Налитые кровью глаза выпучились. Резанов Подошёл, посмотрелл, иронично сказал:Дааа, хорош! Давайте-ка голубчик, Ложитесь спать. В два часа по-полудни жду у себя в каюте.
Проштрафишийся капитан шумно выдохнул и последовал столь желанному для него сейчас приказанию.
Полчаса спустя едва за Лангсдорфом закрылась дверь командорской каюты, оставшись в одиночестве Резанов обратился ко мне: "Сергей Юрьевич, а ловко Ты Григория Ивановича оборотил в собственную Веру". "Ну да, откликнулся я. Теперь он Твой Ярый восторженный союзник. И все старые обиды надеюсь забудутся. Расположение такого всемирно известного учёного весьма пользительно. Но не это главное Николай Петрович, не это". "Да? А что же?" "Я ведь не просто так подкинул Григорию Иванычу светопись. Вот Вы сейчас помчитесь в Санкт-Петербург, дабы получить разрешение-благословение на венчание в Кончитой, так?" "Да, всё так". "А второй Вашей задачей будет присоединение Калифорнии к Российской Империи". "И тут Вы правы. Есть у меня такое серьёзнейшее намерение. Я и места присмотрел". "Воот, вашбродь. Но одно дело когда Ты это предложишь на словахДа, Твой авторитет, Твой вес при дворе, в глазах Императора достаточно высок! Но одно дело когда Ты всё Опишешь словами и совсем другое дело когда Ты представишь соответствующие светоснимки! Причём в грамотной последовательностия Тебе подскажу, У меня есть опыт из моего времени в таких представлениях. Мы с Тобою поразим воображение Императора. И таким образом скорее повернем его мысли в сторону присоединение Калифорнии. Ты сейчас что застанешь в Санкт-Петербурге? К моменту, когда Ты доберешься до столицы пройдет самое малое половина года. А это значит, что если ничего не изменитсяа пока мы с Тобой не взялись за дело всерьез, ничего не изменитсято где-то в декабре 1806январе 1807 года Наполеон разобьет Михаила Илларионовича Кутузова и Австрийскую армию. И Российские войска вынуждены будут отойти за Неман. Таким образом Наполеон со своим войском окажется прямо у границ России. И, как я Тебе уже рассказывал, Александру первому ничего не останется как постараться заключить мир. Наполеону тоже этого хочется, Ну да это другая история. Так вот, нас с Тобою здесь интересует то, что все мысли Императора будут направлены на Европу. И в Петербурге будет проявляться недовольство. Поэтому Император будет раздражённый. Если Ты в этот момент сунешься со своими прожектами о присоединении ещё каких-то далеких земель" "Да, да, перебил Резанов, Но ведь это не просто земли! Это богатейшие Земли! Это и продовольствие для Аляски, которое не надо будет везти из России, и" "Вот, Николай Петрович! мы с Тобою это оба прекрасно осознаем! Но, чтобы это осознал Император, ему необходим это дело показать. Так Ведь? Так. А то ведь Тебе вполне резонно возразят, что расходовать и так невеликие ресурсы России куда-то в тьму-таракань в столь нелёгкую для Империи годину преступно. Вот здесь светописные картинки, светоснимки придутся как нельзя более кстати! Есть ещё у меня кое-какие мысли, Сейчас они ещё не созрели достаточно. Но надеюсь завтра я смогу еще более укрепить Твою позицию в глазах Императора и Света.
После ухода судового врача Резанов засел за документы. Я от нечего делать пару раз заглянул в бумаги, но обилие "ять" и старорежимных слов при чтении давались с трудом. Поэтому уяснив, что это какая-то Деловая переписка и немножко личной, которую по-видимому камергер с оказией отправлял через Европу в Санкт-Петербург, так наверное было быстрее, потерял интерес и принялся рассуждать о своих дальнейших планах. Без пяти десять вестовой доложил о прибытии "сеньора Лопеса".
Я разумеется не знал кто это такой, Почесал за ухом кончиком пера и Резанов, пожевал губами махнул рукойраз пришёл, так пришёл:
Пусть входит.
Порог переступил, да-да, Фернандо. Держался молодой испанец гордо, спина прямая. Но не рассчитал при своём приличном росте высоту дверного проема. И перо, зелёное на этот раз, ударившись о притолку сломалась. Снимая шляпу для приветствия заметил это, опять сделал лицом обиженную мину.
Я едва не засмеялся, а Резанов не сдержалсяулыбнулся уголками губ:
Проходите, сеньор Лопес.
