Джером Джонс, клянусь Богом!взорвался Гольдфарб. Они работали бок о бок над радиолокационными установками во время Битвы за Британию, а затем во время нашествия Ящеровдо тех пор, пока ракеты с радиолокационным наведением не вывели свои установки и не сократили их до использования полевых биноклей и полевых телефонов прямо из Первой мировой войны. Что, черт возьми, ты делаешь с собой в эти дни?
Я занимаюсь импортом-экспортом, - ответил Джонс, и сердце Дэвида упало. Если бы это не было эвфемизмом для обозначения контрабанды имбиря, он бы удивился. И если бы Джонс не собирался пытаться использовать его так или иначе, он был бы еще более удивлен. И действительно, его бывший товарищ продолжил: Я слышал, что в последнее время у тебя возникли проблемы.
А что, если у меня есть?напряженно спросил Гольдфарб. Джером Джонс не служил в войсках Ее Величества; Дэвид мог сказать ему, куда идти, не беспокоясь о том, что его отдадут под трибуналне то чтобы он позволил этому беспокоить его, когда он наконец сказал Раундбушу, куда идти и как туда добраться. Несмотря на то, что отец Джонса возглавлял банк, дорогому Джерому было бы трудно поставить Голдфарба в более тяжелое положение, чем то, которое он уже нашел для себя.
Почему, я хотел бы помочь вам, если бы мог, - сказал Джонс, удивленный тем, что Дэвиду пришлось спросить.
Что за рука? Гольдфарб оставался глубоко подозрительным. Он знал, какого ответа ожидал. Если вам нужно положить несколько сотен фунтов в карман, сказал бы Джонс, вы можете отвезти эту небольшую партию в Буэнос-Айрес для меня. Или, может быть, в Варшаву, или в Каир, или даже, да поможет нам Бог, в Нюрнберг.
Джером Джонс сказал: Если только маленькая птичка, которую я слушал, не ошиблась, есть люди, которые немного затрудняют вас с отъездом из страны.
Это правда. Гольдфарб продолжал отвечать односложно, ожидая рекламного ролика. Он по-прежнему был уверен, что это произойдет. Что бы он сделал, если бы старый добрый Джером пообещал помочь ему эмигрировать после того, как он окажет своему бывшему приятелю одну маленькую услугу, которая, несомненно, окажется не такой уж маленькой? Также, несомненно, у старого доброго Джерома было влияние, если бы его можно было убедить им воспользоваться.
Это чертовски ужасно, вот что это такое", в голосе Джонса звучало возмущение. Насколько гладким он был в эти дни? В те времена, когда Голдфарб знал его, он был явно неопытным. Но в наши дни он был капитаном индустрии, а не щенком, все еще мокрым за ушами. Вы сделали для Британии больше, чем Британия хочет сделать для вас. Клянусь Богом, мы все еще свободная страна.
С того места, где ты сидишь, может быть, - сказал Дэвид. С того места, где он сидел сам, Соединенное Королевство с каждым днем все больше склонялось к Великому Германскому рейху. Поскольку большая часть Британской империи находилась в чешуйчатых руках Ящеров, США все еще восстанавливались после боевых действий, а Рейх находился прямо за Ла-Маншем, он полагал, что этот поворот неизбежен. Это не означало, что он считал это чем-то иным, кроме катастрофы.
Я также слышал, что ваше начальство несправедливо воспользовалось вами. Офицеры в этом смысле отвратительныдумают, что они маленькие жестяные боги, что ли? Джонс усмехнулся. Я всегда так думал. Однако тогда, когда я носил RAF blue, я, черт возьми, ничего не мог с этим поделать. Сейчас все по-другому. Если я позвоню министру обороны, я надеюсь, что он меня выслушает. Ему, черт возьми, было бы лучше; его сын женат на моей двоюродной сестре.
Боже мой. голос Голдфарба был хриплым. Ты действительно это имеешь в виду.
