А утром следующего дня события понеслись вскачь. Огромное, многотысячное орденскодатское войско перейдя по льду реку Великую, в километре от наших позиций под неустанный рёв боевых труб, начало выстраиваться в своё излюбленное построение «schweinkopf». За немецким клином «кабаньей головы» виднелись маковки псковских церквей и крепостные стены окольного города, но городские ворота пока не отворялись.
В лагере остались только 2й Смоленский полк и шесть сотен ратьеров. Пять полков выстраивались в поле, вблизи лагеря, на особицу у берега реки Псковы встал 14й Минский. Русская пехота должна была принять на себя первый удар, а ратьеры появятся в решающий, переломный момент боя или в случае возникновения на какомлибо участке критической ситуации. Особенное беспокойство у меня вызывал правый фланг, именно на него нацеливались пускай и плохо вооружённые, но многочисленные литовцы. Пока щло построение полков я, вместе с эскадроном своих конных телохранителей, словно маятник, курсировал в коридоре между линией войск и гуляйгородом.
И тут, по левому флангу, упирающемуся в лес, ударили эсты. Вываливаясь из кустов и поднимая рой стрел, они накинулись на позиции 17го Оршанского полка. Полк недолго огрызался стрелами, болтами и ружейным огнём. Эсты, прикрываясь лесом, сумели быстро и без серьёзных потерь сблизиться с оршанцами и навязать им ближний бой. В воздух взмыли мечи и топоры, и только контратака стоящего в гуляйгороде 5го смоленского батальона позволила быстро отбить этот натиск и загнать чухонцев обратно в лес.
В то время когда на левом фланге бушевал бой, с места тронулось немецкодатское войско. Среди частокола копий колыхались флаги всевозможных форм, размеров и расцветок, но неизменно украшенные крестами. Первые сотни метров рыцарские кони шли шагом, чтобы сберечь силы, но зато на последнем отрезке дистанции всадники разгоняли своих скакунов, нанося по противнику разящую, мощнейшую по силе атаку. Таранный ударэто основа основ всей рыцарской тактики боя.
Враги приближались к нам неспешным аллюром, выстроившись клином, на острие которого двигались восемь хорошо бронированных тяжёлых немецких танков в средневековом исполненииорденских рыцарей. Позади первой шеренги клина следовали десять закованных в железо конников, следующая за ними шеренга имела численность двенадцать конникови так по нарастающей, всего шесть шеренг. В шестой шеренги скакало уже двадцать рыцарей. Второй эшелон клина, его основание, представляло собой удлинённое четырёхугольное построение, по краям которого по двое в ряд двигались конникито ли оруженосцы, то ли крещеные чухонцы, чёрт их разберёт! Для нас главное то, что они были бронированы гораздо хуже рыцарей и скакали на более мелких конях. В центре второго эшелона, внутри конного каре, бежали пешие кнехты, собранные из Риги и других Ливонских городов, облачённые в лёгкие доспехи, вооружённые щитами, мечами, копьями и арбалетами. Впрочем, эти арбалеты были целиком сделаны из дерева, имели взвод«козья нога», отсюда произрастала их меньшая дальность стрельбы, меньшая мощность выстрела и соответственно убойность. Основная же масса пехоты двигалась, развернувшись широким фронтом, позади ударного построения «schweinkopf», сильно отставая от своего таранного конного клина. Первые шеренги немецкодатских пешцев были укрыты большими прямоугольными щитами. Позади пехотных шеренг наблюдались довольно частые вкрапления конных копейщиковкрестоносцев.
По мере сближения с нашим войском немецкий клин стал убыстрять свой разбег. Рыцарские шлемы, похожие на перевёрнутые металлические вёдра, с узкими прорезями для глаз, часто были украшены различными причудливыми орнаментамирогами, когтистыми лапами, орлиными головами и другой не сразу понятной лепниной.
Скачущие рыцари склонили копья, одновременно пытаясь закрыться своими разукрашенными гербами всех форм и расцветок щитами от обрушившегося на их головы проливного дождя из стрел. Но стрелы всё же делали свою кровавую работу, находя прорехи в защите и словно огромные стальные осы, втыкали свои жала в плоть людей, коней. Тяжёлые арбалетные болты ссаживали наземь немцев и заваливали коней, начиная с дистанции ста метров арбалетные болты стали эффективно пробивать рыцарские латы. А от разрывных картечных гранат, то и дело рвущихся и проносящихся внутри клина, щиты и доспехи были вообще бесполезны! В клину начали зиять и угрожающе увеличиваться в размерах прорехи. Первая атакующая шеренга клина полегла в полном составе. Лошадей не спасли ни металлические нагрудники с налобниками, ни чешуйчатая броня, защищающая бока и шею коней.
