Конечно, папа". Джонатан расплылся в улыбке теперь, когда добился своего. Это так горячо! Расе нравилась жара. Это делало его сроком одобрения. Он бросился к телефону.
С беспокойством в голосе Барбара сказала: Рано или поздно Раса узнает, что у нас есть эти детеныши. Будут проблемы, когда это произойдет?
Я полагаю, вы правы, - сказал Игер. Но это будет проблемой для правительства, а не для нас. Если нам придется отказаться от них, мы должны отказаться от них, вот и все. Нет смысла слишком волноваться раньше времени, верно?
Верно", сказала Барбара, но в ее голосе не было убежденности.
Сэм тоже не знал, что его убедили, но он загнал все свои тревоги на самое дно сознания. Дай мне взглянуть, хорошо?сказал он, как и минуту назад. Я единственный в доме, кто не видел яйца этим утром.
Теперь, когда Джонатан ушел, у Барбары появилось немного больше места для передвижения на служебном крыльце. Когда она отошла в сторону, Йигер поднял крышку инкубатора и заглянул вниз. Два яйца внутри, оба намного больше куриных, были желтыми, с коричневыми и белыми крапинками; он мог бы поспорить, что их положили в песок. И действительно, в одном снаряде виднелась маленькая дырочка. Не могли бы вы взглянуть на это?тихо сказал он.
Барбара уже взглянула на это. Ее вопростипичный для ее вопросовбыл очень уместен: Ты действительно думаешь, что мы сможем позаботиться о них, Сэм?
Ну, дорогая, мы справились с Джонатаном, и он оказался в порядке, - сказал Йигер.
Я вижу три неправильные вещи в этом ответе, - решительно сказала она. Она перечислила их на пальцах: Во-первых, мы на двадцать лет старше, чем были тогда. Во-вторых, этих яиц два, а он был только один. И в-третьих, не будем вдаваться в подробности очевидного, они Ящерицы. Это не будет похоже на воспитание детей.
Это должно быть так же похоже на воспитание детей, как мы можем это сделать, - ответил Сэм. Вот почему мы получили эту работу, а не какую-нибудь модную лабораторию. Но да, ты прав; судя по всему, что я прочитал, все будет по-другому.
Из всего, что я тоже читал". Барбара положила руку ему на плечо. Неужели они действительно будут похожи на маленьких диких животных, пока им не исполнится три или четыре года?
Он сделал все возможное, чтобы отнестись к этому легкомысленно, сказав: Что, ты думаешь, Джонатан таким не был? Вместо того чтобы спокойно положить руку ему на рукав, она начала барабанить по нему пальцами. Он смущенно кашлянул, затем вздохнул. Судя по всему, что я смог собрать, это примерно так. Они не учатся говорить так быстро, как младенцы, и способны передвигаться самостоятельно, как только вылупляются. Если это не сделает их маленькими дикими животными, я не знаю, что бы это сделало. За исключением того, что мы должны сделать все возможное, чтобы вместо этого превратить их в маленьких ручных животных.
Интересно, сможем ли мы",сказала Барбара. Сколько историй рассказывает Раса о яйцах на Родине, которые вылупились в отдаленных местах, и о Ящерицах, которые жили как охотничьи звери, пока их не нашли и не цивилизовали?
Их много", согласился Сэм. Конечно, у нас тоже есть подобные истории.
Дикие дети. Барбара кивнула. Но даже в них что-то всегда помогает младенцам, когда они маленькиенапример, волчица, кормящая грудью Ромула и Рема. У нее были все литературные рекомендации; она закончила дипломную работу по средневековому английскому языку. И почти все наши историиэто легендымифы, на самом деле. Те, что от Ящериц, звучат как новости; они читаются так, как будто вышли из Юнайтед Пресс Интернэшнл".
