Легко. Санитар осторожно вынул телефон из кармана и ввел номер. Оператор тут же ответил. Пару минут он описывал ситуацию, затем глянул на Василевского. Он говорит, указал он на дисплей, что с машиной все нормально. Стащат с шоссе и заполнят все нужные бумаги. Спрашивает, приехать ли за вами.
Приехать.
Хорошо, так я ему и передам.
* * *
Василевского завезли в больницу в Легнице. Он лежал на носилках в приемном покое, среди менее или более раненых. Как мало пострадавшего, в очередь на осмотр его поместили последним. Ну, может, предпоследним. За ним была только маленькая девочка, прижимавшая к себе плюшевого мишку. Она выпала из автомобиля, на спине были небольшие ссадины. Девчушка хлюпала носом, потому что не знала, что с родителями. Судя по виду остальных лежавших на носилках людей, с ними могло быть паршиво.
Василевский с ума сходил от скуки. Кроме сестры, которая взяла у него кровь на анализ, больше никто не появился. Врачи были заняты более тяжелыми случаями. Привязанный ремнями, обездвиженный ортопедическим воротником, он чуть не выл, ожидая дня страшного суда. И ужасно хотелось курить. К счастью, появился представитель его страховой компании, хотя в первый момент он повел себя не слишком профессионально.
Я еб воскликнул он, видя тела на носилках, занявшие всю площадь. Эй, пан, вы тут не умирайте. Но потом заставил себя говорить профессиональным, вежливым тоном. Сейчас я устрою машину скорой помощи, отвезем вас во Вроцлав. А тут не умирайте! Умоляю пана!
* * *
Медицинскую машину удалось устроить в пять минут. Ехали они по боковой дороге, через Конты Вроцлавские. Ужасно трясло. Зато до Больницы Сорокалетия на улице Каминьского добрались быстро. Здесь уже было более профессионально. Молниеносно взяли кровь. Потом рентген: грудная клетка, шея, позвоночник. Томограф. Мозг. Вроде бы все в порядке. Молодой врач в сопровождении негра-стажера провел тщательный осмотр Василевского. После этого, наконец, с него сняли этот долбаный пластиковый воротник, уложили на столе, сестра в снежно-белом халате облила ему правое предплечье спиртом, при чем, в таком количестве, что от запаха пострадавший чуть не подавился. Новый укол. После чего хирург, без всякой боли, буквально за пару секунд, извлек из запястья осколок металла размерами миллиметра два.
Да вы, видно, в сорочке родились, сказал врач, поглядывая на металлический кусочек, который держал пинцетом. Операция закончена, а пациент все еще жив Это уже второй раз за год мне так удается.
Василевский расхохотался. Боже! Любимая его цивилизация вновь вспомнила о нем. Вновь он был в месте с хорошей организацией, хорошо снабженном соответствующими техническими средствами, обладающем нормальной и качественной информацией. Он находился в месте, где на работу брали только специалистов.
Спускайтесь со стола, приказал врач. А то еще пролежни случатся.
Могу ли я пострадавший облегченно поставил ноги на полу. Мог бы я, как бы это сказать, «не оставаться до утра под наблюдением»?
Как скажете. Только могу предложить совет. Вызовите такси, попросите водителя купить пол-литра и езжайте домой, чтобы нажраться до последнего. Вообще-то, врач не имеет права давать подобные указания, но
Понял. Василевский только сейчас глянул на свой обнаженный торс. Можно получить какое-нибудь одеяло?