Ну, конечно, знаю", ответил Джонс. Какой смысл иметь влияние, если ты не можешь им воспользоваться? Я бы позвонил вам раньше, но узнал о ваших трудностях всего несколько дней назад.
Все в порядке, - неопределенно сказал Дэвид. Когда они вместе служили в Королевских ВВС, он думал о благополучном воспитании Джерома Джонса в высшем обществе и о его собственных корнях в лондонском Ист-Энде. Тогда он думал, что самое большее, к чему он может стремиться, это маленькая мастерская по ремонту беспроводной связи. После окончания боевых действий пребывание в Королевских ВВС выглядело как путь к лучшей жизни. Так оно и было, какое-то время.
Я перезвоню тебе, как только что-нибудь узнаю, - сказал ему Джонс. А пока веди себя хорошо. Он повесил трубку. Линия оборвалась.
Гольдфарб уставился на телефонную трубку, прежде чем медленно положить ее на подставку. Молодой летчик давно ушел. Голдфарб вернулся к экранам радаров один, голова у него шла кругом.
Несколько дней спустя он снова смотрел на светящиеся зеленые экраны. Они показали советский космический корабль, пролетающий к северу от Великобритании. Американцы и немцыи, вероятно, вся Раса тожесмеялись над аппаратом, на котором летали русские; американцы называли их летающими жестяными банками. Из-за ограничений своего ремесла советские космонавты не могли сделать там почти столько же, сколько их коллеги из США и Рейха. Но они летели. В Британии не было космонавтов. Наблюдая, как все остальные проходят мимо его головы, Гольдфарб остро ощутил нехватку.
Он собирался сказать об этом сержанту Макдауэллу, когда в комнату просунул голову новобранец со свежим лицом и сказал: Приветствую коменданта базы, летный лейтенант, и он примет вас в своем кабинете, как только вы сможете туда добраться.
Пользуясь привилегией долгого знакомства, Макдауэлл спросил: Что вы сделали сейчас, сэр?
Я не знаю, ответил Дэвид, но я думаю, что скоро узнаю. Не позволяйте этому русскому приземлиться в Белфастелюди будут говорить. Прежде чем шотландец смог найти ответ, Голдфарб направился в кабинет капитана группы Бертона Пастона.
Пастон занимался бумажной работой, когда он вошел. Лицо коменданта, обычно страдающее диспепсией, теперь стало еще менее счастливым. А, это ты, Гольдфарб, - сказал он, как будто ожидал увидеть кого-то другоговозможно, испанскую инквизициювместо этого.
Докладываю, как было приказано, сэр, - сказал Гольдфарб, становясь по стойке смирно и отдавая честь, ожидая, чтобы узнать, в какую новую неприятность он попал.
Да". В голосе Пастона тоже звучало отвращение. Некоторое время назад вы пытались уволиться из Королевских военно-воздушных сил.
Да, сэр, я это сделал, но с тех пор я выполнял свои обязанности в меру своих возможностей, - сказал Гольдфарб. Если капитан группы Пастон думал, что сможет повесить на него увольнение за плохое поведение, у него была другая мысль.
Но Пастон отмахнулся от этого. Похоже, у вас есть как друзья, так и враги на высоких постах, - заметил он. Почему так много людей стали бы упражняться из-за того, что летный лейтенант вышел из рядов, выше моего понимания, но это ни здесь, ни там. Суть дела в том, что мне в недвусмысленных выражениях было дано указание пересмотреть вашу отставку. Сделав это, я все-таки решил принять это.
А у вас есть, сэр? Дэвид вздохнул. Что бы ни говорил Джером Джонс, ему и в голову не приходило, что его старый приятель действительно обладает таким влиянием и может работать так быстро. Он также отметил, что Пастон молчаливо признал, что раньше на него оказывали давление, чтобы он отказался от отставки. Злорадство было бы приятно, но не помогло бы; Гольдфарб мог видеть это. Все, что он сказал, было: Большое вам спасибо.
