Ты же вроде квакер, мягко укорил Дуглас.
А что, если квакер, так голову под нож должен совать? возразил Джейк. Я бы, знаешь, давно уже помер, если б не имел привычки опасность стороной обходить. И ты, Дэн, должен быть богу благодарен, что на этот раз тебе повезло. Вот не убили бы этого майораполучил бы ты кирпичом по голове да в реку отправился!
Дуглас согласно покивал: повезло, мол.
А я задумался на минуту, а потом и сказал:
А откуда ты про кирпич знаешь? Я ни Дугласу, ни Драйдену про него не говорил и тебе вот щас тоже
Наступила тишина. Потом Дуглас, все поняв, повернулся к Джейку и спросил с неподдельным интересом:
Пацифист, да? Квакер?
* * *
Автору все неймется нарушать правило «чё герой не видел, о том не говорят!». Ну да, такой уж здесь Автор. Поэтому сейчас речь пойдет о том, чего Дэн не видел и видеть не мог.
Квакеры, о которых периодически заходит речьэто одно из протестантских течений, которое зародилось в Англии в XVII веке. В то время они критиковали все религиозные течения: и католиков, и англикан, и пресвитериан, за что, естественно, и получали. От притеснений они подались в Новый Свет, и здесь осели в основном в Пенсильвании. С течением времени накал страстей в их рядах утих, и по сравнению с протестантами всех прочих течений они стали наиболее терпимой и миролюбивой группой. Миролюбие было их образом жизни: они отвергали насилие и отказывались от военной службы. Другой их приметой была честностьони избегали лжи и полагали, что простого слова достаточно, а вот клятв любого рода избегали. Кроме того, им была противна роскошь, и всякого рода излишества им не были нужны. Ну и вдобавок ко всему, они полагали, что все люди созданы равными. Все. В том числе негры.
Когда Джейк был юным и наивным, он с парой приятелей, тоже квакерами, приехал в Канзас. Там как раз шли ожесточенные споры, каким должен быть штат: свободным или рабовладельческим. Джейк и его друзья, естественно, полагали, что свободным. Ну а поскольку молодости свойственна излишняя горячность, взгляды свои высказывали чересчур категорично. От драк, конечно, старались воздерживаться, но на словах было высказано много лишнего. В ту пору в знакомых у них ходил некий Джозайя Грин, который вроде бы придерживался похожих взглядов, только был поспокойнее, когда их высказывал. И еще был некто Поттинджер, у которого было десятка два негров, и который не понимал, почему бы это ему нельзя прикупить еще десяток, если деньги есть? Вот этого самого Поттинджера и нашли мертвым наутро после особо жаркой ссоры с юными приезжими квакерами. Он был ограблен, пять его негров пропали, а что особенно интересно, нож, которым его зарезали, принадлежал одному из юношей. И при обыске в комнате, где жили квакеры, в грязном белье нашли рубаху с пятнами крови.
Джейк в ту ночь дома отсутствовал: отправился в гости к одной красотке да и загостевался почти до самого полудня. Когда направлялся домой, его остановил по дороге знакомый старик, тоже квакер, и посоветовал домой не ходить. Ну положим, отсиживаться в кустах, когда друзья в беде, Джейк не стал бы. Вот только друзей у него уже не было. Их повесили, не отвлекаясь на всякие юридические тонкости вроде суда и адвокатов, сразу же после обыска. И чтобы не повиснуть рядом с ними, Джейку пришлось срочно делать ногина восток, в рабовладельческий штат Кентукки, где он вдруг и обнаружил, что хорошо знакомый Джозайя Грин продает негров. Он сначала не поверил, подумал, что в местную газету объявление дал тезка и однофамилец: в конце концов, и фамилия такая часто встречается, и имя нередкое. Но вот что-то дернуло его сходить и посмотреть на этого мистера Грина. Тот самый оказался, и негры были те же, поттинджеровские.
И хрен кому что докажешь. Вот так и вышло, что почтенный мистер Джозайя Грин, выручив за негров четыре тысячи долларов, отбыл неведомо куда, пока безденежный бродяга Джейк Шерман отсиживал неделю в каталажке.
