Конечно, если бы он подыграл контрабандистам имбиря в королевских ВВС, то сейчас вполне мог бы быть на пути к тому, чтобы разбогатеть. Но он присоединился не поэтому. Возможно, он многого не знал, но в этом был уверен.
Какая-то птица пролетела мимо корабля. Указывая на него, проходивший мимо моряк сказал: Приземляйся через пару дней.
«действительно?»сказал Гольдфарб, и канадец кивнул. Гольдфарб чувствовал себя глупо; он знал, когда началось путешествие и как долго оно должно было длиться, и не должен был нуждаться в птице, чтобы напомнить ему, когда они приблизятся к Канаде. Использование его в качестве знака вернуло его во времена, когда еще не было паровых двигателей, даже во времена, когда еще не было хронометров, когда точное определение положения корабля было невозможно, и такие предзнаменования действительно имели значение.
Наоми поднялась снизу и огляделась. Увидев Гольдфарба, она помахала ему рукой и направилась к нему. Она всегда была очень белокурой; в умеренно бурных морях, которые они встретили в начале путешествия, она стала бледной, как обезжиренное молоко. Если уж на то пошло, то и сейчас у нее было не так уж много цвета кожи.
Это ненадолго, - сказал Дэвид и заговорил о птице так, как будто она, а не ровный стук корабельного двигателя, означала, что они скоро прибудут в Канаду.
Наоми приняла эту новость в том духе, в каком он ее предложил. Данкен Готт дафур",сказала она. Казалось, прошла целая вечность. Путешествие, которое было вневременным в одном смысле для Гольдфарба, было вневременным в совершенно другом смысле для нее. Она собралась с духом и продолжила: Дети будут разочарованы".
Да, они прекрасно провели время, - согласился Гольдфарб. Они не захотят сходить с корабля, когда мы доберемся до Монреаля.
Наоми закатила глаза. Если мне придется, я их утащу, - сказала она. Кто бы мог подумать, что мои дети станут хорошими моряками? Она говорила так, как будто они предали ее, не заболев.
Когда Горячие источники Свободы достигли канадских вод, Гольдфарб получил еще один сюрприз: масштабы страны. Залив Святого Лаврентия, защищенный от большого моря Ньюфаундлендом и мысом Новая Шотландия, был впечатляющим, но ничто не подготовило его к самой реке Святого Лаврентия. У него были проблемы с тем, чтобы видеть оба берега одновременно, когда корабль впервые вошел в него: где заканчивался залив и начиналась река, казалось, очень сильно зависело от мнения. Даже когда она в конце концов сузилась, она оставалась внушающе большой.
Здесь, должно быть, проходит столько воды, сколько во всех реках Англии, вместе взятых, - заметил Гольдфарб одному моряку.
О, более того", самодовольно сказал канадец.
И, борясь с яростным течением Святого Лаврентия, горячим источникам Свободы потребовалось два с половиной дня, чтобы добраться до Монреаля после входа в реку. Одно только это путешествие было примерно таким же далеким, как от острова Уайт в южной Англии до Оркнейских островов у северного побережья Шотландии, но оно заняло лишь небольшую часть тех просторов, которыми была Канада. Представления Гольдфарба о масштабе снова были пересмотрены.
Только сам Монреаль не смог сокрушить его. Конечно, это был довольно большой город. Но для человека, родившегося и выросшего в Лондоне, это было все, что нужно. Британия, может быть, и маленькая, но в ней много людей.
Когда грузчики привязали корабль к причалу, он испустил долгий вздох облегчения. Мы здесь, - сказал он Наоми. Мы можем начать все сначала прямо сейчас.
Давай не будем так радоваться, пока не пройдем таможню, - ответила его жена. Раньше она была беженкой, бежавшей из Рейха. Если этого было недостаточно, чтобы вселить в кого-то пессимизм, Гольдфарб не знал, что будет дальше.
Но он сказал: Ну, наши документы в порядке, так что у нас не должно быть никаких проблем. Как и несколько дней назад, когда она была на палубе, его жена закатила глаза.
Сжимая в руках бумаги, чемоданы и детей, они с Наоми спустились по трапу с корабля на канадскую землю. Он задавался вопросом, придется ли ему в Монреале иметь дело с чиновниками, говорящими по-французски. Но парень, на чей пост он пришел, носил бейдж с именем В. УИЛЬЯМС и говорил по-английски так же, как моряки на Горячих источниках Свободы.
