Незнакомец улыбнулся в ответ. Так же скупо, едва показывая кромки зубов, словно копируя чужую мимику.
Пусть так. В свою очередь
Мужчина достал из кармана пиджака и показал Искину прямоугольник идентификатора с вытисненным на нем орлом.
представлюсь и я. Август Мессер, служба безопасности. Чтобы не портить вам обед, я дождался, когда вы расправитесь с бифштексом.
Родинка в виде слезы наполняла любые его слова иронией.
Ничего, сказал Искин. У меня крепкий желудок. Но за заботу, конечно, благодарю.
Тем более, сытые люди более расположены к разговору, добавил «безопасник».
У нас пока просто разговор?
Да.
Искин взял штрудель.
Но отказаться я не могу?
Вам совершенно не выгодно отказывать нам в беседе.
Я тоже так думаю.
Искин впился в штрудель зубами. Мессер с улыбкой посмотрел на него, снял шляпу и поднял палец, призывая официанта.
Кофе, заказал он, когда тот появился. И, пожалуйста, большую кружку. И сладкий, будьте добры.
Конечно.
Официант удалился, а Искин неторопливо дожевал штрудель, в конце промокнув салфеткой сладкие черничные губы.
Не волнуетесь? спросил Мессер.
Нет.
Искин глотнул горечи из крохотной чашечки.
Мы знаем, что вы работали в Киле, сказал Мессер.
Это не верно.
Почему?
Я был зэк. Подопытный.
По нашей информации, вы числились среди персонала фабрики.
Искин кивнул.
Как все зэки.
Перед Мессером поставили большую белую кружку кофе.
Сколько? спросил он.
Марка, ответил официант.
Мессер достал портмоне из внутреннего кармана добротного, в полоску, пиджака.
Пожалуйста.
Он вложил в ладонь официанта истертую банкноту.
Благодарю, сказал тот.
Мессер принялся размешивать сахар в кружке. Ложка едва слышно скребла по дну и не касалась стенок.
Что еще вам интересно? спросил Искин.
Мессер вздохнул.
Вы куда-то торопитесь?
Пока нет.
Хорошо, Мессер отхлебнул кофе. Здесь тихое место. Есть, конечно, места потише, но они не настолько уютны.
Искин выпрямил спину.
Господин Мессер, если это угроза
То что?
«Безопасник» сделал новый глоток, глядя на Искина поверх кружки. Ответа не последовало. Мессер достал из кружки ложку, аккуратно, видимо, по давней привычке, протер ее салфеткой и отложил в сторону.
Вы правильно замолчали, сказал он. В вашем шатком положении строить из себя поборника прав и свобод было бы опрометчиво. Но я, на самом деле, далек от каких-либо угроз в ваш адрес. Мы просто разговариваем. В какой-то мере обмениваемся информацией. Явам, вымне.
А что вы можетемне? спросил Искин.
В серых глазах собеседника мелькнуло удовлетворение.
Легализацию, окончательную, сказал Мессер. Гражданство. Вам разве это не интересно? Документы, с которыми вы сможете уехать на юг Европы или в Америку. Подальше от Фольланда и от нас.
Искин помолчал, глядя на каплю черничного варенья на кромке блюдца.
Я мало что помню.
Не важно. Разрешите?
Мессер достал диктофон с миниатюрной кассетой. Искин пожал плечами. Возражать смысла не было. Диктофон лег между ними на стол. Мессер нажал кнопку, закрутились видимые через стекло крохотные катушки.
Так что вы делали в Киле? спросил он.
Был подопытным, сказал Искин.
В лаборатории А или лаборатории Б?
В Киле не было деления на лаборатории.
Конечно, кивнул Мессер. Простите, небольшая проверка. Хотел убедиться. Насколько я знаю, там были испытательные зоны.
Испытательные зоны были на самой фабрике, а мы занимали отдельный корпус, связанный с фабрикой подземным коридором, палаты с первой по двадцать вторую. Кинбауэр называл нас «Arbeitsgruppe».
«Arbeitsgruppe» То есть, вы напрямую работали с Кинбауэром?
Искин накрыл блюдце сдернутой с шеи салфеткой.
Я вижу, вы хотите выставить меня пособником, он посмотрел на мужчину напротив. Мы не работали с Кинбауэром, Кинбауэр работал с нами. Как с расходным материалом. Это не добровольное сотрудничество. Так, извините, можно договориться до того, что преступник и его жертва совместно работали над убийством.