Я не совсем уверен, что вам здесь рады, - ответил комендант базы. Ты самый опытный оператор радара, который у нас есть, и будь я проклят, если знаю, где мы найдем еще один, хотя бы наполовину такой же хороший.
Если бы он написал что-то подобное в отчете о физической подготовке, Голдфарб мог бы подняться выше, чем летный лейтенант. С другой стороны, он ничего не мог поделать с тем, что он еврей, так что, возможно, он тоже этого не сделал. Он сказал: Я действительно ценю это от всего сердца. Теперь, когда он получил то, что хотел, он мог позволить себе быть любезным. Он не мог позволить себе быть кем-то другим.
Бертон Пастон подтолкнул к нему бланки через стол. Мне понадобится ваша подпись на всем этом.
Да, сэр. Дэвид подписывал, подписывал и подписывал.
Когда он закончил, комендант базы вручил ему копию одного из бланков. Если вы отнесете это в канадское консульство, это послужит уведомлением о том, что вы фактически отделились от Королевских ВВС и что на пути вашей эмиграции нет никаких препятствий.
Это великолепно. Спасибо. Гольдфарб размышлял о том, что может сделать влияние. Раньше Пастон скорее бросил бы его на гауптвахту, чем позволил бы ему покинуть службу Ее Величества. Теперь он практически расстилал красную ковровую дорожку, чтобы помочь Голдфарбу выйти за дверь. Такое тесное сотрудничество заставило Гольдфарба забеспокоиться. Предположим, сэр, что парни, которым я так не нравлюсь, добрались до канадцев. Если они мне откажут, смогу ли я отменить эту отставку? Мне не нравится быть на мели и без всякой надежды на какую-либо работу в поле зрения".
Если они и янки откажут вам, да, - ответил Пастон. Ваш друг уже рассматривал такую возможность. Тебе повезло, что так много людей заботятся о твоих интересах".
Полагаю, что да, сэр", сказал Дэвид. Он не указал Пастону на то, что, поскольку он был евреем, у него автоматически было гораздо больше людей, делающих все возможное, чтобы дать ему коленом по яйцам. Капитан группы этого не понял бы и тоже не поверил бы. Гольдфарб пожал плечами. Он знал то, что знал. И одна из вещей, которую он знал, заключалась в том, что он выходил. Наконец-то он вышел.
Одна вещь, которую Йоханнес Друкер ценил за свою долгую службу рейху: у него не было проблем с получением в руки огнестрельного оружия. Винтовки и особенно пистолеты было трудно достать гражданским лицам в рейхе. Однако у каждого офицера было свое табельное оружие. Друкер предпочел бы, чтобы пистолет не так легко привел его к нему, но, если повезет, никто не стал бы связывать с ним безвременную кончину Гюнтера Грильпарцера.
Он попытался прочитать копию "Сигнала", когда поезд катил на юго-запад в сторону Тюрингии. По словам журнала, все в Европе были рады жить под благожелательным правлением рейха и трудиться, чтобы сделать Германию еще более великой. Друкер надеялся, что это правда, но это не обязательно означало, что он в это верил.
Как обычно, отсек был плотно закрыт от внешнего воздуха. Атмосфера была полна дыма от сигарет и пары сигар. В переднем отсеке этого вагона в начале поездки произошла шумная ссора. У кого-тобез сомнения, иностранцахватило наглости открыть окно. Все остальные закатили истерику, пока кондуктор, совершенно правильно, снова не закрыл ее и не предупредил негодяя, что его высадят из поезда, если он снова ее откроет.
Интерьер оставался незапятнанным свежим воздухом, пока кондуктор не вошел в вагон и не крикнул: Веймар! Все в Веймар!, когда поезд замедлил ход и остановился на станции. Друкер схватил свою дорожную сумкувесь багаж, который у него был с собой, и вышел из машины.
Станция Веймара имела потрепанный, обветшалый вид. Когда Друкер вынес сумку на улицу, чтобы поймать такси, он увидел, что весь город выглядел так, словно знавал лучшие времена. Рейх и национал-социалисты не любили место, где родилась предыдущая несчастная германская республика.