Значит, вы иммигрируете в нашу страну, да?сказал он, изучая паспорта и иммиграционные бланки.
Да, сэр. Жизнь, проведенная в королевских ВВС, научила Голдфарба, что самые короткие ответысамые лучшие.
Причина отъезда из Великобритании?спросил Уильямс.
Слишком много людей слишком дружат с Гиммлером, - сухо сказал Гольдфарб.
Чего бы Уильямс ни ожидал в качестве ответа, это было не то. Ему было примерно столько же лет, сколько Гольдфарбу; он вполне мог сам участвовать в боевых действиях против немцев. Э-э, да",сказал он и сделал пометку на бланке перед ним. Значит, ваше требование будет касаться политических свобод, тогда? Мы не часто видим такое в метрополии".
Наоми сказала: Я думаю, вы увидите больше этого, когда Англия приблизится к Рейху.
Может быть и так, мэм", сказал сотрудник иммиграционной службы и написал еще одну записку. Он снова повернулся к Дэвиду. Итак, какие навыки вы привозите в Канаду?
Я только что уволился из Королевских ВВС, - ответил Гольдфарб. Я служил с 1939 года, и все это время работал с радарами. Я с радостью передам вам все, что мне известно, чего вы не знаете, и я буду искать гражданскую работу в электронике или в аэропорту.
Я понимаю. Уильямс отвернулся и порылся в каких-то бумагах. Он вытащил один, прочитал его и кивнул. Мне показалось, что ваше имя мне знакомо. Вы тот парень, который был замешан в той истории с контрабандой имбиря в прошлом году, не так ли?
Да, это я", ответил Гольдфарб с замиранием сердца.
Его старый приятель Джером Джонс сумел устранить препятствия на пути его эмиграции из Великобритании. Какие препятствия Бэзилу Раундбушу и его приятелям удалось создать на пути его иммиграции в Канаду?
Уильямс постучал ластиком карандаша по передним зубам: Вам и вашей семье должен быть разрешен въезд в страну, - сказал он, все еще глядя на этот лист бумаги. Вам будет разрешен въезд, но вы также должны быть доставлены в Оттаву для тщательного допроса. До тех пор, пока этот допрос не будет завершен к удовлетворению властей, вы должны оставаться под властью канадского правительства.
Что именно это значит?спросил Гольдфарб. Я должен был знать, что это будет нелегко. Гевальт, Наоми знала, что это будет нелегко.
То, что там написано, более или менее, - ответил сотрудник иммиграционной службы. Вы не вольны соглашаться до тех пор, пока этот процесс не будет завершен. Он звучал как настоящий бюрократ.
Ломким голосом Наоми спросила: И сколько времени это может занять?
Уильямс развел руками. Извините, но я не имею ни малейшего представления. Боюсь, это совсем не моя обязанность. Да, он был бюрократом, все верно.
Тогда мы пленники, - сказал Дэвид Голдфарб.
"Не заключенныево всяком случае, не совсем, - ответил Уильямс.
Но и не бесплатно.
Офицер иммиграционной службы кивнул. Нет, не бесплатно.
9
Глен Джонсон выглянул через просторный стеклянный колпак своего хот-рода. Это было название, которое, казалось, прилипло к маленьким вспомогательным ракетам, которые экипаж "Льюиса и Кларка" использовал для исследования окрестностей Цереры. У него был радар и набор приборов, почти такой же полный, как на борту "Перегрина", но глазное яблоко "Марк Один" по-прежнему было его инструментом первого выбора.
Всего на мгновение он взглянул на уменьшившееся солнце. На нем был изображен лишь крошечный диск, едва ли в треть больше, чем он был бы с орбиты Земли. Множество кусков камня по соседству выглядели больше.
Он наблюдал за скалами и следил за экраном радара. В данный момент он был впереди Цереры и удалялся от нее. Больше всего ему приходилось беспокоиться о том, к чему он приближался. Ему придется быть более осторожным на обратном пути, когда он будет плыть, так сказать, против течения. Горячие стержни были созданы для того, чтобы выдержать это, но он не хотел подвергать это испытанию.
С заднего сиденья Люси Вегетти сказала: Вон тот темный слева, похоже, должен быть интересным. Я имею в виду тот, который похож на тыкву.