Глупо было бы шататься по городу в одних брюках. Его разрезанная, окровавленная рубашка валялась в кустах где-то неподалеку от Легницы. Вместо одеяла он получил старенький, застиранный до крайности халат. Еще получил тампон, хотя кровь из носа уже и не текла. Кто-то сунул ему в карман заполненный формуляр приема на срочном дежурстве, его попросили подписать какую-то бумагу. Наконец-то он мог выйти в теплую ночь и закурить сигарету. Василевский вызвал такси по телефону, не забывая про заказ на бутылку зубровки. Его всего трясло. А иногда даже все плыло
* * *
Постоянное высиживание по ночам перестало быть проблемой в тот момент, когда он махнул на нее рукой. Просыпался в три, в четыре и не мог заснуть. Черт его знает, то ли невроз, то ли возраст В конце концов, не такой он и старый, сорок летне приговор. Не будем об этом. Поначалу мешало, потом уже нет. В каком-то смысле, это сделалось эссенцией его жизни. Летом бывало даже приятно, зимойпохуже. Летом мог наблюдать ранний восход солнца, мог выпить в сносной температуре, мог выйти из дома и знакомиться с людьми с той же самой проблемой. Странные персонажи из сна, кружащие в самых невозможных местах, в темноте, в предрассветной серости, в первых лучах летнего солнца, появляющихся в четыре часа на совершенно опустевших улицах. И речь здесь идет никак про полицейских, городских стражей или мусорщиков, которые лишь в такое время могли эффективно опорожнять контейнеры, поскольку потом пробки отбирали у них всяческую возможность действовать. Он познакомился с несколькими поставщиками, например, с паном Метком, которому пару раз помог выгрузить подносы с хлебом, и который, в благодарность угостил его целой серией анекдотов, касающихся «жизни после жизни»именно так называют профессионалы предрассветные часы. Он наблюдал таинственных типов, снующих в странной, онирической атмосфере, в по-настоящему пустом городе. Тогда люди каким-то подозрительным образом делались вежливыми, сочувствующими, готовыми помочь и поболтать; когда можно было их узнать, можно было им помочь, можно было сделать массу странных вещей. Пару раз ему случилось проснуться в три. Тогда он выставлял будильник и отправлялся в город. Этот одинокий мир интриговал его все больше и больше. Встретил мужичка, выгружавшего контейнеры с пивом у заднего хода в магазин, разговорились. Выпили пару бутылочек, сидя на загородке у магазина. Странное время перед рассветом Если бы он попробовал сделать то же самое часов в семьего бы обматюкали, в лучшем случае. В другой раз забрел в ресторан, где персонал слонялся, ругаясь, что приходится торчать всю ночь на посту, потому что пара пьяных шишек не желает уходить, несмотря на такое время. Он подошел к официанту с опухшими глазами, потому что парню страшно хотелось спать, и сказал:
Старик, мне нужно поесть (без каких-либо объяснений: «жена уехала, а я голодный», «не могу спать, потому что всего колотит»).
И свою еду он получил. Его похлопали по спине, отказались от оплаты. Официант даже присел, и они поговорили.
Вот интересно, а было бы все так же мило часов в семь, если бы, естественно, в семь часов он нашел еще открытый ресторан. Наверняка получил бы в морду за те слова, которые в четыре утра вызвали столь положительную реакцию.
Он частенько размышлял, что было такого в этом странном, опустевшем, ночном городе, вызывавшие, что люди, которых встречал, неожиданно признавали его за своего, за члена особой общности, чем-то отмеченного представителя тайного клана. Почему продавец, следящий за загрузкой новых товаров в собственный магазин в пять утра, в сонном, рассеянном свете посвятил ему полчаса, а уже в восемь мог предложить, самое большее, профессиональную, безразличную улыбку. Почему перед рассветом все становятся людьми для людей, а потомвсего лишь безликой толпой. Слишком много народу? Или это остатки атавизмов пещерных времен: «Ночью все мы должны держаться вместе, чтобы пережить, ну а днем тут, ежели чего, можно и по морде, а потом и маленький доносик». К какой теории он склонялся сильнее? Возможно, к теории слишком большого количества. Мораль осажденного муравейника? Уже Гомбрович писал, что невозможно охватить разумом слишком многого. Человек, идущий по пляжу, увидав одного, перевернутого на спину жучка, поможет ему встать на ноги; видя же сотни страдающих жучков, пройдет безразлично; видя тысячи жучков начнет их топтать. Не так ли и в городе? Потому-то, перед тем как толпа высыплет на улицы, к человеку отнесутся как к своему, как к члену семьи, ну а потомсловно к врагу, агрессору, солдату чужой армии.
