Еще бы, - сказала она и вытащила свой собственный 38-й калибр из сумочки, чтобы показать, что она поняла, что он имел в виду. В их квартиреквартире, которую, если повезет, они больше никогда не увидят после сегодняшнего вечера, она больше ничего не сказала. Они так и не смогли доказать, что Ящерицы их слушали, но и рисковать тоже не хотели.
Тогда давай посмотрим, что произойдет. Ауэрбах затушил сигарету и тут же закурил другую. Во рту у него пересохло бы даже без едкого дыма. Он чувствовал себя человеком, идущим в бой. И это может быть трехсторонняя борьбау него и Пенни был один интерес, у Горппетадругой, а у Фредерикаеще один.
Его взгляд скользнул к Пенни. Это может даже превратиться в четырехстороннюю битву, если она решит обмануть его. Стала бы она? Он так не думал, но мысль о том, что она может это сделать, не выходила у него из головы. Она уже давно положила глаз на главный шанс. Если она решит, что хочет получить всю добычу
Возможно, она тоже планирует обмануть его с Фредериком. Рэнс на самом деле так не думал, но и не игнорировал такую возможность. Дни, проведенные в армии, научили его оценивать все непредвиденные обстоятельства.
Они вышли. Рэнс с трудом спустился по лестнице. Как только он вышел на улицу, само щебетание насекомых напомнило ему, что он далеко от дома. Если бы это произошло, он все еще был бы далеко от дома, но он был бы там, где хотел быть, а не там, где его бросили Ящеры.
Если бы это не прошло Стреляй первой, детка, - сказал он Пенни. Не жди. Если вы думаете, что у вас могут быть проблемы, скорее всего, вы уже там.
Я тебя поняла", сказала она таким тоном, как будто вышла из гангстерского фильма. Он знал, что она уже проходила через подобные сделки раньше, и каждая из них была вне закона. Но этот был дальше от остальныхи у нее не было ни одного наемного работника, кроме него. Он фыркнул и подавил кашель. Нанятый мускул, который едва мог ходить без трости. Если дело доходило до грубых вещей, то хозяева поля оказывались в беде.
Они шли по узким извилистым улочкам Шестого округа. В этот поздний вечер Рэнс меньше беспокоился о том, чтобы быть белым человеком в преимущественно черной части города. Ганновер-стрит и несколько других главных улиц были хорошо освещены. Однако вдали от них было слишком темно и мрачно, чтобы кто-нибудь мог сказать, были ли они с Пенни белыми, черными или зелеными.
Музыка, которая звучала как американский джаз с примесью чего-то другого, чего-то африканского, гремела из маленького клуба "дыра в стене". Чернокожая женщина, прислонившаяся к стене, вышла и заговорила с Рэнсом на своем родном языке. Он не понял ни слова из этого. Затем женщина заметила, что у него уже есть спутница. Она сказала что-то еще. Этого он тоже не понимал, но это звучало презрительно. Они с Пенни продолжали идти. Женщина вернулась и снова прислонилась к стене, ожидая, когда появится кто-нибудь еще.
Через пару кварталов с верхнего этажа ветхого многоквартирного дома донеслись крики. Ауэрбах попытался обратить это в шутку: Кто-то учит свою жену вести себя прилично.
Попробуй научить меня так, большой мальчик, и ты будешь есть свой ужин через соломинку в течение следующего года, потому что я сломаю тебе челюсть, - сказала Пенни, и ее голос звучал совсем не так, как будто она шутила.
Примерно через полчаса они пришли в маленький парк, где голд и джинджер должны были перейти из рук в руки. Все казалось тихим и мирным. Рэнс не доверял ни тишине, ни покою. Держись от меня подальше, - сказал он. Если что-то пойдет не так и мы расстанемся, мы попробуем встретиться в доках, хорошо?
Я знаю, что мы должны делать, - сказала ему Пенни. Ты держи свой конец, я буду держаться своего, и мы надеемся, что все остальные будут держаться своего.