Для Джонсона это выглядело как еще один плавающий кусок скалы с длинной осью, возможно, в четверть мили. Он пожал плечами. Ты минералог", сказал он и использовал реактивные двигатели hot rod, чтобы повернуться к маленькому астероиду. Как ты надеешься, что мы там найдем?
Железо, если повезет", ответила она.
Он усмехнулся. Вот я здесь, наедине с симпатичной девушкойвсе женщины на Льюис и Кларк к этому времени казались ему хорошими, даже кислый помощник диетолога"и все, что она хочет сделать, это поговорить о камнях".
Это работа",сказала Люси.
Что ж, так оно и есть. Джонсон взглянул на экран радара. Он удивленно хмыкнул, выглянул из-под навеса и снова хмыкнул. Какого дьявола?сказал он.
Что-то не так?спросила Люси Вегетти.
Я не знаю. Он снова посмотрел на экран радара. Приборы сообщают о чем-то, чего не видят мои глаза. Он почесал подбородок. Насколько я могу судить, набор ведет себя так, как и должен.
Что это значит?спросила она.
Либо он плохо себя ведет, о чем я не знаю, либо мои глаза нуждаются в замене, - ответил он.
Люси засмеялась, но он не шутил, или не очень сильно. Ему не нравилось, когда то, что видели его глаза, не совпадало с тем, что видел радар. Если прибор был неисправен, его нужно было починить. Если бы это не было неправильно Он потер глаза, не то чтобы это принесло много пользы.
Если вы не возражаете, я попытаюсь выяснить, что происходит, - сказал он. Без обид, но твой камень никуда не денется. Продолжай, - сказала Люси Вегетти, хотя она должна была знать, что он спросил ее разрешения только для проформы.
Очень осторожно Джонсон направил горячий стержень к тому, на чем настаивал радар, но его глаза отрицали это. А потом, через некоторое время, они перестали это отрицать. Ты только посмотри на это?тихо сказал он. Ты можешь просто посмотреть на это? Что-то встает на пути звезд. Он указал, чтобы показать Люси, что он имел в виду.
Она кивнула. Так оно и есть. Я вижу это теперь, когда ты мне это показал, но раньше я этого не видел. Как ты думаешь, что бы это могло быть?
Я не знаю, но я намерен выяснить". Как и у Перегрина на околоземной орбите, на горячем стержне" были установлены два пулемета 50-го калибра. У него были зубы. Он не знал, понадобится ли ему ими пользоваться, но знание того, что они там, помогло ему успокоиться. Он замедлил ускорение горячего стержнячем бы ни была эта штука, похоже, она сама по себе не ускорялась.
Неудивительно, что мы не могли увидеть его раньше, - выдохнула Люси, когда они подошли ближе, и таинственный объект закрывал все больше и больше неба. Все это выкрашено в ровный черный цвет.
Это точно",согласился Джонсон. И это лучший плоский черный цвет, чем все, что мы могли бы сделать, а это значит
Минералог закончил фразу за него: Это означает, что Ящеры послали что-то, чтобы посмотреть, чем мы занимаемся.
Когда "горячий стержень" приблизился к космическому кораблю на расстояние пары сотен ярдов, Джонсон остановил его движение и посмотрел в бинокль. С этого расстояния он мог видеть солнце, сверкающее на линзах тут и там, а также мог различить антенны, направленные обратно на Землюгораздо меньшие и более компактные, чем те, что были у Льюиса и Кларка.
Что ты собираешься с этим делать?спросила Люси.
Первым побуждением Джонсона было броситься наутек с автоматами, которые были у хот-рода. Он действовал не под влиянием этого импульса. Скорчив кислую мину, он ответил: Я собираюсь спросить бригадного генерала Хили, чего он от меня хочет. Хили ему не нравился, даже немного. Комендант "Льюиса и Кларка" поднял его на борт за преступление, вызванное чрезмерным любопытством, преступление, которое только что не было квалифицировано как тяжкое преступление.
У него не было проблем с тем, чтобы поднять Льюиса и Кларка; он был бы удивлен и встревожен, если бы это произошло. Но убедить радиста, что ему действительно нужно поговорить с комендантом, заняло пару минут. Наконец Хили сказал: Продолжай, Джонсон. Что у тебя на уме?
Его подозрения относительно пилота ослабли, но никуда не делись. Джонсону пришла в голову мысль, что подозрения Хили никуда не делись. Что ж, он собирался накормить ту, которая не имела к нему никакого отношения. Сэр, ответил он, я нашел корабль-шпион Ящеров. Он объяснил, как это произошло.
