Мы причаливаем к центральному узлу корабля Ящеров", сказал Джейкобсон через некоторое время. Они вращают большую часть своих судов для искусственной гравитации, но ось, конечно, остается невесомой.
И снова Джонатану было все равно. Корабль, к которому приблизился Краснохвост, выглядел достаточно большим, чтобы иметь приличную гравитацию только из-за собственной массы. Лязг и удары возвестили о контакте. Очень аккуратно",сказал его отец. Очень гладко. Это не казалось ему гладким, но у него не было стандартов для сравнения.
Я буду ждать тебя, когда Ящерицы вернут тебя, - сказал Джейкобсон. Повеселись. Судя по его фырканью, он счел это маловероятным.
Когда люк открылся, он показал пару Ящериц, плавающих в коридоре. Двое тосевитов для собеседования пойдут с нами, - сказал один из них.
Джонатан расстегнул ремни и направился к Ящерицам. Он летел так легко, как будто во сне, но во сне он не боролся бы с тошнотой. Его отец последовал за ним. Конечно же, в космическом корабле было жарко и сухо, так же жарко и сухо, как в Лос-Анджелесе, когда дули дьявольские ветры.
Мало-помалу, когда Джонатан и его отец последовали за Ящерицами из центра, вес или его подобие вернулись. К тому времени, как они добрались до второй палубы, они уже шли, а не плыли. Джонатан одобрил. Его желудок одобрил это еще больше. Изогнутый горизонт каждой палубы казался таким же сюрреалистичным, как на картине Эшера, но физическое благополучие заставляло его многое прощать.
Наконец, когда его вес стал примерно таким, каким должен был быть, проводники-Ящерицы перестали пользоваться лестницей и повели его с отцом по коридору в комнату с открытым дверным проемом. Женщина-кассквит ждет внутри, - сказал он.
Мы благодарим вас", ответил отец Джонатана на языке Расы. Он снова перешел на английский для Джонатана: Давай сделаем это
. Хорошо, папа, - сказал Джонатан тоже по-английски. Ты входишь первымвот как они все делают". Он был рад, что вспомнил кое-что из того, что узнал.
правильно. Его отец расправил плечи и вошел в комнату. Когда Джонатан последовал за ним, его отец вернулся к языку Расы: Я приветствую тебя, превосходящая женщина. Я Сэм Йигер; здесь со мной мой детеныш, Джонатан Йигер.
Я приветствую тебя, превосходная женщина", эхом отозвался Джонатан. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы голос звучал ровно, но, как ему показалось, он справился. Он знал, что Кассквит будет голой, но знать и переживатьэто две разные вещи, тем более что она была не просто голой, а побритой, не только на голове, но и на всем теле.
Я приветствую вас",сказала она. Она воспринимала свою наготу как нечто само собой разумеющееся. Ее лицо не выражало ничего из того, что она думала. Как странно наконец-то познакомиться с моим собственным биологическим видом. Она указала на краску для тела на груди Джонатана. Я вижу, что теперь вы носите метку ассистента психологического исследователя.
Да",ответил Джонатан. Это настоящая метка, потому что я помогаю здесь своему отцу. Он попытался разглядеть ее краску, не глядя на ее грудь. Это не сильно отличается от вашего.
Это точная маркировка", сказал Кассквит. Но это не настоящая метка, потому что Раса не дала ее тебе. Она была так же суетливо точна, как любая настоящая Ящерица, которую Джонатан когда-либо встречал.
Его отец спросил: Как ты относишься к тому, чтобы наконец встретиться с настоящими Большими Уродами?
Болит", сразу же ответил Кассквит. Джонатан задавался вопросом, правильно ли он ее понял, когда она продолжила: Мне пришлось пройти иммунизацию против многих тосевитских болезней, прежде чем рискнуть вступить в физический контакт.
А",сказал Сэм Йигер. Да, вы писали мне об этом. Я уважаю ваше мужество. Надеюсь, мы не принесем вам никаких болезней.
