После непродолжительного обсуждения собравшиеся пришли к двум выводам: что крокодил был на самом деле молодым аллигатором (в низовьях Миссисипи их много), и что капитана Мэйсона осторожным назвать нельзя: он знал, что будет брать в Виксбурге пассажиров, и даже наверняка полагал, что их будет много больше, чем 350 человек (на такое число пассажиров пароход был рассчитан), но все равно брал в Новом Орлеане на борт и сахар, и разный скот, и этого самого аллигаторану вот зачем ему аллигатор? Как талисман? Да просто, наверное, решил в Сент-Луисе продать его какому-нибудь железнодорожному магнату. У тех денег много, нахапали, пока люди воевали!
Когда стало слишком шумно, комиссия велела очистить зал, и Джейк вышел на улицу.
* * *
Автор решил просмотреть свои конспекты и закладки, подвести итог и все их выкинуть: с рассказом о «Султане» пора завязывать.
Сейчас, полтора века спустя, можно признать, что история парохода «Sultana» так и осталась полной загадок. При желании даже можно создать целую конспирологическую теорию. И, наверное, можно было бы написать целый конспирологический роман под названием «Пароход мертвецов», но, к сожалению, это не тот жанр, который объявлен в тэгах к этому роману. Да и Дэн вместо того чтобы увлечься расследованием катастрофы вдруг ни с того ни с сего влился в славные ряды телеграфистов. А может быть, Автор как-нибудь и сподвигнется написать роман о том «Что на Самом Деле произошло с Султаной», и героем этого вбоквела будет кузен Арчи, которые не просто так прибыл в Мемфис и не просто так рядится под индейца, но об этом тссс!
Пока же попробуем обойтись без конспироложества.
Итак, почему «Султана» отошла от пристани в Виксберге нагруженная по самое не могу?
Не только потому, что в порту царил бардак. Да, бардак таки царил, как всегда бывает, когда в каком-то месте вдруг скапливается слишком много совершенно не нужных в этом месте людей. На этих людей не хватало палаток, одежды и одеял, многие были истощены как скелеты, и лучшее, что можно было придуматьэто отправить их по домам. И господа капитаны Уильямс и Спид, когда пытались разрулить ситуацию и разгрузить лагеря вокруг города, куда с половины Юга стекались бывшие военнопленные, никак не могли избежать накладок и недоразумений. То, что между ними отсутствовала координация, и привело к тому, что на пароходе оказалось больше людей, чем они рассчитывали. А ведь не только Уильямс и Спид направляли людей на «Султану», и эти люди тоже не брались в расчет замотанными работой капитанами, на которых давило начальство: «Ну когда же вы разгребете весь этот бардак!»
Капитаны Уильямс и Спид знали, что на «Султане» перегруз, но полагали, что перегруз не такой уж и критичный. И когда к ним пришел санитарный врач Виксберга с сообщением о том, что «Султана» перегружена, они проигнорировали предупреждение.
Почему?
Некуда было перераспределить людей? Не хватало пароходов? В русских версиях статей о «Султане» так и пишут: пароходов, мол, не было, пароходы на Миссисипи из-за войны резко закончились. На самом деле, пароходы на Реке, конечно, были, хотя по сравнению с золотыми деньками, описанными Марком Твеном в «Жизни на Миссисипи», их количество заметно приуменьшилось. Более того, в момент погрузки на «Султану» у пристаней Виксберга стояли еще два парохода, и они были готовы взять пассажиров. Но грузить на них бывших военнопленных капитаны Уильямс и Спид отказались наотрез.
Почему???
Автор подозревает: потому что не хотели, чтобы интендант Хэтч получил взятки еще и от капитанов этих пароходов. По воспоминаниям очевидцев, в Виксберге был настоящий гадюшник.
Итог: Хэтча на комиссию по расследованию вызывали, но он быстренько уволился из армии и стал неподотчетен военному суду. Уильямса (вы еще помните, что он учился в Вест-Пойнте?) практически сразу отмазали влиятельные друзья. Попробовали нагрузить ответственность на одного Спида и даже вынесли обвинительный приговор, но генеральный судья армии приговор отменил: Спид все время погрузки провел во временных лагерях, составляя списки убывающих, и «Султану» в глаза не видал.
За катастрофу на «Султане» никто не понес наказания.