Да, мы надеемся, - мрачно сказал Рэнс. Он взглянул на светящийся циферблат своих часов. Пять к одному. Они пришли рано.
Из темноты донеслось шипение, за которым последовало еще больше шипений, которые были словами на языке Расы: Я приветствую тебя, Рэнс Ауэрбах.
Горппет? Рэнс стоял очень тихо. Он знал, что у Ящериц есть приспособления, позволяющие им видеть в темноте. Человеческие солдатыможет быть, и человеческие копы тожетоже имели их в наши дни. Но он этого не сделал и почему-то не ожидал, что мужчина будет им пользоваться. Это было похоже на обман.
Кто еще мог знать твое имя?спросила Ящерица, на что у него не было хорошего ответа. Горппет продолжал: У меня готов платеж. Теперь мы ждем тосевитов с травой.
Они будут здесь, - сказал Ауэрбах. Сделка не может состояться без всех нас". Это было не совсем правдой, и это его беспокоило. Сделка не могла бы начаться без него и Пенни, но они больше не были необходимы. Если бы другие захотели их убрать Он не слишком беспокоился о Горппете; Ящерицы обычно играли честно. Но он не доверял Фредерику дальше, чем мог бы его бросить.
Я приветствую вас, друзья мои. Фредерик, по мнению Рэнса, говорил на языке ящериц со смешным акцентом. У меня есть кое-что из того, что нам нужно. Ты, храбрый самец, у тебя есть все остальное, что нам нужно. Давайте теперь произведем обмен.
Он ни словом не обмолвился о том, что у Рэнса и Пенни есть все, в чем они нуждаются. Это беспокоило Ауэрбаха. Положите золото на чашу весов против благодарности, и выяснить, кто из них весит больше, было несложно.
Теперь Пенни прошла мимо Ауэрбаха. Золото не занимало много места, но было тяжелым. С больным плечом и больной ногой он не мог нести так много. Если бы она получила их долю добычи и сбежала Что он мог с этим поделать? Немного. Это ему тоже не понравилось. Пенни ела, пила и дышала неприятностями. Она может попытаться сбежать, так же, черт возьми, как и все остальное.
Меня прикрывают мужчины, - предупредил Горппет, так что Рэнс был здесь не единственной несовершенно доверчивой душой.
Меня прикрывают мужчины", сказал Фредерик, как будто принимал эту идею как нечто само собой разумеющееся.
И меня прикрывают мужчины, - сказала Пенни. Ауэрбах огляделся, чтобы посмотреть, не вырастил ли он двойню или, еще лучше, пятерню. Однако такой удачи не было. Он знал это слишком хорошо, черт возьми.
Обмен, - сказал Горппет. Рэнс вгляделся в темноту. Он почти ничего не видел.
Сейчас, - сказал Фредерик, и злорадный триумф в его голосе заставил Рэнса понять, что он собирается попытаться украсть все золото. Рэнс набрал полные легкие воздуха, чтобы выкрикнуть предупреждение-
И еще один крик донесся с края парка, крик на африканском языке. За этим последовал выстрел, затем еще один, а затем заикающийся грохот выстрелов. Раздались крики, не только из человеческих глоток, но и из горла Расы. Сдавайтесь!крикнул Ящер, его голос был усилен. Тебе не сбежать!
К тому времени Рэнс уже был на земле, катясь в укрытие. Старые рефлексы взяли верх, измененные только необходимостью держаться за трость. Пули просвистели недостаточно высоко над его головой. Кто сказал, что мы не можем сбежать?крикнул Фредерик. Мы разобьем тебя! Он снова закричал. Залаяли винтовки. Застрекотали автоматы. Должно быть, он привел с собой молодую армию. Судя по количеству огня, который вели его люди, он превосходил ящеров численностью и почти превосходил их в вооружении.