Я тоже, - сказал Кассквит. Я никогда не знал болезни и не имею никакого желания знакомиться с ней.
Джонатан разинул рот. Он ничего не мог с собой поделать. Она ни разу в жизни не болела? Это едва ли казалось возможным. Ему было интересно, о чем думает его отецего отец, который чуть не умер во время эпидемии гриппа в 1918 году и который в наши дни жаловался, что простуда длится намного дольше, чем когда он был моложе. Не желая размышлять о смертности своего отца, он задавался вопросом, вырастут ли Микки и Дональд тоже без болезней, потому что они не встретят ни одной взрослой Ящерицы. Он также задавался вопросом, сколько болезней у ящериц. У них были врачиэто он знал точно.
Кассквит сказал: И что вы, Большие Уроды, думаете обо мне?
Ты привлекательная молодая женщина", ответил отец Джонатана. Джонатан согласился бы с этим. Его поколение гораздо спокойнее относилось к демонстрации кожи, чем его старик, но не так уж забывало о том, что это вообще проблема, как Кассквит. Ему пришлось приложить усилия, чтобы не отрывать глаз от ее лица, а не от груди или выбритого места между ног. Его отец продолжал: Самые большие различия между тобой и диким Большим Уродом заключаются в том, что ты бреешь все волосы и что твое лицо почти не двигается.
Твой детеныш тоже бреет волосы", сказал Кассквит.
"Э-э не так сильно, как ты, - сказал Джонатан и почувствовал, как его лицо вспыхнуло так, что это не имело никакого отношения к температуре в камере. Я стараюсь выглядеть как представитель Расы".
Я тоже так думаюс гораздо большей причиной, чем у тебя. Кассквит могла быть терпкой, когда хотела. Она продолжила: Что касается моего лица, мой воспитатель, Томалсс, предполагает, что мне нужно было видеть движущиеся лица, когда я только что вылупилась, чтобы научиться двигать своими, как это делают дикие тосевиты. Поскольку его лицо не может двигаться, я сам так и не овладел этим искусством. Я не скучаю по этому, она пожала плечами. Ее груди были такими маленькими и упругими, что почти не покачивались. Джонатан не мог не заметить этого.
Его отец спросил: Из того, что ты знаешь о жизни на Тосеве 3, чего тебе в ней не хватает?
Ничего! Кассквит выразительно кашлянул. За исключением того, что генетически я не принадлежу к вашему виду.
Но это большое исключение", сказал отец Джонатана. Это означает, что ты тоже никогда не сможешь полностью принадлежать к Расе. Каково этовечно оставаться между и между?
Что происходило за бесстрастной маской Кассквита? Джонатан не мог сказать. Наконец она сказала: Я была создана, чтобы быть мостом между себе подобными и Большими Уродами. Она указала на Джонатана. Онтвой детенышэто мост между твоим видом и Расой. Как и ты, Сэм Йигерили мне следует сказать, Регея? Мы тянемся друг к другу с противоположных сторон.
Для Расы ты тоже Большой Урод", заметил отец Джонатана.
Кассквит снова пожал плечами. Я из Империи. Вы не. Мужчины и женщины Расы, Работевы, Халлессиони моего вида. А тынет.
Посмотри в зеркало", предложил Джонатан. Тогда попробуй сказать это. Посмотрим, правда ли это.
Впервые Кассквит повысила голос. Это интервью окончено", резко сказала она, еще раз выразительно кашлянув. Она вышла из комнаты через боковую дверь, которую Джонатан не заметил, пока она ею не воспользовалась. Он взглянул на своего отца, задаваясь вопросом, не ужасно ли он все испортил. Только когда отец подмигнул ему в ответ, он немного расслабился.
Если бы Оттава не была концом линии, вы могли бы увидеть ее оттуда. Во всяком случае, так думал Дэвид Голдфарб, когда он и его семья оставались, оставались и оставались в центре содержания иммигрантов, в отношении которых канадцы не были уверены. Люди, которые пришли после Голдфарбов, уже ушли своей дорогой, но власти остались им недовольны.
