Да, я так думаю",ответил Громыко. Я думаю, что мы также должны проявлять осторожность в том, чтобы не вводить войска в районы, прилегающие к Польше, контролируемой Ящерами. Они не должны думать, что мы пытаемся обмануть их и готовим нашу собственную внезапную атаку.
Особый вопрос, и я должен буду обсудить его с маршалом Жуковым, - сказал Молотов. И если он будет суетиться, я спрошу его, насколько хорошо он подготовлен к ядерному обмену с Ящерами. Если немного повезет, я, возможно, все-таки смогу начать немного контролировать Красную Армию. Он кивнул Громыко. Комиссар иностранных дел кивнул в ответ и даже изобразил что-то вроде улыбки. Он, вероятно, знал, что было на уме у Молотова.
Я действительно не понимаю, почему вам требуется мое присутствие здесь, господин начальник, - сказал Феллесс Веффани, когда автомобиль, в котором они ехали, остановился перед резиденцией, которую не-император Великого Германского рейха использовал как свою собственную.
Посол Расы в Рейхе повернул к ней глазную башенку. Потому что он тосевит",ответил Веффани. Потому что вы, как утверждается, являетесь экспертом по тосевитам. Мне нужно ваше мнение о том, что он говорит, и о том, как он это говорит.
И вы хотите продолжать наказывать меня за инцидент в вашем конференц-зале, - добавил Феллесс.
Веффани не смутился. Да, я знаю, на самом деле. Считай, что тебе повезло, что я позволил тебе убрать зеленые полосы, обозначающие наказание: Я не хочу афишировать ваш позор в "Дойче". А теперь пойдем со мной. Вопрос, по которому мы посещаем немецкого не-императора, имеет или, по крайней мере, может иметь большое значение.
Это будет сделано, - с несчастным видом сказал Феллесс и вышел из нагретого автомобиля в прохладную атмосферу, которая в Нюрнберге была летней.
Она поднялась по лестнице. Резиденция не-императора, как и большинство официальных архитектурных сооружений в столице рейха, была спроектирована таким образом, чтобы затмевать даже Больших Уродов, заставлять их чувствовать себя ничтожными по сравнению с властью их лидеров. Это еще более эффективно опошлило мужчин и женщин Расы. То же самое сделали и невероятно высокие немецкие часовые на верхней площадке лестницы.
Невысокий, безоружный Здоровяк-Уродец стоял между часовыми. Я приветствую вас", сказал он на языке Расы и почтительно поклонился Веффани. "А ваш коллега?
Старший научный сотрудник Феллесс",ответил Веффани.
Очень хорошо",сказал мужчина-немец и наклонил голову к Феллессу. Я Йоханнес Старк, старший научный сотрудник. Я буду переводить для вас с рейхсканцлером. Он скоро сможет вас увидеть.
Он должен увидеть меня сейчас, - сказал Веффани. Это время, назначенное для нашей встречи.
Встреча, на которой он сейчас присутствует, длится долго, сказал Большой Уродец.
Задержкаэто оскорбление", сказал Феллесс.
Старк пожал плечами. Пойдем со мной. Я отведу вас в прихожую, где вы сможете устроиться поудобнее.
Феллесс сомневалась, что сможет чувствовать себя комфортно в любом тосевитском здании, и она оказалась права. В комнате было прохладно. Сиденья в нем были сделаны для Больших Уродов, а не для Гонок. Слуга действительно принес прохладительные напитки, но они были отвратительны на вкус. Феллесс терпел. Какой у нее был выбор?
После того, что казалось вечностью, Большой Уродец по имени Старк вернулся и сказал: Рейхсканцлер примет вас сейчас. Пожалуйста, следуйте за мной".
Большой Уродец по имени Гиммлер сидел за столом такого размера, что на нем мог бы приземлиться звездолет. На одной стене его кабинета висел огромный изогнутый крест, эмблема его фракции. На другой стене висел такой же огромный портрет другого тосевита, на этот раз с волосами на верхней губе, подстриженными по образцу, отличному от того, который выбрал Гиммлер. Феллесс понял, что это был его предшественник на посту не-императора рейха.