Уже много позже, когда он жил в одном городке в Иллинойсе, пошел Джейк на молитвенное собрание и сидел в молчании, как и все, когда его вдруг прорвало. Он встал и рассказал эту историю, а в заключение добавил что-то о мирном пастухе Давиде и о Голиафе, который похвалялся своей силой, и о том, что бог сделал Давида оружием гнева своего что-то он такое еще наговорил, из-за чего после собрания несколько озабоченных горожан начали внушать ему о миролюбии и дьяволе, который овладел его душой. Джейк послушал их тогда, послушал, а потом и заявил, что специально он Джозайю Грина искать не будет, но если господь посчитает возмездие справедливым, он поставит Грина перед ним и даст ему оружие в руку. Разумеется, после таких высказываний ему пришлось город поспешно покинуть.
И вот теперь в Мемфисе он чуть не столкнулся с Джозайей Грином нос к носу.
Однако Джейк все же пребывал в сомнении: насколько верны его побуждения? Может быть, и в самом деле его душу смущает дьявол? Подобает ли квакеру думать о мести?
Это не месть, сказал он себе. Разве из мести мы убиваем ядовитую гадину, оказавшуюся на дороге? А Грин и был ядовитой гадиной.
Но Джейк колебался и днем, пока таскался хвостом за Грином, и ночью, когда сидел в темном саду. А когда под утро здоровенный ирландец, который был у Грина за вестового, прикатил тачку и вывалил из нее связанного человека, Джейк уже не сомневался. Просто взял саблю, которую Грин оставил на ступеньках крыльца, когда пошел с ирландцем к сараям, и подкрался, хоронясь за какими-то высокими цветущими кустами. Ибо бог послал оружие, аллилуйя! By the grace of God well meet you, как-то так.
И выбора у Джейка особого не было: или воздержаться от насилия и дать совершиться убийству, или же убить самому и спасти невинного человека. Дэна, осознал он, когда увидел чуднЫе куцые подштанники, но было совершенно неважно кого.
Когда ирландец отвернулся и отошел, Джейк с холодной решимостью и от души махнул саблей. И, выдернув оружие из раны, тут же погнался за ирландцем, который озирнулся, увидел и в ужасе понесся прочь. Но ирландца Джейк убивать не собирался, отогнал и бросил саблю на дорожку. И надо было давать деру, потому что около дома кто-то окликал Грина. Вот-вот его увидят.
И Джейк сбежал.
Однако ничего такого рассказывать наглому любопытному журналисту Джейк не стал. Он просто сказал:
Каждый человек должен бороться с дьяволом в своей душе.
Вздохнул и добавил, криво ухмыльнувшись:
Ну вот в этом раунде он победил!
11
Индейцы чикасо, которые продали эту землю Джексону, вовсе не сидели на этом месте от сотворения мира, говорил Дуглас, рассеянно посматривая по сторонам.
Мы стояли на высоком берегу над пристанями и обозревали окрестности. Дуглас вышел поискать новостей и, может, разжиться свежими газетами. Нас с Джейком он вывел вроде как на экскурсию, а на деле, скорее всего, чтобы отвлечь нас от неприятных воспоминаний. И день выдался хороший, ну так зачем дома киснуть? Вот и вышли погулять, тем более, что мне все равно надо было подумывать о том, как устраиваться в этой жизни, а Джейк тоже уже практически был штатским человеком, и из госпиталя его пока не попросили только потому, что где-то в недрах бюрократической машины еще прокручивался вопрос о причитающемся ему жаловании.
У пристаней стояли два парохода, один из нихганбот «Эссекс», уж не знаю, как оно по-русски. Канонерка, наверное. Впечатление он производил тяжелое: этакий «Железный капут», только что не в виде танка, а как бы корабль. Фактически же взяли обычный пароход (паром, уточнил Дуглас, который был в курсе), обшили его железными листами и выпустили на просторы Миссисипи. Как только оно плавало под таким весом? Но, Дуглас уверил, очень хорошо «Эссекс» плавал. И давал жару южанам, был одной из самых активных канонерок на реке во время войны.
Второй пароход пришел с низовьев, и Дуглас уже разжился двумя новоорлеанскими газетами и одной виксбургской, мельком проглядел, свернул и сунул в карман.
Вода стояла высоко, и пока было непонятно, повысится ли уровень Миссисипи или начнет падать. Низины арканзасского берега все позатапливало, только отдельные островки остались, и казалось, что река разлилась до самого горизонта. Сейчас ее ширина в этом месте была около пяти миль, в километрах, получается, около восьми. Дуглас на меня как-то странно посмотрел, когда я помянул километры, но ничего не сказал, а продолжил рассказывать про индейцев:
Чикасо передвинулись сюда сравнительно недавно, а до того жили ближе к атлантическому побережью.
