Андрей отвис.
Посмотрел внимательно на казаков. И спросил:
Так чего же вы к черту на службу пришли?
Так свой же черт, усмехнулся парень с кольцом ухе.
Сказал и начал скалиться в дерзкой улыбке. Вслед за ним и остальные заржали, довольные шуткой. Даже Андрей не удержался. Ему отчего пришлась по душе эта самодовольная морда и бесхитростный юмор. Очень он разрядил обстановку. Воти слушавшие их разговор люди из числа обитателей крепости или помещиков, тоже улыбались.
Свой черт.
Это вполне соответствовало мировоззрению этих, фактически язычников. Если колдун, то полезный. Если черт, то свой. Христианские же догматы и какая-то душеспасительная риторика им были в целом до малины
[1] Обычное, кстати, дело для Москвы 20102020 годов. Автор с такой бедой лично сталкивался, правда, не в роли прораба, а со стороны заказчика. Но на жажду массовых расстрелов это никак не повлияло. И на его памяти, единственное, что эти веселые ребята хорошо и исправно делали был общий намаз в строго отведенное время.
[2] Зачастую в крупных (да и не только) организациях инструкции и всякого рода ВНД пишутся именно для того, чтобы снять с написавшего их сотрудника ответственность и переложить ее на кого угодно другого.
[3] Автор сам как-то работал в организации, в которой получил за год квалификацию большую, чем за предыдущие десять лет. Хотя эти годы он не бездельничал и не ленился, просто дела были иначе поставлены.
[4] Строго говоря он делал парту Короткова, которая по сути была модификацией парты Эрисмана.
[5] Речь идет о секуляризационной реформе 1764 года.
Часть 2. Слабоумие и отвага
Маша, передайте это полковнику Петренко. Скажите: если я погибну, пусть считают меня коммунистом.
А если погибнут они?
Тогда пусть их считают коммунистами!
Кинофильм «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди»
Глава 1
1555 год, 1 апреля, вотчина Андрея на реке Шат
Время близится к обеду, не пора ли нам к буфету? тихо буркнул себе под нос Андрей, вызвав некоторое недоумение у стоящего невдалеке человека. Одного из работников в группе плотника Игната.
Но молодой сотник эту реакцию полностью проигнорировал. Да и привыкли уже все окружающие к странностям хозяина. Благо, что никого без дела он не обижал. Да и вообще выглядел толковым и рачительным человеком в глаза обитателей вотчины, из-за того, что пекся о благополучии всех ему подчиненных.
Например, вот прямо сейчас, после этой непонятной фразы, молодой сотник отправился проверять кашеваров. Ведь время обеденное. И он проверял каждый котел[1]. Без исключений. Чтобы не шалили. Чтобы не воровали. Причем не просто принимал еду на пробу уже отложенную в мисочку, а сам в котле ковырялся, изучая работу повара. А потом еще и сам себе на пробу брал немного еды, самой на его взгляд неудачной. И мог серьезно наказать за нерадивость
Казаков поставили на постой, разместив в одной из сотенных землянок. Благо, что их ставили с некоторым запасом места. Опыт уже заставил Андрей стараться иметь запас буквально во всем. Таким образом, они расположились у внешней строящейся каменно-земляной стены. Та, правда, была всего в аршин высотой, пока. Но все одноподспорье немало. Особенно в сочетании с мощным рвом, который выкопали до зимы.
Но именно там основная жизнь и кипела, так как внутри малой крепости было слишком мало места. Там, по большому счету, больше жил сам Андрей с женой в окружении самых верных и преданных людей. Ну и основные склады стояли.
Правильное же размещение казаков под присмотром позволило им сразу окунуться в жизнь вотчины. Да послушать кто что о хозяине говорит. И к своему удивлению они не услышали ничего похабного. Даже явного недовольства, в том числе и от тех людей, которых выпороли совсем недавно.
Так за дело, пожимая плечами, сказывали они.
Не обидно?
Обидно. Но сам виноват.
Это их немало озадачило.
Посему и сошлись все эти восемь казаков чуть в стороне в круг, чтобы обсудить. Точнее созвал их старший.
Как вам черт? без тени улыбки поинтересовался Василий.
Брешут попы, уверенно ответил ему Ивантот молодой парень с кольцом в ухе. Как есть брешут. Какой же он черт? Что наседка над людишками квохчет.
