Многовато, одними губами прошептал Оррик.
В самый раз, на его же манер ответил эльф.
Значит, все-таки деремся? Или это оценка сил: типа, если ты возьмёшь на себя пятерых, я разделаюсь с остальными.
Мы все так же не двигались с места, и нас-таки разглядели: передние осадили коней, последовал короткий обмен мнениями, затем они возобновили движение, пустив коней шагом.
Мне представилась замечательная возможность опробовать свои способности не на одном человеке, а на группе, объединенной общей идеей. Нечто подобное я уже проделывал раньше, когда развернул настроение толпы в Бадери. Но там и тогда осознание происходящего пришло много позже, фокус получился практически бессознательно, на автомате. Сейчас пришло время осознанных действий.
Не так давно я выяснил, что для моего дара расстояние имело значение: шагах в десяти от человека аура над его головой бледнела, съеживаясь, как воздушный шар на морозе, еще пара шагов, и у нее вовсе пропадал цвет. Сколько я ни пытался, иной раз мой «радар» не добивал даже до Оррика, который по традиции всегда ехал первым в то время, как мне приходилось держаться посередине.
Совсем другое дело, если людей становилось много, и у всех формировалась единая цель. Как в тот раз, когда мы едва не попали под раздачу, стоило нам очутиться в городе, так и сейчас навстречу нам направлялись люди, объединенные общей идеей, и пусть их гораздо меньше, степень эмоционального напряжения перевешивала численное меньшинство. Я снова оценил подарок богов: если думать о людях, как о едином целом, общая масса аур соединялась в одну, и это море эмоций, подпитываемое из многочисленных источников, представало во всей красе. Как будто художник одним мазком кисти вдруг смешал всю палитру. И по нему я мог судить о степени агрессивности всей толпы. Готовы они броситься в бой, раздирая рот в отчаянном крике, или крепко стиснутые кулаки означают лишь настороженное внимание и готовность защищать свою жизнь.
Они пока не опасны, уверены в своих силах и просто настороже. Да, и немного разочарованы тоже, неожиданно даже для себя самого выдал оценку я.
С чего ты взял? удивился Оррик после того, как меня удостоили слишком внимательным и недоверчивым взглядом.
Чую, коротко ответил я.
Эльф хмыкнул.
С тебя серебряный, инквизитор, я говорил, что наш юный друг полон сюрпризов.
Оррик дёрнул щекой.
Выживу, займу у Иана.
Эльф опять хмыкнул, но больше ничего не сказал. А я чуть не разинул рот: они, оказывается, имеют наглость на меня спорить! Да ещё и за мои деньги!
Я хочу все знать! прошипел вдруг я. Все! Слышите?! От начала и до конца!
На этот раз на меня никто даже не посмотрел.
Все он хочет знать, передразнил меня Оррик. Я, может, тоже хочу знать, почему солнце ложится на западе, а встаёт на востоке, но кто бы мне это сказал.
Я чуть не заржал в голос.
Договорились!
О чем?! на этот раз инквизитор повернулся всем корпусом. О чем, демон забери эту дорогу, этих людей и тебя заодно, мы успели договориться?!
Ну как же? деланно удивился я. Я тебе про Солнце, тыпро все остальное.
На этот раз эльф не выдержал и расхохотался.
Глава 10
Именем инквизициигрозно начал воин, за которым тянулась цепочка вооружённых людей, но уже на третьем слове замешкался: интересно, что мы должны были сделать ее именем? Остановиться? Убрать оружие? Мы и так стояли, дожидаясь, когда нас наконец догонят. Воин слишком быстро осознал нелепость возможных требований и поспешил сменить тему. Кто вы такие?!
Меня слишком быстро и согласованно оттеснили назад. С правой стороны вперёд двинул коня инквизитор, эльф остался стоять неподвижно, поэтому они полностью перегородили дорогу, что не укрылось от глаз наших возможных противников и явно их не порадовало. А там были все сплошь серьёзные люди: у самого первого на голове красовался яйцеобразный шлем, с распущенными ремешками, до этого я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь носил шлемкуртка из стеганой ткани с нашитыми поверх бляхами из металла, такие же точно штаны, кожаные рукавицы с наклепками в виде кастета, и в дополнение ко всему колючий, суровый взгляд из-под кустистых бровей. Его рука медленно ерзала на рукояти меча, а глаза настороженно ощупывали бывшего инквизитора: ему он, похоже, не доверял, а меня попросту игнорировал.