Он тоже был недоволен ими и их страной. Оттава лежала на шести градусах южной широты от Лондона, на десяти градусах южнее Белфаста. Но по мере того, как 1964 год приближался к 1965-му, он думал, что решил эмигрировать в Сибирь. Он никогда не знал такого холода, какой испытывал каждый раз, когда высовывал нос на улицу. Школьники узнали о том, что Гольфстрим сделал для климата Британии, но до сих пор ему никогда не приходилось думать об этом вне школы.
Как долго?спросила Наоми однажды после того, как дети легли спать. Как долго они могут держать нас вот так в в чистилище, это подходящее слово?
Это правильное слово",сказал Гольдфарб своей жене. Учитывая все обстоятельства, это было не худшее из чистилищквартира, где их поселили, была больше и могла похвастаться большим количеством удобств, чем та, в которой они жили в квартирах женатых офицеров в Белфасте. Еще Я просто хочу, чтобы они позволили мне жить своей жизнью, черт возьми. Он мечтал об этом с лета. Этого еще не произошло.
Может ли ваш друг Джонс ничего с этим не сделать?спросила она.
Если бы он мог, я думаю, он бы уже сделал это, - мрачно ответил Гольдфарб. Знаешь, дело не в том, что я ему не писала. Проблема в том, что у меня есть не только высокопоставленные друзья. У меня там тоже есть врагиих чертовски много.
Мы здесь, - сказала Наоми. Я буду благодарить Бога за это. В Канаде нет фашистской партии, и я тоже буду благодарить Бога за это. Канада смотрит на США, а не на Рейх. Я один раз в жизни пережил погромы. Один разэто слишком часто.
Я знаю", сказал он. Поверь мне, я знаю. Помните, я ездил в Польшу во время боевых действий. И я увидел Марсель и то, что там осталось от синагоги".
Но ты не видел, как все обернулось, - сказала ему Наоми. Когда я была маленькой девочкой в Германии, до Гитлера, иметь другую религию не было чем-то особеннымну, во всяком случае, не слишком особенным. И прочее все изменилось. Я не хочу, чтобы наши дети прошли через это. И моя семья выбралась оттуда до самого худшего". Ее смех был дрожащим. Если бы мы не выбрались до худшего, мы бы вообще не выбрались.
Здесь этого не произойдет, - сказал Гольдфарб. Это уже кое-что. Всякий раз, когда я чувствую, как вокруг меня смыкаются стены, я напоминаю себе, что мы выбрались из Британии. Рано или поздно им надоест держать нас здесь, и они отпустят нас. Он подумал, не свистит ли он в темноте. Он говорил то же самое уже несколько месяцев, и этого еще не произошло.
Прежде чем Наоми успела ответить, в гостиной зазвонил телефон. Я принесу, - сказала она; ее сторона кровати была ближе к двери. Кто мог звонить в такой час? Фланелевая ночная рубашка закружилась вокруг нее, и она поспешила прочь. Гольдфарб выдвинул несколько возможностей, и ни одна из них не была приятной. Его жена вернулась мгновение спустя. Это для васкто-то из RCAF.
В половине одиннадцатого? Гольдфарб поднял бровь. Скорее всего, кто-то звонит, чтобы приставать ко мне. Что ж, я всегда могу повесить трубку на этого мерзавца. Он встал с кровати и подошел к телефону. Голдфарб слушает. Его голос был жестким от подозрения.
Кто бы ни был на другом конце провода, он больше походил на англичанина, чем на канадца; для неопытного уха Голдфарба канадцы, как бы они ни подчеркивали различия в акценте, все равно звучали как янки. Вы тот самый Голдфарб, который раньше возился с радарами, не так ли?
Да, это я", согласился Гольдфарб. Кто это?
Он не получил прямого ответа; он смирился с тем, что не получит прямых ответов. У вас назначена встреча в Министерстве обороны завтра в одиннадцать. Тебе не мешало бы прийти на пятнадцать-двадцать минут раньше.
