Играть роль курсанта или теперь уже младшего сержанта мне становилось все труднее и труднее. Приходилось следить за каждым словом, походкой, манерами. Да что говорить, меня мог выдать даже неосторожный взгляд.
Соответственно, постоянное напряжение плюс непривычная и не самая комфортная для меня обстановка, приводили к тому, что полковник-младший сержант Светлов-Мальцев постоянно был на взводе. Я и так никогда особой выдержкой не отличался. Вспыльчивый очень. Наверное, еще бы в молодости из армии поперли, да только воевать получалось у товарища Светлова неплохо, потому и терпели.
В боевой обстановке я менялся, но тут-то она, эта обстановка, и близко не боевая.
Нервного срыва-то, конечно, не допущу еще долго, но вот насколько долго?
Кроме того, меня всегда очень бесит, если я чего-то не понимаю, а тут я ничего не понимаю.
Ладно, то, что меня переправили во времениэто уже данность, но слишком много вопросов по ее реализации.
По идее, должны были подготовить психологически, дать поиграть в 41-ый. Ну, типа, пожить хотя бы в похожих реалиях, как это обычно делается, когда в глубину отправляют. Дать привыкнуть ко всему. К сапогам с портянками, к жратве, куреву, одеколону «Шипр», наконец. Ко всему, короче.
Нет же, в один день вызвали и отправили. Почему такая внезапная срочность? Ведь случай с бомбой и тем негро-немцем произошел полгода назад. Времени на подготовку операции можно было более, чем достаточно. Что-то здесь явно не так. Что?
Мой мозг не мог проанализировать ситуацию за недостатком информации, а где ее взять эту информацию?
Срочно нужна эта Жанна Гальперн, она же Александра Гуревич. Она единственная, кто владеет всей полнотой информации.
Только вот с этой Жанной-Александрой тоже возникли определенные трудности. Очень серьезные трудности.
После обеда, когда, основательно притомившись от всех этих бесконечных погрузок-выгрузок, я, наконец, смог бросить кости на диван с косулями в канцелярии и ожидал пока сварится кофе, в добытой всеми правдами и неправдами, эмалированной кружке на примусе Валерона, появился он сам.
Привет, Василий! поздоровался он, наверное, раз тридцатый за сегодня.
Я посмотрел на него и вернулся к чтению анонсов фильмов в кинотеатрах города на последней странице, купленной сегодня, «Ленинградской правды».
Валера, а про что фильм «Профессор Мамлок», ты не в курсе? спросил я, найдя фильм с этим странным названием в каком-то ДК имени, естественно, Ильича. Война войной, а кино у них, я смотрю, по расписанию.
Про одного профессора-еврея в Германии. ответил Валерон и уселся за стол.
Кофе будешь? поинтересовался я из вежливости, но в душе не теряя надежды, что он, также из вежливости, откажется.
Так и случилось.
Нет.
А почему? я даже сам удивился своему вопросу. Буржуазный пережиток?
Вроде того. ответил политрук. Так же это будет на вашем могиканском?
На могиканском «типа того»поправил я его, снимая кружку с примуса. Слушай, Валерон, а как твоя фамилия?
Ветров. сказал он и следующей фразой добил меня окончательно. Вась, не приедет невеста твоего друга.
Я еле сдержался, чтобы не выматериться. Что на этот раз?
А что так? спросил я, как можно более безразличным тоном.
Очень уж мне не хотелось демонстрировать этому Ветрову свою крайнюю заинтересованность во встрече с Гальперн. Всего, что может вызвать ненужные подозрения у кого бы то ни было, мне явно стоило избегать.
Понимаешь
Он сделал паузу, явно подбирая слова.
А вот это уже дерьмово. Ищет слова, значит бережет мою тонкую душевную организацию, что очень и очень плохо. Что могло произойти? Арестовали? Забрали в армию? Что?
Она работает политрук снова сделал паузу и поправил сам себя, Работала в институте одном. «Гириконд» называется. Перед самой войной отпуск взяла. наконец выдавил он, В кадрах сказали, что к родителям в Минск уехала
Вот это уже не поворотэто уже пиздец, товарищи.
В Минске немцы, а они, как известно любому школьнику даже в мое время, с евреями были в контрах.