Возможно, я был не совсем корректен, сказал Мессер, сложив лицо в мимолетную гримасу. Прошу прощения, если мои слова вас задели. Мы ищем тех, кто был хотя бы частично в курсе работ доктора Кинбауэра.
Никто, сказал Искин.
Категоричное утверждение. У него не было учеников?
Нет. Было четыре помощника и восемь санитаров. Но санитары не работали с аппаратурой, они присматривали за нами.
Хорошо, а эти помощники?
Диктофон чуть слышно шелестел пленкой.
Я знал их только по именам, сказал Искин. Ральф, Марк, Вальтер и Эрих.
Ни фамилий, ни отличительных примет их вы не знаете?
Нет.
То есть, просто Ральф, Марк, Вальтер и Эрих?
Ральф был рыжий, а Эрих косил на левый глаз. Это вам как-то поможет?
Мессер поджал губы.
Не знаю. Но нам пригодились бы любые мелочи.
Собственно, шесть лет назад я все рассказал вашим коллегам и вряд ли смогу припомнить что-то еще. Наоборот, мне бы хотелось забыть все, что связано с Киле и Шмиц-Эрхаузеном. Это не слишком светлые страницы моей жизни. И ваши коллеги, кстати, обещали, что больше меня не потревожат.
Обстоятельства, господин Искин, сказал Мессер. Я читал стенограммы ваших бесед. Вас, кажется, даже проверяли магнитоном?
Тогда все проходили через магнитон, сказал Искин.
Да-да, Сальская область, паника, я помню. Вас, кстати, признали чистым, ни одного юнита не нашли.
Это плохо?
Мессер улыбнулся.
Это подозрительно. Заключенный, на котором испытывали юнит-колонии, вдруг оказывается совершенно чист.
Даже нынешние магнитонные аппараты не выявляют одиночных юнитов, сказал Искин. К тому же я был три месяца в бегах. За этот срок все вышло со шлаками, с потом и мочой. Здесь нет ничего удивительного.
Да, но в городе вы не встали на учет.
Вы все же хотите видеть меня помощником Кинбауэра.
Мессер промолчал.
Порыв ветра потрепал тент, по дорожке протарахтел дряхлый автомобиль, за ним, хватаясь за вычурные крылья и блестящий, никелированный бампер, пробежали дети. На скамейке читал газету мужчина в плаще. Стройная женщина в светлом жакете и темных чулках выгуливала среди буков лохматую псину. Искин задумался, те ли они, за кого себя выдают. Группа поддержки? Август Мессер не любит ходить в одиночку?
Вас не пытали электричеством, господин Мессер? спросил Искин.
Нет.
В Шмиц-Эрхаузене была такая программа. Называлась: «Через электричествов люди». Доктор Эльс Пауферн сделал на этом карьеру. Знаете, какое у него было прозвище среди зэков? Электрический папа. Он все время ходил в прорезиненном фартуке и в черных резиновых перчатках. Считалось, что электричество просветляет наши неблагонадежные мозги, выбивает из них дурь. Искин подался к собеседнику. И в какой-то мере это было правдой. Дурь действительно вышибало напрочь. Только вместе с мозгами. Наш блок-12 в Эрхаузене познал просветление одним из первых. В месяц к электрической кровати меня подключали четырнадцать раз. Иногда я забывал, кто я и где я. Иногда мочился в штаны. Нам накладывали кожаные шоры, а в зубы давали железную скобу, обмотанную изолирующей лентой
Благодарю, мне понятно, кисло сказал Мессер.
Поэтому когда объявили набор добровольцев в Киле, продолжил Искин, я вызвался, не задумываясь. Половина блок-12, те, кто еще могли что-то соображать, тоже изъявили желание участвовать. Не важно, насколько это было опасно, все, чего нам хотелось, так это оказаться подальше от доктора Пауферна и его электрических кроватей.
Вам еще дали выбор, сказал «безопасник». Не у всех он есть даже здесь.
Искин пожал плечами.
Фольдланддемократическая страна. Во всяком случае, в границах Шмиц-Эрхаузена.
Мессер впервые посмотрел на Искина с симпатией.