Следом за гостем, почти дыша в затылок, протиснулся Лангсдорф, лицо которого дёргалось и гримасничало. Я ничего не мог понять: "Зубы что ли болят?" Но по выражению глаз догадался, что невозмутимый обычно немец умоляет о чём-то просить. Но не решается.
Я подтолкнул Резанова узнать в чём дело. И командор разрулил ситуацию:
Знакомы ли вы, сеньор Лопес, с нашим экспедиционным исследователем? Всемирно известным учёным и известным в Европе георгом Лангсдорфом?
Юноша с любопытством поглядел на корабельного врача. По-новому поглядел: раньше то ему представляли этого человека в незавидной роли переводчика. А сейчас он увидел Григория Ивановича в новом свете.
Да, мы знакомились, сказал с сомнением в Голосе испанец, Очень рад, поклонился Лангсдорфу. Тот отвесил ответный, и извинившись, Попросил у него разрешения как у гостя, пару слов сказать командору. Юноша благосклонно кивнул. И немец с достаточно сильным от волнения акцентом быстро-быстро заговорил, затараторил:Николай Петрович, сеньор Лопес, кивок в сторону Фернандо, прибыл со слугой. А слуга егоиндеец! И он своем народном одеянии.
Резанов вопросительно поднял брови. И этнограф заторопился:Понимаете, я могу описать его, но чучело сделать как из утки не могу. А вот как бы светоснимок мне с него сделать.
Я не видел проблемывроде бы казалось: бери да фотографируй. Однако я в реалиях этого времени еще неважно ориентировался, Резанов быстрее понял о чём речь:Так вы хотите, начал он, Да-да! Попросите, молитвенно сложил руки на груди ученый сеньора Лопеса позволить мне сделать картину-светоснимок его слуги. Резанов кивнул. И повернул голову:Синьор Лопес, наш ученый собирает всяческие сведения о тех местах где бывает как путешественник. Это очень ценится в Европе. Вместе с Вами прибыл ваш слуга индеец и он хотел бы сделать его картинку. Позволите ли Вы?
Испанец расплылся в улыбке:Да, конечно, рад служить Вашей Светлости! А где он собирается рисовать?
А Вы не волнуйтесь, подготовка займёт десять минут, а сама съёмка картинки дело двух секунд.
Выражение лица Фернандо говорило о том, что он не очень-то верит, но стесняется расспросить подробнее.
А вот Пойдемте, сами всё увидите, Резанову тоже хотелось ещё раз посмотреть на этот процесс. Я, хотя и видел более совершенные, тоже обрадовался развлечению.
На палубе стоял с независимым горделивым видом, как будто бы у себя в прери индеец в кожаных мокасинах штанах и куртке. С волосами, заплетенными как в косу, с пером. Матросы то и дело косились на него. Но субординацию соблюдали, с лишним вниманием не лезли.
Фернандо обратился к нему видимо на его языке, потому что никто не понял. Краснокожий выслушал, коротко гортанно ответил. Фернандо разочарованно развёл руками: мол, он отказывается, считает что в картинке его душа и он не хочет свою душу отдавать. Я был обескуражен. Но Резанов нашёлся быстро:
Сеньор Фернандо, а если я ему в ответ свою картинку подарю?
Испанец с загоревшимися глазами перевёл этот вопрос слуге. Тот помолчал с минуту, после чего коротко что-то ответил.
Он сказал "Да, согласен"!
Ну что, Григорий Иванович, пока Ваш экспонат не передумал, обратился я к Лангсдорфу, Давайте-ка светописец наш сюда.
С несвойственной для него прытью учёный сломя голову кинулся вниз по трапу. И уже через минуту с помощью кряхтения и двух матросов вытащил на палубу и установил светописец. Странное устройство поразило даже невозмутимого индейца: Хотя он старался сохранить Независимый вид, Однако глаза его блестели, то и дело постреливали на аппарат. Лангсдорф скрылся под покрывало. Следующим на места слуги испанца встал Резанов. Фернандо, заинтересовавшись процедурой попросил тоже сделать ему картинку. Так прошла первая в мире фотосессия.
Будь больше пластинок, то наверное оказалось бы больше желающих. Но Лангсдорф поднял последнюю кассету, разочаровал что "Всё!".
Когда разгоряченные герои светосьемки ввалились обратно в кабинет-каюту командора, Фернандо вдруг опять принял официальный вид, откашлялся и начал:Сеньор Резанов, Вы вчера назначили мне на десять по-полудню и вот я здесь. Прошу принять меня в ученики Вашей светлости. Закончив речь замер в ожидании.