На фоне всей этой необъятности сам Гиммлер казался странно съежившимся. Даже для Большого Уродца он был невзрачен, с круглым, плоским, мягким лицом с корректирующими линзами перед неподвижными глазами. Он говорил на гортанном языке, которым немцы пользовались между собой. Йоханнес Штарк перевел: Рейхсканцлер приветствует вас и спрашивает, почему вы попросили об этой встрече.
Я тоже приветствую его",сказал Веффани. Я попросил о встрече с ним, чтобы предупредить его и предостеречь всю эту не-империю от любых действий, которые могли бы поставить под угрозу давнее перемирие на Тосеве 3.
Старк перевел и это тоже. Феллесс пожалела, что у нее нет немного имбиря. Это заставило бы время течь быстрее. Конечно, это также заставило бы Веффани спариться с ней на месте, что могло бы развлечь тосевитов, но не продвинуло бы дипломатию. Слушая, как Гиммлер и переводчик бормочут что-то на своем родном языке, ей было трудно обращать на это внимание. По крайней мере, ей бы не было скучно.
Гиммлер сказал: От имени рейха я должен сказать вам, что я понятия не имею, о чем вы говорите.
От имени Расы я должен сказать вам, что так будет лучше", ответил Веффани. Любое движение против Польши, любое нападение на Польшу сразу же приведет к самому жесткому и жесткому возмездию".
Я отрицаю, что Великий Германский рейх намеревается напасть на Польшу, - сказал Гиммлер.
Вы отрицаете, что предлагаете СССР совместное нападение на Польшу, две ваши не-империи, чтобы разделить регион между вами?спросил Веффани.
Конечно, знаю", ответил Большой Уродец.
Феллесс заговорил: Но вы бы отрицали это, было ли это правдой или нет, потому что это в ваших интересах. Почему Раса должна воспринимать ваши опровержения всерьез?
За корректирующими линзами глаза Гиммлера метнулись в ее сторону. Она имела с ним дело и раньше, но не часто. Только теперь у нее сложилось сильное впечатление, что его взгляд говорил о том, что он хотел бы, чтобы она умерла, а также о том, что он хотел бы устроить ее смерть. Учитывая политику рейха, он, несомненно, имел в виду это буквально. Если бы она поддалась его капризу, то пришла бы в ужас. Даже при том, как обстояли дела, этот оценивающий взгляд беспокоил ее.
Я повторяю: я отрицаю это", сказал Гиммлер. И я говорю правду, когда говорю вам это. Черты его лица очень мало двигались, когда он говорил; для Большого Уродца он почти ничего не выражал.
Вы также отрицаете, что имели место перемещения войск к границе между рейхом и Польшей?потребовал Веффани.
Я не отрицаю, что такие движения имели место, нет, - сказал Гиммлер. Однако я отрицаю, что в них есть что-то хоть в малейшей степени агрессивное. Вермахт и Ваффен-СС проводят учения так, как им лучше всего подходит.
Им было бы хорошо посоветоватьочень хорошо посоветоватьпровести их в другом месте рейха", сказал Веффани.
Вы не можете отдавать мне приказы, - сказал Гиммлер. Рейхсуверенная и независимая не-империя".
Я не отдаю тебе приказов. Я даю вам предупреждение, - сказал Веффани. Вот еще одно: если вы нападете на Польшу, Раса уничтожит вас. Если вы нападете на Рейх, мы также уничтожим вас, - сказал Гиммлер. Мы можем разрушить этот мир, и мы это сделаем.
Он имеет в виду то, что говорит, господин начальник, - прошептал Феллесс Веффани. Идеология этой фракциивозможно, всей немецкойполна образов битвы, уничтожающей обе стороны.
