Ветер с севера гнал тучи, словно перекатывал огромные валуны по склону. Ледяные, тяжёлые, злые. Замедленной, но не менее опасной лавиной они мчались к югу, неся в себя ярость будущей зимы. Чувствовалась в них холодная напряжённая заряженность, словно в орудии немалого калибра, уже отягощённым лёгшим в ствол снарядом. Ощущалась угроза плотного артобстрела. Ещё немного тишины и рухнет заслон тёплого воздуха. И накроет снежным зарядом.
Топтыгин!
Михаил оглянулся. Окликнувший его Родимец кивнул, указав на пробудившегося.
«Тварь» сидел на месте и тёр скованными ладонями лицо. Просыпался. Щурился на свет и даже болезненно позёвывал, устало стирая с лица застывшие грязь и кровь. Капитан деланно тяжело поднялся с бревна, на котором сидел, изображая обессиленного, подцепил кружкой компот из котла и направился к пленнику. Тот сразу приметил движение. Выпрямился, свёл скованные руки на груди, прижав локти к бокам, и стал хмуро ждать.
Медведев шёл и, с каждый метром приближаясь, всё более рассматривал своё «несчастье». Синие, зелёные, красные и бордовые пятна разводов на теле до холодка по спине поражали богатством хитросплетений. Боди-арт отдыхает. Если бы ещё не знать, что это на пленнике за живопись такая и как с неё бывает худо. Впрочем, только движение закрытия выдавало состояние и ощущения «твари». Глаза на измождённом избитом лице остались спокойными, надорванные губы плотно сжались, но линия их не говорила ни о боли, ни о ненависти, ни о страхе. Подойдя вплотную к спальному месту, Медведев нахмурился больше и подавил желание грязно выругаться. Только сейчас он смог рассмотреть, что пленник молод, ему от силы лет восемнадцать. Но тяжесть во взгляде и суровая готовность широких тренированных плеч несколько сглаживала впечатление детскости. Под неотрывной внимательностью синих глаз Михаил присел на корточки рядом с «тварью».
Ну, что? Змёрз, Маугли? Вспомнилось к месту. Действительно, лёгкая дрожь уже побежала по телу пленника. Не июнь-месяц всё же.
Юноша не отозвался, продолжая исподлобья наблюдать. Медведев хмыкнулничего другого он и не ожидал. «Если его не кормить, оно умрёт», вспомнил он любимую книгу и подал пленному кружку.
Замедленно, словно полагая, что движение будет обманом, «Маугли» протянул скованные руки и обхватил кружку ладонями. Взгляда от горла Медведева он при этом так и не отвёл. Капитан уважительно крякнулладошки юноши были широкие, жилистые, с суровыми узлами сухожилий на запястьях, что указывало на многолетнюю боевую тренировку. У самого Михаила пятнадцать лет назад такого не наблюдалось. Впрочем, подготовленность юноши была понятна ещё тогда, в ущелье. Сейчас лишь отмечалось, что не только и не столько физиологические таланты «твари» делали его настолько опасным противником, как это пытался показать Полынцев, а обычная тренированность, пусть и более жёсткая, чем та, которую в своей жизни пришлось пройти Медведеву.
Пил «Маугли» жадно. Вздрагивая от боли в потревоженном лице, судорожно хватая компот с воздухом пополам, почти захлёбываясь. Кружка опустела за какие-то секунды. Юноша устало убрал руки от лица и опустил голову, восстанавливая сорванное дыхание. Плечи потеряли громоздкую напряжённость и стали покаты от расслабления. С осторожностью облизав разодранные губы, пленник поднял голову и вернул кружку.
Спасибо
О-па, Медведев опешил, глядя на пленника. Ты что сказал? На его памяти пленный заговорил впервые.
Спасибо.
Медведев помолчал, всматриваясь в тёмное лицо, выражающее спокойное ожидание. Этой странной пугающей сосредоточенностью да разводами гематом пленник показался равен киношным индейцам в боевой раскраске.
Ещё хочешь?
Глаза взметнулись.
Да.
Медведев кивнул и поднялся. «Тварь» был всё также спокоен. Никаких проявлений страха или готовности к боевым действиям. Тело подрагивало от холода, но юноша даже не пытался натянуть на себя покрывало. Возможно, опасался, что движение будет неправильно понято застывшим рядом Родимцем. Зачерпывая кружку второй раз, Медведев бросил взгляд в сторону «раверсников»в их лагере была тишина и малоподвижность. Полынцев сидел вполоборота к биваку «таёжников» и не подавал вида, что видит происходящее, хотя, Михаил мог спорить на что угоднонаверняка, не пропускал ни единой детали.