Кто это?спросил я. повторил Гольдфарб. На этот раз он не только не получил ответа, но и линия оборвалась. Он почесал в затылке и повесил трубку.
Кто это был?спросила Наоми, когда он вернулся в постель.
Повешен, если я знаю, - ответил он и передал ей сокращенный разговор.
Ты собираешься делать то, что он тебе сказал?спросила она, когда он закончил.
Этого я тоже не знаю, - признался он не очень радостно. Парень, возможно, пытался подставить меня. Он мысленно увидел пару вооруженных людей, ожидающих у здания Министерства обороны. Но они могли бы так же легко ждать в одиннадцать часов, как и без четверти. Он вздохнул. Я полагаю, что так и сделаю. Я не понимаю, как все может стать еще хуже, если я это сделаю. Теперь, однако Он выключил свет на ночном столике. А теперь я иду спать.
И когда он ушел на следующее утро, он ушел достаточно рано, чтобы добраться до здания Министерства обороны недалеко от реки Оттава задолго до времени, запланированного для его последнего раунда гриля. Холодный воздух ударил ему в лицо и обжег легкие, как только он покинул многоквартирный дом, где жил. Он поднял воротник пальто, чтобы защитить часть лица от ужасной погоды, но на самом деле эта одежда не была создана для того, чтобы противостоять зиме в русском стиле.
Если бы он ехал больше полудюжины кварталов по Суссекс-драйв, он бы попытался поймать такси. Но он мог бы стоять там в ожидании одногои, кстати, замерзнутьдольше, чем ему потребовалась бы прогулка. Оттава была столицей страны, но она и близко не была так богата такси, как Лондон или Белфаст.
Даже десятиминутная прогулка показала ему множество других различий между столицей страны, которую он покинул, и столицей страны, которая не была уверена, что хочет, чтобы он был ее частью. Большая часть Оттавы была выложена по разумной сетке, и все это, на взгляд Голдфарба, было новым. Здесь нет пабов, построенных в пятнадцатом веке, а некоторые выглядят так, как будто их с тех пор не убирали. Прошло меньше ста лет с тех пор, как Виктория выбрала этот городдо тех пор маленькую неуклюжую деревушкустолицей нового доминиона Канады. Все датировалось с тех пор, а большинствос начала века.
На западе, на Парламентском холме у реки Оттава, стояли великолепные здания, где заседало канадское правительство. По, несомненно, предвзятому мнению Голдфарба, они не были пятном на зданиях парламента в Лондоне, но они действительно выделялись на фоне квадратных коробок, которые доминировали в архитектуре города.
Министерство обороны было одной из таких коробок. Он заменил то, что, вероятно, было более внушительным сооружением, пока ящеры не разбомбили его во время боевых действий. Оттава тогда не слишком сильно пострадала. Как и, если уж на то пошло, большая часть Канады; точно так же, как зимняя погода была слишком холодной, чтобы соответствовать пальто Гольдфарба, она также была слишком холодной, чтобы соответствовать Гонке. США потерпели еще более жестокое поражение.
Часовой в униформе примерно на полпути между американским и британским стилями назвал имя Голдфарба у входа. Сверив его со списком, он кивнул. Да, сэр",сказал он. Они захотят видеть вас в комнате 327. Идите в западное крыло, затем поднимитесь по лестнице или на лифте.
Спасибо, - сказал Гольдфарб, снова напомнив, что он в чужой стране; дома кто-нибудь подтолкнул бы его к лифту. Но там, дома, слишком многие люди действительно уговаривали бы его уехать в очень теплый климат из-за того, кем были его предки.
Он раньше не бывал в комнате 327, и ему пришлось немного побродить по коридорам, прежде чем он нашел ее. Когда он вошел в дверь с окошком из матового стекла с цифрой 327, он оказался в прихожей. Парень в форме ВВС США, на несколько лет старше его, сидел там и листал журнал. Офицер поднял глаза, затем поднялся на ноги с улыбкой на лице. Гольдфарб, не так ли?сказал он, протягивая руку.