Железный рыцарский клин был нацелен на центр довольно опытного полка моей армии4го Дорогобужского, уже успевшего принять участие в прошлогодней кампании против литовцев и волынян. Поняв направление удара приказал своим ратьерам переместиться и встать за спину атакуемых дорогобужцев, так как до этого мы стояли правее, за ранее атакованным из леса Оршанским полком. После того как чухонцы оказались зажаты в полукольцо они сразу стали выходить из боя, удирая по своим следам обратно в лес. Сражение на левом фланге близилось к своему завершению.
4й дорогобужский полк застыл монолитной стеной, воины, казалось, даже перестали дышать. Белокрасный клин, исполосованный крестами и разлапистыми гербами на сюрко, медленно, но целеустремлённо набирал ход, словно паровой каток, нацелившись на дорогобужских пехотинцев, застывших каменными изваяниями. До ушей явственно долетал всё усиливающийся металлический звон лат. Вот уже можно рассмотреть не только кресты, но и отдельные детали гербов, и прочие декоративные убранства рыцарских костюмов.
Справа, с берега реки Пскова вдруг послышалась частая артиллерийская пальба, но никто на неё не обратил внимания, так как все были поглощены накатывающим на наших соседей конным немецким тараном.
Когда до хищно смотрящих в сторону дорогобужцев кончиков немецких копий осталось меньше пятидесяти шагов всё окружение вдруг перенесло своё внимание на меня, так как именно я должен был подать сигнал начала картечного обстрела. Медленно, как в замедленной съёмке подняв руку, дождавшись, когда дистанция до первых рыцарей сократилась до сорока-сорока пяти шагов, я молча махнул рукой. Тут же, казалось с облегчением, взвыли нервно поджидающей этой долгожданной секунды трубачи.
Первые три шеренги пикинеров резко припали на одно колено, направив на немцев свои тяжёлые и длинные пики. Одновременно с этим, выведенные на передний край пикинеров полковые пушки, заряженные картечью, громко изрыгают на всадников свои смертоносные чугунные обрезки. Как только пушкари опускаются на корточки, оттаскивая пушки под защиту пикинеров, пытаясь их там перезарядить, в бой вступают стрелки.
Авангард неприятельского войска, весь поражённый картечью и болтами, начал рушиться. Часть коней вместе с закованными в железо седоками, без долгих предисловий, с разбегу замертво «нырнула» в снег. Другие кони сначала взвивались на дыбы и уж затем, как подкошенные, валились наземь или продолжали брыкаться, истекая кровью. Над поляной пронёсся жуткий, многоголосый горестный стон, замешанный с лязгом металла и хрустом ломающихся костей.
Не успел поднятый падением тяжёлых тел снег улечься, как уже вторые, а через пару секунд третьи и так далее, шеренги стрелков продолжали раз за разом разряжать фанерные луки, арбалеты и ружья в коней, всерьёз доставалось и рыцарям. К обстрелу с флангов вынужденно затормозившей конницы подключились два соседних полкаВержавский и частично Оршанский, а также выдвинувшиеся вперёд батальоны 8го Полоцкого полка.
Немецкий клин, не успев доскакать до линии пикинеров, стал неумолимо таять и разваливаться прямо на глазах. С каждой секундой расстояние, отделяющее противостоящие друг другу войска сокращалось, а вместе с ним всё более и более снижались скорость, плотность, а значит и сила удара. Скакать плотным строем по полю усеянному препятствиями в виде раненных, брыкающихся и агонизирующих туш жеребцов было просто физически невозможно. Чудовищные потери в живой силе ещё на подходе к вражеским позициям, просто ломали и переворачивали с ног на голову всю немецкую военную науку.