Как же брешут? удивился Мелентий. Собор же порешал
А что тебе тот собор? перебил его Никита. Али по доброй воле? Палками согнали, вот и сказали попы, что требовалось. Они люди подневольные. Что с них взять?
Верно Никита сказывает, согласился Михайло. Все у них кверху сракой. Если это черт, то отчего они, богобоязненные, так со своих единоверцев три шкуры дерут? Все вы слышали про Михайло Шейтаноглу[2]. Тварь первейшая. Однако в уважении среди попов в Царьграде ходит. И никто даже пасти против него не разевает.
И то верно, кивнул Богдан. Тварь. Вот уж кто черт так черт.
Да и награду за голову Сулеймашка не зря положил. заметил Яшка. Был бы чертомв уста с ним целовался, да золотом осыпал. Примечает он таких. У меня брат пять лет там мыкался. Еле убег. Да и толку? Издох на родной земле от побоев. Не выкарабкался.
А может попы те и вовсе веру свою сменяли? почесав затылок, спросил Савва. Ну так, для вида крестятся, а потом черта под хвост целуют?
Типун тебе на язык! воскликнул Мелентий.
А что типун? Брешут и не чешутся! набычился Савва. Отчего так?
Так что братцы? усмехнулся Иван. Наш черт что ли выходит?
Если и черт, то наш, веско произнес Василий. Айда за мной.
Произнес он и повернулся, желая было уже отправиться к Андрею. Но тот уже недалеко сидел. На лавочке. И с любопытством за ним наблюдал, вполне добродушно и с улыбкой. А вокруг него стояло дежурное отделение в броне, да при оружии.
Василий на секунду замер. Хмыкнул. И продолжил свое движение.
И верно черт! хохотнул Иван, хлопнул себя по бедрам.
Остальные тоже заулыбались.
Ну что, казачки, надумали? поинтересовался Андрей.
Люб нам уговор, что ты предлагаешь.
А как же награда?
Да разве ж мы сказали тебе о ней, коли взять желали?
Кто же вас знает? Может вы вероломны так, что даже честны, пожав плечами, возразил Андрей, процитировав фразу из одной песенки.
Ха! И не поспоришь. вроде как смешливо произнес, но немало нахмурился Василий.
Ты ведь с Вологды, верно? спросил его Андрей.
Верно, кивнул старший казак.
Сын Тимофеев из Алениных по прозванию Ермак[3].
Да уж, ермак[4] у него что надо! Хохотнул Иван и хлопнул старшину по животу. Ежели надовесь котел умнет и оглянуться не успеешь!
Отколь сие ведаешь? еще более осторожно поинтересовался Василий.
Сон мне был. Видел в нем, что лет через двадцать ты со товарищами в Сибирь пойдете. И на саблю ее возьмете. А потом сгинете там. Но сонэто просто сон. Мало ли что померещится?
Действительно, слегка ошалело кивнул Василий.
И верночерт! расплылся в улыбке Иван. А Мелентий перекрестился, жутковато поглядывая на парня.
Не робей, я ежели и черт, то православный, продолжал все также добродушно улыбаться Андрей. Лишь правой рукой нырнул за пазуху и извлек оттуда на показ крестик.
Мелентий сразу выдохнул.
Ведь всем было известно в эти годы, что черти крестов не носят, и не терпят ни крестного знамения, ни церквей, ни святой воды.
А про Сибирь ты верно сказываешь?
Сон показывает лишь одну из дорог, но их много, и каждый шагперепутье. Посему и выходит, что человек сам кузнец своего счастья. А двадцать лет большой срокковать там не перековать. Да и тот тыне нынешний. За спиной годы тяжелой войны о который ныне и не болтают еще. Будет она аль нетподи разбери. Посему я мнюнеизвестно, что завтра будет, не говоря про годы. Ибо человек смертен. Хуже тогосмертен внезапно. Был вчера, а сегодня вишневой косточкой подавился. произнес парень, сделал паузу и добавил. Все в руках Всевышнего.
Такие сны не бывают пусты.
Тогда продолжай держать свою удачу за хвост, да по сраке ее нахлестывать. Авось и вынесет куда. Главное хватку не ослаблять.
И то верно, задумчиво кивнул Василий по прозвищу Ермак.
Да и не только он. Все задумались от слов Андрея. И казаки, и прочие.