Когда он закончил, Хили издал протяжный, отчетливо слышимый вздох. Я не думаю, что нам следует удивляться, - сказал наконец комендант. Чешуйчатые сукины дети, должно быть, задаются вопросом, что мы здесь делаем.
Мне выстрелить в него, сэр?спросил Джонсон. Это дало бы им хороший тычок в глазную башенку.
К его удивлению, Хили сказал: Нет. Во-первых, мы не знаем, единственная ли это машина, которую они отправили. Это подтяжки и ремень твари, так что, скорее всего, это не так. И если вы это сделаете, они узнают, что с ним случилось. Мы не хотим давать им никакого повода начинать здесь войну, потому что велика вероятность, что мы ее проиграем. Прекратить огонь. Ты понял это?
Да, сэр. Не стрелять, согласился Джонсон. Что же мне тогда делать? Просто помахать Ящерицам и заняться своими делами?
Это именно то, что вы делаете, - ответил Хили. Если бы вы открыли это, не спрашивая приказов, я был бы очень недоволен вами. Вы поступили правильно, явившись с докладом. Возможно, он казался удивленным, что Джонсон поступил правильно. Может быть, динамик радиоприемника в хот-роде был просто жестяным. Может быть, но Джонсон не стал бы ставить на это.
Он спросил: Сэр, можем ли мы оперировать в аквариуме?
Это не вопрос возможности, Джонсон",ответил бригадный генерал Хили. Это вопрос необходимости. Как я уже сказал, мы не должны удивляться, что Ящеры проводят здесь разведку. На их месте я бы так и сделал. Нам просто придется научиться жить с этим, научиться обходить это стороной. Может быть, мы даже сможем научиться пользоваться этим преимуществом".
Джонсон подумал, не сошел ли его начальник с ума. Затем он понял, что космический корабль Ящериц, с которым он был рядом, не просто фотографировал то, чем занимались Льюис и Кларк и его команда. Он также должен был отслеживать радиочастоты, которыми пользовались люди. Может быть, Хили пытался вставить жучок в уши Ящерицили сделал бы это, если бы у них были уши.
Если бы это было то, что он задумал, Джонсон подыграл бы ему. Да, сэр",сказал он с энтузиазмом. Они могут смотреть столько, сколько им заблагорассудится, но они не смогут понять всего, что происходит.
Бригадный генерал Хили усмехнулся, и с его губ сорвался чужой звук. Это было бы не так уж плохо, не так ли?
Нет, сэр",сказал Джонсон. Я бы совсем не возражал". Позади него хихикнула Люси Вегетти. Он обернулся и сурово посмотрел на нее. Она засмеялась над ним, одними губами произнеся: "Ты не можешь играть за бобов".
Что-нибудь еще?рявкнул Хили. Когда Джонсон сказал, что этого не было, комендант прервал связь. Это было в его характере, когда смешка не былодаже близко не было.
Значит, мы просто продолжим заниматься своими делами?спросила Люси. Это будет не так просто, не для некоторых вещей, которые нам нужно будет сделать рано или поздно".
Джонсон пожал плечами; ремень удерживал его на месте. Он провел свою взрослую жизнь на службе; он знал, как оценивать военные проблемы. И да, и нет, - сказал он. Если вы знаете, что другой парень смотрит, вы можете убедиться, что он видит только то, что вы хотите, чтобы он видел, и иногда вы можете водить его за нос. Что действительно плохо, так это когда он смотрит, а ты не знаешь, что он там. Вот тогда он может узнать то, что причиняет тебе сильную боль.
Я представляю, как это было бы, - задумчиво произнес минералог. Ты говоришь так, что это кажется таким логичным. В каждой профессии есть свои хитрости, не так ли?
Ну, конечно, - ответил Джонсон, удивленный тем, что ей понадобилось спрашивать. Если бы у нас не было хоть какого-то представления о том, что мы делаем, мы бы все пели национальный гимн Ящериц каждый раз, когда выходили на стадион.
Она рассмеялась. Теперь вот тебе картинка! Но знаешь что? Некоторые из военнопленных Ящеров, которые в итоге обосновались в Штатах, любят играть в бейсбол. Однажды я видел их в теленовостях. Они тоже выглядели довольно хорошо.
Я это слышал, - сказал Джонсон. Хотя я никогда не видел, как они играют.