Прежде чем Йигер успел ответить, Джонатан выбежал обратно на служебное крыльцо. Карен уже в пути, - сообщил он, задыхаясь. Она говорит, чтобы они не вылуплялись до того, как она доберется сюда.
Меня это устраивает",сказал Сэм. Она сказала тебе, как мы должны были это сделать? Джонатан пристально посмотрел на него. На него смотрели профессионалы, начиная с менеджеров и судей и заканчивая генералами и парой президентов. Он не собирался позволять сыну беспокоить его. Он указал вниз, в инкубатор. СмотриЯщерица внутри другого яйца тоже начинает вылезать.
Они боролись за место перед инкубатором; им было нелегко увидеть все сразу. И действительно, теперь в обеих яичных скорлупках были дырки. Джонатан сказал: Это скорее слезы, чем трещины. Скорлупа выглядит какой-то кожистой, не так ли, не твердой, как у куриных яиц.
Как куриные яйца, - сказала Барбара, а затем тихо добавила: Честно говоря, я не знаю, чему они учат людей в наши дни.
Наблюдая за вылуплением множества цыплят, Сэм знал, что это происходит не мгновенно. И действительно, разрывы в скорлупках не успели стать намного больше, как раздался звонок в парадную дверь. Джонатан бросился к двери и через мгновение вернулся с Карен. Я приветствую вас, старший специалист по боеприпасам, - сказал Сэм на языке Расы, разглядывая ее раскраску на теле. Когда там были и Барбара, и Джонатан, он добросовестно не смотрел на кожу, на которой была изображена краска для тела. Это было нелегкоона была симпатичной рыжеволосой и вся в веснушках, но он справился.
Я приветствую вас, господин начальник, - ответила она на том же языке. Как и Джонатан, как и все молодое поколение, она не могла вспомнить время, когда Ящериц не было рядом. Она и он изучали свой язык в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе так же, как они изучали математику или химию. Несмотря на подражание Расе, они воспринимали Ящериц как нечто само собой разумеющееся, чем когда-либо Сэм или Барбара.
Четыре человека, столпившиеся вокруг инкубатора, сделали поиск более трудным, чем когда-либо. Карен случайно открыла лучший обзор, когда морда первой Ящерицы высунулась из панциря. Смотри!" сказала она. У него маленький рог на кончике носа".
Это не рог, это яичный зуб", сказал Сэм. У черепах, змей и обычных мелких ящериц они тоже есть, чтобы помочь им вылупиться. Это пройдет через несколько дней.
Мало-помалу детеныши Ящериц (детеныши звучали укоризненно в его сознании на языке Расы) вырвались из яиц, которые их удерживали. Они были светло-зеленовато-коричневыми, светлее, чем были бы у взрослых. Их чешуйчатые шкуры блестели от последних выделений яиц, хотя лампочки в инкубаторах быстро высушили их. Их головы кажутся слишком большими",сказал Джонатан.
Как и твой, когда ты только родился, - сказал Сэм. Барбара кивнула. Джонатан выглядел смущенным, хотя голова Карен, несомненно, тоже выглядела слишком большой для ее тела, когда она была новорожденной.
Услышав голоса над собой, детеныши Ящериц повернули свои крошечные глазные башенки к людям. Сэму стало интересно, как он выглядит в их глазах. Очевидно, ничего хорошего; они бегали по дну инкубатора, ища, где бы спрятаться. Джонатан не делал этого, когда был ребенком. "И слава Богу", подумал Сэм.
Он потянулся, чтобы схватить одну из Ящериц. Она зашипела и набросилась на него. Кроме того, в отличие от новорожденного Джонатана, у него был полный рот острых маленьких зубов. Он отдернул руку. Где эти кожаные перчатки? он спросил.