Что же до награды, то я мню, можно немало позабавиться. Что этому жирному борову глупостей не болтать впредь.
Это как же?
Написать письмо султану. Так-то человека жалко, что повезет его. Сей мерзавец пришибет гонца. Посему нужно письмо сие на плетне прибить. Чтобы все прочесть могли и разболтать, а прежде тогона рынках торговцы в разнос потешались.
Ха! Доброе дело! оживился Иван.
Доброе, кивнул Андрей. Только где же такой плетень найти? Чтобы повесить в одном месте, а растрезвонили на многие дни пути?
На острове Байда, что на Днепре, есть крепостица малая. Ее князь Дмитрий Иванович из Вишневецких[5] поставил. Вокруг нее казачки вьются и кошт держат. Да и после молодецких проказ своих отходят туда. Ибо укрытие верное. Можно грамотку там на плетне прибить. Сказывают, что Дмитрий Иванович к турку имеет страсть особую, на дух его не перенося. И знакомства многие имеет у османов, так и среди прочих. Так что будь уверенвся округа о том прознает, и до валахов дойдет, и далее. Можа и до самого Сулеймашки.
Тогда не будем медлить, расплылся в улыбке Джокера Андрей.
Спешно ему притащили доску восковую.
Написал.
Зачитал.
Поржали.
Обсудили.
Поправили.
Переписали на бумагу.
А после обеда Иван да Мелентий со Саввой отправились на Днепр с письмом. Ну и приглашением для казаков. Андрей хотел навербовать еще пару десятков себе легкой, легковооруженной конницы для организации нормального охранения.
Само же письмо было в целом в стилистике открытых XVII века, которыми не брезговал даже сами султаны. То есть, он, по сути, открыл новый жанр. Только в отличие от устоявшегося формата XVII века, письмо получилось вежливым. Обычно в него намного больше мата и оскорблений помещали:
ЯАндрей сын Прохора, верный воин и слуга Царя Московского и Всея Руси Иоанна свет Васильевича, объявляю тебя Сулейман лжецом и мерзавцем! И вызываю на честный поединок перед лицом Всевышнего. Ибо ты, трусливая тварь, имел наглость называть себя рыцарем. А потому приходи и дерись. Один на один. Как и положено по обычаю предков.
Ежели же ты не явишься на честный бой до ближайшего Рождества Христа нашего Иисуса, измарав портки своей природной храбростью, то я объявляю награду за твою голову в одну полушку. Ибо более ты и не стоишь
[1] Частной практики личного приготовления не имелось, готовили на общаг, и ели также. Андрей ввел эту практику для более удобного централизованного управления расходом продовольствия. Заодно это повышало общую эффективность труда, так как людям не было отвлекаться от дел, мыслями о поиске еды и ее приготовления. Где зерна взять? Где дров? Не испортилось? И так далее. Да и контролировать расход продовольствие и надлежащие питание подчиненных так было проще. Кроме того, такой способ приготовления и приема пищи сближал коллектив.
[2] Михаил Кантакузин (15151578) прозванный Шейтаноглу (сын шайтана) греческий магнат в Османской Империи. До того, как попал в немилость в 1578 году, контролировал назначениями на должности епископов и патриарха. Сделал огромное состояние на торговых спекуляциях и налоговых откупах, во время выполнения которых прославился суровым отношением к христианам, за что и получил свое прозвище. Кроме того, контролировал соледобычу Анхиале, собирал таможенные сборы в Константинополе, держал рыболовецкий флот и имел монополию на меховую торговлю с Москвой. Одна только торговля мехом с Москвой давала ему прибыли в среднем около 60 тысяч дукатов в год (33,3 тысячи рублей).
[3] Андрей слышал, что по легенде Ермак либо из-под Вологды, либо с реки Чусовой. Но версию с Чусовой он считал вздором, так как Ермак был явно славянской культуры, а когда он родился таковых людей на Чусовой не водилось. Они позже пришли, со Строгановыми. Так вот и выходило, что Ермак с Вологды.
[4] Ермакэто большой котел, в котором готовили еду разом на артель. Одно из его названий. По легенде это прозвище прилипло к Василию Тимофеевичу из-за того, что он долго артельным кашеваром. Но автор считает, что это маловероятно для атамана. Поэтому приводит свою гипотезу, основанную на его жизненном опыте.