Я тоже имею в виду то, что говорю, - ответил Веффани. Он повернул свои глазные турели обратно к лидеру тосевитов. Это не имеет значения. Если нас уничтожат, чтобы обеспечить ваше уничтожение, мы заплатим за это.
Это было бы концом для тебя. Неужели ты этого не понимаешь?сказал Гиммлер.
Нет, этого не будет", Веффани сделал отрицательный жест рукой. Это было бы для нас неудачей. Это было бы концом для нас в этом мире. Но Империя продолжила бы существовать в трех других своих мирах. Однако для вас, тосевитов, это действительно был бы конец. Пожалуйста, всегда держи эту мысль в уме".
Если бы мы могли добраться до ваших других миров, вы бы пожалели об этом высокомерии и дерзости, - сказал Гиммлер. Это время может наступить, и раньше, чем ты думаешь.
Чем больше у вас шансов достичь наших других миров, тем больше вероятность того, что мы сочтем необходимым сначала уничтожить вас, - сказал Феллесс.
Действительно, Гиммлер желал ей смерти. Он сказал: Мыраса господ, и с нами нельзя шутить.
Мы пересекли межзвездное пространство, чтобы прибыть на Тосев-3",сказал Веффани. Ты не можешь сравниться с этим. Кто же тогда хозяева?
Феллесс думалнадеялсячто это выведет Гиммлера из себя. Она читала о впечатляющих приступах ярости, которые охватили бы предшественника не-императора, и просмотрела видео с парой из них. Даже по межвидовым признакам они были ужасающими по своей интенсивности и свирепости.
Но нынешний рейхсканцлер, казалось, редко бывал чем-то очень взволнован. Через своего переводчика он ответил: У вас гораздо более длинная история, чем у нас. Мы почти поймали вас к тому времени, как вы пришли сюда. Сейчас мы ближе, чем были тогда. Очень скоро мы превзойдем вас. Если это не знак расы мастеров, то что же это такое?
Его уверенность была по-своему такой же пугающей, как вулканический гнев его предшественника. И он поднял хорошие моменты, тревожные моменты. Где будут тосевиты через несколько сотен лет? По всей Империивот мысль, которая пришла в голову Феллессу. И если бы они пришли Домой, или в Работев 2, или в Халлесс 1, они пришли бы как завоеватели. Эта мысль охладила ее сильнее, чем погода на Тосев-3.
Но Веффани сказал: Разве ты не слушал ни слова из того, что я тебе говорил? Если вы собираетесь стать угрозой для Империи в целом, а не только для этой планеты, мы скорее уничтожим вас и самих себя здесь, чем позволим этому случиться.
К ужасу Феллесса, Гиммлер зевнул. К тому времени, когда вы почувствуете угрозу, вы не сможете ее уничтожить. К тому времени мы уже слишком далеко опередим вас. Вам, представителям Расы, лучше всего помнить об этом и вести себя соответственно. Ваше время уходит. Наш приближается".
Прежде чем Веффани успел заговорить, Феллесс сказал: Тогда лучшее, что мы могли бы сделать, это уничтожить вас сейчас, пока вы не можете надеяться помешать нам сделать это.
Это дошло до Большого Урода. Гиммлер пристально посмотрел на нее взглядом, который предупреждал, что он действительно знает такие приступы ярости, как у его предшественника, даже если он не показывал их снаружи. Он сказал: Если ты попытаешься, мы отомстим тебе. И все же, несмотря на то, что ты знал о разрушении, которое обрушится на твою не-империю, ты планировал нападение на Расу, - сказал Веффани. Вам нужно очень тщательно обдумать возможные последствия ваших действий.
Я уже опроверг ваши обвинения, - сказал Гиммлер. Я снова отрицаю их. Но в его тоне, когда он говорил на своем родном языке, не было убежденности, как и в тоне переводчика на языке Расы.
Проследите, чтобы ваше отрицание стало и осталось правдой", сказал Веффани, поднимаясь с неудобного тосевитского стула. Он принял почтительную позу, затем выпрямился. Я прощаюсь с тобой. Он вышел из кабинета рейхсканцлера, Феллесс последовал за ним.