Остальные были попроще, но и они не производили впечатление новичков: слишком жесткие лица, чересчур уверенные движения побывавших в переделках людей. И хотя других мечников я не заметил, отряд выглядел спаянной боевой единицей, в любой момент готовой прийти на помощь своему командиру. Воины крепко держали копья и окованные сталью дубины, ожидая от главного только знака, чтобы втоптать нас в пыль. Впрочем, на вопрос, чем лучше получить в дракемечом, копьем или дубиной, я предпочел бы уклониться от нелегкого выбора.
А кто спрашивает? голос Оррика тоже не блистал дружелюбием.
Гюго из Архана, помощник главного инквизитора. Рука воина сжалась на рукояти меча, а его глаза впились в наши лица.
Оррик подвигал плечами, словно сбрасывая на землю груз. Я почувствовал, как из него готов вырваться вздох облегчения. Все не так страшно? Помощники нас не пугают? Или тут к своим не цепляются? Да вот беда, мы только что условились, что визитки с инквизиторским вензелем больше не раздаем.
Меня зовут Оррик, я изредка продаю свой меч, если как следует позвенеть монетами, мой спутник позволил себе улыбнуться. Сейчас мы с моим верным слугой сопровождаем господина Аридила в его нелегкой и крайне опасной службе.
Эльф пошевелил пальцами, даже не удостоив говорившего взглядом. Я оценил прием: рука качнулась едва-едва, на миллиметр, не больше, демонстрируя хваленую первородную спесь и то, что он не зря посещал уроки по этикету. Я слышал, что подобное нарабатывается годами, а сегодня убедился в этом воочию. Никаких слов не хватит, чтобы описать достоинство, с которым Аридил проделал все вышеуказанное, да и не нужны здесь словаты чутьем чуешь, что он не прост.
Аура отряда стала светлеть, вблизи все распалось на отдельные элементы, я физически ощущал, как напряжение потихоньку отпускало этих людей, напряженно тискающих рукояти оружия. Хоть они изначально не чувствовали особой опасностинас трое, их десять, все равно держали себя на взводе: мало ли как там повернётся?!
Что вы делаете на дороге одни? воин все ещё с прохладцей посматривал в нашу сторону, хотя уже и без прежней воинственной настороженности. Вы разве не знаете, что это небезопасно?
Интересно, если бы среди нас не было эльфа, он вел себя так же сдержанно?
Из-за поворота вдруг показались еще два всадника. Один выглядел, как и все остальные в отряде, который мы повстречали (ватник да копьевот весь его арсенал), а вот второйвторой настолько привлек мое внимание своим внешним видом, независимой позой и кричащей расцветкой одежды, что я чуть не упустил нить разговора.
С каких это пор в Архане путникам угрожает опасность? спросил Оррик, и я обратил внимание, что он тоже с удивлением поглядывает на вновь прибывших, но мне показалось, что инквизитор определённо в курсе происходящего. Впрочем, Аридил встретил новость и гостей вообще без каких-либо эмоций. И даже я не понял, как он относится к данному заявлению. Складывалось ощущение, что только я один не знаю, что происходит.
Гюго проигнорировал вопрос Оррика и не представил нам новых спутников.
Нам осталось заехать в одно место, он убрал руку с оружия, обращаясь теперь прямиком к Аридилу, я настоятельно рекомендую отправиться с нами. Это не займёт много времени, а потом мы должны соединиться с другим отрядом. Его возглавляет главный инквизитор Архана. Понаблюдав за нашей реакцией на столь громкое звание, Гюго совсем расслабился. Отец Поль с удовольствием вас выслушает и, если посчитает нужным, ответит на все вопросы. Но в любом случае, уверен, под нашей охраной путешествие более безопасно, чем если вы продолжите путь втроём.
Не очень приятное замечание, но Гюго слишком пристально наблюдал за нашими лицами, а под конец опять положил пальцы на рукоять меча. Расслабиться-то он расслабился, но бдительности не терял, так что у нас, похоже, не оставалось выбора. Если мы не пойдём сами, нас скрутят в два счета, и тогда ни о каком продолжении путешествия не будет и речи. О том, что моим спутникам придётся положить весь отряд, я старался не думать, как, впрочем, не сомневался и в том, что им это под силу.
За эльфа ответил Оррик.
В большой компании дорога короче, весело сказал он, поворачиваясь к нам. Господин, вы не против сделать небольшой крюк?
Эльф лишь пожал плечами, а моим мнением не поинтересовались.
Спустя час мы попали в засаду, где судьба вновь свела меня со смертью один на один.
ЧАСТЬ 3
Глава 1
Вы боитесь смерти? Что за глупый вопрос?