[5] Дмитрий Иванович Вишневецкий (ум. 1563) державец ванячицкий (с 1547) и староста Черкасский да Каневский (с 1551) Великого княжества Литовского. В 1553 году побывал в Турции для освобождения из плена своего дяди. В 1554 году назначен Сигизмундом II Августом стражником на Хортице (Малая ХортицаБайдана), где поставил древо-земляную крепость откуда в 1556 году совершил набеги на Очаков и Ислам-Кермен. Крепость на Хортице была взята и разрушена татарами в 1557 году. В 1558 году после приказа Сигизмунда II прекратить набеги на Крым и Турцию перешел со своими казаками на службу к Ивану IV, получил Белев и Дедилов, после продолжил активную антиосманскую и антикрымскую деятельность. В 1563 году попал в Молдавии в плен к османам и был по приказу султана обезглавлен в Константинополе.
Глава 2
1555 год, 1 мая, Москва
Грановитая палата московского кремля была забита боярами и церковными иерархами, а также прочей именитой аристократией. Их туда набилось словно кильки в бочку, оставив лишь небольшой проход для посольства Константинопольского патриархата. Число условного, ибо скромного и весьма неприметного.
Сначала посольство поселили на окраине города в совершенно заурядном постоялом дворе. Потом продержали в полной изоляции две недели, да еще чуть ли не на хлебе и воде. И вот теперь только пригласили к Царю, не дав предварительно помыться и привести себя в надлежащий вид. Посольство ведь. Специально. Чтобы выглядели они соответственно.
В помещении все молчали.
Лишь довольно шумное дыхание многих напряженных людей. Настолько сильно раздраженных, что руки у многих лежали на рукоятках сабель. Не сжимали их, но это все одно о многом говорило.
Глава посольства вышел вперед. Принял от помощника свиток. Демонстративно распечатал его. Развернул. И начал читать.
Царь слушал молча, даже с каким-то безразличием на лице.
А вот в толпе пошли шепотки. Тихие. Но много. Из-за чего казалось, будто читающего пытается заглушить шум моря. Шелест его волн. И с каждым словом послу становилось все тяжелее и тяжелее читать, ибо голос его тонул в этом море шума.
Наконец, он завершил читать решение Вселенского собора. Свернул свиток. И протянул его стоящему поблизости слуге Царя, чтобы тот принял послание. Но тот даже не шелохнулся.
Иоанн Васильевич же встал.
Ударил посохом по полу, призывая к тишине.
Мгновение.
И палата замерла. Лишь звук дыхания множества людей формировал легкий фон.
Чья власть, того и вера[1]! громогласно произнес Царь, озвучив тезис, который уже витал в воздухе на собраниях Аугсбургского Рейхстага в Священной Римской Империи. Он сам, правда, его услышал из уст Андрея, во время той приватной беседы. И немало думал над его словами. Крепко думал. И над той трактовкой, которую парень дал А посему, продолжил Иоанн Васильевич, меня, и весь прочий люд православный, не волнуют постановления магометан.
Какие магометане?! воскликнул глава посольства, но тут же заткнулся, заметив, как к нему шагнуло разом несколько вооруженных людей, обнажив наполовину свои клинки.
Этопрежде всего. выждав небольшую паузу, произнес Царь. Также, ни меня, ни люд православный не интересует решение воровского собора, что провозгласил себя Вселенским. Ибо без пяти патриархов Пентархии, стоящих под рукой христианского правителя, сей Собор именовать Вселенским никак нельзя. Посему, торжественно произнес Государь и протянул руку.
Слуга, что стоял рядом с главой посольства, выхватил свиток и подал его своему Государю. Тот развернул его и, не медля ни секунды, порвал. Бросил на пол. И демонстративно наступил на него ногой.
Возвращайся домой, и сообщите, что магометане над честными христианами не имеют авторитета в вопросах веры. Ибо чья власть, того и вера!
Еще раз ударил посохом.
И сел обратно на трон, все также невозмутимо.
Но патриархи и епископы не магометане!
Разве будет честный христианин служить султану магометанскому? с едкой усмешкой, скользнувшей на губах, спросил Иоанн Васильевич. Разве прославит власть, что отринула честного церковного венчания? Так что не лгите. Православных под рукой султана магометанского нет. А если и есть те, кто таковыми себя кличут, то они есть лицемеры и вероотступники, ибо те, кто истинно веруют во Христа, не имею права духовного служить иноверцам.