Моя мисс Торн, опасаюсь, что вам придется согласиться с совершенно иной перспективой и масштабом этих состязаний в вопросах чести (конечно же, если речь здесь идет о чести). Гибнут люди. Машины портятся, и машины восстанавливаются. Иные страны, иные континенты, иные политики. Они будут драться. Все небо принадлежит ним. Не вижу, что в подобном ходе событий могло бы притормозить это братское неистовство. Кроме безоговорочного уничтожения.
Уже над Иберийским полуострове они появились в несколько иных летучих машинах тяжелее воздуха. Похоже, что господин Эзав установил себе пушки более тяжелого калибра, увеличил крылья. Господин Якуб приспособил нечто вроде трубы для производства маскирующих туч и мощную электрическую динамо-машину. Боеприпасы оба поменяли на земные. Покрываемый заплатами панцирь они красят в другие цвета. Они приспосабливаются. Учатся. Модернизируются.
Прилагаю фотографии.
замолк храмовый колокол
но мир все так же звучит
звоном цветов
цивилизация и просвещение
Ее приветствуют кваканье лягушки и гром водопада.
Насколько же могущественны чары бесполезных вещей!
Они ненавидят друг друга больше жизни..
Ее приветствуют кваканье лягушки и гром водопада.
Выйдя из экипажа за первым мостом, она не направляется к деревушке Окаму, не направляется в сторону Трех Долин; нет, идет прямиком в дом над водопадом.
Который стоит пустой и холодный. Похороны состоялись два дня назад. Служащие (две сестры) выехали к родным.
Хрустальная белизна спекшегося в глазурь снега прожигала зрачки. У Кийоко две сумки и небольшой военный ранец. Она возвращается в дом, где никогда не становилась ее нога; в тень жизни матери, которой она не касалась и пальцем.
Она разводит огонь в очаге и в котацу. В церемонии с участием всего одного человека пьет горячий чай в главной комнате на четырнадцать татами.
На пустой белой стене напротивединственный свиток какеджику.
Кийоко не помнит материнскую каллиграфию. Возможно, это ее рука.
Господин Айго умер в третий день декабря. То была случайность. Господин Айго упал с лошади после сумерек, возвращаясь после целодневного совещания с shihō-shoshi, что вел его гражданские дела перед судами Окачи. Мать Кийоко обрезала волосы, похоронила мужа, попрощалась со знакомыми, после чего вскрыла себе шейную артерию. Не хватило новорожденного, жестокая беспомощность которого удержала бы ее среди живых.
Знаком какого языка записать то, что соединяло мать Кийоко и господина Айго? Это не была love. Не была это и αγάπη. Не была и.
На пустом белом полеодинарный след лиса.
Кийоко спит, прижавшись к теплому котацу.
Утром ее выманивает на двор голос древесной лягушки. Откуда лягушка посреди зимы? Кийоко кружит между лесом, наполовину замерзшим ручьем и присыпанным свежим пухом снегом домом, выслеживая загадочную ошибку природы.
На залитом солнцем берегу, над водопадомочередная церемония с участием одного-единственного исполнителя. Кийоко выпивает вид, словно пейзаж с ширмы эпохи Асикага: черно-белый сток вулкана, пересеченная наполовину сочной тенью котловина с деревушкой Окаму, робкая речечка, искушающе вьющаяся от одного мостика к другому.
С другого берега к Кийоко приглядывается косоглазый олень.
Кийоко громко бьет в ладоши: раз-два-три.
И ничего не изменилось.
Насколько же могущественны чары бесполезных вещей! Один взгляд на паука tetsu tamasi, и паук живет в душе Кийоко.
Дом доктора Ака заполняют странные и еще более странные предметы Духа. Доктор Ака возбуждает ними любопытство и жадность бесчисленных контрагентов, инвесторов, политиков, которых он здесь принимает. Доктор Ака сейчас вице-директор группы компаний Онся.
"Цивилизация и просвещение, Кийоко! Цивилизация и просвещение! Чему я вас учил? Это великий шанс и преимущество, родиться в стране, оставленной столь позади в ходе гонки цивилизаций. Достаточно прочесть о прошлом стран, бегущих перед нами, чтобы узнать собственное будущее".
После смерти Куроды Кийотаки доктор Ака уже открыто выступает как управляющий Onsha Gurūpu в шичо Окачи. Над одним домов постоянного расширяемого хозяйства висят выполненные из железа духа вывески "Онся Участки", "Онся Сталь", "Онся Безопасность".