Атака рыцарского клина осуществлялась не бешенным наскоком, которым, кстати говоря, часто грешили русские дружинники, а понемецки педантичным, упорядоченным и дисциплинированным нападением. Так, как гласит немецкая ратная наука, рыцари должны ехать медленно колено к колену, оставаясь в плотном строю до последней минуты, пока не пустят коней в галоп, чтобы одновременно обрушить на врага сведённые вместе копья. Этому обучают не только воинов, но и коней. Природные инстинкты лошадей заставляют их шарахаться в сторону при встрече с плотным пешим или конным строем, поэтому жеребцов обучают нестись вперёд, вламываться в плотный вражеский строй и продолжать двигаться, топча, кусая врага и вставая на дыбы. Правильно организованная рыцарская атака тяжёлых, закованных в железо жеребцов и доспешных всадников, разбивает любого противника ошеломлённого таким натиском в кровавые клочья. В нашем случае, к счастью, этого не произошло. Удар в копья был осуществлён не строем, а беспорядочным, распавшимся на части разноскоростным потоком. Соответствующими оказались и результаты нападения.
Прореженная тяжёлыми арбалетами болтами и артиллерийским огнём немецкая конница упёрлась в стену копий пеших дорогобужских панцирников. Первая шеренга копий, вставленных в боковые прорези щитов, тупыми концами была упёрта в землю, а остриями стальных наконечников нацелена в грудь коням. Воины не только воткнули упоры щитов в землю, но и подпирали щиты левым плечом, для большей остойчивости упёршись в снег отставленной назад правой ногой.
Сомкнуть плотнее ряды! до меня доносился охрипший голос уже немолодого комбата, уверенно командовавшего своими людьми. Ни шагу назад! Стоять крепко! Колоть, рубить, подыхать на месте, но не отступать!
Въехавшие в пеший строй немцы завязали сражение. Усилить атаку и помочь уже врубившимся в русский строй латникам смогли лишь тыловые порядки клина, понесшие меньше всего потерь. Но и они, по ходу своего движения, сбавляя скорость, объезжая трупы были вынуждены перейти на шаг. А дальше у них уже не было пространства, чтобы разогнаться в галоп и взломать русскую линию.
Удар подошедшего подкрепления кардинально не смог изменить ситуацию. С воинственными криками, предварительно поломав или потеряв копья, рыцари принялись орудовать мечами и топорами. Сталь звенела по стали и ненасытно стучала по дереву щитов.
«Gott mit uns! С нами Бог!»заревели немцы, словно раненные медведи.
Но статистика играла не в их пользу. На каждого намертво застрявшего в русском строю немецкого всадника приходилось сразу несколько дорогобужских пехотинцев. В стоячем, неподвижном положении, рыцарская конница лишалась большинства своих преимуществ.
Рыцари рубили сверху вниз, но дорогобужцы, подняв щиты и ранцы, кололи своим оружием не защищённое подбрюшье коней и перерезали им сухожилия. Хрипя и лягались, жеребцы падали. Умирающие кони увлекали за собой своих наездников. Других рыцарей стаскивали или выбивали ударами бердышей с сёдел и приканчивали на земле. Пленных никто и не думал брать. По всей линии русского строя 4го дорогобужского полка немцы стали повсеместно валиться в снег как подкошенные снопы травы.
Не успевшие толком вступить в бой находящиеся в основании клина рыцари, сообразив, что впереди происходит форменное избиение, стали судорожно останавливать и разворачивать вспять своих коней. Образующиеся прямо на глазах завалы тел преграждали им путь вперёд. В этой ситуации необходимо было, под непрекращающимся ни на секунду арбалетным обстрелом, или объехать этот жуткий завал из перемешанных и агонизирующих тел людей и коней, или скакать назадтретьего не дано. Все рыцари ожидаемо выбрали второй вариант и понеслись вспять. Грозная немецкая волна схлынула, оставляя за собой изломанные, немощные тела.
Набегавшие было на нас пешие ландскнехты, увидев разгром своей рыцарской конницы, остановились и дружно, с паническими воплями и криками побежали в противоположную сторону.
Сигнал ракетницей, приказал крутящемуся рядом со мной сигнальщику.
В небо взмыла ракета, и вскоре изза спины послышался всё нарастающий тяжёлый топот. Я оглянулся. Отливая на солнце доспехами, из гуляйгорода выезжали эскадроны ратьеров, чтобы через несколько минут ураганным огнём и острой сталью мечей обрушиться на орденское войско!