Друкер обнаружил, что в конце концов ему не нужно такси. С того места, где он стоял, ему был виден гостиничный "Слон". Он поспешил к нему и вошел в него. Клерк кивнул ему из-за стойки. Да, сэр. Могу я вам помочь?
Я Иоганн Шмидт", сказал Друкер голосом офицера, обращающегося к рядовому, чтобы скрыть свою нервозность. У меня зарезервирован номер.
Этот тон творил чудеса, как это часто случалось в рейхе. Портье пролистал страницы в журнале регистрации. Да, сэр",сказал он, кивая. Он протянул Друкеру ключ. Вы будете в 331-м, сэр. Я надеюсь, вам понравится ваше пребывание у нас. Вы знаете, что мы живем здесь, на Марктплац, уже более двухсот лет. Здесь останавливались Бах, Лист и Вагнер.
Не желая терять свой вид благородного превосходства, Друкер сказал: Я надеюсь, что водопровод сейчас лучше, чем был в те дни.
О, да, сэр, герр Шмидт", сказал клерк. Вы найдете все, что вас удовлетворит".
Посмотрим. Сформировав личность, Друкер сыграл ее до конца. "ой. И еще кое-что. Где находится центральное почтовое отделение?
На Димитроффштрассе, сэр, к западу от площади, - ответил портье. Ты не можешь это пропустить.
Это, казалось, стоило еще одной усмешки. Доставив его, Друкер поднялся по широкой лестнице отеля на третий этаж. Как только он добрался туда, то обнаружил, что ванна находится в конце коридора. Ему захотелось спуститься вниз и пожаловаться. Это было бы в его характере. Однако, пожав плечами, он вошел в комнату. Если не считать отсутствия отдельной ванной, она казалась достаточно удобной.
Он переоделся в свежую рубашку, брюки и такую же невзрачную куртку, какая у него была. Единственным достоинством куртки было то, что у нее были большие вместительные карманы. Он положил пистолет в одну, а книгу в бумажном переплете в другую, затем спустился вниз и направился через площадь к Димитроффштрассе.
Удивительно, но клерк все понял правильно: он не мог пропустить почтовое отделение, потому что оно находилось всего в паре зданий от готической церкви, возвышавшейся над горизонтом Веймара. Здание почты, с другой стороны, было строго утилитарным. Друкер сел внутри на скамейку, которая позволяла ему хорошо рассмотреть ряд почтовых ящиков, вытащил книгу и начал читать.
Сержант почтовой охраны в полевой серой форме с оранжевым кантом прошел мимо и посмотрел на него. Постшутц был подразделением СС, и существовал он за пару месяцев до вторжения Ящеров. Друкер продолжал читать с прекрасным внешним спокойствием. Сержант остановился между одним шагом и другим, затем пожал плечами и пошел дальше, его ноги в ботинках стучали по мраморному полу. Друкер не был бродягой или пьяницей. Он не выглядел так, как будто собирался создавать проблемы. Если бы ему захотелось почитать в почтовом отделении ну, против этого не было никаких правил.
Друкер исподтишка следил за ящиком 127. Он отправил по почте Гюнтеру Грильпарцеруили, скорее, псевдоним Грильпарцера, Максим Кипхардтсвой первый платеж двумя днями ранее; он должен был прийти Грильпарцеру сегодня. Судя по тому, как звучал Грильпарцер, он не позволил бы ему долго лежать в почтовом ящике. Нет, он потратил бы их либо на то, чтобы сохранить крышу над головой, либо, что более вероятно, на шнапс.
"Может быть, мне следовало переодеться", подумал Друкер. Но идея надеть накладные бакенбарды показалась ему абсурдной. И все фальшивые бакенбарды, которые он когда-либо видел, выглядели фальшивыми. В конце концов он решил, что быть тем, кем он былобычным немцем средних лет в обычной одежде, такая же хорошая маскировка, как и любая другая. В конце концов, бывший танковый стрелок не видел бы его больше двадцати лет.