Госпожа Ака подливает Кийоко саке, склоняясь глубже, чем это следовало бы из вежливости хозяйки. Она словно бы просила прощения. "Мы так долго жили в громадной неуверенности. Милость повелителясловно золотой горб. Позвоночники под ней вырастают криво. Только лишь крупные военные заказы очистили небеса".
Кийоко не слушает. В голове Кийокопаук tetsu tamasi.
Мастерское рукоделие тончайшей Стали Духа соединяет ножками из струн и цепочек дюжины маленьких лампионов и ажурных балластных шариков. Шарики можно прибавлять и отнимать (они цепляются один к другому крючочками), чтобы удерживать паука в воздухе на постоянной высоте. Пауков можно соединять друг с другом, создавая таким образом коврики цветных огоньков целыми ярдами, висящие и дрейфующие под потолками, над садами, вдоль улиц и рек.
В голове у Кийоко следующий пейзаж, словно бы с быобу: пауки-светляки tetsu tamasi, плывущие над крышами городов, золотые медузы из стали, высыпавшие тысячами над деревушками и рисовыми полями. Созвездия поднебесного сияния на расстоянии вытянутой руки.
Она вытягивает руку.
Госпожа Ака смеется. Она видит, как ее полугодовалый внук тянется за погремушкой.
В пяти футах над въездными воротами в поместье господина Ака вздымается колокол, словно половина туши касатки. Кандзи, отпечатанные в его tetsu tamasi, говорят: "Ударь ради Милости Императора".
Впоследствии Кийоко обнаруживает в лавочке господина Фуси целый ассортимент невесомых ремесленных поделок. Господин Фуси очень доволен результатами продаж. Изделия geist-art не занимают места на его полках. Они колышутся на холодном сквозняке вдоль стен, над головами клиентов.
Фигурки животных, пагод, ками, Будд и Христов. Мелкие игрушки, крупные игры, украшения, небольшие алтари, клетки для птиц, курильницы и колпаки для свечей. А еще предметы, настолько очевидно бесцельные, что их нельзя причислить к какой-либо категории под готовым наименованием. Как раз они привлекают Кийоко сильнее всего.
Господин Фуси радуется тому, насколько радуют ее его дешевые побрякушки. "У меня дешевле, чем в Хакодате! Я покупаю напрямую от производителя. В детстве господин Гомесу Хибики лакомился моими хигаси".
На следующий месяц Хибики приезжает в Долины подписать договора на увеличенные поставки tetsu tamasi.
Вечер сильной метели. Окна дома над водопадомЛуны в тумане. Очаг в сердце домасердце мира.
Приглашение, каллиграфически написанное рукой Кийоко, ожидало Хибики в Окаму.
"Кийоко". "Хибики". Белое кимоно. Черный костюм. Идеально взвешенная вежливость, словно спрятанный в ножнах меч.
Голос метели между их голосами. Служанка (новая) приготовила рис и рыбу пятью способами. Движение палочек. Шелест шелка. Тепло.
"Сакурако родила уже третьего сына". "Я слышала. И еще то, что дедушка все же не успел собрать на свою куртизанку". "Ах. Твой дядя, Кийоко, откуда-то достал недостающую сумму и привез старику гейшу из Саппоро. Она пела ему и играла, когда тот уже не мог подняться. Он сжимал ее пальцы, когда переходил на другую сторону. Красивейшая женщина, которую только видела деревня". "А дядюшка Маса, в конце концов, утонул, пьяный, в луже под баней". "Я слыхала, так".
Кийоко принимает мужчину в доме матери.
Мужчина ест досыта. Мужчина расстегивает пиджак. Мужчина рассказывает сам себе.
"Уф. Огромные корабли. Машины для уничтожения за миллионы иен. Фабрикисловно горы. А мне хочется усесться под вишней и трижды завязать узелком травяной стебель. Мне хочется складывать из бумаги поросят и цапель. Я бы бросал в пруд камешки и восхищался бы идеальными кругами тихой волны.
Зачем? А незачем.
Меня всегда привлекали вещи, лишенные цели и пользы. Чем меньше проку, тем больше благородства.
Почему честь мы предпочитаем закопанному под полом богатству? Почему самурай не считал, на сколько коку больше заработает, но созерцал сияние неожиданной смерти?
Мне кажется, что я ближе духу бусидо, выплетая свои оритецу, чем господин Ака в Онсястроя ураганные броненосцы и лавы небесных торпед".