Важнее беспокоиться о том, что они здесь делают", сказала Люси. И что бы это ни было, им будет труднее это сделать, потому что ты был на высоте. Поздравляю.
Спасибо, - сказал он в некотором замешательстве. Он не привык, чтобы его хвалили за то, что он сделал. Если он выполнял свои задания, то делал то, чего от него ожидало начальство, и поэтому не особенно заслуживал похвалы. И если он их не выполнял, его бросали на угли. Вот как все устроено. Через мгновение он добавил: Я бы никогда этого не заметил, если бы вы не послали меня таким образом, так что, думаю, вы заслуживаете половины похвалы. Я тоже так скажу генералу Хили.
Следующее короткое время они провели, добродушно препираясь о том, кто чего заслуживает, каждый пытаясь сказать, что другой должен это получить. Наконец Люси Вегетти сказала: Единственная причина, по которой мы пришли сюда, заключалась в том, чтобы взглянуть на этот астероид в форме кабачка. Мы все еще можем туда добраться?
Джонсон проверил показания основного бака и маневровых двигателей, затем кивнул. Конечно, никаких проблем. Он усмехнулся. Теперь я не могу остановиться на полпути и сказать: Прости, милая, но у нас только что кончился бензин на этой маленькой проселочной дороге в глуши"."
Они были в глуши, все в порядке, гораздо в большей степени, чем могли бы быть в любом другом месте на Земле. Сама идея дороги, проселочной или какой-либо другой, была здесь абсурдной. Люси сказала: Я все равно не думала, что ты такой парень, Глен. Ты не стесняешься, если у тебя что-то на уме.
У меня есть кое-что на уме, хорошо, - сказал он.
Может быть, у меня тоже есть что-то на моем",ответила она. Может быть, мы могли бы даже выяснитьпосле того, как мы осмотрим этот астероид и после того, как вернемся к Льюису и Кларку.
Конечно", согласился Джонсон и повернул нос горячего стержня" в сторону от шпионского корабля "Ящерица" к астероиду, который заинтересовал Люси.
Вячеславу Молотову не нравилось иметь дело с немцами дольше, чем ему не нравилось иметь дело с Ящерицами. На личном уровне ему тоже больше не нравилось иметь дело с немцами. Он сделал скидку на Ящериц. Они были честными инопланетянами и часто не знали о том, как все должно было работать на Земле. У немцев не было таких оправданий, но они могли сделать себя более трудными, чем Ящерицы, в любой день недели.
Примером тому был Пауль Шмидт, посол Германии в Москве. Шмидт был неплохим парнем. Сведущий в языкахон начинал как переводчик с английскогоон хорошо говорил по-русски, даже если всегда оставлял глагол в конце предложения на немецкий манер. Но он должен был выполнять приказы Гиммлера, а это означало, что присущая ему порядочность не могла иметь большого значения.
Молотов пристально посмотрел на него поверх очков для чтения. Конечно, вы не ожидаете, что я отнесусь к этому предложению серьезно, - сказал он.
Мы могли бы это сделать, - сказал Шмидт. Между нами говоря, мы могли бы разделить Польшу так же аккуратно, как мы это сделали в 1939 году.
О да, это было великолепно, - сказал Молотов. Шмидт распознал сарказм с большей готовностью, чем Ящерица, и у него хватило такта покраснеть. Молотов все равно довел дело до конца: Захваченная рейхом половина Польши стала идеальным плацдармом для вторжения в Советский Союз полтора года спустя. Как долго нам придется ждать ваших танков на этот раз? Не очень, если только я не ошибаюсь в своих предположениях.
Рейхсканцлер Гиммлер готов предложить железную гарантию целостности советской территории после этого совместного предприятия, - сказал ему посол Германии.
Он не рассмеялся Шмидту в лицо. Почему он этого не сделал, он не мог бы сказать: возможно, какой-то пережиток буржуазной вежливости. Учитывая прошлую историю, Советский Союз не готов принять немецкие гарантии, - сказал он.
Шмидт выглядел уязвленным. Как и любой нацист, он считал, что одного взмаха руки достаточно, чтобы отправить историю в мусорное ведро. "Чудо, что американцы не стали нацистами", подумал Молотов. Но Шмидт сказал: Конечно, вы не можете сказать, что вам нравится присутствие инопланетян на вашей западной границе.