Нет, возможно, она все же выживет, мало ли что. Только вот для меня Жанна Гальперн теперь недоступна совсем.
Стоп! Мне же сказали, что она погибнет в первую блокадную зиму?
Что, к дьяволу, происходит?
Она из будущего. Верно? Верно. Следовательно, не знать, что немцы в первые же дни войны займут Минск, она не могла, тем более, что в отличие от меня, наша Жанна-Александра к своему путешествию точно готовилась и не один день. Тогда какого же хера ее понесло в Минск, да еще и в теле молодой еврейки?
Так, полковник Светлов, тебе надо при первой же возможности попасть в ее квартиру. Собственно, при невозможности тебе все равно следует туда попасть!
За этими размышлениями, я даже не заметил, что забыл бросить в кофе сэкономленный за завтраком кусок сахара.
Возможность попасть на квартиру Жанны-Александры представилась, как это ни странно, через час с мелочью. Причем опять же с помощью политрука Ветрова, который назначил меня старшим машины, следовавшей в банно-прачечный комбинат за постельным бельем для нашего пересыльного пункта.
Мне выделили полуторку с водителем и двух бойцов для погрузки.
В 16. 00 мы выехали с территории ПП и уже через пять минут, я приказал водителю:
Сначала заедем на Литейный 24.
Водитель, мужик лет пятидесяти, из постоянного состава, с побитым оспинами лицом, «шилом бритый», как говорят про таких, в мешковатой гимнастерке с лычками ефрейтора и мятой пилотке, натянутой на самые уши, с недоверием посмотрел на меня и сказал:
Так не по дороге же, товарищ младший сержант.
Дела срочные сердечные, брат. умоляющим тоном произнес я. Буквально на пару минут надо. заверил я его. Дорогу-то знаешь?
Он понимающе ухмыльнулся:
Как не знать, жених. Почитай с двадцатого в такси. Каждый уголок знаю. Тут недалече. бывший таксист повернул направо и покатил вдоль реки. Не здешний?
Нет. сознался я.
Значит Аничков мост должен увидеть. сказал он и с выражением прочел стихи, зачем-то покачивая в такт строфам, головой
Четыре чёрных и громоздких,
Неукрощённых жеребца
Взлетеликаждый на подмостках
Под стянутой уздой ловца.
Как грузен взмах копыт и пылок!
Как мускулы напряжены,
Какой ветвистой сеткой жилок
Подернут гладкий скат спины!*
Неужто сам сочинил? спросил я.
Нетводитель отрицательно мотнул головой в дурацкой пилотке. Поэт один. Он умер.
Я достал папиросу, предложил водителю, тот отрицательно покачал головой:
Уж десять лет, как не курю. Дорого. пояснил он свой отказ от курения.
Если я закурю, не помешает? поинтересовался я.
Кури. разрешил он и даже угостил спичками, которых у меня не было.
На Литейный сказал водитель и процитировал четверостишие из «Пиковой дамы»:
На Литейном, прямо, прямо,
Возле третьего угла,
Там, где Пиковая дама
По преданию жила!
Стихи любишь? спросил я с нескрываемым удивлением в голосе.
Хорошие люблю. согласился он. Кто ж их не любит?
_______________________
* стихотворение "Аничков мост" написал Владимир Иванович Нарбутизвестный поэт Серебряного века, автор художественной и литературно-критической прозыпринадлежал к дворянскому роду литовского происхождения. В 30-ых годах репрессирован. 14 апреля 1938 года Нарбут был расстрелян в карантинно-пересыльном пункте 2 треста «Дальстрой».
Глава 17. Одноглазый король
Штаб-квартира полка
12.8.1941
2 кавалерийский полк СС
Рапорт о ходе акции на Припяти с 27 июля по 11 августа 1941 г.
Н а с е л е н и е: В основном украинцы; белорусы на втором месте; на третьем месте поляки и русские, последних очень мало. Евреи живут в основном в крупных населенных пунктах, где они составляют высокий процент населения, в некоторых случаях до 5080 процентов, в другихдо 25 процентов
В ряде случаев при вступлении войск мы обнаруживали, что по украинскому обычаю был приготовлен стол, накрытый белой скатертью, на котором стояли хлеб и соль, предназначавшиеся командирам. В одном случае был даже маленький оркестр, приветствовавший войска.