Подавая кружку пленнику, он снова присел рядом с ним и спросил о том, что интересовало более всего:
Тычеловек?
Даже сам внутри чертыхнулся, настолько наивно и глупо это прозвучало. Но Маугли, уже протянувший скованные руки, замер, напряжённо приподняв плечи. Взгляд с кружки метнулся вверх, скользнул по лицу офицера и ушёл куда-то в сторону и вбок. Язык снова прошёлся по разорванным набухшим губам. Руки опустились.
Нет.
Медведев нахмурился и снова протянул компот пленному:
Бери!
Пленник вздрогнул и быстрым рывком схватился за кружку. В этот раз он пил значительно медленнее, последние глотки просто катал во рту, растягивая удовольствие и снимая последствия долгой жажды. Возвращая кружку, внимательно вгляделся в лицо Медведева. А того даже передёрнуло от накатившего понимания, что, по сути, он ничего не знает о способностях пленника и, возможно, именно в этот момент тот готовит рывок на поражение. Маугли же, внезапно отвернулся, задавленно прокашлялся, с трудом сдерживаясь, чтобы не раззявить рот и тем не порвать его ещё больше. Спросил, опустив глаза:
Вы понимаете, что вода для меняжизнь?
Некоторая составляющая жизни, флегматично ответил Медведев.
Что я сбегу при любой возможности?
Попытаешься сбежать.
Что Вы не в безопасности рядом со мной?
В относительной небезопасности.
Медведев усмехнулся, посмотрев на то, как при каждом его последующем спокойном комментарии к репликам внимательный синий взгляд становится всё рассеяннее. Пацан, он и есть пацан. Детский максимализм в крови гуляет. Враги могут быть либо такими, либо такими. То, что он всё это время находиться под прицелом двух минимум стволов, он то ли не осознаёт, то ли делает вид, что не замечает. Михаил не был бы самим собой, если б не увидел, как с его приближением к пленному, поменяли местоположение Родимец и Ворон. А бежать Судя по всему, некуда отсюда бежать. Знали бысами уже быстро делали ноги.
Как тебя зовут, Маугли?
Пленный повёл плечом, болезненно скривился, отозвался сухо:
Маугли.
Ну-ну. Пусть будет так, усмехнулся Медведев. Что вчера было, помнишь?
Да.
И?..
Мы обменялись мирами.
Михаил пожевал губу. Он полагал, что ответ будет более простой. Маугли вздохнул, разгадав его растерянность, наконец, решившись, болезненно закутался в покрывало и медленно произнёс:
Когда воин, не успевший продолжиться в потомстве, готовится к смерти, он дарит другу или недругу, остающемуся жить, свой внутренний мир. Свою печать понимания. Для того, чтобы здесь осталась его часть Я полагал, что Ваша рука будет твёрдой.
Пленник болезненно скривился и отвёл глаза. То ли обвинил, то ли оскорбил, а затем попросту смутился. Впрочем, ни то, ни другое душу Медведева не ранило. Он размышлял, сопоставляя только что сказанное с видимым вчера. Юрий говорил, что видел не Михаила, а «тварь», бегущим по лесу Это проясняло дело. Только вот почему он и Юрию привиделся? Неясно. Но с этим можно обождать.
Где мы находимся, знаешь?
Пленный задумчиво посмотрел на капитана. Попытался пожать плечами:
Вероятно, в одной из близлежащих реальностей.
Гм Медведев рассеяно потёр щетину. Ответ был ожидаем, но болезнен. А как отсюда выбраться не подскажешь?
Нет, Маугли коротко мотнул головой.
Михаил поморщился. Вот это действительно было жаль Довести пленника живым до точки контактаего обязанность перед начальством, вывести ребят невредимыми домойобязанность перед Богом и собой.
Михаил ещё раз внимательно осмотрел пленного. Мальчишка совсем. Даже за красно-синими разводами на лице просматривалась лёгкость черт. Не было ни весомой тяжести заматерения, ни строгой лаконичности морщин пожившего. Наивная округлость молодости почти сошла, сменившись остротой измождения, но всё же следы её оставались заметны. В тонкой сетке морщин бывших улыбок, в выражении глаз, привыкших к любопытству и в молодой удали. Вот и всё. Редкая поросль над верхней губой, упрямые складки да усталость в глазах. Мальчишка. Но, помня о том, как он провёл последнюю неделю Нет, этот человек не будет говорить за здорово-живёшь, за кружку компота да за «спасибо». Такие не сдаются до последнего. Таких только ломать.