Он будет слушать?спросил Феллесс, когда они вернулись в уютно отапливаемый автомобиль и отправились в обратный путь в посольство Расы.
Кто может сказать? Вы эксперт по Большим уродствам, ответил Веффани, что было неискренне; придя в этот мир с флотом завоевания, он имел больше опыта общения с тосевитами, чем она. Но затем он продолжил: Вы хорошо поработали там, старший научный сотрудник. Ваши замечания в мой адрес были уместны, и, хотя вы раздражали Гиммлера, вы делали это, не пытаясь намеренно подстрекать.
Я благодарю вас, высокочтимый сэр, - ответил Феллесс. Какой смысл быть подстрекателем? Ты бы не позволил мне уйти, даже если бы я был там.
Тебе давно пора начать понимать такие вещи, - сказала Веффани, и это прозвучало больше как одобрение, чем все, что она слышала от него с тех пор, как опозорилась с ним и приезжими мужчинами из Каира. Возможно, его сдержанная похвала должна была порадовать ее тем, что она хорошо выполняет свои обязанности. В какой-то степени так оно и было. Но мысли о своем позоре также заставили ее задуматься о том, как сильно ей хотелось еще раз попробовать имбирь.
Я приветствую вас. Горппет помахал женщине, идущей по улице Багдада к одному из рынков, который недавно был объявлен безопасным для Гонки еще раз. Как бы ты хотел попробовать имбирь?
Ему хотелось спариваться, хотя сейчас было неподходящее время года. Кое-где в Багдаде женщины пробовали имбирь. Он чувствовал запах феромонов: недостаточно сильный, чтобы довести его до исступления, но достаточный, чтобы оставить зуд в глубине его сознания, почти такой же, как зуд, который он испытывал к джинджер. Может быть, так всегда работали Большие Уроды.
Так это было или нет, но женщина работала не так. Я не употребляю эту запрещенную траву", заявила она и продолжила свой путь, ее хвост дрожал от негодования.
Чума ее забери",пробормотал Бетвосс. Он повысил голос и крикнул: Твои феромоны, наверное, все равно воняют! Обрубок хвоста самки задрожал сильнее, но она не обернулась.
Горппет рассмеялся. Вот и ты. На этот раз он был рад видеть Бетвосса неприятным, потому что яд другого самца был направлен не на него.
Бетвосс сказал: Я надеюсь, что Большие Уроды на рынке обманут ее и лишат всех ее денег.
Я тоже, - сказал Горппет. Его глазные башенки ни разу не перестали настороженно вращаться, даже когда он разговаривал с женщиной. Он не был уверен, что от этого будет много пользы; закутанные в мантии, как они были, местные Большие Уроды без особых проблем прятали оружие. Еще Я бы предпочел патрулировать рынок, чем собирать монеты в доме суеверий". Он выразительно кашлянул.
Истина! Бетвосс использовал еще один. Это одна из обязанностей, от которой я тоже с таким же удовольствием избавляюсь. Здесь, на рынке, по крайней мере, ядвижущаяся мишень.
Это снова заставило Горппета рассмеяться. Потом он удивился, почему смеется. Бетвосс, вероятно, сказал правду. Горппет сказал: Еще одна вещь, которую я постоянно нахожусь на грани желания спариться, это то, что это делает меня злым. Я хочу что-нибудь поцарапать, или укусить, или выстрелить во что-нибудь.
Вокруг полно Больших Уродов",сказал Бетвосс. Продолжай. Я не буду возражать. Никто из других твоих товарищей по отряду не будет возражать. Он немного понизил голос. Конечно, это тоже может быть джинджер, говорящая.
И он снова оказался прав. Дважды за один день, подумал Горппет, Кто бы мог такое вообразить? Желание попробовать имбирь заставляло мужчинуили женщинунервничать. И когда самец пробовал имбирь, он делал что-то до того, как заканчивал думать о них, что также приводило к неприятностям.