Вот. Барбара протянула их ему. Он надел их, затем поймал одного из детенышей Ящеров за голову, как будто это была кукурузная змея на ферме в Небраске, где он вырос. Он не мог убежать и не мог укусить, хотя пытался сделать и то, и другое. Он понес его по коридору в свободную комнату, которая больше не была свободной. Когда он поставил его на землю, оно юркнуло в одно из многочисленных укромных мест, которые он устроил в комнате: перевернутое ведро с дверным проемом, вырезанным сбоку. Осторожно закрыв за собой дверь, он вернулся и схватил другого детеныша. Хорошо, мы их поймали, - сказал он, направляясь по коридору с этой шевелящейся маленькой Ящерицей. Теперь мы должны что-то с ними сделать.
Феллесс делала все возможное, чтобы вразумить чиновника Министерства юстиции Великого Германского рейха: по сути, неблагодарная задача. Если вы не сделаете больше, чем необходимо, чтобы контролировать контрабанду имбиря в земли, управляемые Расой, вполне естественно, что мы нанесли ответный удар, - сказала она Большому Уроду. Разве это не справедливо, что мы должны содействовать ввозу тосевитских наркотиков в рейх?
Чиновник, заместитель министра по имени Фрейслер, слушал, как его секретарша переводила слова Феллесса на гортанный немецкий язык, который она не потрудилась выучить. Он говорил с чем-то похожим на страсть. Однако ответ секретаря был почти бесцветным: Герр Фрейслер категорически отвергает эту эквивалентность. Он предупреждает, что контрабандисты наркотиков, захваченные внутри Рейха, будь то тосевиты или принадлежащие к расе, будут привлечены к Народным судам и будут подвергнуты максимальному наказанию, разрешенному законом.
Будешь убит, ты имеешь в виду, - с отвращением сказал Феллесс. Секретарь покачал головой вверх-вниз, что было равносильно утвердительному жесту руки Расы. У дойче была привычка убивать любого, кого они полностью не одобряли; даже для Больших Уродов они были дикарями.
И подумать только, я был настолько глуп, чтобы специализироваться на расовых отношениях с недавно завоеванными видами. Феллесс издал тихое шипение самоиронии. Когда она очнулась от холодного сна после того, как колонизационный флот прибыл на Тосев-3, она обнаружила, что сотни миллионов тосевитов остались непокоренными, в том числе и немцы. Она также обнаружила, что Большие Уроды, независимые и покоренные одновременно, были гораздо более чужды Расе, чем Работевы или Халлесси.
И она открыла для себя джинджер, что само по себе было иронией судьбы. Благодаря траве Тосевита ее собственное брачное поведение приобрело бешеную настойчивость, недалеко ушедшую от поведения Больших Уродов. То же самое относилось и к другим женщинам, которые пробовали, и это было главной причиной, по которой Раса так старалась подавить торговлю. Даже когда она спорила с этим существом Фрейслера против имбиря, она сама жаждала попробовать.
Она сделала вдох, чтобы оторвать Большую Уродливую конечность от риторической конечности, но ее телефон зашипел, требуя внимания, прежде чем она смогла заговорить. Извините меня", сказала она секретарше, которая кивнула. Она сняла телефон с пояса. Феллесс слушает.
Я приветствую вас, старший научный сотрудник, - сказал мужчина в ее слуховую диафрагму. Здесь говорит Сломикк.
Я приветствую вас, научный сотрудник",ответил Феллесс. Какие новости?
Я рад сообщить вам, что оба птенца из вашей кладки потеряли свои яйцевые зубы в течение одного дня после обычного периода, - сказал Сломикк.
Это действительно хорошая новость", ответил Феллесс. Я рад это слышать. Вон. Она прервала связь и вернула телефон в карман на поясе.
Что это за хорошие новости?спросил секретарь Deutsch.
Возможно, он был вежливо заинтересованвозможно, но не вероятно. То, что он, вероятно, делал, было поиском разведывательной информации. Феллесс не позаботился дать ему ни одного. Ничего особо важного",сказала она. Сейчас ваш начальник пытался объяснить, почему обстоятельства, применимые к Расе, не должны применяться к Рейху. До сих пор его объяснения были просто смехотворны.