Он не привел бы так много людей, если бы не намеревался исключить Рэнса и Пенни из сделки, не говоря уже о том, чтобы навсегда выбить их билеты. И он, вероятно, тоже намеревался уничтожить Горппета и всех его приятелей, которые были у Ящерицы. Появление этого патруля в парке как раз в тот момент, когда это произошло, казалось удачей для всех, кроме чернокожего, и Ауэрбах не стал жалеть его.
То, что у них было сейчас, было отвратительной трехсторонней перестрелкой, в центре которой был Рэнс. Он выкрикнул имя Пенни, но его лучший крик был не очень громким, и воздух наполнился шумом. Она не слышала его, а если бы и слышала, если бы крикнула в ответ, он бы ее не услышал.
Он пополз к ней, или туда, где, как он думал, она была. Вспышки выстрелов вспыхивали то тут, то там, напоминая ему о гигантских, злобных молниеносных жукахили о драке в Колорадо, где он был уничтожен. Он никогда не думал, что снова попадет во что-то подобное. Он молил Иисуса, чтобы он этого не делал.
Кто-то побежал к немуили, может быть, просто к золоту. Каждый человек направился бы прямиком к этому. Все Ящерицы бросились бы к имбирю, либо чтобы попробовать его, либо чтобы схватить в качестве доказательства. Влезать поглубже было последним, что он хотел сделать, но Пенни была где-то там, и его учили никогда не подводить людей на его стороне.
Бегущая фигура собиралась переехать его. Он приподнялся на локтях и выстрелил из своего 38-го калибра. С тихим ворчанием мужчина упал. Его оружие с грохотом упало на землю прямо перед Рэнсом, который схватил его. Его руки сразу сказали ему, что у него есть: стенографический пистолет, самый дешевый способ убить много людей в спешке, какой когда-либо создавало человечество. Он засунул пистолет в карман брюк в качестве запасного оружия; пистолет-пулемет теперь подходил ему намного лучше.
Рэнс! Это была Пенни, не очень далеко отсюда. Он пополз к ней. Одна из его рук погрузилась в лужу чего-то теплого и липкого. Он воскликнул с отвращением и отдернул руку. Рэнс!
Я здесь, - ответил он, а затем: Ложись, черт возьми! Что она делала, все еще дыша, если у нее не хватило ума упасть на палубу, когда начали лететь пули? Еще одна очередь выстрелов справа подчеркнула его слова. Это было то направление, откуда пришли Горппет и его приятели. Теперь они убегали, и делали это хорошо, профессионально. Он задавался вопросом, смогли ли они схватить рыжего до того, как начали выходить из боя.
Господи Иисусе, - сказала Пенни, на этот раз так, как будто она была на земле. Ты все еще жива, милая?
Да, я так думаю, - ответил Ауэрбах. Где золото? Где Фредерик? Африканец беспокоил его больше, чем Ящерицы. Ящерицы играли по своим собственным правилам. Фредерик был способен сделать что угодно с кем угодно.
Фред мертв, по крайней мере, я так думаю",сказала Пенни. Я уверен, что, слава Богу, застрелил егоя это знаю. Двуличный сукин сын Ты сказал ему, Рэнс, но он не захотел слушать. Горппет стоит дюжины таких, как он.
Да. Но Ауэрбах вспомнил, что Пенни попала в беду, обманув своих приятелей в сделке с джинджером. И Где золото? он повторил, на этот раз более настойчиво.
"ой. Золото? Пенни рассмеялась, затем перешла на язык Расы: У меня это здесь, или что-то из этого. Сколько ты можешь унести?
Я не знаю",сказал Рэнс на том же языкехорошая безопасность. Но я могу это выяснить, и это правда.
Меня это вполне устраивает, - сказала Пенни, переходя на английский. Вот.