В Хакодате у него мануфактура по изготовлению оритецу, на него работают два десятка человек, он взял кредит на открытие еще одного предприятия. Стекаются заказы. Объявляюися экспортеры. Хибики складывает из Железа Духа все новые бесконечные маленькие чудеса. Японцы поднимают головы, глядят ввысь.
Он и саморитецу. Словно бы парил над миром, легче самого мира. Он бросил обучение в Школе Администрации и Прогресса. Женился. Каждый день, на рассвете, он медитирует над коанами сото. Пытается запустить бороду. Малыш Хибики.
А все потому, что однажды ночью Кийоко повела его через лес тысячи шепотов с тенями и показала тайны подземных металлургических заводов.
Он это знает. Она знает, что он это знает. Он знает, что она знает, что он знает.
Он прибыл не с пустыми руками. Вот подарок Хибики для Кийоки: коробочка из бордового лака, заполненная идеально сбалансированных фигурок из Железа Духа. Фигурок, похожих на выгнутые гвозди, на скрученные листья, на языки стального пламени.
"Что это такое?". "Корни кандзи".
Подвесь железный корень в воздухе. Прибавь другой. Третий. Четвертый. Оберни. Еще оберни. Дунь.
Письменность tetsu tamasi не укладывается на бумаге. Она неспешно кружит перед тобой, показывая всякий раз иное лицо знака, все новое и новое значение. Всякое кандзи Духа заключает в себе столько образов, со скольких сторон его можно увидеть.
"Ты давно уже должен был над ними работать. Ты не знал, вернусь ли я". "Тебя ожидали в Окаму, в доме твоего отца".
Кийоко подвешивает между ними первую мысль-ребус.
С двух сторон они читают две различные мысли.
"Никто не станет ими пользоваться. Это же совершенно непрактично". "Да!".
Восхищенно.
Они ненавидят друг друга больше жизни. Китай, Тибет, Левант, Средиземное море, Иберия, Галлия, Рейн, Карпаты, североевропейские равниныЭзав пытается убить Якуба, Якуб пытается убить Эзава. А, может, уже и убили один другого, и теперь "Иннин" и "Ханиками", постоянно обменивая членов своих экипажей, передавая от одного капитана другому мотивы, планы, приказы, сейчас они охотятся на небе Европы во имя Эзава и Якуба без Эзава и Якубано, по сути своей, до сих пор Эзав пытается убить Якуба, ну а Якуб пытается убить Эзава. Друг друга они ненавидят больше жизни, несмотря на жизнь.
Доктор О Хо Кий, похоже, понимает слова Кийоко. После чего обращает полуслепые глаза к зимнему Солнцу и вздыхает: "Я серьезно поговорю с ними, когда они вернутся домой".
Кийоко считает вежливое молчание наилучшим ответом.
Ойятои гайкокудзин не собирается в Страну, Которой Нет, несмотря на то, что Три Долины не нуждаются в его услугах. Директор Накамура заменил директора Исоду. Кийоко узнает, что, насколько Кайтакуси управляла проектов со стороны правительства, настолько же земля, на которой и в которой появились Императорская Горная Верфь, ведущие к ней дороги, железная дорога, здания, шахты, коммерческие договоры с поставщиками и компании, вербующие сотни субподрядчиков Верфивсе это принадлежит, и с самого начала принадлежало, сети частных инвесторов. Теперь, когда в Долины стекает самая настоящая Янгцы миллионов иен, и Верфь не успевает с конструированием и выпуском в бой очередных Кораблей Духауправителей-политиков, наконец-то, могут заменить управители-капиталисты.
Когда морозы несколько попустили, Кийоко выбралась туда по старой тропке через лес, к ступеням, выбитым в обрыве Горы Пьяной Луны. Капитан Томэ приказал установить здесь поручень, благодаря которому можно подниматься и спускаться даже тогда, когда ступени покрыты ледяной коркой. И кому еще необходимым был этот поручень? Это капитан Томоэ подарил Кийоко ступени и тропу.
Сейчас ее пересекает ограждение из проволоки, тянется через лес неправильными загогулинами, из чащобы в чащобу. Кийоко идет вдоль него до калитки. Охранник Кийоко не узнает, требует пропуск. Кийоко не может доказать, что является Кийоко. Они ожидают офицера. Охранник угощает женщину жиденьким супчиком, подогреваемым на керосиновой горелке. Кийоко рассказывает анекдоты первых лет Верфи Трех Долин. Охранник объясняет, почему его не взяли на фронт. Он родом из Отару. И предпочел мерзнуть здесь, в одиночестве, чем ежедневно стыдиться перед соседями и родными.