Когда это было переведено, Большой Уродец по имени Фрейслер издал несколько громких, бессвязных бормотаний, а затем сказал: Я не привык к такой грубости".
Без сомнения: ты заставил бояться тосевитов, которые были до тебя, - сладко сказал Феллесс. Но я не подпадаю под вашу юрисдикцию, и поэтому нельзя ожидать, что я буду тратить время на страх.
Еще больше крови немецкого чиновника проступило под его тонкой, лишенной чешуи кожейпризнак гнева среди Больших Уродов. Феллессу нравилось злить немцев. Их убийственный стиль правленияи их иррациональностьразозлили ее. Что они были настолько заблуждающимися, что считали себя тосевитами! Гонка Мастеров разозлила ее еще больше. Получить немного своей собственной поддержки было так приятно.
Она больше не думала о своих детенышах, пока не вышла из кабинета Фрейслера. Он не уступил в вопросе обуздания контрабандистов имбиря; разозлив его, он также стал упрямым. Дипломатияи мысль о том, что ей нужно быть дипломатичной по отношению к Большим Уродам, все еще давалась с трудом, как и многим представителям Расы.
Она не солгала, когда сказала секретарю Deutsch, что новости, которые сообщил ей Сломикк, не имели большого значения. Единственной причиной, по которой детеныши приходили ей в голову, было праздное желание, чтобы у нее самой все еще был яйцеклеточный зуб. Если бы это было так, она могла бы разорвать высокомерного, шумного Фрейслера на части, как яичную скорлупу. Искушение расправиться с Большими Уродцами, воспитанными в ней, было ужасающим.
Как и их погода. Они не нагревали внутренние помещения своих зданий до температур, комфортных для цивилизованных существ (под которыми, по ее мнению, она подразумевала женщин и мужчин Расы). Но покинуть грандиозное Министерство юстиции и выйти на улицы Нюрнберга было еще одним жестоким потрясением. Обвинять тосевитов в холоде не имело никакого логического смысла. Стараясь не замерзнуть, Феллесс мало заботился о логике.
К счастью, ее автомобиль с подогревом ждал неподалеку. Обратно в посольство, превосходящая женщина?спросил водитель.
Да, обратно в посольство",ответил Феллесс. Я должен доложить об упрямстве тосевитов послу Веффани.
Будет сделано",сказал водитель и тронул автомобиль с места. Он был немецкого производства, но работал достаточно хорошо. У Больших Уродов была привычка заправлять свои двигатели нефтяными дистиллятами; теперь многие из них сжигали водород, еще одну технологию, украденную у Расы. Тосевиты, казалось, воспринимали такие кражи и вызванные ими перемены как нечто само собой разумеющееся. Они бы свели Расу с ума. Феллесс более чем наполовину верил, что перемены на Тосеве-3 свели с ума многих мужчин из флота завоевания.
Главные бульвары Нюрнберга показались ей абсурдно широкими даже для столицы независимой не-империи. У нацистов, фракции, правящей в Германии, была идеология, которая предполагала, что чем больше, тем автоматически лучше. Констебль в одной из своих нелепо причудливых униформ, которая также выполняла идеологическую функцию, остановил движение, чтобы крупная Уродливая женщина, ведущая за руку незрелого тосевита и толкающая другого в тележке на колесах, могла пересечь дорогу. Она не торопилась с этим, не заботясь о том, что причиняет Феллессу неудобства.
Феллесс попыталась воспользоваться этим неудобством, изучив, как самка ухаживает за своими детенышами. Тот, что был в повозке, был так же абсурдно беспомощен, как и все только что вылупившиесянет, родился Большой Уродливый терминтосевиты после того, как вышли из тел своих матерей. Но даже тот, что шел сам по себе, цеплялся за самку, которая, по-видимому, дала ему жизнь. По собственной воле он подчинился ее власти.