В большинстве своём по той или иной причине смерти боятся все. Но я боялся не смерти, а того, что ждёт меня после, потому что абсолютно точно знал о последствиях. Князь Аэларэль, позвольте снять шляпу, вы идеально разбираетесь в людях. Да и чего иного ждать от существа, которое, подумать только, старше всех городов на Земле, ныне существующих и разрушенных, погруженных в забвение.
Как описать то, чего нет? Это меня больше нет. Нет тела, рук, ног, головы и ушейя не чувствую их, словно мой мир вдруг сузился до ничтожных размеров. Я где-то. Не нахожусь, не оказался, не зависвсе не то, я именно где-то, не здесь. Глаз тоже нет, я не вижу, не чувствую, не ощущаю, словно все это тоже убрали. Мне страшноэто единственный штрих, который не дает мне забыть, кем я был до того. А потом начинается
Легкое касание, меня словно лизнули, но в прикосновении нет ничего приятного. Как я почувствовал? Словно кто-то тронул палец на затекшей ноге. У меня не было тела, и все же я как-то понял: прикоснулись ко мне, к тому, что составляет меня. Чувствовала невидимая, неосязаемая субстанция, обвивающее мое нынешнее «я» со страхом посередине.
Следующее касание молнией пронзило мое сознание насквозь, а затем что-то принялось за меня всерьёз: мою оболочку и все, что под ней, рвали на части, жгли, били, кромсали, выдирая куски. Я завыл, потому что вдруг понял: сейчас разрывают на части душу, то, что составляет меня самого. Если мне не удастся сохранить все, до последней частички, я потеряю себя, забуду, кем был, кого любил, уважал, боялся и ненавидел. Да! Мне были дороги даже враги, потому что когда-то стали частью меня, закалили, обидели, унизили, но именно из-за них я такой, какой есть.
Я принялся сопротивляться, выхватывал оторванные куски, заживлял порезы, лечил прорехи, отнимал обратно то, что пытались украсть. Сколько так продолжалось? Вечность? Секунда? Времени тоже не было. Только когда я увидел над собой склонившего голову князя, с заинтересованной улыбкой наблюдающего, как я возвращаюсь к жизни, мне пришло понимание двух абсолютных истин: я больше никогда не умру, потому что Аэларэль не правУбийца теряет часть себя даже после первой смерти, пусть это и не так заметно; и второе: человек, заставивший меня пройти через это, умретпусть не сейчас и не здесь, но прощать то, что я пропустил сквозь себя, нельзя никому.
везучий сукин сын! голос Оррика раскатами гремел над головой, но с закрытыми глазами не слишком понятно, ругается он или искренне радуется. Надеюсь, это всё-таки радость за жизнь своего подопечного, а не желание поскорее его прибить, а уж за чтонайдётся.
Я разлепил один глаз, второй по-прежнему отказывался мне служить. Над головой вечерело, на ветру размахивали ветвями деревья, листья из последних сил держались за свое место, дрожа от страха, что однажды их все-таки унесет. Если мне не изменяет память, на засаду мы вместе с отрядом Гюго нарвались где-то к обеду, а сейчас солнце определённо готовилось на боковую. Я не зря вспомнил свою первую смерть. В этот раз никаких болезненных ощущений не было. Похоже, мне опять удалось обмануть старуху. Не иначе, как чудов тот самый последний момент, когда надо мной скалой навис тот воин с раззявленным в отчаянном крике ртом, я уже попрощался с жизнью. Мои воспоминания обрывались на том, как я без остановки, словно боек швейной машинки, колол его ножом в пах. Глаза мужика, в которых пылали боль и изумление, до сих пор стояли перед внутренним взором. Потом что-то тяжелое опустилось мне на голову. Сколько же я был без сознания?
Я его убил?! Голос казался чужим, чересчур резким, каркающим, как будто мне накинули сразу десяток лет. Драться мне приходилось не разязык тела иной раз доходит до человека гораздо быстрее слов, но вот так, хладнокровно или пусть даже в горячке, бить человека ножом
Чьи-то сильные, грубые руки уперлись в спину, и мне пришлось подчиниться: сидя пить гораздо удобнее. В губы уперлась деревянная миска, и в горло хлынула обжигающе-горькая гадость вперемешку с палочками, комками и еще бог знает чемкак будто дали выпить заварку, не процеживая ее. Мне пришлось подчиниться, чтобы не захлебнуться этой бурдой.
Ты заколол этого выродка, как свинью! загоготал Оррик, пыхтя над ухом и продолжая меня поддерживать. Чтобы такой сопляк прирезал простым ножом гарнского людоеда, он почмокал так, будто пытался на вкус распробовать новое пиво, такого ни разу не слышал, не поверил бы и даже дал бы за вранье по морде. Но я видел это своими собственными глазами!