А здесь кто жил?
Другие индейцы, хмыкнул Дуглас. А может, и не индейцы. Тут по всей долине Миссисипи стоят древние курганы, которые неизвестно кто насыпал. Вон там, в Форте Пикеринг, например, две штуки рядом, он показал вправо, в ту сторону, где за городской чертой Мемфиса обосновались понаехавшие с окрестных плантаций негры. Или на арканзасской стороне, неподалеку от того места, где утонула «Султана», он махнул в ту сторону. Да много где. У нас в Огайо курганы тоже есть.
А я видал в Иллинойсе, добавил Джейк. Вот прямо напротив Сент-Луиса этих курганов штук сто, наверное. Целый город. Посмотреть по площадитак огромный город, вроде Филадельфии.
Это вряд ли, возразил Дуглас. Сколько сейчас народу в Филадельфии? Больше полумиллиона?
Хы, пренебрежительно сказал Джейк. Это за последние полвека всяких немцев и ирландцев понаехало. А до того приличный город был.
А! с усмешкой согласился Дуглас. Если приличный, то может быть, и как Филадельфия.
И кто же эти курганы понастроил? спросил я. Если не индейцы?
Ну мало ли кто? ответил Дуглас. Викинги. Или древние египтяне. Или, вот скажем, карфагеняне, тоже был хороший народ. Но не дикие ж индейцы, правда?
Угу, поддакнул я. Марсиане вот еще могли с Марса прилететь и строительством курганов заняться. Заодно и Стоунхендж англичанам наладить или там египетские пирамиды соорудить.
Интересная идея, заявил Дуглас. Не хочешь статью написать на эту тему?
Нет, отмахнулся я. И читать такую статью тоже не буду. Так кто же в самом деле курганы городил? У местных индейцев никаких легенд не сохранилось?
Прежде всего, не сохранилось никаких местных индейцев, сказал Дуглас. Ранние европейские путешественники в этих краях отмечают сравнительно большое население, деревни. А следующие, которые путешествовали век спустя, обезлюдевшие края и редкие племена вдоль реки.
Куда ж люди делись? спросил я.
Вымерли, ответил Дуглас. В этой стране уйма людей вымерла от принесенных европейцами заболеваний. Даже от таких неопасных для европейцев болезней, как ветрянка, умирали, что уж говорить о чем-нибудь более серьезном.
А я вот читал, что европейцы нарочно индейцам зараженные одеяла давали, сказал я.
Это ложь, сказал Джейк.
Это правда, сказал Дуглас. Во время войны с Понтиаком, было дело, он уставился в лицо проходящего мимо мужчины, и взгляд отвел медленно, как бы через силу. Оспенные одеяла на переговорах подарили.
Я помимо воли тоже задержал взгляд на лице прохожего. Ужасное у него было лицо. Как будто что-то взорвалось рядом и осколками посекло кожу, отчего лицо изуродовали страшные шрамы. И это не один такой мужик в Мемфисе был, я уже наблюдал похожие лица. У кого-то шрамы больше бросались в глаза, у кого-то меньше.
А что это у него с лицом? спросил я Дугласа. Что-то взорвалось?
Дуглас медленно повернулся ко мне.
Ты что, никогда раньше такого не видел? У тебя на родине такого нет? спросил он изумленно.
Э-э-э, выдавил я из себя, не видел.
Это она, оспа, и есть, объяснил Джейк. Ты что, действительно никогда не встречал людей, которые оспой переболели?
Никогда, пробормотал я.
Вот черт, сказал Дуглас.
В смысле? спросил я.
А про прививки от оспы в ваших краях знают?
Я призадумался, припоминая, какие прививки мне делали за мою жизнь. От кори, от полиомиелита, от краснухи, кажется а, от коклюша тоже. От столбняка, от дифтерита А ведь от оспы мне прививки не делали. Вот у родителей были выше локтя большие отметины. А у меня нет.
Мне не делали, признался я.
Дуглас повернулся к Джейку:
Ты бы узнал там, у себя в госпитале
Узнаю, пообещал Джейк и сказал мне. А то еще вымрешь, как строитель курганов.
Не дождетесь, ответил я.