Детеныши Расы, пока в них по-настоящему не пророс разум, считали, что их старшие были хищниками, и делали все возможное, чтобы избегать их. Может быть, именно поэтому послушание и подчинение были так тщательно привиты этим детенышам, как только они стали обучаемыми. Уроки почти всегда глубоко запали в душу. Но Большие Уроды, которые начинали так уступчиво, в итоге стали более индивидуалистичными, чем представители Расы.
Парадокс. Изменения, конечно, произошли с половым созреванием. Это подтолкнуло тосевитов к автономии, за которую они с тех пор так яростно цеплялись. Гонка оставалась на более тихом пути, не затронутом гормональными приливами, за исключением брачного сезонаили когда стимулировалась имбирем, подумал Феллесс. Джинджер нарушила непоколебимые узоры, вернувшись домой.
После того, что казалось вечностью, констебль снова разрешил движение. Теперь, когда ее внимание было привлечено к ним, Феллесс продолжала замечать Больших Уродцевв основном самок, судя по их стилю укутывания и длине волос, ухаживающих за детенышами тосевитов разного размера.
Она попыталась представить, как ведет свою собственную пару детенышей по улице, держа каждого за руку. Абсурдность этой идеи заставила ее рот широко раскрыться в смехе. Маленькие существа сделают все возможное, чтобы укусить ее и убежать. Цивилизовать детенышей было нелегко. Фактически, это была одна из первых специализаций, которые развила Раса еще на заре своей истории или, скорее, до нее. Систематическая цивилизованность детенышей помогла привести к цивилизованности Расы.
Автомобиль остановился перед посольством Расы в Великогерманском рейхе. Феллесс вздохнула с облегчением, не только от того, что избавилась от абсурдной фантазии, заполнившей ее разум, но и от того, что увидела разумный, функциональный куб здания. Новые тосевитские сооружения в Нюрнберге унаследовали страсть нацистов к безмерной претенциозности. Те, что постарше, показались ей ужасно разукрашенными. Бегство к простоте было восхитительно.
Феллесс поспешил в кабинет Веффани. Посол сказал: Я приветствую вас, старший научный сотрудник. Я рад видеть, что вы возобновляете полный спектр своих обязанностей после откладывания яиц.
Я благодарю вас, высокочтимый сэр, - ответил Феллесс. Либо Веффани, либо Томалсс, опытный исследователь психологии тосевитов, оплодотворили эти яйцеклетки; они оба спарились с ней, когда джинджер оживила свои сезонные феромоны. Если бы она была тосевиткой, она знала, что ей было бы все равно, кто из них отец. К счастью, будучи представительницей этой Расы, ей не нужно было беспокоиться об этом. Бизнес был на первом месте. Превосходящий сэр, я с сожалением сообщаю, что немецкие власти, похоже, непреклонны в вопросе контрабанды имбиря.
Я разочарован, но я не удивлен, - сказал посол. Развращение нас, похоже, является частью их стратегии.
Правда", сказал Феллесс, хотя Веффани был бестактен. Он едва мог не знать, что она была одной из тех, кого джинджер развратила, не тогда, когда его побудили спариться с ней. Она боялась, что он также знал, что она все еще жаждет травы, хотя наказания для женщин, которые ее употребляли, становились все более суровыми.
Значит, они не боятся наших усилий по противодействию мошенничеству?сказал Веффани.
Если они это и делают, то почти не подают виду, - сказал Феллесс, хотя вы предупреждали меня, что они искусны в блефе.
Они лучше, чем адепты. Они лжецы с того момента, как покидают свою яичную скорлупуэ-э, то есть тела своих матерей, поправил себя Веффани.
Каким же тогда должен быть наш курс?спросил Феллесс.