Да, сэр",сказал Гольдфарб. Значки на звании этого человека указывали на то, что он полковник, что все еще казалось Гольдфарбу странным; канадцы несколько лет назад прошли свой собственный путь в званиях военно-воздушных сил. Однако были более срочные вещи, которых он не знал, например, почему этот парень узнал его. Боюсь, я не совсем могу Он остановился и бросил на офицера второй, более продолжительный взгляд. У него отвисла челюсть. Джордж Бэгнолл, клянусь Богом! Рад вас видеть, сэр! Он с энтузиазмом пожал протянутую руку.
Это верно",сказал Бэгнолл, улыбаясь еще шире. Он был хорош собой на лошадиный британский манер, и у него тоже был правильный акцент, лишь слегка ослабленный тем, как долго он провел в Канаде. Прошло много времени с тех пор, как ты засунул один из своих чертовых радаров в Ланк, в котором я был летным офицером, не так ли?
Можно и так сказать, да, сэр", ответил Гольдфарб. Вы были в России после этого, не так ли? Мы встретились в пабе в Дувре. Некоторые из историй, которые ты рассказывал, заставили бы колени любого застучать.
И вы присоединились к пехоте, когда Ящеры вторглись в Англию, сказал Бэгнолл, так что у вас есть свои собственные истории. Но это все вода через плотину. Более того, я был в России с однимчасто очень определеннымпарнем по имени Джером Джонс.
Что-то незнакомое промелькнуло в душе Гольдфарба. Через мгновение он узнал это: надежда. Он задавался вопросом, должен ли он позволить себе почувствовать это. Он знал, что разочарование теперь причинит только больше боли. Но он не мог не спросить: Так вы поддерживаете связь с Джонсом, не так ли, сэр?
Я не был, - ответил Бэгнолл. Не было уже много лет. Я переехал на эту сторону Атлантики в 49-м; уже тогда я мог видеть надпись на стене. Если подумать, я был на одном из первых кораблейможет быть, на первом корабле, перевозившем тяжелую воду из оккупированной немцами Норвегии в Англию, хотя в те дни я не имел ни малейшего представления о том, что такое тяжелая вода. Так что я знал, что Рейх и Великобритания становятся дружелюбными, и мне это ни черта не нравилось.
Кто это сделал?сказал Гольдфарб. Но беда была в том, что в целом так поступало слишком много людей. Он заставил себя сосредоточиться на текущем деле: Вы сказали, что не связывались с Джонсом. Но ты сейчас такой?
Это верно. Джордж Бэгнолл кивнул. Он выследил меня, написал мне о проблемах, которые у тебя были с контрабандистами имбиря, и о том, как они испортили твою поездку сюда.
Это была надежда, клянусь Богом; ничто другое не могло вызвать такого колотья в груди, такого комка в горле. Но, несмотря на надежду, задать вопрос, который хотелось задать, потребовалось все мужество Голдфарба: Можете ли вы Вы можете что-нибудь с этим сделать, сэр?
Возможно, просто возможно, - сказал Бэгнолл с такой сводящей с ума английской сдержанностью, что Голдфарб не был уверен, понимать ли его буквально или думать, что все в порядке. Затем он продолжил: Вы здесь, чтобы увидеть полковника Макуильямса, не так ли?
Это верно",сказал Дэвид. Ты его знаешь?
Возможно, просто возможно, - повторил Бэгнолл, но на этот раз он не смог сдержать улыбку. Он был шафером на моей свадьбе, а я был шафером на его Его брат был шафером для него. Боже, благослови Джерома Джонса", пробормотал Дэвид Голдфарб. Он хотел сказать это в шутку, но получилось довольно благоговейно.
Бэгнолл усмехнулся. Я надеюсь, что Бог слушаетОн, вероятно, не очень часто слышит это. Но теперь давайте пойдем перекинемся парой слов с Фредди, хорошо? Он повел Голдфарба в кабинет полковника Макуильямса, и Голдфарб был рад, что позволил ему вести себя.
