До утра бы Стас не дотерпел, им обоим пришлось громоздиться на диване с тарелками и чаем, чтобы он мог выслушать отчёт, лёжа и снова держась за спину, которая, как выяснилось, обострилась от волнений.
Что касается твоих следов, рассказывала Лидия с набитым ртом, то они их списали на контуженого односельчанина, а мы с тобой нафантазировали: диверсант, анчутка Там люди более приземлённые, чем мы, они там не искушены, как мы, разнообразием.
Гм! озадачился Стас. Я хоть точно сорок второй загрузил? Может это семидесятые, раз такие следы им не в диковину Ты у них спросила: который год?
Стас, не говори ерунды! Значит их за ночь присыпало снегом, стали нечёткими.
Муж почесал репу, после чего выдал новую идею:
Послушай, давай завтра сгоняем в город: купим валенки, от матери, от твоей, старомодную одежду заберём, ту, что она не носит, ватная фуфайка в сарае у нас имеетсябудем ходить в сороковые без пафоса. В любой момент к ним в избу кто-нибудь нагрянет, а тут ты стоишь, сияешьгостья из будущего. К тому же это позволит посещать их в дневное время. Не будить же их регулярно
В этом, конечно, есть резон, согласилась Лидия. Вот только люди вдруг засекут, если посещать, как ты говоришь, среди бела дня? Соседи справа, например, место с этой стороны совсем открытоея имею ввиду сам процесс возникновения из пустоты.
Кураев погрузился в размышления, или поиск новых идей, чего она всегда опасалась, но не теперьс этого дня Лидия готова была стимулировать появление любых его мыслей, что касалось улучшения трафика поддержки людям, которых давно не существует. Не для Лидиидля неё они снова стали существовать в реальности, это были несчастные жители бедной деревеньки, близкие, брошенные на попечение судьбы в военное время, на выживание. А не перекроить ли мне эту судьбувитало в её подсознании.
На этот счёт надо откорректировать место запуска и прибытия. Родил идею изобретатель. Возле сараев я там увидел укромный уголок, думаю, он как раз попадает на нашу спальню. Следующий раз запускаться надо поближе, для начала от стены, уже там от этого места замерить рулеткой, а здесь замерим от стены до забора, и будешь ты покидать старушек, не выходя на улицу, прямо из дома.
Надо принести им яиц, резко сменила тему Лидия. В пирожках совсем нет яиц, одна мука, вода и соль.
Стас изучающе покрутил в руках кусок пирога.
Но сам факт, сказал он, что мы с тобой едим пироги, которым восемьдесят лет! В голове не укладывается: я ем пирожок, которому восемьдесят лет!
По правде говоря, ему один день от силы. Не преувеличивай. Это тебе не вино, найденное при раскопках в Китае, которому, как оказалось, девять тысяч летне совсем конечно вино, а засохшая субстанция, в которую оно превратилось пролежав столько тысячелетий. Какое-то древнее вино, я читала, археологи откопали и не побоялись даже опробоватьоно напоминало желе. Вот рисковые люди
Ну мы же с тобой не боимся попивать чай с восьмидесятилетними пирожками? Лидия бросила на мужа критикующий взгляд, но он, не взирая на это, продолжил: Ты подала мне идею: выпрошу у фермеров вина для бабулек, а у Короткевича есть настоящий патефонправда он сорок девятого года выпуска.
Я улавливаю ход твоих мыслей. Лидия дожевала последний кусок. Что там дальше: сигареты, наркотики?
Кураев, постанывая, перевернулся на бок и натянул одеяло до самой шеи.
Ничего ты не улавливаешь, пробурчал он. Бабки чтоне люди? Разве они не могут коротать зимние вечера с бокалом вина под музыку?
Могут! вспылила Лидия. Только в первую очередь надо думать о предметах первой необходимости: детском питании, пелёнках, лекарствахсумка итак набьётся увесистая, а я поволоку туда патефон! Без патефона им, видите ли, никак не скоротать!
Лид, ну что ты опять завелась?
Всё, я иду спать. День выдался не из лёгких. Она погасила свет в гостиной, где оставила Стаса, ворочающегося на диване, и включила в спальне, приговаривая себе под нос: Правда, ещё неизвестно какими будут следующие дни, может на работу придётся забить. Щёлкнул выключатель, кроватные пружины раздавились с характерным треском от веса человеческого тела, и в доме сразу настало затишье.