«И жаль до невозможности, да деваться некуда. Ситуёвина»
Зубров!
Юра-сан неспешным шагом дошёл, присел на корточки и взглянул вопросительно. Пленник при его приближении вздрогнул и прижал руки к корпусу, закрываясь. Догадался.
Полагаю, что Маугля знает, в какую сторону нам топать до хаты Поспрошать бы, и скупо улыбнулся, а я пока с Полынцевым поговорю.
Зубров задумчиво поджал губы, словно хотел возразить, но, поразмыслив, кивнул. Взгляд его стал рассеянным. Таким туманно-серым, что показалось, свет в них перестал отражаться, оставаясь за матовой плёнкой отрешённости. Медведев не любил такого взгляда. Настолько он не шёл спокойному лицу, настолько контрастировал с тем, что Михаил знал о друге по жизни. Но сейчас умения и знания друга были очень нужны. Медведев поднялся и, мельком взглянув на то, как, по мере осознания происходящего, меняется лицо пленника, становясь из усталого натянуто-бесстрастным, двинулся к лагерю группы «Р-Аверса».
С севера тянуло холодом, но оставалась ещё надежда, что боги будут милостивы и люди смогут покинуть этот край до того, как здесь начнётся злая вакханалия снега и ветра. Если только пленный заговорит. Впрочем, почему«если»? У Зубровазаговорит.
Глава 5Стервы
Пожалуй, Медведев уже пару раз успел пожалеть о том, как выстроил доклад. Подсказки опытного аналитикаэто, конечно, хорошее подспорье, но кто же мог предположить, что упёртый «раверсник» пропустит все объяснения мимо ушей, открыто ухмыляясь. Для него уже существовало некое объяснение происходящему и всё иное просто отсекалось как неудобоваримая чушь.
Медведев же, отстранённо глядя в проём сосен на краснеющий вдали боярышник, с трудом сдерживался, чтобы не наговорить лишнего. Само то, что ему приходилось стоять, разжёвывать своё поведение и действия команды, и ждать решений провокатора, было противно. Если в начале совместного пути к Полынцеву и его людям Михаил испытывал только пренебрежение и азарт соперника, то сейчас его пронзала здравая злость. Хотелось не стоять мало ли не навытяжку, а разить плотно сжатыми кулаками, не давая пощады. За оскорбление достоинства офицера, за провокацию, но более тогоза жизнь. За вот такую странную, смешную жизнь, где, чем больше ты отдаёшь людям, тем опаснее и противнее их благодарность. Где работаешь за копейки, а отвечаешь головой.
Полынцев косо усмехнулся:
В рассудочности вам не откажешь, Михаил. Впрочем, должно быть, благодарить за высказанную вами сейчас галиматью стоит Зуброва. У вас бы мозгов не хватило на такую ахинею. Вывояка честный, офицер, белые перчатки, чистые сопливчики Ещё, поди, и гордитесь своим чистоплюйством. И званием, полученным по блату. Волосатая рука у дядюшки, а?
Медведев выпрямился. Полынцев знал, куда бить. Раннее звание и у самого Михаила вызывало неудовольствие, а понимание его возможного источникадосаду. И даже то, что знающие его опытные люди утверждали, что звание более чем заслуженно, не успокаивало.
Так Вы не думайте, Михаил Дядюшка не поможет. И погоны недолго осталось носить. Это я вам обеспечу. Недолго чистеньким ходитьдерьма хватит.
Полынцев слова цедил, словно был переполнен презрением и злостью. Но глаза оставались ясными, холодными, изучающими. Медведев же едва сдерживался, понимая, что происходящееи подтверждение предположения Зуброва, и ещё одна провокация. Ещё один способ вывести его из себя. Знать бы толькозачем. Рассудок сдерживал напор эмоций, рвущихся наружу. Но кулаки сжимались, брови сходились, а спина выпрямлялась, набирая упругий прогиб, способный пружинной мощью выхлестнуться в удар. Приходилось напрягать волю, чтобы не позволять себе лишних движений.
Желчь в словах Полынцева расплёскивалась, грозя залить мелкой гадостью всё окружающее пространство. А Медведев нашёл взглядом ветвь с гнездом где-то дальше и выше мотающейся перед ним фигуры раверсника и не отводил от неё глаз. «А вдруг птица прилетит? думал он, хотя, вряд ли. При таком дерьме ни одна живая тварь рядом быть не захочет. Кстати, как там тварь? Ора не слышно. Юрка, конечно, работает тихо, но не до такой же степени С другой стороны, и мальчишка не сопляинквизиторы работали, так его слышно почти не было А зелёная сосна на фоне красного орешника просто чудо как хороша! А Полынцев А что, Полынцев? Он не оригинален. Людям непременно надо расставлять ловушки для других людей, а без этого они все будут недовольны».