Мне, в отличие от Оррика, было не до восторгов: меня мутило. Вот только не пойму, из-за слабости мое состояние или от мысли, что убил человека. Это уже самое настоящее убийство, все, что я совершил до этого, можно было списать на определённые обстоятельства. Даже то, что мне пришлось полоснуть по горлу человека, который фактически умер. Сейчас же жизни лишился абсолютно здоровый дядька, и ничего не менял тот факт, что в противном случае на земле сейчас валялся бы я сам.
Людоед? вяло спросил я первое, что пришло мне в голову в перерывах между порциями отвратного зелья.
Гарнские людоедылучшие наемники мира, заметил Оррик, внимательно наблюдая, чтобы я не халтурил и допил все до дна. Пей-пей, я не отстану, пока не увижу донышко этой чаши.
Почему людоеды? Они жрут людей?
Оррик наконец своего добился и опустил меня на спину, подложив под голову что-то мягкоестранно, он ухаживал за мной так, будто я вот-вот должен отправиться на тот свет, но я не чувствовал ничего особенного, наоборот, только бодрость: меня стремительно заполняла энергия. С чего вдруг такая неожиданная реакция? Минуту назад у меня с трудом шевелился язык.
Жрут людей? Можно сказать и так. Мне приходилось с ними сталкиваться, он хмыкнул, по обе, так сказать, стороны. Бьются страшно, обходятся нанимателям в два раза страшнее. Далеко не каждый может позволить себе в дружине иметь даже одного людоеда, а тут целый десятник!
Он хлопнул меня по плечу.
А ты удивил меня, парень, не думал, что увижу такое. Он почесал бороду, как делал всякий раз, когда задумывался о чем-то. Прав отец Тук, кругом прав.
Я попытался встряхнуться: наконец-то что-то весьма интересное!
В чем прав?
Оррик потрепал мои волосы и ухмыльнулся:
Ты давай, значит, поспи, а потом мы о многом поговорим.
Я действительно чувствовал, что глаза стали слипаться. Только что сна ни в одном глазу, и вот на тебе! Последнее, что я помню, были слова эльфа и ответ инквизитора.
Уснёт?
Я сделал двойную порцию, епископ предупредил, что парнишка только с виду хлюпик.
Повторное пробуждение оказалось гораздо приятнее первого. Я открыл единственный глаз, оттянул повязку, потер пустую глазницу. Регенерация не спешила, глаз по-прежнему ничего не видел, ни намека на свет или ещё какие приметытемнота и не думала уходить, когда я пытался проверить, есть ли хоть какой-то прогресс. И все больше закрадывалась подлая мысль, а не соврал ли князь, ну, или, может, немного преувеличил.
Пивка бы, задумчиво протянули слева, и я понял, что все возвращается на круги своя: пиво для инквизитора было почти то же самое, что для среднего класса квартираесли нет войны, наличие обязательно.
Я попробовал встать, и мне это без труда удалось! Руки-ноги работали, и вообще, я чувствовал, будто родился заново. Что вдруг вчера случилось, почему Оррик решил, что я умираю? Этот вопрос я задал ему немедленно, пока инквизитор неторопливо помешивал котелок, живо принюхиваясь к духу, идущему от похлебки.
Ножкрайне опасная штука в умелых руках. Ты можешь быть быстрее, сильнее и проворнее человека с ножом, но лично я бы предпочел с ним не связываться, если под рукой нет другого, более веского аргумента. Если твою шкуру порезали, ты ещё можешь бежать или драться, но жизнь начинает вытекать из тебя, как вода из дырявого бурдюка. Ты уже мертв, хотя и не догадываешься об этом. Наёмник, с которым ты сцепился, был слишком матерым бойцом. И в этом оказалось твое спасение: ему и в голову не могло прийти, что кто-то посмеет бросится на него с ножом. Вот он и не успел среагироватьникто не успел бы, но сразу догадался, что его везение кончилось. Впрочем, у него оставалось еще достаточно сил, чтобы уйти к богам не в одиночку. Тогда он решил забрать с собой и тебя. Стоял ты чересчур неудобно, времени на размышления у твоего обидчика было в обрез, так что они использовал первое, что попалось под руку, и врезал тебе рукоятью меча, хотя и этого, уж поверь, с лишком хватает, чтобы отправить на тот свет человека. Мы с эльфом до сих пор не можем взять в толк, какую же твердую кость надо иметь, чтобы отделаться шишками. У другого на твоем месте от таких ударов она бы лопнула, как гнилая тыква, Оррик покачал головой и тут же вскричал: И чем ты только думал, бросаясь на него с ножом?!