Рэнс Ауэрбах погрозил пальцем Пенни Саммерс. У тебя начинается зуд, - сказал он. Я чувствую, как ты начинаешь чесаться, черт возьми. Здесь сейчас лето, и ты хочешь заключить сделку. Ты потеешь, чтобы заключить сделку, любую старую сделку. Конечно я потею". Пенни сняла соломенную шляпу и обмахнулась ею. На улице жарко.
Не так уж плохо, - сказал Ауэрбах. Это сухая жара, больше похожая на Лос-Анджелес, чем на Форт-Уэрт". Он кашлянул, что было больно, и это также вернуло его к тому, что он говорил. Ты не собираешься отвлекать меня. Вы хотите заключить сделку с сам-знаешь-кем за сам-знаешь-что.
Он хотел бы быть более конкретным, чем это, нокогда он вспомнил об этомон исходил из предположения, что Ящерицы, скорее всего, подслушивали все, что Пенни и он говорили в их квартире. Она тоже; она воскликнула: Я бы никогда не сделала ничего подобного. Я усвоил свой урок.
Ящерицы часто пропускали тон в человеческих разговорах. Однако любая Ящерица, наблюдающая за этим, должна была бы быть необычайно глухой, чтобы не заметить очевидный факт, что Пенни лгала сквозь зубы. Рэнс этого не упустил. Его хриплый смех перешел в хриплый кашель, который, казалось, вот-вот разорвет его грудь изнутри. Однажды, может быть, так и будет. Тогда он перестанет страдать.
Так тебе и надо, - сказала Пенни, что показало ему, сколько сочувствия он, скорее всего, получит от нее.
Принеси мне пива, ладно?попросил он, и она пошла и достала ему пиво "Лайон" из холодильника и еще одно для себя. Он сделал большой глоток из своего. Это помогло охладить огонь внутри него. Затем он закурил сигарету. Это снова завело его, но ему было все равно. Он предложил Пенни пачкупачку, как они называли это здесь, в Кейптауне. Она взяла одну, наклонившись вперед, чтобы прикурить от его сигареты.
После пары затяжек она сказала: Ты же знаешь, что я бы не сделала ничего подобного, Рэнс.
Он рассмеялся. Есть один горячий. Ты бы сделал все, что, по твоему мнению, могло сойти тебе с рук.
А кто бы не стал?сказала Пенни. Но если я не думаю, что мне это сойдет с рук, я не буду пытаться, верно?
Ну, да",признал Рэнс. Проблема в том, что ты всегда думаешь, что тебе это сойдет с рук. Если бы ты был прав все это чертово время, мы бы все еще были в Техасе или, что более вероятно, на Таити.
Она бросила на него злобный взгляд. Я не слышал, как ты говорил мне не гонять этого рыжего в Мексику. Я тоже не видел, чтобы ты оставался в Техасе, когда я это делал. Если бы ты это сделал, ты бы все еще сидел в этой квартире в одиночестве, день за днем выпивая свою жизнь из бутылки.
Может быть", сказал он, хотя чертовски хорошо знал, что она не ошиблась. Так что вместо этого я здесь. Если бы меня не было рядом, ты бы, наверное, до сих пор сидел в тюрьме для Ящериц. Конечно, если бы меня не было рядом, ты бы, наверное, уже был мертв, но ты не думаешь об этом, больше не думаешь.
Пенни нахмурилась еще сильнее. Хорошо, я и раньше кое-что напортачил, но я действительно не вижу, что может пойти не так на этот раз.
Рэнс снова рассмеялсяон смеялся до тех пор, пока снова не стало больно, что не заняло много времени. Так что ничего не происходит, и нет ничего, что могло бы пойти не так с тем, что происходит. Мне это нравится, я отправлюсь в ад, если не сделаю этого.
Черт бы тебя побрал", яростно сказала она. Ты не должен был ничего об этом знать. Они оба едва помнили микрофоны, которые, как они полагали, Ящерицы спрятали в квартире, если они вообще помнили.