Ребят вашихтуда, откуда понабирали. А то собрали всякое дерьмо, аж в носу свербит от вашей концентрированности. Да и стройбат рад будет такому звёздному пополнению. Зуброва в отставкуо жизни подумать, девку себе какую-нить найти. Все проблемы от переполненных яиц.
А вот этого ему говорить не следовало. Медведев замер, за Зуброва он порвёт. Не сейчас, так позже. Не так, так иначе. Почувствовал, как в спину вбуравились взгляды бойцов. «Таёжники» при последних словах начали подтягиваться к месту действия.
Ладно, хорош, словно почувствовав, что перегнул палку, сам себя одёрнул Полынцев, Сейчас передаёте пленника моим ребятам, и сворачиваете лагерь. Дальше идём по моим распоряжениям.
Угу. Медведев оскалился. Вспомните детство. Конфетка такая была. Сладкая. «А ну-ка отними!»называлась.
Полынцев сощурился и улыбнулся. Весело, озорно, словно его только что потешили новым анекдотом.
Да это никак вызов! Повернулся он вполоборота к своим людям. «Раверсники» неприкрыто усмехнулись. Судя по всему, в своего командира они верили безоговорочно. Да ты в своём уме, Медведев?!
В своём, ощерился Михаил, поводя тяжёлыми плечами. И твой рассчитываю вправить.
Ну-ну, улыбка Полынцева стала откровенным оскалом. Подраться он оказывался охотник. Как сойдёмся? На ножах? На дрынах?
Я больше доверяю рукам.
Полынцев кивнул:
Пусть будут руки. Я тоже мало верю в посредников Мужики, расступись!
Медведев ощутил поток воздуха раздавшихся в стороны людей.
Фигура противника стала центром галактики, в рукавах которой, где-то там, на периферии, белели хорошо знакомые лица. У бойцов возбуждённо приплясывали плечи, словно самим хотелось сорваться в драку. И Михаил не был уверен, что останутся на месте, как выяснится, ктокого. Каждая команда готова была порвать за командира.
Снег пошёл неожиданно. Словно всё время до того сдерживался, стараясь не мешать нарастающему напряжению, а вот теперь, в самый разгар противостояния, вдруг не вытерпел и повалил белыми хлопьями. Края огромной, накрывшей лес, тучи ещё подсвечивались солнцем и оттого казались сиреневыми.
Ещё секунду Медведев и Полынцев тяжело перекатывались с ноги на ногу, разгоняя внутренние волчки, а потом сдвинулись навстречу друг другу.
Ипонеслось!
Михаил хэкнул, вдаряя связку. Кулакстопалокотьколено. Эшелон прокатился по мясу, но особого урона не нанёс. Полынцев вовремя обкатал движение по касательной и даже ухитрился приложиться по движущемуся, с лихвой оплатив атаку. Локотьударом по шее, стопаскатыванием по голени Такую мать!.. Припал-выпрямился.
Слева! Слева!
Вали!
Темп! Темп! С разворотана новый виток. Руками по верхнему уровню. Колено в солнышко, стопа по подъёму. Ннна! Ага! Полынцев стремительно выдохнул, отринул и осел. Или только приноровился к атаке? Щит предплечья глухо столкнулся с направленным в горло ударом, ладонь отзеркалила в подбородок, но в полёте была подхвачена на болевой. Эх!
Давай! Гаси!!
Темп!!!
Последний шанс спасти напряжённые пальцызажать в кулак и свои, и чужие. И бить, бить, бить! Свободным локтем и коленями в корпус. Ха! Ха! Ха! На третьем пропущенном ударе Полынцев согнулся и отпустил заломленную кисть. Ага! Рывок! Хэк! Стопа мощно вошла в корпус. Сейчас! Фиг. Полынцев почти сквозь тело пропустил ногу мимо и с размаху встретил основанием ладони в лицо.
Ааа! Жми! Жми!!!
Дави бычару!
Твою мать! Обкатал, но рухнул на спину. Ногамипо коленям! Ха! Ха! Хэк! Полынцев, пытающийся зайти со стороны, свалился от подсекающего по подъёму плюс стопой в пах. Пах-то он прикрыл Но рухнул. Свалился по наукена лежащего руками, выставленными по верхнему уровню. Обмен! Голова задребезжала, засаднило скулу, а с лица нависшего сверху Полынцева закапало прямо на глаза. На шее сжался тесный телесный ошейник предплечий