* * *
Автор решил поразмышлять о журналистских штампах.
Вот любят журналисты хлесткие выражения. «СПИДчума ХХІ века», например. Век еще только начался, а они уже знают заранее, какая болячка принесет в этом веке человечеству больше хлопот.
А чумой XVIII века была оспа. В Европе настолько редко можно было встретить человека, который бы ею не переболел, что отсутствие оспенных шрамов на лице сходило за особую примету. И ведь от оспы не только становились некрасивыми или делались инвалидами, от нее еще и умирали. Примерно каждый восьмой заболевший, если речь шла не о «черной» оспе. А от черной и каждый первый мог умереть, такая это страшная форма заболевания. В среднем же из четырех человек, умерших по самым разным причинам в то время, один умирал от оспы.
Сами понимаете, с такой страшной болезнью надо всеми силами бороться. Но оспаболезнь вирусная и передается воздушно-капельным путем, как и грипп. Как в наше время обстоит с противогриппозными средствами? Не так чтоб очень хорошо, иначе бы досужие журналисты не верещали бы то и дело то о свином гриппе, то о птичьем ну, вы помните. Так вот, три века назад с лечением оспы дело обстояло еще хуже, а потому, чтобы не заболеть, люди придумали прививки. И знаете, помогло. Во-первых, у привитого человека болезнь протекала легче, а во-вторых, и заболевали привитые реже. И случаи оспы стали встречаться в высокоразвитых странах все реже и реже, и прививки начали распространять и на малоразвитые народы. А то, понимаете ли, съездит какой-нибудь высокоразвитый в какое-нибудь глухое Лимпопои на тебе, вспышка заболевания прямо посреди цивилизованной Европы. Вот, например, в 1972 году один югослав съездил на паломничество в Мекку и привез такой сувенир. Пока до врачей дошло, что перед ними давно забытая в Европе оспакуча народа перезаразилась и много умерло. Теперь, говорят, в этой самой бывшей Югославии к прививкам относятся с почтением и антипрививочников там не бывает.
Последний случай заражения оспой в естественных условиях наблюдался в 1977 году в Сомали. Год спустя произошел случай лабораторного заражения. И все. Если вы родились после 1982 года, то прививки от оспы у вас нет. Не нужна она теперь. Хотя, кто знает
Вирусы оспы сейчас хранятся только в двух лабораториях: одна в Штатах, другаяв России.
Хм. Якобы.
Впрочем, тут уже вступает в действие конспирология.
Пока же верно одно: оспу удалось победить и оспой теперь не болеют. Чума XVIII века за неполных два столетия выведена полностью.
Поэтому чумой XIX века стал туберкулез. В цивилизованной Европе ему принадлежала каждая пятая смерть.
12
Жемчужиной Мемфиса был Gayoso-House. Сейчас там находилась штаб-квартира союзных войск, а до войны там была гостиница, славящаяся роскошью по всему Югу. Дом был прекрасен снаружи, и его классическими линиями и балконами с коваными решетками можно было любоваться с подходящих к пристаням пароходов, но еще более великолепен он был внутри: там были собственные пекарни, винный погреб, собственное снабжение светильным газом и собственный же водопровод: гости отеля могли мыться в мраморных ванных с серебряными кранами при газовом свете, как цивилизованные люди. В отеле даже канализация была, и горничным не приходилось таскать из роскошных номеров ночные горшкигости пользовались ватерклозетом!
Жаль только что в самом Мемфисе никакой канализации не было, и он считался чуть не самым грязным городом на Юге ну, или самым грязным крупным городом. В теплую погоду на улицах города витал своеобразный запашок, и это, сами понимаете, был вовсе не родной запах бензинового перегара. Увы, но альтернативные и экологичные транспортные средства, имеющие отношение к все еще актуальной в девятнадцатом веке модели «лошади», грязи и вони на улицах города производили больше автомобилей. Тем более что по военному времени административно-коммунальные службы наверняка находились в некоей рассеянности: то ли им выполнять приказы оккупантов и наводить порядок, то ли незаметно саботировать. Привычка местных жителей не столько курить табак, сколько его жевать, тоже способствовала большей грязи, потому что жвачкой плевали где попало. Ну и, разумеется, всякого рода бытовой мусор, которого было много и который полагалось вытаскивать на помойки, к радости свиней и прочей городской живности, и который неведомо какими силами то и дело вдруг оказывался на тротуарах