Даже капитан Мэйсон. В последний раз его видели, когда он отламывал от своего парохода все, что могло плавать, и кидал это тонущим людям.
Что же стало причиной взрыва?
Если отбросить конспирологическую версию о мине, замаскированной под кусок угля, то причина взрыва так и осталась невыясненной. Могла, конечно, не выдержать заплатка, наложенная котельным мастером Тэйлором в Новом Орлеане. Однако старший механик Нэйт Уинтрингер, который единственный из офицеров корабля остался в живых, уверял, что заплатка держалась на совесть.
Официальное заключение возложило вину за взрыв на комплекс причин. Прежде всего, неудачная конструкция котлов: туда должна была подаваться чистая вода, а насосы то и дело засорялись, потому что во время паводка вода была более мутная, чем обычно. Кроме того, и течение реки во время паводка заметно сильнее, а потому «Султане» пришлось идти на пределе возможностей. И вот тут могла подкачать уже известная нам заплатка, а могло разорвать котел и в другом месте. В общем, бац!
Интересно, что воспоминания очевидцев о взрыве расходятся. Те, что наблюдали со стороны, говорят об очень громком взрыве. Однако спасшиеся пассажиры порой говорят о том, что звук больше напоминал выхлоп. Взрыв и падение труб разрушили большую часть парохода, разом погибли сотни людейа на незатронутых взрывом и пожаром палубах люди продолжали спать, в дамской каюте с негодованием окликнули зашедшего мужчину: «Что вам здесь надо, сударь?». Да и увидев огонь, люди плохо воспринимали действительность. Половины судна нет, а слышны крики: «Погасите огонь!» Ну что ж, на случай пожара на судне должны были быть аж три помпы, сто ярдов пожарного шланга, пять пожарных топоров и тридцать ведерищите, где они!
Я уж помалкиваю про количество спасательных плавсредств. Положение, что мест в спасательных шлюпках должно хватать на всех пассажиров, было введено только полвека спустя, после гибели «Титаника». Речному судну, возможно, такое количество шлюпок и не нужно, но спасательных кругов на всю «Султану» было аж семьдесят шесть штук! Не хватило бы даже на команду.
Ну и печальный итог.
Точное количество погибших при катастрофе так и осталось неизвестным. Приводимые разными авторами цифры колеблются. Официально признано, что погибло 1547 человек, однако разными авторами называются и 1700, и 1800 жертвкто больше? Количество гражданских пассажиров тоже известно ориентировочноот семидесяти до ста. Количество женщин на бортуот 12 до 40. Количество спасенных женщинодна, две или три. Количество спасшихся пассажировсемьсот или немного больше. Из них какое-то количество погибло в госпиталях Мемфиса от ожогов или переохлажденияцифры тоже называются разные, от семидесяти до двухсот, хотя уж этих-то можно было легко пересчитать. Но показания очевидцев, всякого рода статистика и газетные статьисейчас, спустя полтора века, уже хрен разберешь, откуда у каждой названной цифры растут ноги.
Одно лишь ясно: на «Султане», скромном по сравнению с «Титаником» судне, народу погибло больше. И этот пожар остается самой большой катастрофой на речном транспорте и по настоящее времянаверное, главным образом потому, что никому с той поры в голову не приходило напихать на речное судно столько пассажиров.
Однако «Титаник» известен всем, а «Султана»редко кому.
Почему?
Прежде всего потому, вероятно, что как раз в то время в Штатах происходило зараз слишком много событий: война закончилась, убили Линкольна, поймали Бута, то-сё, пятое, десятое, на фоне такого обилия событий взрыв котла на каком-то речном пароходе сенсацией не выглядел: это не первый взорвавшийся пароход и не последний. Да, народу погибло много. Но люди уже как-то привыкли к тому, что на войне много убивают, так что это тоже не было такой уж чрезвычайной историей на фоне прочих новостей.
К тому же авария произошла в глухой провинции, около небольшого ничем не примечательного южного города, а не в десяти шагах от Нью-Йорка. Пострадавших с «Титаника» доставили в Нью-Йорк на вторые сутки, пострадавших с «Султаны» доставили всего лишь в Мемфис.
И, наверное, самое важное: на «Титанике» ехали большие шишки, светские львы и львицы, миллионеры, аристократы Пассажиры «Султаны» не были никому не известны. Так, солдаты, офицеры, десяток дам из какого-то благотворительного комитета, кто-то еще Ни громких имен, ни громких титулов.