Она толкнула что-то в Рэнса. Это был не очень большой сверток, но он весил столько же, сколько ребенок. Он ухмыльнулся. Давайте посмотрим, сможем ли мы выскользнуть отсюда", сказал он. Я имею в виду, чтобы тебя не убили. Да, это лучший способ. Пенни удивила его поцелуем. Он задавался вопросом, смогут ли они это сделать. До тех пор, пока приятели Фредерика и Ящеры держали между собой нейтральную полосу, у них был шанс. Он также задавался вопросом, как он будет таскать золото, свою трость и стенографический пистолет. Желая получить еще одну пару рук, он отправился делать все, что в его силах.
Атвар перевел один глаз с экрана компьютера на своего адъютанта. Что ж, это позор, позор и первоклассная ошибка", заметил он.
На что вы намекаете, Возвышенный Повелитель Флота?спросил Пшинг. Он подошел к компьютерному терминалу. "ой. Отчет о прискорбном инциденте на южной оконечности главного континентального массива.
Да, досадный инцидент. Выразительный кашель Атвара сказал о том, насколько неудачным, по его мнению, был этот инцидент. Когда мы обнаруживаем, что сделка с имбирем продолжается, как правило, желательно поймать виновных, траву и все, что на нее обменивалось. Разве вы не согласны?
Его тон предупреждал Пшинга, что ему лучше согласиться. Истина, Возвышенный Повелитель Флота",сказал он.
Атвар указал на экран. Судя по этому отчету, сделали ли мы что-нибудь из этого в этом инциденте? Выполнили ли мы хотя бы одно из них?
Нет, Возвышенный Повелитель Флота", несчастно сказал Пшинг.
Нет", согласился Атвар. "Нет. "Нет"это ключевое слово, действительно, так оно и есть. Никаких подозреваемых или вообще никого, о ком можно было бы говорить, только наемные убийцы. Никакого имбиря. Никакого золотакак я понимаю, оно должно было быть золотым. Два самца убиты, трое ранены, и кто может сказать, сколько Больших Уродов? У нас было очень много фиаско в борьбе с джинджером, но это хуже, чем большинство.
Что мы можем сделать?спросил Пшинг.
Это действительно был вопрос. Этот вопрос стоял с тех пор, как Раса обнаружила, что имбирь делает с мужчинами, и еще более остро встал вопрос с тех пор, как Раса обнаружила, что имбирь делает с женщинами. Никто еще не нашел ответа. Атвар задавался вопросом, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь это сделать. Не собираясь признаваться в этом своему адъютанту, он сказал: Единственное, что мы можем сделать, это убедиться, что мы больше не опозоримся таким образом.
Да. Пшинг использовал утвердительный жест. Есть ли у вас какие-либо конкретные приказы для достижения этой цели, Возвышенный Повелитель Флота?
Конкретные приказы? Атвар пристально посмотрел на Пшинга, не зная, что на это ответить. Он отдавал очень конкретные приказы против Джинджер с тех пор, как это стало проблемой. Это оставалось проблемой, и теперь, когда колонизационный флот был здесь, проблема стала еще хуже. Даже в Каире, даже в этом административном центре, который когда-то был отелем тосевитов, женщины иногда пробовали имбирь. Атвар улавливал отдаленный запаха иногда и не очень отдаленный запахферомонов, и мысли о спаривании проносились у него в голове, сбивая его с толку и делая практически бесполезным в работе в течение раздражающе долгих промежутков времени.
Он задавался вопросом, не такими ли все время были Большие Уроды, вечно отвлекающиеся на собственную сексуальность. Если так, то как им вообще удалось что-то сделать? Спаривание было достаточно хорошим в подходящее время года, но думать об этом все время было определенно больше хлопот, чем того стоило.
Он также понял, что не ответил на вопрос Пшинга. Конкретные приказы? он повторил. В данном случае да: необходимо приложить все усилия, чтобы выследить представителей Расы и Больших Уродов, ответственных за это ужасное преступление, и все они должны быть наказаны с максимальной строгостью при задержании.