Задребезжал холодильникединственный нарушитель абсолютного молчания в загородном доме, без него было бы слишком тихо, звенящее ночное беззвучие сдавливало бы виски. Лидия представила: как же страшно в той избе, как в склепе, без холодильника, без светящихся электронных часов и мелких красных лампочек, разве что мышь возится под полом. Бр-р мерзость какая
Лид! Голос мужа вернул в 2022, такой же бодрый, как часом ранее.
Ну? Она попыталась громко зевнуть, чтобы он слишком долго не разглагольствовал.
А ты будешь им говоритькто и когда умрёт?
Ты что спятил?! Лидия резко привстала на локте. Не вздумай им сказать! Даже не смей! Как человеку можно такое заявитькогда он умрёт? Ещё не хватало, чтобы ты приходил туда и кукукал тамкому сколько жить осталось!
Да что ж мне и слова сказать нельзяСтас заворочался, недовольный и обиженный, или прикидывающийся таковым. Последние два дня ты сама не своя, любое слово скажуты с пол оборота заводишься.
Любое слово?! А не родить ли тебе от кого-нибудьлюбое слово?! А сообщишь ли ты бабкам, когда им на тот свет отправлятьсялюбое слово?! Самым коронным «любым словом» знаешь, что у тебя было?
Я так понимаю список ещё не иссяк? Когда ж я столько наговорил Ну послушаем, послушаем
«Должен поставить тебя в известность, что сегодня я заведу свою шарманку и отправлюсь навестить прабабок. Ты пока посиди тут на снежку, а я сейчас мотанусь и мигом обратно». Чего от тебя ещё ждать новенького? Какими порадуешь «любыми словами»?
Господь Всемогущий! вполголоса завопил Кураев, переворачиваясь, затем обратился к жене: Уж не думал, что ты так серьёзно всё воспримешь. Лидунь, ну что ты меня, дурака, настолько всерьёз воспринимаешь? Ну балаболю я всякое, по большей части пустое, я по жизни балабол, будто ты меня первый день знаешь
Я тебя к бабкам на пушечный выстрел не подпущу, продолжала Лидия с суровостью в голосе и уже не из постели, а стоя, подбоченившись, в дверном проёме. Балаболит он Добалаболишься и я вообще не рожусьне от кого будет, вымрут все от инфаркта. Балаболит он
За наружной стеной дома послышался громкий звукЛидия вздрогнула, она была на взводе. Оба замерли, напрягая слух, но больше ничего не происходило: никакого шевеления, завывания, полная тишь. Она продолжала стоять в проёме в той же позе, напряжённая, в ожидании следующего, хотя бы незначительного хруста или скрежета, лицом она повернулась к окну спальни, по-прежнему не закрытому гардинами до конца. Лидия вглядывалась.
Снег обвалился, прошептал Кураев. Это снег, Лидуш, никого там нет.
Сама не свояЛидия бесшумно двинулась по дому, выглядывая поочерёдно из окон. Я теперь живу с ощущением, будто мы не одни на нашем участке. Я чувствую присутствие других людей, будто время перемешалось «два в одном». Их окно смотрит прямо в наше. Она остановилась, облокотившись локтями о подоконник, окно кухни находилось напротив фантома старого дома, невидимого, скрывающегося в подсознании. Его не существовало, но он стоял на этом местезвучит несуразно, именно так видела Лидия, вглядываясь в привычный пейзаж собственного, заваленного снегом цветника у забора.
Люди, чьё присутствие тебя беспокоитблизкие твои люди. Муж напрасно попытался её утешить, потому что в ответ ему полетело:
Близкие, чьи кости в данный момент тлеют на нашем Витязевском кладбище, и в это же время они пекут пирожки? Одновременно, полёживая в могиле Это всё ненормально, ты осознаёшь? Не естественно, дикость какая-то!
Я, Лидуня, тоже размышлял над этим, добавил Кураев, только спокойно, без эмоций. Мы пока что слишком ограниченны, не развиты, чтобы дать объяснение многим вещам. Всё познаётся с опытом. С одной стороны, я могу раскурочить этот прибор к чертям собачьим, и всё сразу встанет на свои места: умершимпокой, живымпечь пироги, но с другой стороны, мы никогда не выясним, он сделал паузу, подбирая слова, а что там внутри, что за занавесом? Из каких тайн состоит Вселенная, о чём важном мы до сих пор не имеем понятия? Ещё недавно у нас не было радио, а теперь посмотри сколько удобств нам даёт многочисленная техника: тут тебе еда охлаждается, тут разогревается, тут тебе песни исполняют Собрал весь мир, положил в карман, в маленькое устройство, и полетел на другой конец света. В былые времена это показалось бы дикостью, неестественным, как ты говоришь. А завтра ты уже идёшь в гости к пра-пра-пра-бабке на юбилей, и её пироги будут не сравнимы ни с какими нашими. Так чего же здесь странного?