Сержант почтовой охраны снова протопал мимо него. Друкер не только притворился, что поглощен своей книгойисследованием того, что люди знали или думали, что знали о Доме, но на самом деле заинтересовался ею. Это был актерский триумф, на который он не считал себя способным. На этот раз Постшутц даже не потрудился сделать паузу. Он принял Друкера как часть пейзажа.
Подошел толстый мужчина и открыл почтовый ящик. Это было не 127. Когда толстяк вытащил конверт, он пробормотал что-то серное себе под нос. Друкер не мог видеть конверт. Был ли это просроченный счет? Письмо от бывшей жены? Бланк писательского отказа? Он никогда не узнает. Продолжая что-то бормотать, толстяк ушел. Друкер вернулся к своей книге.
Когда кто-то все-таки подошел к боксу 127, Друкер почти не заметил: это был не Гюнтер Грильпарцер, а довольно симпатичная блондинка лет двадцати с небольшим. Она достала конвертконверт, тот самый, который прислал Друкер, и вышла из почтового отделения.
Scheisse, - пробормотал себе под нос Друкер, поднимаясь на ноги, сунул книгу в карман и вышел вслед за женщиной. Все шло не так, как он планировал. "Ни один план не выдерживает контакта с врагом", подумал он, все время жалея, что Грильпарцер нашел способ усложнить ему жизнь.
Он не был обучен слежке за людьми. Если бы женщина оглянулась через плечо, она бы заметила его в мгновение ока. Но она этого не сделала. Она стояла на углу улицы, ожидая троллейбус. Друкер тоже решил дождаться троллейбуса. Что мне теперь делать? он задумался. У него не было никаких угрызений совести по поводу убийства Гюнтера Грильпарцера, никаких. Но симпатичная незнакомка, которая, возможно, даже не знает, что у нее в сумочке? Это было совсем другое дело.
Вот подошел трамвай, звякнув своим колокольчиком. Она села в машину. Как и Друкер. Он не знал, как правильно заплатить, и ему пришлось пошарить в карманене в том, в котором лежал пистолет, в поисках мелочи. Водитель троллейбуса бросил на него суровый взгляд. Чувствуя себя нелепо застенчивым, он вернулся и сел рядом с молодой женщиной. Она вежливо кивнула, а затем проигнорировала его. Он удивлялся, что она не слышит, как колотится его сердце в груди.
Трамвай прогрохотал несколько кварталов, направляясь в такой же захудалый район города, как и Веймар. Когда он остановился, женщина пробормотала: Извините", прошла мимо Друкера и вышла. Он не вышел с ней на улицу. Это означало бы выдать себя. Вместо этого он уставился в окно, надеясь увидеть, куда она направилась.
Ему повезло. Грузовик на перекрестке перекрыл перекресток секунд на пятнадцать или около того. Как бы сердито ни лязгал водитель, грузовик не двигалсяскорее всего, не могс места. Это позволило Друкеру увидеть, как женщина вошла в многоквартирный дом, кирпичный фасад которого был испещрен полосами угольной сажи.
Он вышел на следующей остановке и поспешил обратно в жилой дом. В вестибюле, как он и ожидал, он обнаружил медный ряд почтовых ящиков. Никто, сказал Гюнтер Грильпарцер. Максима Кипхардта тоже никто не называл. Прежде чем он начал стучать в двери наугадуловка отчаяния, если таковая вообще существовала, Друкер заметил, что на 4E действительно было написано Мартин Краффт. В детективных романах люди часто использовали псевдонимы, инициалы которых совпадали с их настоящими именами. Мартин Краффт не было настоящим именем Грильпарцера, но он сказал, что некоторое время использовал фальшивое. Без каких-либо лучших идейбез каких-либо лучших надеждДрукер начал подниматься по лестнице.