Население отдавало предпочтение еврейским врачам. В городах и деревнях было заметно преобладание еврейских ремесленников. Там находилось большое число эмигрантов из старого рейха и Остмарка.
У м и р о т в о р е н и е: Умиротворение проводилось теми командирами частей или рот, которые находились в контакте с местными бургомистрами и обсуждали с ними все дела, касающиеся местного населения. Такие контакты использовались для проверки численности и состава населения, т. е. количества украинцев, белорусов и т. д. Проверялось также, остались ли здесь еще коммунисты, укрывавшиеся красноармейцы и прочие лица, бывшие прежде активными большевиками. В большинстве случаев местные жители докладывали сами, что они видели бандитов и других подозрительных лиц. Там, где еще находились подозреваемые, мы их задерживали и после короткого допроса либо отпускали, либо расстреливали
Еврейских грабителей расстреливали. Только немногих квалифицированных рабочих, занятых в ремонтных мастерских вермахта, оставляли в живых.
Практика загонять женщин и детей в болота не дала ожидаемого результата, потому что болота не настолько глубоки, чтобы человек мог в них утонуть. Этому препятствовало также то, что на глубине примерно метр в большинстве случаев была твердая почва.
Украинское духовенство проявило готовность сотрудничать с нами и принимать участие во всех акциях.
Заметно было, что в целом население в хороших отношениях с еврейским сектором. Тем не менее оно энергично помогало нам при облавах на евреев. Набранная на месте охрана, состоявшая частично из польской полиции, частично из бывших польских солдат, также произвела хорошее впечатление. Она действовала энергично и принимала участие в борьбе против грабителей.
Общее число грабителей и т. д., расстрелянных кавалерийскими частями, составило 6526.
Магилль,
штурмбанфюрер СС
Из директив Лозе, рейхскомиссара Остланда, от 13 агуста 1941 года.
С о в е р ш е н н о с е к р е т н о13.8.1941
Временные директивы по обращению с евреями
на территории рейхскомиссариата Остланд
Окончательное решение еврейского вопроса на территории рейхскомиссариата Остланд будет проводиться в соответствии с указаниями, данными мною 27 июля 1941 года в Каунасе. Поскольку полиция безопасности в своих действиях уже руководствуется этими указаниями, нижеследующие временные директивы ее не касаются. Единственная цель этих временных директивобеспечить, чтобы всюду и во всех случаях, когда дальнейшие меры по окончательному решению еврейского вопроса невозможны, генерал-комиссаром или гебитскомиссаром были приняты следующие меры:
II
Евреем считается тот, кто происходит, по меньшей мере, от трех дедушек или бабушек, которые в расовом отношении являются чистокровными евреями. Евреем считается также тот, кто происходит от одного или двух дедушек или бабушек, чистокровных евреев, а также, тот, кто а) принадлежит или принадлежал к еврейской религиозной общине; б) на 20 июня 1941 г. или позже состоял в зарегистрированном или не зарегистрированном браке с евреем или еврейкой согласно определению, данному этими директивами, или в настоящее время вступает или вступит в такие отношения.
III
В случае сомнения гебитскомиссар или штадскомиссар решает, кто является евреем, по своему усмотрению, опираясь на эти директивы.
Рейхскомиссариат «Остланд»
Психиатрическая рабочая колония Новинки
(бывшая 1-ая Советская трудовая колония
душевнобольных Новинки)
Главный округ Минск
д. Новинки
14 августа 1941 года
16 часов 30 минут
Старушка в белом халате бодро семенила по коридору, пока не уткнулась в рослого СС-мана в каске и с карабином на плече, который, увидев меня, мгновенно сделал шаг спиной к стене, освобождая дорогу, и принял строевую стойку. Вопросов он не задавал, видимо, тоже был предупрежден заранее. Я всегда поражался тому, как вымуштрованы люди Небе. Нет, выдрессированы. Так будет точнее.
Григорий Валерьевич, обратился я к Крюкову, который уже немного справился с дрожью. Не могли бы вы организовать мне халат?
Он немного замешкался, соображая чего я хочу. Но сориентировался очень быстро и велел старушке обеспечить меня халатом. Та тут же убежала.