Это будет сделано, - сказал Пшинг. Это было бы сделано в любом случае, но сейчас это должно быть сделано с еще большей энергией.
Лучше бы так и было, - прорычал Атвар. Он вернулся к отчету. Через мгновение он снова зарычал, на этот раз в дикой ярости. Считается, что тосевиты, причастные к этому преступлению, или некоторые из них, являются теми, кого мы переселили в этот район после того, как они не смогли помочь нам так полно, как должны были в Марселе? Вот как они отплачивают за наше терпение? Они должны быть наказаныо, действительно должны.
Их причастность не доказана", сказал Пшинг. Дело только в том, что их не видели и не подслушивали устройства наблюдения в их квартире с тех пор, как произошла перестрелка.
Куда они делись? Куда они могли деться? Атвар пришел в ярость. Это бледнокожие Большие Уроды; им нелегко спрятаться в стране, где у большинства темная кожа. Это одна из причин, по которой мы послали их в эту конкретную часть территории, которую мы контролируем.
Его адъютант утешительно сказал: Мы обязательно скоро их найдем.
Нам было бы лучше, - сказал Атвар. А наши собственные мужчины, участвующие в перестрелках друг с другом? Позор!
Преступниками могли быть даже женщины", сказал Пшинг.
Почему, чтобы они могли",сказал Атвар. Мне это не приходило в голову. Но они обращались с оружием так, как будто были знакомы с ним, что делает более вероятным, что они были мужчинами из флота завоевания.
Разве вы не должны были обсудить с командующим Флотом Реффетом планы подготовки колонистов для помощи флоту завоевания?спросил Пшинг.
Да, я был. Если бы Атвар был Большим Уродом, его лицо приняло бы какое-нибудь нелепое выражение. Он был уверен в этом. К счастью, однако, ему не нужно было показывать так много того, что он думал. То, что он показал, было достаточно плохо; Пшинг отступил на шаг. Но Атвар знал, что это нужно сделать, как бы мало это ему ни нравилось. Я лучше позабочусь об этом", сказал он, хотя скорее бы столкнулся со скальпелем хирурга без анестезии.
Он позвонил, утешенный мыслью, что Реффету будет так же неприятно разговаривать с ним, как и с командующим флотом колонизационного флота. В считанные мгновения изображение Реффета уставилось на него с экрана. Что теперь, Атвар?спросил другой командир флота.
Я думаю, ты знаешь, - ответил Атвар.
Да, я знаю, о чем вы попросите, - сказал Реффет. Чего я не знаю, так это как я могу надеяться построить успешную колонию здесь, на Тосеве 3, если вы оторвете моих самцов и самок от их производственных задач и превратите их в солдат.
Судя по его тону, у него не было ничего, кроме презрения к мужчинам того Солдатского Времени. Обрубок хвоста Атвара задрожал от ярости. Я не знаю, как вы можете надеяться построить успешную колонию, если Большие Уроды убивают ваших самцов и самок.
Они не должны быть в состоянии, - отрезал Реффет.
Ну, они могут. Они могут сделать очень много вещей, которых мы не ожидали, - сказал Атвар. Давно пора тебе наконец это понять. На самом деле Он сделал паузу, сразу повеселев гораздо больше. Разве это не правда, что мы получаем гораздо больше промышленных товаров с тосевитских фабрик, чем мы ожидали?
Конечно, это правда, - сказал Реффет. Мы не ожидали, что у Больших Уродов вообще будут какие-либо фабрики.
Не означает ли это, что на колонизационном флоте есть лишние рабочие, которых можно превратить в солдат, не сильно мешая усилиям по колонизации? Если бы Атвар был беффелем, он бы запищал от радости.