Мне придется проконсультироваться со своим начальством, - ответил посол. Моя собственная склонность состоит в том, чтобы продолжать наш нынешний курс до тех пор, пока его провал не станет очевидным. Это, конечно, не было доказано. "Дойче" будет заниматься контрабандой. Мы должны сделать то же самое, чтобы показать им, что у игры есть свои цены.
Правда, высокочтимый сэр, - сказал Феллесс. На самом деле, если вы помните, я был первым, кто предупредил Deutsche, что мы были на грани введения такой политики. Она тоже хотела похвалы за это.
Я припоминаю, старший научный сотрудник. В конце концов, я был там. В голосе Веффани звучало веселье.
Она не возражала, если он смеялся, пока он помнил об этом, но, напомнив ему, она сочла разумным сменить тему: Сломикк говорит мне, что мои детеныши потеряли свои яйцевые зубы. Поскольку он мог бы их породить, это могло бы представлять для него небольшой интерес, как и для нее.
Да, для этого самое время, - согласился он с вежливым вниманием, которого она ожидала. А теперь вернемся к способам борьбы с несчастным немецким
Моник Дютурд сердито покачала головой. Нет, я не хочу идти с тобой в кино, - сказала она Дитеру Куну. Я не хочу идти с тобой ужинать. Я не хочу никуда идти с тобой. Если тебя хоть что-то волнует в том, чтобы сделать меня счастливой, уходи и оставь меня в покое.
Кун был худощавым и смуглым. Он был так же похож на уроженца Марселя, как и Моника. Она предположила, что он француз, когда он записался на ее курс римской истории в университете. Он писал по-французски, как родной. Но он не был французом. Он был штурмбанфюрером СС в Марселе, занимался контрабандой имбиря через порт, находящийся под контролем рейха.
Он скрестил руки на груди в лекционном зале, который, к ужасу Моники, был пуст, если не считать их двоих. Я спрашиваю об этом не из-за моего долга, - сказал он. Его разговорный французский был хорошим, но вдвойне чужим для ее ушей: он использовал парижский французский, а не местный диалект, и у него был гортанный акцент, который показывал, что он был не с той стороны Рейна. Я спрашиваю для себя".
Насколько ты большой дурак? Насколько большим дураком ты меня считаешь?горячо потребовала Моника. Вы уже арестовывали моего брата раньше. Теперь, когда Пьер вернулся к соглашению, которое у него было с тобой, ты хочешь убить его. Единственная причина, по которой ты когда-либо заботился обо мне, это добраться до него.
Это была причина, верно, - согласился он с быстрым кивком, ни в малейшей степени не по-французски. Но это была не единственная причина. Я всегда находил тебя привлекательной.
Он уже говорил это раньше. Он сделал так мало, кроме того, что повторял это время от времени, что она сочла это просто очередной уловкой. На самом деле она задавалась вопросом, предпочитает ли он мальчиков. Если бы это было не так, разве он не стал бы усерднее пытаться затащить ее в постель? Женщина в оккупированной Франции, которая сказала эсэсовцу "нет", подвергалась всевозможным рискам, но он тоже никогда не использовал свое положение, чтобы воспользоваться ею.
Никогда до сих пор. Улыбнувшись не очень приятно, он продолжил: Тебе следовало бы быть со мной дружелюбнее. Вы действительно хотели бы, чтобы Служба безопасности рейха изучила политическое содержание ваших лекций о германских вторжениях в Римскую империю? Поверь мне, я могу это устроить.
Лед пробежал по ее телу. Когда немцы исследовали вас, они заперли вас, выбросили ключ и позже решилииногда намного позжехотят ли они найти его снова. Но Дитер Кун уже раз или два предупреждал ее подобным образом. Он не следил за ними. И поэтому она снова покачала головой. Уходи, - сказала она, а затем добавила местничество, которое означало то же самое, но было намного сильнее.