Отступившие немцы тоже заметили появление на поле боя нового игрока. По приказу магистра Фольквина заголосили трубы, что удивительно, казалось бы, ещё секунду назад быстро удирающие немцы стали останавливаться и разворачивать своих коней, готовясь встретить нового врага лицом к лицу. Бежавшие вслед за конницей пешие кнехты тоже стали в массе своей притормаживать, собирать разрозненные отряды, пытаясь выстроить перед своей конницей стену щитов и частокол копий. Впрочем, латгалы и эсты побежали прочь, не желая останавливаться и умирать здесь за своих хозяев. Нечаянная беда для немцев заключалось в том, что остановились они в зоне действия «дальней картечи».
От слитного удара артиллерии заложило уши, от немецких позиций вверх взметнулись фонтаны чёрного снега, обломки щитов и окровавленные куски тел. Весь немецкий сбродрыцари, «полубратья» и пехота опять дружно рванул в противоположную от нас сторону.
Вперёд! громко скомандовал я выстроившимся ратьерам, привстав на стременах. Атакуем врага!
Выполняя мою команду, раздались звуки горна и под начавшийся сразу гулкий барабанный бой, пехотные батальоны также двинулись в путь.
Пётр! обратился я к командиру ратьеров. Свою цель видишь? указал я на спины удирающих немцев.
Вижу государь! хищно ухмыльнулся он. Так, наверное, лев смотрит на стаю антилоп.
Преследуй рыцарей, с пешцами мы сами разберёмся! Пленных не брать!
Слушаюсь государь! тут же последовал особый перезвон труб, и конница медленно тронулась вслед за улепётывающими рыцарями, с каждым шагом всё убыстряясь. Вдруг от конницы отделилась одинокая фигура вестового и понеслась в мою сторону.
Государь, воевода просит уточнить приказ. Если князь Ярослав или орденские епископы сами пожелают сдаться в плен, как с ними следует поступить? поспешно спросил вестовой, кося взгляд на удаляющихся ратьеров.
Зарубить! зло бросил я. Приказ прежнийпленных рыцарей, орденских братьев и другой знати живьём не брать! Рядовых кнехтов пожелающих сдаться отсылать в Псков.
Услышав распоряжение, вестовой нетерпеливо рванул к своим всё удаляющимся сослуживцам.
На месте недавней стоянки немцев начал твориться апокалипсис: брызги снега, крови, клубы порохового дыма, вспышки выстрелов, вышибающие из седел рыцарей и валящихся вместе с ними коней, редкие, но ожесточённые схватки на мечах
Раздав ещё несколько приказов и понаблюдав за тем, как расправившиеся, словно бутон расходящиеся по полю шеренги пехотинцев глушат и рубят ещё живых рыцарей, безуспешно пытающихся вылезти изпод коней, я вместе с телохранителями направился к берегу реки Псковы. Требовалось срочно узнать, как там себя чувствует мой 14й минский полк противостоящий литовцам. Здесь, как я ранее уже успел услышать, дело дошло до применения артиллерии.
При приближении стало заметно, что полк со всех сторон был обложен грудами тел литовских воинов, лежащих вповалку один поверх другого. А минские пехотинцы были заняты расчисткой прохода, но моё приближение заметили и встретили ликующими радостными воплями. Вдали, поднимая хлопья снега, быстро удалялись два ратьерских эскадрона, преследующих разбегающихся прибалтов.
Из дальнейших расспросов выяснилось, что первые ряды литовцев, наученных горьким опытом, были прикрыты мощными дубовыми щитами, поэтому разбивать их пришлось пушками, а уже затем начинать обстрел из луков и арбалетов. Поэтому дело здесь и дошло до рукопашной. В бою приняли участие не только пикинеры, сдерживая обезумевших от жажды крови литовцев, но и шеренгам стрелков пришлось отложить луки, арбалеты, ружья и взяться за бердыши. Умудрившиеся невредимыми пролезть между древков пик литовцы, добравшись до вожделенных русских щитов, прикрывавших пикинеров, были буквально изрублены в капусту бердышами. Образовавшиеся трупные завалы притормозили литовский натиск и позволили возобновить стрельбу тыловым шеренгам стрелков, предварительно усадив на колено первые шеренги пикинеров. Тогда литовская конница обошла 14й минский полк с флангов и тыла, но воинского счастья это им не принесло. Минчане, залитые с ног до головы своей и чужой кровью, как ни в чём не бывало, продолжал сражаться даже в полном окружении.