Хорошо, сказал он, я буду откровенен. В городецелый вал происшествий, виновниками которых оказались местные парни и девчонки от пятнадцати до двадцати двух лет. Все они, большинство, имели развитые, укоренившиеся колонии юнитов. Мы полагаем, что они находятся под управлением инициированных программ.
Я знаю, сказал Искин.
Глаза Мессера стали острыми.
Откуда?
Сегодня из клиники, где я работаю, санитарная служба забрала одну из таких девчонок. Третья стадия.
Имя девочки?
Искин потер висок, вспоминая. С усмешкой подумалось, что сейчас очень помог бы электрический разряд.
Паулина! Кажется, Паулина. Фамилии я не знаю. Но, думаю, она есть в регистрационной карточке. А о грабежах я узнал от санитарного инспектора Бозена. От него же я узнал о том, что Фольдланд закрыл юнит-исследования и скоро об этом объявит.
Раздался щелчок, запись остановилась. Мессер открыл окошко, перевернул кассету, но включать диктофон вновь не стал, убрал в карман.
Беда с этими инспекторами, сказал он. Оперативной информацией разбрасываются направо и налево. Хорошо, господин Искин, этот ваш инспектор Бозен прав. Мы сейчас работаем по всему контингенту, что может быть связан с фольдландской технологией. Случившееся насторожило не только нас, но и прочие европейские специальные службы. Поэтому все каналы, которые могут иметь какую-либо информацию, запрашиваются по-новой. В связи с этим я хочу спросить вас: вы имеете отношение к нынешней ситуации с юнит-заражением?
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.
Нет, сказал Искин.
Хорошо. Можете ли вы нам помочь выявить источник этого заражения?
Ябывший зэк, господин Мессер, а не научный сотрудник. Я не знаю тонкостей. Думаю, это полицейская работа.
Но вам же интересны юнит-технологии?
Мне интересно разрушение колоний.
Говорят, Кинбауэр любил читать лекции перед теми, на ком ставил опыты. Возможно, вы помните что-то из них.
Это вам не поможет.
Почему?
Мессер искренне не понимал.
Я сформулирую, сказал Искин. Юнитыэто фабрика, которая их выпускает. Это штамповочный и программный цеха, это маркировочные, сигнальные и тестовые лаборатории, это особые белковые ванны, стерильный цех конечной комплектации. Грубо говоря, это технологическая и производственная база. Она там, он показал за спину, в Фольдланде. И я сильно сомневаюсь в том, что такая база появилась здесь.
Но сами вот эти комплектации
Искин кивнул.
Конечно, их можно переправить через границу, можно каким-нибудь невероятным способом
распылением в воздухе, плевками, начиняя из шприца сосиски и бутерброды (я иронизирую) заразить мальчишек и девчонок, допустим также, что активация юнитов происходит автоматически, по времени формирования колонии, но тогда объясните мне, какой тайный смысл можно спрятать в акциях, которые тянут лишь на хулиганские выходки? Я не понимаю. У меня происходит диссонанс между применяемым инструментом и получаемым результатом. Вы же слышали про гвозди и микроскоп?
Слышал, сказал Мессер.
Здесь то же самое. И потом, сказал Искин, Сальская область, несмотря на прошедшее время, так и осталась единственным примером работы юнит-технологии. Насколько я знаю, там под видом борьбы со вспышкой кори Фольдланд предоставил несколько медицинских автолабораторий, которые производили «вакцинацию» населения. Около месяца они колесили по области, прививая всех желающих. Так что охват случился очень высоким и обеспечил почти стопроцентную явку на референдуме.
Безотносительно моего отношения к Фольдланду и канцлеру, сказал Мессер, это была выдающаяся спецоперация. Пусть и случилось это в стране-соседе, но мы совершенно прохлопали фазы операции, очухавшись только по факту.
А я все думаю, что они ощущали после.
Кто?
Жители Сальской области.
А они что-то помнили?
Колонии не стирают память, когда распадаются в конце жизненного срока. Думаю, что многие просто приняли то, что произошло, как собственное волеизъявление. Но кто-то, возможно, почувствовал себя обманутым.
В их жизни мало что изменилось, сказал Мессер.
Орднунга стало больше, сказал Искин.
Мессер фыркнул.
Орднунг юбер аллес! Ладно, он покрутил в пальцах кружку, а если эти дешевые трюки с ограблениями и вандализмом лишь отвлекающий маневр? Вспыхнуло здесь, мы бросились тушить, а рванет потом на другом конце или вовсе в столице? Что если это первая фаза чего-то большего? Я бы такого не исключал.