Она действительно не думала, что он поймет это. Судя по тому, как застыло его лицо, он так и сделал. Я верю, что вы обнаружите, что совершили ошибку, - сказал он и повернулся на каблуках с военной точностью, совершенно тевтонской. Когда он вышел из зала, она, к своему удивлению, обнаружила, что в одиночестве чувствует себя хуже, чем с ним.
Она посмотрела вниз на свои руки. Они дрожалистранная смесь ярости и страха. Ее ноги казались очень легкими, когда она спустилась вниз, чтобы вытащить велосипед из гнезда на стойке. Она поехала на север по улице Бретей к своей квартире, которая находилась недалеко от Старого порта, того самого, который привлекал древних греков в то, что они называли Массилией. Погода стояла свежая, но не холодная; даже в феврале в Марселе редко бывало много клева.
Когда она крутила педали, французы свистели ей вслед. Она привыкла к этому и игнорировала это. Пара солдат вермахта в служебном автомобиле "Фольксваген" серого цвета также громко одобрили то, как она выглядела. Она тоже игнорировала их. Они не знали, кто она такая, только то, что она была женщиной, которую они находили симпатичной. Это делало их безвредными.
Ей хотелось, чтобы что-нибудь тоже сделало Дитера Куна безвредным.
Наряду с французами, женщинами и немцами на улицах Марселя она также видела изрядное количество ящериц. Они удерживали город и большую часть юга Франции во время боевых действий и все еще вели здесь большие дела с Великим Германским рейхом. Кое-что из этого бизнеса было законным и востребованным оккупантами. Но нацисты подавили бы остальных, если бы только могли. С тех пор как Марсель получил название Массилия, он был раем для контрабандистов.
И поэтому, когда Моник заметила Ящерицу, медленно проходящую мимо ее многоквартирного дома, она не придала этому большого значения. Она остановилась и приготовилась тащить велосипед наверх. В этой части города, в отличие от университета, он не ждал бы ее утром, если бы она оставила его на улице.
Прежде чем она смогла втащить его в свое здание, Ящерица подошла к ней и заговорила на шипящем, не слишком грамматичном французском: Есть-се, что это за Моник Дютурд?
Да, я Моник Дютурд", ответила она с некоторым удивлением. Чего ты хочешь от меня?
Вы братнет, я ошибаюсь, сестразнаменитого Пьера Дютура, не так ли?спросила Ящерица. Я стремлюсь связаться со знаменитым Дютуром по деловому вопросу для нас обоих, но у меня есть трудности. Вы можете, может быть, помочь?
Его бизнесом должен был быть имбирь, имбирь или наркотики для людей. Уходи", тихо сказала Моник. Ей хотелось закричать об этом. Дитер Кун или какой-нибудь другой нацист наверняка не спускал с нее глаз. Немцы тоже хотели заполучить ее брата.
Но почему ты хочешь, чтобы я ушел?спросила Ящерица. Она слышала, что такие, как он, были наивны, но она не ожидала, что он будет настолько наивен, чтобы задать подобный вопрос. Прежде чем она успела что-либо сказать, он продолжил: В бизнесе, которым я занимаюсь с вашим знаменитым братом, может быть много прибыли. Часть этой прибыли достанется вам, как посреднику.
Моник рассмеялась ему в лицо, что заставило его отступить на шаг. Уходи", повторила она. Разве ты не знаешь, что немцы шпионят за мной? Они также ищут моего брата, моего знаменитого брата". Она снова рассмеялась, хотя сомневалась, что Ящерица поняла иронию. Они ищут его, чтобы убить его.
Но почему это так? Мужчина казался искренне сбитым с толку. Он все еще провозит имбирь контрабандой на Скачки. Дело только в том, что теперь он переправляет вам, тосевитам, и другие вещи контрабандой. Неужели их это так волнует?
Объяснения показались Моник более трудными, чем того стоило. Даже не потрудившись снова сказать ему, чтобы он уходил, она начала подниматься на велосипеде по лестнице. Ей нужно было оценить работы и, если повезет, над давно застопорившимся проектом по эпиграфии культа Исиды в Галлии Нарбоненсис, над которым нужно было поработать.