Я отдал сверток с апельсинами и фуражку часовому, а сам подошел к запертой двери, которая вела в палату, где должна была находиться та самая Гальперн ради которой сюда прилетел сам руководитель СС.
Дверь была одностворчатая, деревянная, запирающаяся снаружи на ключ. С окошком-кормушкой, которые бывают только в дверях тюремных камер и палат для буйных душевнобольных, и глазком. Через него я и заглянул в палату.
Ранее, видимо, она была рассчитана на несколько больных, но сейчас, не знаю уж по чьему распоряжению, Небе или Крюкова, посреди залитого вечерним августовским солнцем, помещения стояла всего одна железная кровать. На ней лежала лицом вверх молодая и довольно хрупкая женщина довольно приятной, для еврейки конечно, внешности.
По сути, если не считать густых волос цвета воронова крыла, разметавшихся по подушке, ничего еврейского в чертах ее лица не было. Во всяком случае так мне показалось. Гиммлер как-то говорил, что среди евреек часто попадаются довольно симпатичные, и нам в силу чисто природных мужских инстинктов, свойственно их излишне очеловечивать. Я тогда перечить не стал, но все же остался при своем мнении. Пусть они и унтерменшенедолюди, но все же мы с семитами принадлежим к одному биологическому виду, поэтому можем испытывать к ним симпатию и даже половое влечение к их женщинам. Женщина лежала в какой-то неестественной позе. Руки и ноги раскинуты в стороны.
Она что привязана? спросил я Крюкова.
Он опять заметно занервничал:
Нам запретили колоть ей успокоительное, тогда, во избежание дальнейших, он замолчал, но вскоре подобрал слова. нарушений режима содержания, мы приняли решение ее зафиксировать
Что за идиотская привычка у русских «мычать»? «Мы сделали». Почему не сказать: «Я приказал»? Попытка разделить ответственность: «Раз уж вы за это накажете, то не меня одного»? С кем разделить? Со старушонкой Беляевой? Никогда подобного не понимал и не пойму. Стадный инстинкт.
Зачем? задал я ему вопрос. На окнах решетки. Дверь заперта. У двери часовой.
Чтобы она не причинила себя каких-либо увечий во время приступов. быстро ответил Крюков заранее заготовленной фразой.
«Увечий»звучит угрожающе, если бы сказал «телесных повреждений», вроде бы не так страшно прозвучало, да Крюков? Я невольно улыбнулся, глядя на этого русского психиатра. Хильду Вернике (Хильде Вернике 1899 г.р., член НСДАП с 1933 года, немецкий психиатр, доктор философии. С 1927 года Вернике фельдшер в санатории Мезериц-Обравальд, с 1928 года врач-ординатор, с 1929 года старший врач), которая работала у меня, я даже представить себе не мог такой напуганной, хотя она женщина. Страх совсем не в ее стиле, впрочем, именно, такие женщины мне нравятся, естественно, когда они значительно моложе, чем 42-летняя Хильда.
Отвяжите немедленно! приказал я.
Доктор заметался на месте, если можно так выразиться, но других подходящих слов я просто не смогу подобрать. Главврач больницы для душевнобольных сейчас больше сам напоминал. Страдающего пляской святого Витта. Он явно не знал, что делать. Видимо, ключ был у бойкой старушки-медсестры, так что открыть дверь и развязать пациентку Крюков не мог, а злить этого большого немецкого начальника в моем лице, похоже, очень не хотел.
Мария Григорьевна! крикнул он. Ну, где вы там запропастились?
Уже иду. ответила старушка, показавшись из двери помещения в конце коридора, наверное, служившего ординаторской, с медицинским халатом в руках и засеменила к нам.
Быстрее, пожалуйста, сказал ей Крюков. господин фон Тобель хочет, чтобы мы прекратили фиксацию пациентки.
Старушка, наконец, добралась до нас и набросила мне на плечи халат, который был мал и больше выполнял, скорее, декоративную функцию, чем оберегал окружающих от микробов и бактерий. Какой вообще смысл в этих халатах? Дань традиции?
Затем медсестра открыла дверь большим ключом, который больше напоминал ключ от средневековой башни, где многоголовый дракон стережет прекрасную принцессу.