Резанов сделал вид что задумался, принялся жевать губами, а сам буркнул мне: «Что я тебе говорил. Ну и как прикажешь поступать?" на что я невозмутимо ответствовал: «А что такое? Бери. Малый он грамотный, местный, знакомства какие-никакие имеетбери, пригодится. А драться, так уж и быть, я его подучу».
После минутной паузы командор прихлопнул ладонями по столу как бы приняв решение:Ну что ж, сеньор Лопес, могу взять Вас в Русско-Американскую компанию, а пока к себе секретарем. Это Вас устроит?
Несомненно! задохнулся от восторга юноша.
Будучи морским офицером, человеком чести лейтенант Хвостов раз дав обещание, выполнял его неукоснительно. И без пяти два шагнул в каюту командора. И встал в позе, которая должна была означать стойку смирно одновременно показывая презрение. Любой морской офицер, прошедший гардемариновский корпус умел это делать Превосходно. Внутренне усмехаясь я исподволь наблюдал, как посетитель воздел очи к потолку, как бы говоря: "Ну давай бухти как космические корабли бороздят просторы Большого театра".
Но в наступившей тишине слышалось только шорканье пера командора по документам. Я заметил, как Хвостов скосил глаза вниз: он-то видимо ожидает нахлобучки, а тут такое.
Внимание на вошедшего никакого.
Тогда посетитель переступил с ноги на ногу и как бы от скрипа половиц я поднял глаза. Еще раз внимательно осмотрел вошедшего, будто диковинку какую, потом порылся в бумагах, достал большой лист с картинкой И пальцем поманил к себе капитана корабля. Тот завороженно приблизился. И, следуя указанию перста, пригляделся к картинке. На какого-то мужика с головой набок.
Сначала на лице Хвостова возникла улыбка. Но вот лоб пересекла складка, губы вытянулись: опознал в этом Раздолбае самого себя. Приподнял голову, недоверчиво посмотрел на командора. Я кивнул на картинку:
Хорош, а?
Дааа, просипел Хвостов. Дубленое штормами лицо пошло бурыми пятнами, выпрямился, прокашлялся:Ну что ж. Воля Ваша. Теперь Вы имеете прямые доказательства. Имеете возможности но я не дал ему договорить, прервал смехом.
Не просто смехомхохотом. Такого Хвостов от командора никогда не слышал, поэтому воззрился в изумлении.
Отсмеявшись, я промокнул носовым платком уголки глаз от проступивших слёз:Напрасно Вы, Николай Александрович, меня обижаете подозрением в недостойном использовании доказательств Вашего Хммм. Недуга, наконец подобрал нужные слова в затруднительном положении я, А это, я постучал пальцем по поразительно чёткой, прямо как живая, картинке, наш опыт с Григорием Ивановичем. Никуда это картинка не пойдёт, Я поднял её со стола и взялся так, как-будто собираюсь порвать.
Спектакль сработал, в медлительности Хвостова никто упрекнуть не мог, он тут же с жаром воскликнул:Стойте! Ваша светлость, умоляюще поднял глаза, Отдайте её мне.
Теперь уже оторопел хозяин кабинета:Зачем?!
Отдайте. вид у капитана был торжественный и я шепнул командору: "Отдай, вашбродь, отдай, Резанов хмыкнул: Сам и отдай", уступил мне место.
Пожалуйста, пожал плечами я. И протянул картинку. Да, это называется светописью, чтобы Вы знали. Ну что ж, Николай Александрович, надеюсь, что мы с Вами победим-таки Ваш недуг. А сейчас идите, справляйте свои обязанности.
Надо сказать, Хвостов повесил эту светопись у себя в каюте. И, когда ему неимоверно хотелось выпить, заходил, садился на койку и долго внимательно разглядывал картинку. Потом вздыхал, поднимался, уходил, но с алкоголем с той поры завязал.
Глава 4: Невидимая сила
в которой Савелий чтобы добраться до золотых россыпей вспоминает как в детстве строил паровой кораблик.
После ухода Хвостова Резанов пописал ещё с часок. Потом отложил перо, с хрустом потянулся. Я к этому моменту уже кое-что придумал, толкнул хозяина тела: "Слышь, Николай Петрович", камергер замер. Столь равное Обращение, по его опыту, означало серьёзные намерения гостя. Поэтому серьёзно же ответил: "Что, Сергей Юрьевич"? "Консультация Твоя нужна. Мне не хватает сведений для принятия решения. Вот скажи: что важнее окажется в глазах Императора: шкуры морского зверя или золото? Учти, что основной покупатель пушнины, Европа, для России скорее всего окажется недосягаемым из-за происков Наполеона". "Так Ты сам и ответил: золото оно всегда и везде золото. Те же шкуры всё-равно в конечном итоге на золото же и меняется. А что это Ты про золото заговорил?" насторожился камергер.