Слегка задыхаясь, жалея, что здесь нет лифта, он стоял в коридоре четвертого этажа, где пахло капустой и пролитым пивом. Там был 4Е, напротив лестницы. Друкер сунул правую руку в карман с пистолетом. Он быстро соображал, когда подошел к двери и постучал левой рукой.
Кто это?спросил я. Женский голос. Его колени подогнулись от облегчения: одна правильная догадка.
Друкер поморщился. Теперь он должен был воспользоваться еще одним шансом. Телеграмма для герра Краффта",сказал он. Если бы Грильпарцера там не было, жизнь стала бы еще сложнее. Но мгновение спустя дверь открылась, и там стоял бывший танковый стрелок, средних лет, пухлый и толстый, выглядевший более чем немного уставшим от бутылки. Ему понадобилась пара секунд, чтобы узнать Друкера, и это было слишком долго: к тому времени пистолет был нацелен ему в лицо. Впусти меня, Гюнтер",сказал Друкер. Не делай глупостей, иначе ты вообще никогда больше ничего не сделаешь. Держи руки так, чтобы я мог их видеть.
Тебе это не сойдет с рук, - сказал Грильпарцер, отступая назад. Друкер вошел и пинком захлопнул за собой дверь. Его бывший товарищ продолжал: Я думал, ты будешь умным мальчиком и заплатишь мне. Когда я разоблачу тебя
Друкер рассмеялся ему в лицо. Он постучал по одной из пуговиц на своем пальто. Ты дуракСС сейчас слушает, как ты болтаешь, благодаря моему передатчику. Грильпарцер выглядел испуганным. Друкер был в ужасеот того, на какой блеф он шел. Но, как сказал Гитлер, чем больше ложь, тем лучше. Я эсэсовец, а ты, мой друг, сам приготовил себе гусяи своей девушке тоже.
Если бы женщина, стоявшая позади Грильпарцера, была его женой или младшей сестрой, Друкер не выглядел бы непогрешимым, и ему, возможно, пришлось бы начать стрелять. Но бывший стрелок только поморщился. Господи, какую кучу лжи ты, должно быть, наговорил, чтобы попасть в СС, ублюдок-убийца.
Я не знаю, о чем вы говорите, и вы не можете доказать, что я знаюэто ваше слово против моего, - ответил Друкер. Я знаю, и у меня есть доказательства, - он снова нажал на кнопку, что вы пытались шантажировать меня. Раскошеливайся на наличные. Ты все равно не сможешь им воспользоваться. У банков есть серийные номера всех банкнот в их списке наблюдения. Как только ты потратишь один, это будет просто еще один гвоздь в твоем гробу.
Он звучал чертовски убедительно. Он бы сам себе поверил. И Грильпарцер поверил емуили поверил пистолету. Повернув голову, он сказал: Отдай это, Фридли. Этот сукин сын поймал нас, черт возьми.
Женщине нужно было только дотянуться до дешевого соснового стола позади нее, чтобы достать конверт. Друкер взял его за угол левой рукой. Теперь на этом, конечно, есть оба ваших отпечатка пальцев, - весело сказал он. Конверт был вскрыт, но все еще весил примерно столько же, сколько весил, когда он его отправлял. Грильпарцер и Фридли? у меня не было возможности заняться большим грабежом. Помни, если ты даже подумаешь о том, чтобы снова огорчить меня, ты будешь сожалеть больше, чем можешь себе представить.
Господи, почему ты просто не сказал мне по телефону, что ты чернорубашечник, а также космонавт? спросил Грильпарцер. Судя по выражению глаз Фридли, ему было бы жаль больше, чем он мог себе представить, даже если бы Друкер не имел к этому никакого отношения.
Все еще бодрый, Друкер ответил:
Так ты дольше запомнишь урок. Ауф видерсехен. И он вышел за дверь.
5
Сэм Игер вздохнул. Он попросил своего сына накормить Микки и Дональда завтраком, и Джонатан тоже часто кормил детенышей Ящериц ужином. Однако на обед ребенок был в школе. Это означало, что Сэму нужно было сделать эту работу самому.