Офицер тоже не узнает Кийоко. Кийоко не узнает офицера. Ей следовало бы надеть платье Неба. Зато офицер знает капитана Томоэ.
Новые конторы Кайтакуси поставили на самом повороте реки, напротив последней боковой железнодорожной ветки. Кийоко эскортируют туда, от одной двери к другой.
Дежурящий сегодня лейтенант морщит кожу на лбу, пытаясь вспомнить ее. "С кем ты подписывала договор?". "Я не подписывала договоров. Господин министр Курода попросил меня. Я проживала под вашей крышей, работала под вашей крышей, меня вознаграждали за работу". "Котораяв чем заключалась?".
Они не получили каких-либо писем по данному вопросу от Какубуцу, Тайного Совета Величества или штаба Первой Эскадры Флота Неба. "Господин лейтенант, прошу прощения, могла бы я забрать свои вещи?".
Во Вратах Туманов тем временем устроили больницу для рабочих. Вещи из комнатки Кийоко были упакованы и отосланы по адресу, которого никто не может ей сообщить. Кийоко задумывается, жалко ли ей чего-нибудь из скарба, накопленного за те десять лет. Раздумывая, она замечает среди выздоравливающих, лежащих на шезлонгах на веранде Врат Туманов, отца Эзава и Якуба.
Доктор О Хо Кий поправляет на коленях меховой плед. Здесь он просиживает все время, всматриваясь сквозь толстые стекла очков на растущие, словно секвойи, доки Верфи. Он сохранил свои апартаменты в восточном крыле. У него новый служащий, лохматый старик айну, ему обеспечена европейская еда и приток корреспонденции и прессы о всего мира, которую доставляют максимально быстро, по воздуху.
Он собирает газетные вырезки с описаниями военных эксцессов сыновей. В их отборе он руководствуется заголовками, рисунками и фотографиями, поскольку газетного шрифта уже не в состоянии прочесть.
Кийоко проводит этот зимний день, переводя ему с трех языков журнальные хроники приватной войны небесных братьев. Китай, Тибет, Левант, Средиземное море, Иберия, Галлия, Рейн, Карпаты, североевропейские равниныЭзав пытается убить Якуба, Якуб пытается убить Эзава.
"Н-дааа, меня ждет весьма серьезный разговор с ними".
Что сталось с доктором О Хо Кий? Или это здоровье так сильно подвело доктора О Хо Кий? Нет. Он все больше хромает, но перемещается все так же своими силами, только все сильнее опираясь на трость; слепнет, но еще не ослеп; полысел, борода поседела; но он вовсе не беспомощный старец. Получил ли он от супруги окончательное письмо-прощание? Чем более крупными буквами они пишут друг другу, тем большая надежность голоса сердца. Оба влюбились в романтической ностальгии непрожитого супружества. Они написали его себевот оно у них и имеется. Винит ли себя доктор О Хо Кий за результаты войны, ведомой с помощью предоставленных им орудий? Нет. Похоже, он гордится тем, что создал.
Что сталось с доктором О Хо Кий? Голос Кийоко ое слушает, опустив веки, как раньше слушал фонограф. И только в моментах между предложениями, раздраженный слишком долгим молчанием, он иногда зыркает на Кийоко над стеклами очковвыдавая тот самый отбирающий власть над мыслями и телом страх, который Кийоко отметила в глазах господина Рейко.
По Вратам Туманов и по заснеженному склону над Вратами проскальзывают длинные тени Кораблей Духа. Они приплывают и уплывают. Кружат. Туча стервятников над вкусной падалью.
Ежеминутно швартуются и отдают швартовы, поднимаясь над землей, Соколы. Очень Важные Персоны в костюмах, мехах и котелках входят и выходят из новых зданий компании, висящих в пяти ярдах над землей и закрепленных цепями, забетонированными в породу.
"Однажды, Кийоко, все дома в Стране Богов, будут возводиться на фундаментах tetsu tamasi. Никакое землетрясение не повалит их. Никакие цунами не смоют".
Прямая железнодорожная линия соединяет Три Долины с Саппоро, расстраиваемым по-американски, в соответствии с тщательными планами ойятои гайкокудзинов, привезенных из США еще Куродой Кийотакой. Сейчас Саппоро перестраивают заново: на стали tetsu tamasi.