Укусить Большого Урода или даже застрелить его сейчас было заманчиво. После беспорядков и восстаний, которые он помог подавить, после ненависти, которую проявляли местные тосевиты всякий раз, когда им приходилось платить за вход в их дома суеверий, он хотел бы уехать куда-нибудь, где не было тосевитов на некоторое времяскажем, на следующие пару сотен лет.
Механизированная боевая машина медленно и осторожно двигалась по рыночной площади. Над ним были установлены динамики. Из динамиков донесся записанный голос тосевита. Его голос прогремел на местном языке: Приходите почтить духов прошлых Императоров! Следующее подношение почтения через час. Приходите почтить духов
Будьте готовы, - предупредил Горппет мужчин в своем отряде.
Вряд ли в предупреждении была необходимость. Всякий раз, когда Большие Уроды слышали запись, они забрасывали боевую машину камнями, фруктами и тухлыми яйцами. Иногда они поступали и похуже: иногда начинали стрелять. Однако это случалось не так часто, как раньше, не тогда, когда Гонка нанесла такой сильный удар.
Интересно, где прячется Большой Уродец, сделавший эту запись", сказал Горппет. Если его собратья-тосевиты когда-нибудь узнают, кто он такой, продолжительность его жизни будет примерно такой же, как у ребра азваки на пиру.
Что меня удивляет, так это то, почему мы беспокоимся о боевой машине, - сказал Бетвосс. Сколько Больших Уродов приходят почтить духов Императоров прошлого в этой части света? Сколько из них доживет до того, чтобы прийти и выразить почтение более одного раза?
Немного", сказал Горппет. Не так много. Недостаточно. Но наше начальство говорит, что мы должны продолжать пытаться.
Не успели эти слова слететь с его губ, как рация на поясе зашипела, требуя внимания. Явитесь в святилище духов прошлых императоров, - сказал мужчина на другом конце провода. Мы слышали, что сегодня там могут быть беспорядки, выходящие за рамки обычного.
Будет сделано, господин начальник, - покорно сказал Горппет и передал приказ своему отделению. Мы должны продолжать пытаться, - повторил он.
Пустая трата времени,проворчал Бетвосс. Это тоже может быть пустой тратой времени для нас. Но он повиновался Горппету, как Горппет повиновался диспетчеру. Горппет задавался вопросом, что бы произошло, если бы он сказал этому офицеру, что его тошнит от Больших Уродов и он скорее уедет в Австралию. Он вздохнул. Либо ему нужен был еще один глоток имбиря, либо у него помутился рассудок от всех вкусов, которые он уже пробовал.
Святилище для почитания духов прошлых императоров было чем-то вроде Дома, построенного недалеко от центра Багдада: простой куб здания, выглядящий до боли знакомым на фоне каменной кладки и сырцового кирпича местной архитектуры тосевитов. Но периметр из колючей проволоки вокруг здания был сделан не из Дома; это была попытка удержать враждебных Больших Уродов достаточно далеко, чтобы они не могли использовать по-настоящему крупное оружие против здания.
Несмотря на то, что сказал Бетвосс, несколько тосевитов прошли через периметр и направлялись к святилищу, когда туда добрался отряд. Однако многие другие столпились у проволоки, осыпая проклятиями, оскорблениями и случайными кусочками отбросов тех, кто осмеливался следовать путям Империи вместо своих собственных нелепых суеверий. На самом деле это был довольно типичный день.
Интересно, что услышали мужчины, чтобы заставить их думать, что здесь будут дополнительные проблемы, - сказал Горппет.
Насколько нам известно, это может быть учебная тревога, - сказал Бетвосс. Им нравится все время держать нас наполовину сбитыми с толку.
Может быть",согласился Горппет. Но, хотя он не тратил время на споры с Бетвоссом, он сомневался в этом. Множество мужчин съехалось со всего Багдада и рыскало по периметру. В этом не было ощущения учения, хотя Горппет предположил, что это могло быть намеренно со стороны офицеров, которые его вызвали.