Что ж, он мог бы отдать его Барбаре, но его гордость помешала этому. Президент Уоррен поручил ему работу по воспитанию детенышей Ящериц, так что он не мог свалить все это на свою семью. Кроме того, твари были интересными. Я слишком долго прослужил в армии, сказал он, стоя на кухне и нарезая ветчину. Даже если это весело, я не хочу делать ничего, что должен.
Что ты сказала, милая? Барбара позвонила из их спальни, которая находилась в другом конце дома.
Ничего особенного, просто ворчу", ответил он, немного смущенный тем, что она его услышала. Он посмотрел на то, сколько мяса он порезал. Сразу после того, как Ящерицы вылупились, это продлило бы их на пару дней. Теперь это был всего лишь один прием пищи, или будет после того, как он положит еще пару кусочков на тарелку. Дональду и Микки было уже почти пять месяцев, и они были намного больше, чем тогда, когда вылезали из яичной скорлупы.
Он отнес тарелку, доверху набитую ветчиной, вниз по коридору в комнату Ящериц. Они все еще любили убегать при любой возможности, поэтому он закрыл дверь в конце коридора, прежде чем открыть их. В наши дни они уже не совершали того безумного стремления к свободе, которое было у них, когда они были меньше. Это больше походило на игру, в которую могли бы играть щенки или котята. Однако, что бы это ни было, ему не хотелось бегать за ними, по крайней мере в его возрасте.
Когда он все-таки открыл дверь в их комнату, то обнаружил, что они катаются по полу, царапаясь и хватаясь друг за друга. Они редко причиняли какой-либо вред: опять же, они могли бы быть парой ссорящихся щенков. Из того, что он узнал в компьютерной сети Расы, эти драки были нормальными для детенышей их возраста. Он не стал тренировать свои кожаные перчатки, раздвигая их, как делал в первые несколько раз, когда ловил их на том, что они путаются.
Хотя он и не пытался их разнять, они отскочили друг от друга, когда он вошел внутрь. Вы знаете, что мне не нравится, когда вы это делаете, не так ли?сказал он им. Он разговаривал с ними всякий раз, когда кормил ихкогда вообще имел с ними какое-либо дело. Они не усваивали язык и значение так легко, как человеческие младенцы. Но он уже видел, что они намного умнее собак или кошек. В этом действительно был смысл. К тому времени, когда они вырастут, они будут по крайней мере такими же умными, как он, может быть, даже умнее.
В настоящее время они больше интересовались им как повозкой с обедом, чем как личностью. Их глазные башенки сосредоточились на тарелке с нарезанной ветчиной, исключая все остальное. Они издавали тихое возбужденное шипение и фырканье. Может быть, это было воображение Сэма, но ему показалось, что он уловил какие-то человеческие звуки среди их шума. Пытались ли они подражать ему и его семье? Он предположил, что ему придется прослушать сравнительную запись звуков детенышей, выращенных ящерицами, чтобы быть уверенным.
Идите и возьмите это, мальчики, - сказал он, хотя Микки и Дональд, возможно, были девочками, насколько он знал. Он согнул палец в жесте "иди сюда", которым пользовались люди.
Это не был обычный жест Ящерицы. Когда они хотели сказать кому-то, чтобы он пришел, они использовали поворот глазной башни, чтобы донести сообщение. Но Йигер наблюдал, как Микки точно так же согнул один из своих тощих, чешуйчатых, крошечных пальцев с когтями, когда он поспешил вперед, чтобы получить свой обед.
Сэму захотелось зааплодировать. Вместо этого он дал Микки первый кусок ветчины. Обычно это доставалось Дональду, который был немного крупнее и немного быстрее. Микки заставил ветчину исчезнуть в пару быстрых щелчков. Он склонил голову набок и поднял глазную башенку на Йигера, который скармливал Дональду свой первый кусок мяса.