«Султану» забыли настолько прочно, что это стало напоминать любимый конспирологами «заговор молчания».
Шестнадцать лет спустя Марк Твен написал книгу о жизни на Миссисипи. Упоминал ли он там «Султану»? Да, упоминал. Но это была не наша «Султана», а одна из ее предшественниц, рекордсменка довоенных пароходных гонок. Упоминал ли он страшный взрыв парохода около Мемфиса? Да, упоминал. Но это был другой пароход, при взрыве которого погиб его брат.
Заговор! можем орать мы вместе с конспиролухами.
Кажется, и в самом деле пора обдумывать идею романа про кузена Арчи.
И, размышляя о том, в каких целях можно конспирологически использовать перевозимого капитаном Мэйсоном юного аллигатора, Автор удаляется, разрешив пока действовать майору Драйдену.
16
Драйден увидел стоящую около дома коляску извозчика и понял, что опоздал. Майор Бивер уже прибыл, и поговорить с Маклаудом до встречи с ним, как планировал Драйден, уже не удастся. Оставалась еще надежда, что извозчик не имеет к Биверу никакого отношения, но она тут же исчезла, когда хозяйка дома после приветствия сообщила, что мистер Маклауд в саду со своим гостем.
Дуглас Маклауд и Билл Бивер сидели около легкого столика, курили сигары и негромко беседовали. Не по-английски. Пахло настоящим кофе, над спиртовкой грелся большой кофейник, а на звук шагов Драйдена оба обернулись так синхронно, что тот на какое-то мгновение почувствовал себя лишним.
Однако первое впечатление тут же разбилось, потому что Маклауд тут же встал, вынимая сигару из рта, и протянул Драйдену руку:
Хорошо, что вы зашли, майор. Он обернулся к гостю:Ховешипемпто, ты ведь уже знаком с майором Драйденом?
Да, мы встречались в Вашингтоне, подтвердил Бивер, он же Howešipempto, тоже вставая и протягивая Драйдену руку.
Я полагал, вы проследуете в Арканзас, не заезжая в Мемфис, сказал Драйден, пожимая руку индейцу. Индеец был в синем мундире, говорил по-английски как образованный человек, да, собственно, ничего удивительного в том не было, потому что он получил образование в Политехническом институте Ренсселира. И Драйдену предстояло с ним общаться в ближайшее время не как с каким-нибудь краснокожим скаутом, а как с инженером.
Да мы сегодня же и проследуем, ответил Бивер, вот заберу сейчас этого бездельника и на паром.
Угу, как же! возразил Маклауд. Даже не шевельнусь. Я ожидаю ответа на важную телеграмму. Садитесь, майор. Выпьете кофе или принести чего покрепче? Он взял у подошедшей молоденькой негритянки дополнительный кофейный прибор и, не дожидаясь ответа, налил Драйдену кофе. Моя хозяйка замечательно печет блинчики
Все сели. Кофе бы Драйдену не помешал, а «чего покрепче» он с утра не принимал.
Мне так чего покрепче не предлагаешь, укорил Бивер, положив себе блинчиков.
Ты во хмелю буйный. Оно мне надос тобой драться?
И постой! Какую еще телеграмму? Телеграф же не работает. Если б телеграф работал, я бы тебе прислал весточку и встретились бы уже в Арканзасе.
Работает телеграф, сказал Драйден. С сегодняшней ночи. Так что сегодня весь город будет гудеть от обилия новостей. Штаб уже гудит. Понаприсылали разных циркуляров, приказов, инструкцийи все надо было выполнить еще позавчера. А вы, значит, даже телеграмму отправить успели?
Ага, кивнул Дуглас. Мне Миллер вчера сказал, что ночью, возможно, появится связь на кентуккийской линии. Вот я и подкараулил, пока еще никто не знал.
А что ж вы новости не остались узнать? спросил Драйден. У нас там на станции народ до утра сидел.
Да бросьте, пожал плечами Дуглас. Какие там новости? Об еще одной славной битве? Так война кончилась.
Джефферсона Дэвиса задержали. Вот как раз сегодня утром.
Дуглас только пожал плечами. Подумаешь, новость, выражало его лицо.
В дамском пальто и шали, добавил Драйден.
Вы шутите, бросил Дуглас.
