непосредственным командованием.
Поначалу он хотел развернуть все орудия в единую батарею, по типу времен Наполеоновских войн. Для максимальной концентрации орудий на решающем направлении. Но передумал, предположив, что османы, скорее всего, постараются охватить его с флангов, пользую численным преимуществом. Поэтому фланговые флеши были развернуты так, чтоб, при необходимости, вести обстрел даже с обратной стороны холма.
А там, к слову, располагался лагерь.
Его также строили весь вечер и часть ночи.
Просто обычный вал где-то в метр высотой с пропорциональным рвом перед ним. И этот «конструкт» шел П-образным контуром примыкая к холмам. Имелись и импровизированные ворота, которые «закрывались» парой тяжело груженых повозок, чтобы легко не опрокинуть, сдвигаемых с боков и скрепляемых промеж себя.
Люди ОЧЕНЬ умотались на этой «стройке века». Зато спали спокойно. Насколько это вообще было возможно перед боем.
А вот Андрей, к примеру, так глаз и не сомкнул.
Нервы.
Это была его первая серьезная битва. Настоящая битва.
Да, он и раньше воевал, в том числе против противника, кардинально превосходящего его отряд числом. Но всегда это напоминало какую-то игру. Ударил-отскочил. Он словно осакрутился вокруг неприятеля и жалил его жалил жалил
Даже в битве на Гоголе ни масштаб, ни серьезность не ощущались ТАК как здесь. Ведь в случае чего он с по крайней мере частью своих людей мог отступить. А тут куда отступать? При настолько серьезном превосходстве неприятеля в легкой иррегулярной коннице и полном отсутствии укрытий это выглядело попросту невозможным.
Да и легион
Его потеряэто конец. Комплексный. Даже если он сумеет сбежать. Потому что здесь был собраны практически все наиболее преданные ему люди. Потеряет их, и судьба его вряд ли вызовет у кого-то зависть. Особенно после той дурацкой грамоты, в которой Андрея обозвали Палеологом
Страшно.
Нервно.
Момент истины.
Квинтэссенция тех семи лет, что он прожил здесьв XVI веке.
Он сидел в своем шатре.
Пил крепко сваренный кофе.
И пытался накачаться эмоционально, вспоминая, а иной раз и напевая песни из далекого будущего
Наконец-то наступило утро.
Андрей об этом узнал по звукам труб, донесшихся из-за холмов. От лагеря османов. Они, как оказалось, еще по сумеркам вышли. И теперь начинали наступление.
Князь наспех умылся.
Выпил еще чашку отвратительно горького крепкого кофе. Хотелось хлебнуть вина или чего покрепче, но он сдержаться. Не время.
Вышел.
И быстрым шагом поднялся на гребень холма.
Принял от одного из спутников подзорную трубу и постарался разглядеть обстановку.
Со стеклом для линз у него ничего не вышло. Раз за разом он пытался выплавить хороший кусочек стекла в купольной печи. Но обязательно получался либо сгусток какой-то, либо пузырек, либо трещинка. Из-за чего Андрей плюнул и сделал себе рефлектор на зеркалах. Для чего прикупил у испанцев «металл, который нельзя расплавить», завозимый из Нового света. То есть, самородную платину, из которой эти самые зеркала и делал. Само собой, получилось у него далеко не с первой попытки и не самым лучшим образом. Но вполне компактно, если самому не носить. А главноевидно далеко и хорошо.
Учитывая тот факт, что никаких подзорных труб еще в помине не было, просто еще их не изобрели, то вариантов лучше у Андрея все равно не имелось. Преимущество же, которое давало это приспособление, сложно было переоценить. Вот и сейчас он сумел издалека разглядеть общую диспозицию и тактические маневры противника.
Поведение Селима отличалось предельной предсказуемостью. Он действовал по стандартному шаблону, заведенному в османской армии тех лет.
Вперед выступила большими массами иррегулярная конница. Сипахи и акынджи. И продвигалась вперед тремя большими группами по центру и флангам.
Пехота легиона тем временем переваливала через холмы и строилась у их подножья. Вперед выдвигались собственно легионеры со щитами. За ними, чуть сзади и выше становились стрельцы, дабы бить поверх головы своего «живого вагенбурга». Еще вышена кромке невысоких холмов свои места занимали артиллеристы.
Вся кавалерия оставалась в резерве.
На всякий случай.
Как и специальные отряды, такие как гренадеры. Андрей очень надеялся, что до них не дойдет. Поэтому старался попридержать этот козырь «в рукаве».
Вот все заняли свои места.
Тишина.
По заведенным Андреем обычаям болтать можно было только на привале. На марше и уж тем более в бою требовалось хранить полную тишину, дабы отчетливо слышать команды. Посему священника, который спешно проводил службу на кромке холма, слышали все. В разной степени, но все.
Османы надвигались.
За конницей проглядывалась многочисленная пехота, которая оставалась стоять на своих позициях. Причем, в подзорную трубу были видны «испанские козлы» перед ней и прочие импровизированные полевые укрепления. А еще кое-где проглядывались фальконеты.
«Львов» дальней картечью заряжай, скомандовал князь.
Приказ его передали по цепочке.
И прислуга 12-фунтовых пушек, названных для простоты коротким словом «Лев», засуетилась. Открыла зарядные ящики. Извлекла оттуда унитарные картузыхолщовые мешки цилиндрической формы, в которые были увязаны и пороховой заряд, и «снаряд», то есть, вязанка картечи.
Стрельчатая картечь, которую Андрей применил возле Азака, показала свою высокую эффективность. Но тогда на нее, к счастью, никто не обратил внимания. И он уже после выдохнул с облегчением, прекрасно понимая, что враги могли бы взять ее на вооружение. И, обладая кардинальным техническим превосходством, обернуть против него.
Поэтому в этот раз картечь была простаякруглая. Но не свинцовая, а железнаякованная. Ее изготавливали достаточно просто и быстро «на горячую» с помощью оправок и кувалды из бросового железа. Того же фосфористого, которое все также скупалось у всех окрестных артелей. Чугунную отливать он еще не умел, да и не хотелзнал для дальней картечи она не годится, ибо крошится. Поэтому приходилось обходиться вот такой вот кованной
Картечь эту укладывали в тонкостенную жестяную банку с толстым деревянным дном по обычаям конца XVIII первой половины XIX веков. Специально для того, чтобы она летела кучнее и как можно дальше. И в таком виде увязывали с пороховым зарядом в унитарный картузный заряд.
Вот эти вот мешочки и извлекли из зарядных ящиков. Запихнули в стволы «Львов». Тщательно прибил. Пробили затравочное отверстие. Подсыпали затравочного пороха. И встав на изготовку, уставились в сторону князя.