Он наблюдал не только за самцами из флота завоевателей, но и за Большими Уродцами. Он хотел иметь все шансы выстрелить первым, если это не было учениемили даже если это было так, и все вышло из-под контроля.
Его товарищи по команде делали то же самое. Все эти проклятые тосевиты похожи друг на друга, - пожаловался Бетвосс.
Не совсем похожи",сказал Горппет. Но, безусловно, похожи. Мужчинам этой Расы всегда было трудно отличить одного тосевита от другого. Тот мужчина с седыми волосами, растущими на лице, например, очень походил на крайне разыскиваемого проповедника по имени Хомейни, но насколько вероятно, что он на самом деле был страшным Большим Уродливым мужчиной?
Горппет остановился. Этот мужчина действительно был очень похож на Хомейни. У Горппета была с собой фотография Хомейни. Он осмотрел его, затем повернул глазную башенку в сторону мужчины. Нет, подумал он. Невозможно. Но начальство получило предупреждение о неприятностях, и поэтому.
Он прошипел своим товарищам по командене шипение со словами, на случай, если какие-нибудь соседние Большие Уроды поймут язык Расы, а одно, чтобы привлечь их внимание. Как только он получил это, он собрал мужчин вместе, чтобы говорить тихим голосом: Клянусь императором, я думаю, что этот парень в черной мантии с белой повязкой на головепроклятый Хомейни. Мы собираемся схватить его. Мы собираемся втолкнуть его в святилище. Мы будем стрелять в любого тосевита, который попытается нас остановить. Ты понял это?
Что, если это не грозный Хомейни?спросил Бетвосс.
Тогда наше начальство отпустит его",ответил Горппет. Но если это так, то мы все герои, каждый из нас, и мы оказываем Расе большую услугу, останавливая его яд. А теперь давай. Поддержи меня.
Убедившись, что в патроннике его винтовки есть патрон и предохранитель снят, он поспешил к Большому Уроду с седыми бакенбардами. По-арабски он сказал: Вы арестованы. Пойдем со мной.
«что?» Пучки волос над глазами тосевита все еще были черными. Они подпрыгнули вверх в знак удивления или тревоги. Я ничего не сделал".
Вас будут допрашивать. Если вы ничего не сделали, вы будете освобождены". Горппет вернулся к языку Расы: Схватите егои затем к входу.
Прежде чем Большой Уродец успел пошевелиться, отряд солдат навалился на него. Хотя он был крупнее любого из них, вместе они подтолкнули его к охраняемому входу. Пара тосевитов, которые были с ним, закричали и сделали вид, что пытаются спасти его, но Горппет и другие мужчины направили на них свои винтовки, и они отступили.
Что это?спросил солдат у входа.
Я думаю, что это Хомейни, - ответил Горппет, что заставило глазные башенки другого мужчины дернуться от удивления. Мы это выясним. Это здание охраняется, не так ли?
Учитывая, что это такое и где это находится, лучше бы так и было, - сказал солдат. Все в этом городе хотят уничтожить его, но это самое безопасное здание здесь.
Горппет ждал, не желая больше ничего слышать. Давай, ты, - сказал он по-арабски и жестом показал мужчинам в своем отряде, чтобы они снова заставили Большого Урода двигаться. Когда они торопливо вели его по крытой дороге к святилищу, среди тосевитов за барьерами из колючей проволоки раздались крики ярости. Они заставили Горппета начать надеяться, что он действительно схватил Хомейни. Стали бы тосевиты так волноваться из-за кого-то меньшего?
В святилище, как обнаружил Горппет, была бронированная дверь. Несмотря на это, его охватил покой, когда он вошел и увидел крошечные голографические изображения всех Императоров, правивших со времен объединения Дома. Интерьер был Домашним, или казался таким, и присутствие нескольких тосевитов этого не изменило.
К отделению торопливо подошел мужчина. Вам не следует входить в это место с оружием, - сказал он, словно недоученному детенышу.