Вовсе нет. Часовой хотел было пропустить двух женщин, но заметил, что из-под пальто одной из них мелькают кавалерийские сапоги.
Позорище какое, сказал Бивер.
Сказки, сказал Дуглас. Не верю.
В самом деле, новость выглядела дурным анекдотом. Президенту Конфедерации вовсе не было необходимости рядиться в женское платье: ну сдался бы и все. Северяне вовсе не собирались как-либо наносить ущерб его чести и достоинству, не говоря уже о том, что вряд ли угрожали жизни.
Может, его индейцы захватывали? предположил Бивер. Решил, что поймаютпоставят к пыточному столбу или скальп снимут
Вряд ли, сказал Драйден.
Бивер достал из кармана часы:
Кажется, мне пора, если я хочу успеть на паром.
Не хочешь задержаться в Мемфисе? удивился Дуглас. А я-то думал сводить тебя сегодня вечером в оперу.
Иди ты! беззлобно послал его Бивер. Похоже, что упоминание оперы было какой-то давней шуткой. У меня на том берегу десяток ребят, которых без присмотра лучше не оставлять. Так что мне в Хоупфилде спокойнее будет. Как я понял, ты не хочешь страгиваться с места? Привык к цивилизации?
Я обдумаю, пообещал Дуглас. Может быть, присоединюсь.
Догоняй, если что, кивнул Бивер и перевел взгляд на Драйдена. Ну а с вами мы, вероятно, встретимся послезавтра, майор.
Драйден попрощался.
Не надо провожать меня, Ваапаамиеепави, сказал Бивер привставшему было Дугласу. Я не заблужусь.
Когда он ушел, Драйден спросил:
Вот это слово, вапами-пави, это что«до свиданья»?
Waapaamiyeepawi, сказал Дуглас, слегка подчеркивая длинные гласные, это мое имя.
О, сказал Драйден, небось ужасно поэтичное? Наподобие «Быстроногий олень, бегущий краем неба»?
Да нет, обычное имя, сказал Дуглас чуть удивленно.
А Драчливый Бобер, спросил Драйден, имея в виду Билла Бивера, это будет Хови-шипенто? попробовал припомнить он.
Вовсе нет, улыбнулся Дуглас. Драчливым Бобром его называют только белые. А индейцы называют Ховешипемпто.
И это слово не имеет никакого отношения к бобрам? уточнил Драйден.
Абсолютно. Если переводить с языка шауниэто Бегун. Тот, кто хорошо бегает. А «тот, кто подрался с бобром»это его прозвище. Но не «драчливый бобер». Просто неправильно перевели.
Господи, он еще и с бобрами дерется! ухмыльнулся Драйден.
Он пинка дал бобру, который его чуть не укусил. Всего-то.
А я-то опасался: если его индейцы Драчливым Бобром прозвали, то, наверное, характер у него препаршивый. Пришел к вам проконсультироваться признался Драйден.
Да нет, он не драчлив совершенно.
Пока трезвый, уточнил Драйден.
Когда выпьет, его тянет на разные спортивные подвиги: проверить, кто сильнее, побоксировать Он не агрессивен, если вы этого опасаетесь. Не будет хвататься за томагавк и снимать скальпы. Как и я, ухмыльнулся Дуглас.
* * *
Автор прогуливается по сайтам коренных американцев, они же североамериканские индейцы тож, и гнусно хихикает над всякими пафосными Зоркими Орлами, Белыми Перьями и Прекрасными Ланями (лани, кстати, в Америке не водятся), которых наивные белые считают настоящими индейскими именами. И над распространенными в интернете списками «индейских имен» тоже хихикает. На самом деле, все немного сложнее.
Чаще всего так называемые «индейские имена» не имеют к реальным индейцам никакого отношения.
Иной раз путают имена индейские и индийские (по-английски все равно никакой разницы), и тогда в романе про любовь прекрасной гуронки и смелого рейнджера возникают всякие Басанти и Раджи.
Иной раз за индейские выдаются слегка измененные европейские имена: Nadie (Надя), Jacy (Джесси), Meli (Мери), Kateri (Катерина). Индейцам пришлось потрудиться, чтобы адаптировать непривычные звуки к своим языкам, порой исходное имя и не опознаешь: Magi (Майкл у чероки), Atian (Этьен у абенаков), Biyen (Пьер у оджибве).