Реффет сделал паузу, прежде чем ответить, из чего Атвар сделал вывод, что другой командующий флотом не думал об этом, как и его советники. Возможно, они не хотели думать об этом, так как это заставило бы их пересмотреть то, как они смотрели на колонистов и на жизнь на Тосеве 3. Отказ смотреть на неприятное был более распространенным недостатком Больших Уродов, чем Расы, но мужчины и женщины из Дома не были полностью защищены.
Наконец Реффет сказал: Это предложение может иметь некоторые преимущества, если вы думаете, что сможете превратить то, что может оказаться бесперспективным материалом, в солдат.
Мы можем это сделать, - сказал Атвар. Нам придется это сделать, поскольку это тот материал, которым мы располагаем. Я гарантирую, что мы сможем. Пришлите нам мужчинпришлите нам и женщин тожеи мы сделаем из них солдат. Мы прошли через подготовку Солдатского Времени. Мы можем продублировать его здесь.
Вы гарантируете это? На основании отсутствия доказательств?сказал Реффет. Просто на вашем неподтвержденном слове вы ожидаете, что я передам вам мужчин и женщин тысячами? Ты слишком долго имел дело с Большими Уродами, Атвар; ты и сам мыслишь как один из них.
Каким-то образом Атвар сдержал свой гнев. Голосом, напряженным от сдерживаемой ярости, он сказал: Хорошо, если вы не передадите их, какая у вас есть блестящая идея для их использования?
Возможно, в вашей идее есть доля правды. Реффет говорил с видом мужчины, делающего большую уступку. Я предлагаю создать комитет для изучения этого вопроса и посмотреть, каки еслиэта идея может быть реализована. Как только мы изучим все возможные факторы, влияющие на предложение, мы сможем принять обоснованное решение о том, следует ли двигаться дальше. Таков путь Расы. Он говорил так, как будто считал, что Атвар нуждается в напоминании.
Вероятно, он был прав насчет этого. Атвар привык к бешеному ритму жизни на Тосеве 3. Великолепно, Реффет, действительно великолепно, - сказал он, выпуская сарказм, который до сих пор держал в яичной скорлупе. И ваш великолепный комитет, без сомнения, представит свои рекомендации относительно времени, когда последний мужчина флота завоевания умрет от старости. Я боюсь, что это будет довольно поздно, особенно учитывая недавние угрозы со стороны Deutsche. Как вы думаете, как долго наши колонии смогут оставаться в безопасности без солдат, которые будут их защищать?
Я скажу вам, что я думаю, - отрезал Реффет. Я думаю, вы видите, что мужчины флота завоевания вымирают, и надеетесь получить власть над какой-то частью флота колонизации, чтобы вы не исчезли в безвестности с их уходом.
В конце концов, сказал Атвар, вы пересмотрите этот разговор и поймете, в какой запутанной клоаке вы были все это время. Когда это время придет, я буду рад поговорить с вами. Однако до тех пор у меня нет такого желания. Он разорвал связь, и ему тоже захотелось разбить монитор.
Он не понимает, - сказал Пшинг.
Наверху, на космическом корабле Реффета, адъютант другого командующего флотом, несомненно, говорил то же самое об Атваре. Атвару было все равно, что думают мужчины или женщины из колонизационного флота. Конечно, он этого не делает. Мы не до конца понимаем Большие Уродства или всю ситуацию на Тосеве 3, и мы находимся здесь намного дольше, чем колонисты. Но они знают всеи если по какой-то причине вы мне не верите, вам стоит только спросить их.
Что вы будете делать с набором солдат из колонизационного флота?спросил Пшинг. Я думаю, вы правы в том, что комитет был бы невероятно медленным.
Я знаю, что я прав в этом, - сказал Атвар. Что мне делать? Он подумал, а потом начал смеяться. Одна вещь, которую я сделаю сразу же, это начну принимать добровольцев для обучения. Реффет вряд ли может возражать, и я думаю, что найдется немало колонистов, которые скорее займутся чем-нибудь сами, чем будут сидеть в своих квартирах и смотреть видео весь день.