Мы бы этого не сделали, господин начальник, если бы я не поверил, что этот Большой Уродецагитатор по имени Хомейни", ответил Горппет.
Как и при входе в периметр вокруг святилища, это имя творило чудеса. Несколько самцов поспешили вперед. Они взяли на себя заботу о тосевите. Очень похоже на запоздалую мысль, один из них добавил: Вы, солдаты, подождите здесь, пока мы попытаемся опознать этого парня.
Это будет сделано, высокочтимый сэр", сказал Горппет. Его глазные башенки перебегали с одного изображения Императора на другое. Так много Императоров окружали и лелеяли его дух, когда он наконец покинул его тело.
А потом мужчины вернулись, гораздо более возбужденные, чем должны были быть внутри святилища. Так и есть!" воскликнул один из них. Мы сами были почти уверены, а потом один из наших новообращенных тосевитов положительно опознал его для нас. Это Хомейни". Благоговейный трепет нового и иного рода захлестнул Горппета. Он никогда раньше не был героем и не думал, что хочет им быть. Теперь он обнаружил, что все не так уж плохо.
За несколько недель, прошедших после бегства из Пекина, Лю Хань обнаружила, как сильно она забыла о сельском хозяйстве и о фермерских деревнях с тех пор, как покинула свою собственную деревню близ Ханькоу. То, что она забыла, в основном касалось двух вещей: насколько неудобной была деревенская жизнь и сколько в ней было работы.
Она думала, что помнит, но ошибалась. Память не предупредила ее о том, как она будет измучена, каждый вечер возвращаясь с полей на закате. Может быть, это было потому, что в этих северных землях выращивали пшеницу, ячмень и просо, а не рис, который рос на полях вокруг ее старой деревни. Может быть, но она сомневалась в этом. Больше было связано с тем, что память была подобна опиуму и размывала то, как все было плохо. И еще важнее было то, что она была вдвое старше, чем тогда. То, что она легко могла бы сделать в те дни, теперь оставляло ее одеревеневшей, болезненной и ноющей.
Жизнь в каменной хижине с соломенной крышей не помогла ей выздороветь. У нее и Лю Мэй было больше свободного пространства, чем у них было в пекинских общежитиях, в которых они жили, но это было единственное преимущество, которое она могла видеть. Земляной пол означал, что все время было грязным. Колодец был далеко. Вода, которая вытекала из него, тоже была неочищенной. Это вызвало у нее расстройство кишечника, а у ее дочериеще более неприятное.
Но хуже всего было чувство пустоты, разобщенности, которое она испытывала. С тех пор как она приехала в Пекин, она была в центре революционной борьбы против империалистических чешуйчатых дьяволов. К ней стекались новости со всего города, со всего Китая, со всего мира. Теперь она не слышала ничего, кроме деревенских сплетен. Еще одна вещь, которую ее память не смогла удержать, заключалась в том, насколько скучными и пустыми были деревенские сплетни.
К ее досаде, Нье Хо-Тин, казалось, погрузился в узкий мир деревни, как будто он никогда в жизни не видел Пекина. Он был старше ее и происходил из более богатой семьи, чем она. Но он отлично вписался в обстановку, а онанет.
Он смеялся над ней, когда она жаловалась. Вы слишком долго жили среди буржуазии, - сказал он. Небольшое перевоспитание пойдет тебе на пользу.
О да, это будет великолепноесли я переживу это, - ответила Лю Хань. Я не хочу, чтобы мои кости оказались здесь, где никто не знает и не заботится о том, кто я такой. И я, конечно, не хочу, чтобы Лю Мэй осталась здесь на всю оставшуюся жизнь, чтобы ухаживать за моей могилой. Она была бы похоронена здесь даже больше, чем я.
Я не думаю, что тебе нужно беспокоиться об этом, - сказал Нье. Когда все успокоится, мы двинемся дальше. Мы свяжемся с другими, кто тоже покинул Пекин, и с теми, кто вообще не был в Пекине, и мы снова начнем борьбу. Нам не нужно спешить. Диалектика несомненна.