Что-то странное происходило с его психикой. Магический мир «Книги Идолопоклонства» Шульца. Таинственные явления, словно за гранью реального мира, странные люди, какие-то жуткие мысли в голове
А потом вставало солнце, и он вновь превращался в закончено логичное существо: что необходимо приготовить к сегодняшней встрече, хватит ли бензина в баке, чтобы справиться со всеми запланированными делами, или о чем0то забыл, наверняка ли записан номер телефона и время, когда следовало позвонить по делу, и и ещеи (какая-то частичка волшебства все же оставалась) Будет ли завтра снова ночь?
Будет, будетуспокаивал он сам себя. Злобствующие люди снова превратятся в своих, в членов его клана, в братьев, готовых встать за спиной, чтобы защитить в нужде, и, если только не заснут, будут ему способствовать.
* * *
Воспоминания об аварии затирались. Он сменил жилище, приказав секретарше воспользоваться предложением первого попавшегося бюро по сдаче жилья в найм, и переехал, даже не зная толком, где находятся Карловице, которые с этих пор станут его домом. Мебель ему хотелось приобрести через Интернет, только ничего интересного не нашлось. Тогда он нанял архитектора и декоратора интерьеров. Через пару дней все было готово. Все рано, он и так практически не будет там жить. Паршиво он чувствовал внутри любых помещений.
Сейчас он стоял в очереди к кассе на бензозаправке «Esso» с банкой пива в руке. Зевал, потому что неожиданно захотелось спать. Он позвонил секретарше. Та взяла трубку, не слишком понимая, кто и чтонаверное, он сорвал ее с постели.
Слушай, купи мне какую-нибудь машину.
А какую, шеф? зевнула та еще более раздирающе, чем он сам.
Какую угодно. Зайди в первый попавшийся салон и купи, что у них есть на складе. Лишь бы мы могли себе позволить.
Отключился, потому что сотрудник как раз нацелил в него в банку лазером, желая прочесть штрих-код. А у Василевского не было даже несчастных трех злотых в кармане, так что расплатился кредиткой, правда, в два часа ночи никаких комментариев на этот счет не последовало. Он вышел на валы, насыпанные для защиты от наводнений. Секретарша отзвонилась через двадцать минут, сообщив, что у нее имеется приятель, автомобильный дилер, и что он предлагает «альфу ромео», двухдверную, спортивную, на самых замечательных условиях. Хотя секретарша Василевского уже привыкла к экстравагантным выходкам начальника, на сей раз он ее здорово шокировал, раз ей пришлось будить ночью знакомых.
Средства на это у нас имеются?
Уфф, шеф Мы можем позволить себе и мерс, если хотите.
Ладно, пускай будет альфа. Только утром она уже должна стоять на паркинге.
Нет проблем, будет.
Василевский отключился, уселся на лавке и вскрыл банку. Валы от города отделял канал, ведущий к речной верфи. В последнее время им редко пользовались. Так что спереди у него был шикарный вид на море камыша, освещенное натриевыми лампами из гипермаркета Леклерка, сзадина течение реки с подмигивающими фонарями барок, подплывающих к шлюзу. В правое ухо Василевский вставил наушник радиоприемника. Закурил. Бедные русские моряки как раз умирали в скорлупе подводной лодки, затонувшей в холодных водах далеко отсюда, а вокруг них заводили дурацкие, политические маневры. Василевский затянулся дымом. Было тепло. Приятно. Вот только комары досаждали. Василевский вытащил из кармана баллончик с «OFF» ом и быстро выиграл противовоздушную баталию. Средство действовало безотказно.
Василевский обожал эти предрассветные часы. Но тут справа заметил нечто необычное. Человек в костюме на валах, в три часа ночи? Да еще и подсвечивающий себе фонариком. У незнакомца был четко определенный маршрутон подошел прямо к лавке.
Пан Василевский? спросил мужчина. Затем показал удостоверение с печатями, голографическими знаками и прочими прибамбасами. Алек Мержва, Центральное Следственное Бюро.
Слава Богу, усмехнулся Василевский. Я уже думал, что вы стукнете меня бейсбольной битой и заберете телефон.
Тот улыбнулся в ответ. Без приглашения присел рядом и погасил фонарь.
Прошу прощения за беспокойство в столь необычное время. Тем более, в таком месте.
Валяйте.
Вижу, что вы, как обычно, не спите.