Это то, что всегда говорит девушка, которая изменяет своему мужу, и она никогда не думает, что он узнает, - сказал Ауэрбах. У него не было сил злиться так же, как она. Просто помни, если твоя лодка даст течь здесь, внизу, я тоже утону. И мне не хочется тонуть, так что тебе лучше быть со мной откровенным.
Он мог сказать, что происходило за ее сверкающими голубыми глазами. Она решала, остаться ли ей там, где она была, и поговорить, или выйти за дверь и никогда не возвращаться. Скорее к его удивлению, она продолжала разговаривать с ним, даже если то, что она должна была сказать, не имело прямого отношения к спору. Пойдем в Бумсланг, - сказала она. Мы можем обсудить это там".
Хорошо",ответил он и, прихрамывая, подошел, чтобы поднять свою палку. Ему не хотелось ковылять в таверну, но и заставлять Ящериц подслушивать спор о контрабанде имбиря тоже не хотелось. Даже с тростью больная нога доставляла ему ад, когда он спускался вниз, и продолжала лаять, когда он спустился на тротуар. Будет еще хуже, когда ему придется вернуться наверх, и он это знал. То, чего стоит ждать с нетерпением, подумал он.
Патруль Ящериц приближался к нему по улице. Главный мужчина был еще новее в городе, чем они с Пенни. Ауэрбах махнул рукой; были хорошие Ящерицы и плохие Ящерицы, так же как были хорошие люди и плохие люди, и этот самец казался довольно хорошим яйцом. Я приветствую тебя, Горппет", крикнул Рэнс на языке Расы.
И я приветствую тебя, Рэнс Ауэрбах",сказала Ящерица. Вас легко узнать по вашей походке. Он тоже помахал рукой, а затем повел патруль мимо Рэнса прочь по улице.
Как только Ящерицы оказались вне пределов слышимости, Пенни сказала: Если ты знаешь Горппета, то из-за чего у тебя так разыгрался кишечник из-за этой сделки с имбирем? Он не из тех Ящериц, которые стали бы доносить на нас. Любой может это увидеть".
Ты готовишь с ним сделку?сказал Рэнс, и Пенни кивнула. Он остановился как вкопанный; стоять на месте было немного больнее, чем идти. Прежде чем сказать что-нибудь еще, он сделал паузу, чтобы подумать. Пенни не ошиблась. Горппет показался ему Ящерицей, которая многое сделала и многое повидала и не стала бы болтать об этом. Еще Он не такой уж высокопоставленный. Если он заключит с тобой сделку, сможет ли он выполнить свою часть сделки?
Ты имеешь в виду, у него есть наличные?спросила Пенни, и Рэнс кивнул. Она сказала: Тебе не обязательно быть генералом, чтобы стать крупным контрабандистом имбиря, милый. Многие крупные компаниипросто клерки. Они не покупают товар на свою зарплатуони покупают его на то, что зарабатывают, продавая его своим приятелям.
Хорошо, - сказал Ауэрбах после еще одного раздумья. Я думаю, в этом есть смысл. Но Горппет не производит на меня впечатления человека, который стал бы много дегустировать. Разве его не перевели сюда из-за того, что он своего рода герой?
Да, но это не значит, что он не пробовал уже много летя спросила его, - сказала Пенни. Ты бы так и сделал, подумал Рэнс. Она продолжила: Однако до сих пор он не занимался продажей бизнеса. В этом ты прав. Часть того, что он получил за то, что был героем, наряду с этим переводом и повышением, была чертовски большой наградой за поимку того или иного араба.
Может ли он превратить это в любую наличность, которую мы можем использовать?спросил Рэнс.
Мы, да?сказала Пенни, и он почувствовал себя глупо. Она легко подвела его, ответив на вопрос: Знаешь, здесь, в Южной Африке, не так уж сложно. Все превращается в золото если ты немного поработаешь над этим".