Я надеюсь, что вы правы, Возвышенный Повелитель Флота, - сказал Пшинг. Я сам думаю, что это разумный расчет. Будете ли вы действительно включать в число этих новых солдат как женщин, так и мужчин?
"почему нет?" сказал Атвар. Женщины и мужчины смешиваются почти во всех аспектах жизни Расы; только для удобства, чтобы избежать проблем со спариванием, флот завоевания был сделан полностью мужским. Они возникнут сейчаси будут еще хуже, благодаря проклятой тосевитской траве, но я думаю, что мы справимся вполне успешно. Прием женщин также означает, что у нас есть большая группа потенциальных новобранцев. Они нам нужны, и мы их получим. Это так просто. У Атвара не было ни малейшего сомнения в том, что он был прав.
День шел за днем, и Моник Дютурд обнаружила, что всю свою жизнь прожила в Марселе, не зная половины своего города, а может быть, и больше. Когда она сказала об этом Пьеру, ее старший брат посмеялся над ней. Вы слишком хорошо сохранили мелкобуржуазную респектабельность семьи, - сказал он. Вы бы не хотели иметь много общего с черным рынком или чем-то в этом роде.
Каждый делает понемногу",сказала Моник. Нужно жить, чтобы жить; без черного рынка, особенно в первые дни после боевых действий, весь город умер бы с голоду, так как боши крали все, что попадалось на глаза.
Каждый делает понемногу", повторил Пьер, все еще смеясь. Но ты никогда не одобряла, не так ли, сестренка? И теперь, одобряете вы это или нет, вычасть этого. Неужели все так плохо?
Глядя на квартиру, в которой он жил, квартиру, в которой она в эти дни занимала свободную комнату, Моник было трудно сказать "нет". Квартира была намного больше и намного просторнее, чем та, из которой она сбежала. И в нем хранились всевозможные электронные устройства, в основном сделанные ящерицами, под солнцем: более современные удобства, чем люди могли себе даже представить. Еще
Как ты все время живешь, как загнанный зверь? она взорвалась.
Ее брат оглянулся на нее, на этот раз без намека на иронию на его пухлых, пухлых чертах. Я бы предпочел жить как преследуемое животное, чем как животное в клетке, где хранитель мог бы протянуть руку и погладить меняили сделать все, что он хотел, когда бы он ни захотел.
В этом было достаточно правды, чтобы ужалить. Но Моник сказала: Я все еще в клетке, только теперь она твоя, а не эсэсовца.
Ты можешь вернуться в любое время, когда захочешь, - легко сказал Пьер. Если ты предпочитаешь делать то, что хочет он, а не то, что хочу я, давай.
Я бы предпочла делать то, что хочу, - сказала Моник. Она говорила это много раз всем, кто мог ее выслушать. Это не принесло ей особой пользы и, похоже, не принесет ей особой пользы и на этот раз.
И поэтому этого не произошло. Ее брат, по крайней мере, больше не смеялся над ней. Теперь уже серьезным голосом он ответил: Если это то, что ты предпочел бы иметь, тебе нужно стать достаточно сильным, чтобы иметь возможность это получить. Никто тебе его не даст. Ты должен это принять".
Моника сжала кулаки так сильно, что ногти впились в плоть. Ты говоришь так, как будто только что вернулся с возрождения Триумфа Воли.
Я видел это, - сказал он, отчего она посмотрела на него еще пристальнее, чем когда-либо. С тех пор как он вернулся в ее жизнь, она никогда не могла вывести его из себя. Он продолжал: Это великолепная пропаганда. Даже Ящерицы так говорят. Они изучают его, чтобы понять, как заставить людей делать то, что они хотят. Если это достаточно хорошо для них, почему это не должно быть достаточно хорошо для меня?