"Видишь ли, Николай Петрович, тут, неподалеку обширнейшие золотые россыпи. Богатейшие! Через сорок лет, если ничего не изменится, американцы захватят сие земли исключительно из-за сего самого презренного металла. А мы с Тобой могли бы наложить руку России на это богатство прямо сейчас. Причём, чтобы не быть голословными пред царем, сходим туда и наберем самородков для показа. А Григорий Иванович заодно наснимает светописей в подтверждение. Как Ты полагаешь, такой подарок склонит чашу весов в глазах Александра I в пользу присоединения земель этих к России? К тому же здесь есть и ещё один аргумент в пользу данного предприятия". "Знаешь, Сергей Юрьевич, очень занимательные вещи Ты говоришь. сдвинул брови Резанов, И весьма пользительные для блага державы, насколько понимаю интересы Империи. Золотошутка ли! Но как далеко рудник? Многое ведь упирается в трудности добычи. Золотых промыслов и в России довольно, только добраться до оных порою весьма, весьма затруднительно" "Карта побережья есть?" оживился Я. И когда командор покопавшись в рундуке, заменявшем на судне сейф, разложил на столе требуемое, я потер руки и ткнул пальцем: "На дне сей речки, которая впадает в океан. Километрах в пятнадцати от побережья, то бишь верстах в десяти примерно. А отсюда верстах где-то в стаста пятидесяти, прикинул Я.
"А какой аргумент ещё?" ввернул заинтригованный камергер. "Скоро войскам Наполеона в Европе кормиться станет сложно. А здесь, в Америке у Франции между Испанскими владениями и Русскими есть Канада. И отсюда пойдут караваны судов с провиантом. Так вот стоит перехватить ихна войне как на войне! Сами французы так говоряти Наполеон сам сдуется. Кстати, если опять-таки ничего не изменится, то в 1812 Бонапарт вероломно нападёт на Россию и Михайла Илларионович Кутузов именно так его, супостата, и одолеет. Погонит по дорогам, которые сами лягушатники и разорят. Те от бескормицы и околеют почитай все кряду". "Дааа, страшные вещи Ты вещаешь, Сергей Юрьевич помрачнел Резанов. Но ведь заложить и построить корабли тоже времени стоит. Да и людей, инструменты доставить Хотя бухты здесь отменнейшие!" "А золото на что?! Тем же американцам заплатимони за золото чёрта достанут! А уж кораблей на своих верфях нам наклепают! Потом можно их корабелов и к себе переманить, но не будем пока загадывать. Так что предлагаю не медля и отправиться".
"Юнона и Авось ещё под погрузкой продовольствия, Ты, Сергей Юрьевич, не забыл? командор поднял ладонь, упреждая мои возражения, а груженые скорее всего в речку не войдут". "Почему?" не понял я, сухопутный гость.
"Осадка большая", и, видя мое непонимание добавил, "глубоко сидят". "Ах ты ж, хлопнул я в досаде себя и заодно Резанова по лбу, "тогда я задумался, тогда надо небольшой кораблик прикупить. На нём и сгонять. Хватит на это денег?" "Пожалуй это выход, пожевал губами командор, Только времени в обрез, некогда искать".
"Но и руки опускать не стоит. А тем более упускать золото из рук. Давай-ка Вашбродь Фернандо спроси, тестя своего, может ещё кого припомнишь, Ты ж тут среди бар крутился".
После нашего разговора камергер отправился на очередное свидание с Кончитой. Ну, конечно же по моему совету иновременца взял с собой Лангсдорфа, а тот без светописца теперь уже нигде не появлялся. Оно и к лучшему.
Камергер преподнёс Кончите две своих фотографии с подписями, как я советовал, которые вставил в заказанные у корабельного плотника деревянные рамки как для картин. Мне понравилось та, на которой он сидел за столом с бумагами. Ну что: нормальный серьёзный дядька. Однако невесте почему-то приглянулась совсем другая. Она смеялась до слез, тыкала пальчиком и прижимала к груди тот снимок, самый первый, где командор дурачился, со зверской рожжей, на зарядке. Вот и пойми этих женщин!