Василевский лишь пожал плечами.
Как обычно? Я что, сделался настолько важной особой, что кто-то за мной следит?
Мержва только махнул рукой. Затем слегка прикусил губу.
Вы знаете, глянул он в сторону, по правилам, ведя следствие, подозреваемого вызывают в управление, выпытывают, представляют доказательства и он понизил голос.
Ааа, понимаю, Василевский почувствовал легкий укол беспокойства. Там, на шоссе на спидометре было больше ста шестидесяти? И этим занимается Центральное Следственное Бюро?
Мержва усмехнулся.
Вы разрешите рассказать вам одну историю?
Пожалуйста.
Некий человек вел автомобиль с очень большой скоростью, хотя, лично для меня это несущественно, в сторону Згоржельца. Неподалеку от Легницы он врезался в переднее колесо большегрузного авто.
Хмм, аллюзию я понял. Но где преступление? Самое большее, мне грозит административный штраф
Вам? спросил Мержва.
Не понял.
Полицейский покачал головой.
Тем человеком был Роберт Даронь.
Василевский пожал плечами. Ситуация делалась все более нереальной.
Не понял?
Ладно. Скажем иначе. Некий человек столкнулся с магистральным тягачом. Спасатели вытащили его из машины, врач скорой помощи разрезал окровавленную рубашку и выбросил куда-то на обочину. Санитар скорой помощи вызвал представителей страховой компании. Некоего человека перевезли в больницу в Легнице, где у него взяли кровь. Приехал представитель страховой компании, после чего пострадавшего перевезли во Вроцлав. В Больнице Сорокалетия в первую очередь у него взяли кровь на анализ. В подобных обстоятельствах, как правило, делают две экспертизы. Первая должна установить, был ли водитель трезвым, втораячтобы определить группу крови. Ведь, вполне возможно, для возможной операции могло понадобиться переливание.
К чему вы все это ведете?
Так вот, копия результатов любого исследования попадает на стол офицера дорожной полиции, который занимается выяснением причин аварии. И Мержва понизил голос. Офицер из Легницы получил следующие данные: у пациента из легницкой больницы была кровь с группой АВ, резус-фактор положительный, а у вроцлавского пациентагруппа крови 0, резус-фактор отрицательный
Чушь. Кто-то просто спутал пробирки.
Естественно, так он сначала и подумал. Он проверил карточки в обеих больницах и поехал на место происшествия. Там он нашел окровавленную рубашку и отдал на дополнительные исследования. Результат: группа крови АВ, резус-фактор положительный.
И что вы хотите этим сказать?
Мержва вновь усмехнулся.
В данной ситуации первое же подозрениесамое простое. Пан Даронь, упившийся в стельку, вел автомобиль. После аварии поддался панике и вызвал помощь, чтобы избежать исследований в Легнице. По пьянке он мог и не заметить, что кровь на анализ у него брали уже в первой больнице. По дороге он позвонил своему приятелю Василевскому и попросил, чтобы тот вместо него прошел исследования во Вроцлаве. И все можно было бы устроить при самых минимальных суммах взяток.
Что вы тут мне пытаетесь внушить? О чем вы вообще говорите?
Мержва пожал плечами.
Я говорю о том, что гипотеза этаабсолютная чушь, он снова внимательно глянул на собеседника. Оба анализа крови, как из Легницы, так и из Вроцлава, ясно свидетельствуют о том, что и пан Даронь, и пан Василевский были трезвы как уж извините, свиньи.
Боооже!.. А мне так кажется, что всякий может подойти, сесть на лавочке и рассказывать всякую байду
Всякий может. Действительно. Мержва пригладил волосы. Вся проблема в том, что офицер из дорожной службыэто мой коллега. Мы говорили о том случае и А знаете, сменил он тему. Автомобиль, принимавший участие в аварии, был зарегистрирован на пана Дароня. Я проверил отпечатки пальцев на руле и ключах. А не знаю, чьи они, поскольку таких отпечатков в нашей картотеке нет, но наверняка и не ваши.
А откуда вы взяли мои? Василевский был изумлен.
С банки, такой вот, как эта. Мержва указал на брошенную в траву жестянку от пива. Подняли подобную несколько дней назад.