Наконец, почувствовав, что он никуда не денется, Ящерица крикнула ей вслед: Скажи ему, что меня зовут Ссимачан. Он узнает обо мне. Он захочет иметь со мной дело. Мы можем получить большую прибыль вместе, он и я.
Моник не собиралась говорить Пьеру ничего подобного. Этот Ссимачан показался ей настолько неумелым, что с гораздо большей вероятностью принес бы с собой опасность, чем выгоду. Вероятно, за ним тоже следили полчища гестаповцев. Если бы они случайно столкнулись с теми, кто следил или мог следить за ней Это была самая неприятная мысль, которая приходила ей в голову уже довольно давно.
На ужин она обжарила кальмаров в оливковом маслеблюдо, которым римляне тоже наслаждались бы. Затем она просмотрела бумаги так быстро, как только могла. Как обычно, Дитер Кунна ее занятиях он выступал под именем Лафорсбыл очень хорош. Она что-то прорычала себе под нос. Он никогда не давал ей повода подвести его или даже поставить ему оценку ниже высшей.
Записав оценки, она достала свои фотографии и фотокопии, а также копии рисунков, сделанных и опубликованных классиками за предыдущие три столетия. Если бы она когда-нибудь закончила свою монографию о поклонении Исиде в этой части света во времена Римской империи, она могла бы опубликовать ее без особого страха. В отличие от замечаний о романо-германских отношениях, культ Исиды имел мало современного политического подтекста.
Около одиннадцати ее зевки заставили ее понять, что этой ночью она больше ничего не сделает. Она убрала надписи и свои заметки, надела ночную рубашку и легла в постель. Иногда она думала, что ее жизнь была бы проще, если бы Дитер Кун не хотел ничего, кроме ее тела. Несмотря на это, она была рада спать одна.
Властный стук в ее дверь раздался, в лучшем кинематографическом стиле, через несколько минут после полуночи.
Слишком сонная, чтобы испугаться так, как следовало бы, она, пошатываясь, встала с кровати и направилась к двери. Уходи", сказала она, как и положено Ящерице. Ты чертов пьяница, ты пытаешься попасть не в ту квартиру.
Вы откроете немедленно, от имени Службы безопасности Великого Германского рейха, - ответил холодный голос из зала. После этого ей больше не хотелось спать, и она была напугана настолько, насколько можно было разумно ожидать от нее.
Оцепенев, она открыла дверь. Один из немцев, стоявших в холле, направил на нее пистолет. Другой посветил ей в лицо ярким фонариком. Еще двое шагнули вперед и схватили ее за руки. Они потащили ее вниз по лестнице и усадили в ожидающий их фургон. Она надеялась, что они закрыли за ней дверь, но у нее не было возможности оглянуться и посмотреть. Если бы они этого не сделали, к тому времени, как она вернется, ее квартира была бы убрана подчистую.
Конечно, это предполагало, что она вернется. Взгляды, которыми одаривали ее нацисты, с каждой минутой делали такое предположение все более нелепым.
Дворец правосудия находился на улице Бретей; она проезжала мимо него на велосипеде каждый день. То, что немецкие оккупанты подразумевали под справедливостью, могло отличаться от того, что имели в виду строители Дворца.
Ее похитители потащили ее в здание, а затем подтолкнули к трем светловолосым женщинам с суровыми лицами в сером. Обыщите ее, - сказал один из мужчин по-немецки, и женщины сделали это с такой тщательностью, с какой ни один из ее врачей, даже ее гинеколог, никогда и близко не подходил к подобному. Им нравилось прощупывать ее, по крайней мере, не меньше, чем мужчинам, и они не утруждали себя тем, чтобы скрывать это. У нее болело не одно чувствительное место, когда ее бросили в камеру.