Прежде чем Моник успела ответить, кто-то постучал во входную дверь. Пьер не просто открыл его. Вместо этого он проверил маленький телевизионный экран, подключенный к еще более маленькой камере, подключенной, чтобы смотреть в прихожую. Он кивнул сам себе. Да, это те Ящерицы, которых я ожидаю". Повернувшись к Моник, он сказал: Почему бы тебе не пройтись по магазинам пару часов? Потратьте столько моих денег, сколько захотите. Мне нужно уладить здесь кое-какие дела.
Судя по его тону, он был так же убежден, что имеет право отослать ее, как Дитер Кун был убежден, что имеет право приказать ей раздеться и лечь на кровать. В один прекрасный день, и это не займет много времени, ей будет что сказать по этому поводу. Но это было бы не сегодня. Она схватила свою сумочку и вышла из квартиры, как только Ящерицы снаружи вошли.
За исключением одежды, которую носили люди, Порт д'Экс всегда заставлял ее думать об Алжире так же сильно, как и о Франции. Это напомнило ей о единстве Средиземноморья во времена Римской империи и даже позже; в знаменитом тезисе профессора Пиренна говорилось, что возвышение сначала Мухаммеда, а затем Карла Великого заставило две стороны моря двигаться в разных направлениях. Ученые поколения Моники работали над тем, чтобы опровергнуть Пиренна, но она, сама не будучи медиевистом, считала, что он высказал веские доводы.
Прогулка по этой части Марселя, безусловно, подтвердила его взгляды на то, как работала история. Улицы здесь были короткими, извилистыми и узкимибольшинство из них были слишком узкими для автомобилей, а некоторыеслишком узкими, чтобы кто-нибудь, кроме сумасшедшего, мог сесть на велосипед. Но на свободе было много сумасшедших; Моник приходилось прижиматься к кирпичным или каменным стенам каждые несколько шагов, чтобы не расплющиться, когда они проносились мимо.
Магазины, таверны и закусочные были крошечными, и большинство из них вели столько же дел на улице, сколько и в зданиях, в которых они предположительно размещались. Лудильщик сидел на стуле, сигарета свисала из уголка его рта, когда он припаивал заплату к треснувшему железному горшку, который, возможно, почти датировался римскими временами. Его ноги торчали на улицу, так что Моник пришлось переступить через них.
Он отодвинул горшок и похлопал себя по коленям. Вот, дорогой, ты можешь присесть, если хочешь. Ты можешь застегнуть ширинку, если хочешь, сказала ему Моник, и твой рот тоже. Ощетинившись, она зашагала дальше. За ее спиной лудильщик рассмеялся и без излишней спешки вернулся к работе.
В течение трех кварталов, которые лежали между квартирой Пьера и местной рыночной площадью, она услышала несколько диалектов французского, немецкого, испанского (или это был каталанский?), итальянского, английского и языка Расы, на котором говорят как люди, так и Ящерицы. Люди меняли языки с большей готовностью, чем меняли брюки. Как ученыйкак бывший ученый, напомнила она себе, она хотела бы так же легко переходить с одного языка на другой, как это делали некоторые из этих торговцев, разносчиков и контрабандистов.
Как всегда, рынок был переполнен. У некоторых торговцев были прилавки, которыми их семьи владели на протяжении многих поколений. Другие вели тележки через толпу, выкрикивая оскорбления и набрасываясь, чтобы люди не получали слишком много бесплатных образцов своих вареных кальмаров или лимонных пирогов, или медных колец, отполированных до блеска, пока они не стали похожи на золото, но обязательно начнут зеленеть через неделю, если вы были достаточно опрометчивы, чтобы купить один.
Моник вцепилась в сумочку обеими руками. Множество воров на рыночной площади были гораздо менее хитрыми, чем те, кто продавал кольца. Не успела эта мысль прийти ей в голову, как немецкий солдат в полевой форме издал гортанный рев ярости, обнаружив, что у него обчистили карман. Мастер по изготовлению пальцев наверняка давно ушел. Даже если бы его там не было, Моник нигде не видела полицейских, французских или немецких.