Какие колесики крутились в голове Микки? Сэм задавался этим вопросом с того самого дня, как Ящерица вылупилась. Ящерицы мыслили так же хорошо, как люди, но во многих отношениях они мыслили не так, как люди. И могли ли детеныши, могли ли детеныши вообще думать в строгом смысле этого слова, когда у них не было слов, с помощью которых можно было бы думать?
Совершенно сознательно Микки снова согнул палец в чисто человеческом жесте "иди сюда". Ах ты, маленький сукин сын!воскликнул Йигер. Ты понял, что это означает, что ты получаешь больше, не так ли? Он наградил детеныша еще одним куском ветчины.
Дональд одним глазом смотрел на Сэма, другимна Микки. Он видел награду своего брата? сестра? достал. Когда он загибал палец, он подражал Микки, а не Йигеру.
Нет, вы, ребята, совсем не тупые", сказал Сэм и дал Дональду немного мяса. С тех пор обе Ящерицы продолжали делать приглашающие жесты, пока у Йигера не кончилась ветчина. Извините, ребята, это все, что есть, - сказал он им. Они понимали это не больше, чем щенки или котята. Но их маленькие животики выпирали, так что им не грозила неминуемая опасность умереть с голоду. Он переводил взгляд с одного из них на другого. я не знаю. У меня такое чувство, что вы, ребята, можете начать говорить раньше, чем если бы были рядом с кучей других Ящериц. Что ты можешь сказать по этому поводу?
Им нечего было сказать по этому поводу. Джонатану тоже нечего было бы сказать по этому поводу в пять месяцев. Физически Ящерицы были намного впереди того, кем был Джонатан в их возрастетогда он даже не мог сидеть без поддержки, не говоря уже о том, чтобы бегать, прыгать и сражаться. Йигер всегда думал, что они развиваются медленнее, когда дело доходит до умственных процессов.
Теперь, внезапно, он не был так уверен. Хорошо: может быть, они не будут говорить так быстро, как человеческий ребенок. Но, очевидно, многое происходило в их головах. Это может быть не выражено словами. Тем не менее, так или иначе, казалось, что это выйдет наружу.
Увидимся позже",сказал им Сэм и помахал рукой на прощание. К его разочарованию, они не пытались подражать этому. Конечно, в его значении не было привязки к еде. Возможно, большая разница между тем, как они думали, и тем, как думали люди, заключалась просто в том, что они были намного практичнее.
Он вернулся на кухню, вымыл тарелку и поставил ее в сушилку для посуды. Затем он вернулся в спальню. Эти маленькие ребята становятся умнее", сказал он Барбаре и объяснил, что сделали детеныши.
Это интересно, - сказала она. Я думаю, ты прав. Что-то определенно происходит в их головахбольше, чем я ожидал, поскольку у них нет слов, с помощью которых можно было бы сформировать концепции.
Я думал о том же, - ответил Сэм: неудивительно, учитывая, что они были женаты, и учитывая, что он многому научился у нее из того, что знал о том, как работают языки. Что-то еще было у него на уме. Как ты думаешь, когда мы сможем начать чаще позволять им ходить по дому?
Когда мы сможем научить их не так сильно рвать мебель, - быстро ответила Барбара, как будто она говорила о паре котят, которым нравилось точить когти на диване. Она продолжила: Однако, если вы правы, мы действительно могли бы начать пытаться учить их.
Возможно, это стоит сделать. Им бы это понравилось. Йигер собирался сказать что-то еще, но остановился, услышав шаги на крыльце. Если он мог их слышать, то тот, кто их создавал, мог слышать его. Мгновение спустя щель для почты во входной двери открылась. Конверты упали на ковер. Шаги удалились. Сэм сказал: Давай посмотрим которому мы сегодня должны деньги". Он помахал пальцем перед носом Барбары. Вы собирались прижать меня, если бы я сказал: Кому мы сегодня должны деньги".
Конечно, была, - ответила она. Такая грамматика заслуживает этого". Но она смеялась; она не воспринимала себя слишком серьезно и не возражала подразнить то, что, по ее признанию, было ее навязчивой идеей. Они вместе вышли проверить почту.