Лидия оторвалась от подоконника, побрела в сумраке к холодильнику, достала сок, зашуршала.
Два часа ночи, произнесла она. Завтра обсудим, давай уже спать.
Изобретатель захрапел минут через десять, а онаинициатор отхода ко сну погрязла в воспоминаниях. Как мы с тобой ходили покупать поросёнка в соседнее село, помнишь, бап? Не помнюответит глазастая девица, откуда ей помнить того, чего ещё не случилось. Чужая она как будто, или родная, но у которой стёрта память, самые лучшие годы взяли и выскребли из её головы. Над весенними полями кружились бабочки, бабка несла в руке приготовленный мешок, шестилетняя Лида бежала рядом, останавливалась, срывала по пути одуванчики, догоняла.
Поросят не продаёте? Остановилась баба Еня у первого же дома. Нет? А хто продаёт? Туды, дальше?
Прошли ещё несколько домовЛида с интересом покрутила головой на здание местной школы из выцветшего коричневого кирпича, представила, как в ней учатся деревенские зимними вечерами под треск дров в печи с широкой, такой же кирпичной, трубой. Подошли к жительнице, бабка скрылась за калиткой, оставив Лиду выжидать на улице.
Путь был неблизким, мешок дёргался за бабкиной спиной, поросёнок южал, как выражалась та, но они почти не устали, путешествие воспринималось в радость, по крайней мере для Лиды. Весь оставшийся день она провисела над закутком в катухе, наблюдая за хрюшейнезабываемый день, только хранился он в воспоминаниях, которые давно ушли в архив. Лет через сорок пять она смогла бы в него заново вернуться с помощью мужниного изобретения и снова пройтись за руку с бабкой по полям. Она никогда не забудет этот деньесли доживёт, то обязательно вернётся
Утром она проснулась от возни за прикрытой дверью, по звукамСтас что-то готовил, хотя ему это было с рождения не дано. Лидия к своему отвоёванному уделу, состоящему из угла кухни, старалась его не подпускать, к своему отъезду всегда оставляла множество контейнеров с едой, которые достаточно было разогреть в микроволновке. Стас заметил, что полусонная жена, облачённая в пижаму, с любопытством наблюдает за его действиями.
Я, Лидунь, нам завтрак готовлю. Он поставил на плиту сковороду, по одному начал брать из ячеек и складывать на ладони яйца, прижимая их к груди. Ох! Выронил яйцо, оно треснуло, растеклось в прозрачную лужу на полу.
Кураев отложил уцелевшие яйца на стол. Стараясь не сгибать спину, осторожно подобрал с пола сохранивший целостность желток и стал его так же осторожно промывать под краном.
Не пропадать же добру, пояснил он сам себе, хотя скорее давал этим понять жене, что ущерб его косорукости обошёлся в количестве всего одного белка, не более.
Ей захотелось дать ему шанс, слишком он казался жалким и беспомощным в этом вязаном коричневом джемпере, под которым топорщился толстый пояс для согревания спины. Лидия дала ему возможность самостоятельно собрать растёкшийся белок бумажными полотенцами, ей хотелось съязвить: а белок почему не прополоскал, но она не стала этого делать, впервые не вмешалась, не вырвала из его рук ничего.
Кураев жарил глазунью: сковорода шипела, яйца с нечётным количеством белков и желтков сворачивались. Сверху присыпал специями, затем замороженной зеленьюэто творение появилось на столе перед женой, спокойно заправляющей волосы в заколку, чайник вскипал по соседству.
Валенок купим двое: тебе и мне? Стас пододвинул к ней поближе чашку с кофе, возвращаясь к вчерашней беседе.
Нет! сразу отрезала Лидия. Валенки только мне.
Вот как! То есть, ты меня туда вообще не пустишь? Он смотрел пристально, всё ещё не прикасаясь к еде.
Нет! твёрдо повторила она.
Менясоздателя-испытателя, главного наблюдателя процесса не подпускают к месту исследований? Он изобразил удивление и развёл руками.