Я не знаю",признался Молотов. Германский посол просиялпока Молотов не добавил: Но я в значительной степени предпочитаю их Рейху. Они образуют полезный буфер. И как вы думаете, что бы они сделали, если бы мы были достаточно опрометчивы, чтобы напасть на их колонию в Польше? Уверяю вас, они не стали бы сидеть тихо.
Я думаю, что они могли бы, - сказал Шмидт, а затем уточнил это, добавив: Рейхсканцлер Гиммлер думает, что они могли бы. У них нет прилегающей территории. Однажды потерянную Польшу им будет трудно вернуть. Что они могли сделать, кроме как смириться со свершившимся фактом?
Сбросьте ядерное оружие на Советский Союз и Рейх, пока обе страны не будут сиять в течение следующей тысячи лет, - ответил Молотов. По моему глубокомысленному мнению, это именно то, что они сделали бы при такой возмутительной провокации.
Канцлер Гиммлер считает иначе, - сказал Шмидт. На этот раз он ничего не сказал о том, во что он верил. Молотов кивнул сам себе. Он определил посла как интеллигентного человека. Он мог представить предложение Гиммлера как часть своего долга, но это не означало, что он считал это хорошей идеей.
Если канцлер Гиммлер считает иначе, он может сам начать это нападение на Польшу, - сказал советский лидер. Если он преуспеет, то добро пожаловать ко всей добыче. Я поздравлю его.Я также начну укреплять нашу западную границу сильнее, чем когда-либо.
Наши две великие нации сотрудничали и раньше, сначала в восстановлении границ Восточной Европы в 1939 году, а затем в борьбе с ящерами, - спокойно сказал Шмидт. То, что мы сделали однажды, мы можем сделать снова.
Мы также сражались друг с другом насмерть в промежутке между этими временами, - ледяным тоном сказал Молотов. Когда ваш предшественник, граф Шуленберг, объявил, что ваша нация бессмысленно вторглась в мою, я спросил его: "Вы верите, что мы это заслужили?" У него не было ответа. Я тоже не верю, что у вас есть ответ.
У него никогда в жизни не было худшего момента, чем когда немецкий посланник объявил о начале военных действий 22 июня 1941 года. Сталин никогда не думал, что этот день наступит, а это означало, что никто при Сталине не смел думать, что он может наступить. Если бы Ящеры не приземлились, кто мог бы угадать, кто из двух гигантов в Европе остался бы стоять, когда битва закончилась?
Шмидт сделал все, что мог, как того хотели бы его хозяева в Берлине. Все еще ровным голосом он сказал: Это было двадцать лет назад, товарищ Генеральный секретарь. Времена меняются. Оба наших правительства рассматривают Расу как величайшую угрозу, с которой сталкивается человечество в наши дни, вы не согласны?
Расавеличайший враг, стоящий перед человечеством, да. Я бы согласился с этим. Молотов поднял указательный палец, указывая на немецкого посла. Но Рейх, без сомнения, представляет собой величайшую угрозу для миролюбивого народа Советского Союза".
Канцлер Гиммлер не считает Советский Союз величайшей угрозой рейху", сказал ему Пауль Шмидт. Вот почему он пригласил вас
Чтобы разделить его собственное разрушение", вмешался Молотов. Знаете ли вы, что, вероятно, произойдет, даже если рейху и СССР удастся вывести Польшу из Гонки?
Вы очень ясно выразили свою точку зрения по этому вопросу, - сказал Шмидт.
Молотов покачал головой. Мнение, которое я высказал, было, как вы говорите, моим. Во всяком случае, это было также излишне оптимистично. Если мы вытесним Ящериц из Польши, они могут прийти к выводу, что мы опережаем их технически. Вы знаете, что они могли бы сделать, если бы пришли к такому выводу?
Уважайте нас. Бойтесь нас,ответил Шмидт. Он мог бы быть достаточно приличным парнем. Он может быть умным парнем. Но нацистская идеология, несомненно, разъела его мыслительные процессы. "Очень плохо", подумал Молотов.
Они действительно могут делать такие вещи, - сказал он вслух. В особенности, они могут бояться нас. И, если они достаточно нас боятся, их посол здесь, в Москве, ясно дал понять, что они будут стремиться полностью уничтожить нас, чтобы мы не могли стать угрозой для Империи в целом. Разве посол Ящериц в Нюрнберге не передал аналогичное послание вашим лидерам?