Искин улыбнулся.
Знаете, какой самый большой недостаток выявился у технологии сразу же? Юнитов требовалось вводить в кровь. Колонии, запущенные в пищевод, дыхательные пути, посаженные на кожу, или не могли добраться до зон строительства, или просто погибали в первые же минуты из-за неблагоприятных условий среды. Понимаете? Для второй, третьей и последующих фаз вашего предполагаемого плана необходима «вакцинация» юнитами большого числа людей, а это неизбежно станет заметным.
Возражу, сказал Мессер, эти вот банды местной молодежи полностью выпали из поля нашего зрения. И, честно говоря, мне страшновато представлять, сколько и каких обществ, групп, выразителей субкультур еще могли подвергнуться скрытой обработке. И все это у нас под самым носом!
Вам и карты в руки, сказал Искин. Думаю, найти тех, кто колол им юнитов под видом хотя бы наркотика, не составит для вас труда.
Мессер посмотрел на часы на руке.
Пройдемся? предложил он.
Если только до остановки омнибуса.
Хорошо.
Мессер встал. Искин, подобрав портфель, поднялся следом.
Женщина с лохматой собакой исчезла. Но мужчина с газетой все также сидел на скамейке, правда, газету он уже свернул и теперь щурился, подставив солнечным лучам худое, выбритое до синевы лицо.
Нам туда, сказал Мессер, показывая в конец аллеи.
Они пошли по дорожке под буками. Мимо тяжело прокатил фургон, украшенный призывами покупать выпечку и шоколад от Ландта. Мессер держал шляпу в руке, легонько постукивая ею по бедру. Искину казалось, что улица тянется в прошлое, потому что дома по пути становились все приземистей и дряхлее, стены их обрастали плющом, в прорехах всплывали чудные, откуда-то из древности дворики, и где дальше может остановиться омнибус было совершенно не понятно. В лучшем случае, пассажиров здесь забирала карета. Восьмиместный дилижанс.
Мне нравится этот район, сказал Мессер. Правда, говорят, что через него пройдет новая скоростная трасса.
Я бы оставил, сказал Искин.
Я бы тоже, сказал «безопасник». Здесь спокойно. Это там, он кивнул на вытянувшиеся над черепичными крышами зеркальные фасады делового центра, жизнь пришпоривают, словно хотят нагнать само время, но мне больше по душе ее размеренный, плавный ход. Есть возможность понять, куда все несется.
И куда? спросил Искин.
Мессер ответил не сразу.
К войне, господин Искин, разве это не очевидно? сказал он, отсчитав с вопроса десяток шагов. К войне.
Искин остановился. Небо потемнело. Порыв ветра чуть не вырвал шляпу из рук собеседника.
Вы уверены?
Более чем, сказал Мессер.
Зиман-аллее заканчивалась, впереди обозначилась арка, за которой цветными пятнами мелькали несущиеся автомобили.
Мне казалось, сказал Искин, помедлив, что фольдстаг не утвердил повышенные военные расходы. Под нажимом мирового сообщества, Лиги и угрозы санкций Штерншайссер год назад отказался от модернизации армии.
Мессер оглянулся на буки и проглядывающие за ними дома.
Вы все еще там, в прошлом, качнул головой на аллею он. А смотреть надо в будущее.
Из арки навстречу им вынырнула парочкасветловолосый парень, темноволосая девушка. Парень был в полувоенном комбинезоне. Мессер посторонился.
В газетах ничего нет, сказал Искин, чуть ли не оправдываясь.
Слова о войне его ошеломили, в глазах прыгали мушки.
Пока нет, поправил Мессер. Потом, знаете, многие в нашем правительстве симпатизируют Фольдланду. Кое-кто вообще считает, что только в связке с Фольдландом у нашей страны есть шанс не отстать в развитии от остальной Европы и Американских Штатов. Не говоря уже о Красном Союзе. Возродим древний Асфольд! Не слышали?
Нет, сказал Искин.
Вот видите, Мессер стукнул ногтем по железным, закрывающим проезд под арку воротцам. Вы многого не слышали. Война будет, уверенно сказал он. Через два или три года. И газеты об этом еще обязательно напишут, не сомневайтесь. Правда, сначала она, наверное, покажется несерьезной, подумаешь, падет Данск.