Твой визит в прошлое не что иное, как появление слона в посудной лавке. И куда ты собрался с такой спиной, не понимаю Тебе спину лечить надо. Она подцепила вилкой кусок, продолжая высказываться: Наблюдай в своём кабинетекто тебе не даёт М-м-м, а вкусно получилось! Я тебе с удовольствием буду докладыватькакие продвижения на том конце телемоста. Телепорта, поправилась она. Короче, называй, как хочешь.
Покончив с завтраком, Лидия сообщила, что пришла оплата от арендаторов и предложила проехаться по местным фермерам. Ей пришлось поторапливать мужа и оттаскивать за руку от каждого односельчанина, так как он принимался балаболить со всеми встречными, и темы как всегда у него были неиссякаемы. Он посвятил каждого в подробности поясничной хвори, перетёр последние городские сплетни, которые привозила ему из города жена, кому-то починил бартером неисправное оборудование, но самым удивительным казалось Лидии, что из всего этого безустанного словесного потока, льющегося из уст мужа, не было ни единого слова о скачке в прошлое, о предназначении купленных продуктов. Если раньше он мог успешно забить кому-то голову о своих фантастических идеях, над которыми все только посмеивались, то теперь подобные обсуждения прекратились.
В эту поездку Кураевы обзавелись, не выезжая за пределы посёлка, желанными валенками и одёжей деревенского стиля у односельчанки-рыночницы. Та сначала удивилась: зачем такой цивилизованной, модно одетой паре это барахло, но Лидия обмолвилась про престарелую мать, и тема была закрыта.
После того, как оба наконец-то потрудилиськаждый в своей сфере деятельности, на кухне началась расфасовка купленного провианта. Кураевы перестали ломать голову что и во что обернуть, они использовали обычные пакетывсё будет переложено на месте и пакеты возвращены. Сумка была набита свининой, свежим молоком, сухим молоком, манкой, фасолью, клеткой куриных яиц, в дополнение Лидия уложила большой отрез хлопчатой ткани советских времён, не пригодившейся по вине моды. Помимо ткани она докинула кусок марлевого полотна для подгузников, пару косынок, вату, тёплые носки. Лекарствами в открытую они светить не стали: отобрали необходимыелибо в форме классической таблетки, либо порошка, высыпанного из цветных капсул, разложили их по мелким бумажным кулёчкам и подписали: «от лихорадкивзрослое», «от животавзрослое и детское», «когда дело совсем плохо» написали они на антибиотиках.
Лидия одела прямую серую юбку, кофту с длинным рукавом коричневого цвета, огромную фуфайку Стаса, предназначенную для садовых работ, голову покрыла маминым пуховым платком, обвязав его на спине крест-накрест и стала перед зеркалом. Угловатые скулы и большие, слегка напуганные глаза, были как у бабушки, выглядывающая из платка прядь тёмных волос сейчас тоже была, как у неё. До этого в спортивной шапке или безс модельной стрижкой они кардинально отличались волосами друг от друга. Валенки были немного велики, но дополнили образ так, что Стас застыл в полном оцепенении.
Ты просто красавица, промямлил он.
Она обернулась и уставилась на него исподлобья, этот взгляд бросал вызов: уж не хочет ли он превратить её в простушку: снять золотые серьги, напялить старый платок и восхищаться.
По их временикрасавица, пояснил он. Боюсь кто-нибудь уведёт.
Давай, отправляй меня! Хватит лирики.
Сумку тащили вместе. Лидия не позволила Стасу помогать взваливать ей на плечо из-за больной спины, попыталась сама, аккуратно, чтобы не подавить яйца. Тут же резко поставила сумку в снег и ринулась обратно в дом, оставив мужа в недоумении.
Нитки забыли! крикнула она, оказавшись уже в дверях.
Она потянулась к антресоли и достала пластиковую коробку, катушки высыпались на кровать. Лидия отобрала несколько штук со старыми картонными и деревянными втулками, положила себе в карман и снова оказалась на месте. Стартовала она в этот раз от стеныближе к сараям, но дальше от самой избы.
На фоне зимних сумерек горели огоньки: ближниев прабабкиной и соседних избах, дальниеза огородами, где в современности красовались дома с флюгерами. Снег под ногами хрустнул, не прошло и минуты, как приоткрылась дверь. Лидия молча волокла сумку, наблюдая, как Евгения осматривается по сторонам, рыщет испуганными глазами повсюду, выскочила на улицу налегке, лишь бы тщательно всё проверить: не прячется ли за кустами Микола, или кто другой затаившийся некстати.