В этом она была права. Он не мог этого отрицать. Единственная проблема с золотом, медленно сказал он, заключается в том, что оно тяжелое, если нам нужно в спешке покинуть город".
Да, он тяжелый, но не занимает много места, - ответила Пенни. Внезапно она схватила его и поцеловала. Маленький чернокожий ребенок, проходивший мимо и куривший сигарету, хихикал вокруг этого. Она не обратила на это внимания. Закончив с поцелуем, она сказала: А теперь ты начинаешь походить на кого-то, кто в конце концов может быть заинтересован в этой сделке.
Кто, я? Ауэрбах оглянулся через плечо, как будто Пенни могла разговаривать с кем-то другим. Она сделала вид, будто хочет ударить его по голове. Он пригнулся, затем поморщился, когда у него заныло плечо. Я не знаю, какой дьявол подал тебе эту идею.
Меня не обманешья слишком хорошо тебя знаю", сказала Пенни. Поскольку это, вероятно, было правдой, он не ответил. Она продолжала: Мы можем это сделатья знаю, что мы можем. И когда мы это сделаем, мы приедем на Таити.
Не в первый раз Рэнс подумал о теплых, влажных тропических бризах и теплых, влажных местных девушках. Но его давние дни в Вест-Пойнте заставили его также задуматься о логистике. Как мы доберемся туда отсюда? В любом случае, мы пойдем через территорию, контролируемую Ящерами. Они послали нас сюда, чтобы мы были хорошими маленькими мальчиками и девочками, помнишь? Они, скорее всего, не захотят снова отпускать нас на свободу.
Если у нас есть деньги, чтобы добраться до Свободной Франции и жить там, у нас будут деньги, чтобы расплатиться с тем, с кем нам нужно расплатиться, чтобы вытащить нас отсюда к чертовой матери, - сказала Пенни, и Рэнс едва ли мог отрицать, что это было похоже на правду. Она продолжила: Давай, давай перейдем к Бумслангу. Мне нужно поговорить с Фредериком.
В голове Ауэрбаха зазвенели тревожные колокольчики. О чем тебе нужно с ним поговорить? Ему не очень нравился Фредерик, не в последнюю очередь потому, что он думал, что негру может слишком понравиться Пенни.
Она уперла руки в бедра. Я должна у кого-нибудь купить имбирь, не так ли?терпеливо сказала она. У Фредерика есть Джинджер, но у него нет связей с Ящерицами для чего-то большего, чем сделки за пять центов. Я чертовски хорошо знаю. Однако у Фредерика есть связи с местными крутыми парнями, сказал Рэнс, или я думаю, что у него есть, во всяком случае. Он, вероятно, проснулся бы мертвым однажды утром, если бы не сделал этого. Как ему понравится, что ты сорвал большой куш на его родной территории?
Он получит достаточно, чтобы быть милымдостаточно для всех, - сказала Пенни. Рэнс, милый, это сработает. Так и будет.
Ее уверенность была заразительнаи Рэнсу не хотелось жить в Южной Африке всю оставшуюся жизнь. Может быть, это и лучше, чем тюрьма для Ящериц, но это не было похоже на Штаты. Хорошо",сказал он. Пойдем в Бумсланг. Он задавался вопросом, в какие неприятности он вляпался. Он бы узнал. Он был слишком уверен в этом.
Пенни снова поцеловала его. На этот раз никто на улице не захихикал. Ты не пожалеешь, - пообещала она.
Я уже сожалею, - сказал Рэнс, что было не совсем правдой, но и не совсем ложью.
Фредерика не было в салуне, когда Рэнс и Пенни вошли внутрь. Это его удивило; судя по всему, что он видел, Фредерик чертовски близко жил в Бумсланге. Но, конечно же, большой чернокожий мужчина влетел в комнату еще до того, как они успели далеко зайти со своими напитками. Он сел рядом с ними, как будто собирался поговорить о делах. И он, вероятно, так и сделалПенни, должно быть, начала заключать эту сделку некоторое время назад.