Если и так, то я об этом не знаю". Шмидт выглядел задумчивым, необычное выражение для лица немца.
Здесь Молотов ему поверил. Независимо от предупреждений, которые Раса могла бы дать нацистским воротилам, они вряд ли восприняли бы их всерьез. В своем высокомерии лидеры рейха, подобно многим избалованным детям, все еще думали, что могут делать все, что захотят, просто потому, что они этого хотели. Однако, в отличие от избалованных детей, они могли бы разрушить мир, если бы попытались.
Шмидт облизнул губы. Я думаю, что мне лучше срочно отправить это сообщение обратно в Нюрнберг. Если об этом уже сообщили моему начальству, это не причинит никакого вреда. Если этого не произошло, то это может принести некоторую пользу.
Я надеюсь на это, - сказал Молотов. Однако, учитывая авантюризм, который ваше правительство проявляло до этого момента, я бы не стал ставить на это какую-либо значительную сумму. Возможно, вам лучше пойти и заняться этим немедленноесли, конечно, у вас нет каких-либо менее безрассудных предложений, которые вы могли бы выложить передо мной на стол.
Я сделал предложение, за которым пришел сюда, - сказал Шмидт. Он встал, поклонился и удалился.
В кабинет заглянула секретарша Молотова. "Ваше следующее назначение, товарищ Генеральный секретарь, это
Мне все равно, кто это, - сказал Молотов. Мне нужно проконсультироваться с комиссаром иностранных дел. Пусть товарищ Громыко немедленно придет сюда.
Но это же маршал Жуков!" взвыла секретарша.
Мне все равно, - повторил Молотов, хотя ему было очень не все равно. Но он должен был сделать это ради безопасности страны. Передайте ему мои сожаления, скажите, что дело срочное, и скажите ему, что я увижусь с ним, как только это будет удобно. Продолжайте, Петр Максимович. Он не съест тебя. Хотя, если он будет достаточно несчастен, он может съесть меня.
Судя по выражению лица секретаря, он думал о том же самом. Но он сказал: Очень хорошо, товарищ Генеральный секретарь", и исчез. Молотов, возможно, и не был более могущественным, чем Жуков, он боялся, что это не так, но он все еще мог указывать своему секретарю, что делать. Он молча проклинал Лаврентия Берию. Если бы начальник НКВД не попытался свергнуть его, он бы сейчас не был обязан Красной Армии.
Но Жуков не стал есть Молотова, по крайней мере тогда. И Громыко добрался до кабинета советского лидера за десять минут. Без предисловий комиссар иностранных дел спросил: И что же сейчас пошло не так?
Молотов оценил стиль Громыко, не в последнюю очередь потому, что он так близко подходил к его собственному. Я расскажу вам, что пошло не так, Андрей Андреевич, - сказал он и рассказал о разговоре, который только что состоялся у него с Полом Шмидтом.
Божемой!воскликнул Громыко, когда он закончил. Фашисты серьезно относятся к этому?
Я бы сказал так, да, если только они просто не пытаются заманить нас на нашу собственную погибель, - ответил Молотов. Но, конечно, даже нацисты не могли считать нас такими наивными. Мой вопрос к вам таков: как мы можем ответить, помимо отклонения предложения?
Одна очевидная вещь, которую мы могли бы сделать, это рассказать Ящерам, что у Рейха на уме, - сказал Громыко.
Мы действительно могли бы это сделать. Должны ли мы это делатьэто одна из вещей, о которых я хотел вас спросить, - сказал Молотов. Вопрос, конечно, в том, поверят ли нам Ящеры. Мы и немцы тратим много времени на распространение дезинформации друг о друге. Теперь это может оказаться помехой.
Так оно и могло быть",согласился комиссар иностранных дел. Но я думаю, что в данном случае усилия были бы оправданы. Нацисты, несомненно, рассматривают возможность применения здесь ядерного оружия: они не могли надеяться завоевать Польшу без него. Это не тривиальный вопрос".
Действительно, нет, - ответил Молотов. Я предупредил Шмидта о том, что сказал мне Квик: раса может попытаться уничтожить человечество, если мы представим для них достаточно большую опасность.
И как он отреагировал?спросил Громыко.
С удивлением",ответил Молотов. Но кто может по-настоящему сказать, что происходит в голове немца? Кто может по-настоящему сказать, происходит ли что-нибудь в голове немца? Вы считаете, что мы должны проинформировать Гонку?