Диалектика несомненна",повторил Лю Хань. Она верила в это, как верила в бесконечных богов и духов сельской местности, когда была всего лишь крестьянкой. Но боги и духи сельской местности потерпели неудачу как против японцев, так и против маленьких чешуйчатых дьяволов, и диалектика, как бы сильно она в нее ни верила, похоже, не справлялась с маленькими дьяволами. Она сказала то, что было у нее на сердце: Потеря Пекина причиняет боль".
Конечно, так оно и было, - сказал Нье. Народно-освободительная армия пострадала раньше, хотя и хуже, чем это. Чан и реакционеры Гоминьдана думали, что уничтожили нас поколение назад, но мы совершили Долгий Марш и продолжали сражаться. И мы тоже будем продолжать сражаться здесь, пока не победим, сколько бы времени это ни заняло.
Сколько бы времени это ни заняло. Лю Хань тоже повторил это. Она видела, как время растягивается перед ней, как река, река длиннее Янцзы. Где вдоль этой реки лежал порт под названием Красная Победа? Существовал ли такой порт вообще, или река времени просто впадала в море, называемое Вечностью? Она задавалась вопросом, проживет ли она достаточно долго, чтобы узнать это.
Она не разделяла этого тщеславия с Нье Хо-Т'ингом. Он мог бы обвинить ее в том, что она пытается стать поэтессой. С этим она могла справиться. Но он мог бы также обвинить ее в пораженчестве, что было бы гораздо серьезнее.
На следующее утро, незадолго до восхода солнца, в деревню въехал автомобиль. Музыка, как в китайском стиле, так и хриплый шум, которым наслаждались маленькие чешуйчатые дьяволы, гремела из динамиков, установленных на крыше автомобиля. Мужской голосзапись, понял Лю Хань через мгновениекрикнул: Приходите посмотреть, насколько мы все похожи, маленькие чешуйчатые дьяволы и люди! Иди посмотри! Иди посмотри!
Это новый вид пропаганды, - заметила Лю Мэй, доедая ложкой остатки своей ячменной каши.
Так оно и есть. Лю Хань отхлебнул чаю, затем вздохнул. Я полагаю, нам лучше пойти и выяснить, что это за новая пропаганда.
Она поставила чашку и вышла из хижины, где жила. Лю Мэй последовала за ним. Автомобиль, как увидела Лю Хань, был изготовлен чешуйчатыми дьяволами и, как она знала, был бронирован. В нем было несколько маленьких дьяволов в бронежилетах и с винтовками, и один, который вышел безоружным.
Я приветствую вас, жители этой деревни, - сказал тот, говоря по-китайски так хорошо, как Лю Хань когда-либо слышал от маленького чешуйчатого дьявола. Слишком долго твой вид и мой были врагами. Я думаю, что одна из причин, по которой мы боролись, заключается в том, что мы верили, что мы более разные, чем есть на самом деле.
Совершенно новый вид пропаганды",пробормотала Лю Мэй. Лю Хань кивнул. Чешуйчатый дьявол напомнил ей быстро говорящих пекинских торговцев, которые делали все возможное, чтобы продать людям вещи, которые им не нужны и в которых они не нуждаются. Но что продавал этот маленький дьяволенок?
Он не оставил ее надолго в напряжении. Вы, китайцы, почитаете своих предков, - сказал он. Разве это не так? Тут и там в толпе, собравшейся вокруг автомобиля, люди кивали. Лю Хань обнаружила, что тоже кивает, и заставила себя остановиться с гримасой раздражения. Если бы только она не разговаривала с Нье Хо-Т'Ингом накануне. Чешуйчатый дьявол продолжал: Мы тоже отдаем дань уважения духам наших Императоров, наших умерших Императоров. Их духи утешают нас, когда мы умираем. Они могут утешить ваш дух, когда вы умрете, если только вы также окажете им почтение, пока вы еще живы.