Пантанал и дети Ла-Манша - Дино Динаев 10 стр.

 Господи, настоящий бабуин!  натужно рассмеялась Аннушка.  Хотите, я вам передам?

 Можете столик передвинуть!  подсказал я.

 О, бабуин заговорил!  делано удивилась Аня, сегодня она была бесподобна.

Милая девушка взяла миску, потом словно вспомнила и спросила:

 Зачем вы убили Кашлина?

 Я его пальцем не тронул!  возмутился я.  Обо всем подробно я указал в

Ей было наплевать, где и что я указал. Она медленно перевернула миску и вылила содержимое на землю.

 Наверное вкусно было?  спросил я.

 Наверняка!  ответила она.  Второй вопрос

 Ответ будет первый!

 Упертый!  одобрительно заметила Анюта.  Это хорошо. Люблю таких ломать.

Она улыбнулась, показав мелкие зубки как у хорька. Хищница.

 Ну так будем говорить, гражданин Бекк?

 Мне никогда не везло с женщинами!  доверился я ей.

На землю отправилось второе.

 Гуляш!  рассмотрел я.  Похоже свиной. Куски какие хорошие. Как у нас с солью. Обычно не досаливаете.

 Нормально с солью!  зло высказалась Бойцова.  Значит, говорить ты сегодня не готов?

 А перец?  я сглотнул слюну.  С перчиком не переборщили?

 Вот, что я скажу тебе, Бекк!  начала она.

Но что она собиралась сказать, осталось покрытым мраком. Бойцова ткнула пальчиком в ухо, сработала фурнитура.

Строгая прапорщица нахмурилась.

 Как так? Вы у меня под трибунал пойдете!  пригрозила она собеседнику.  Срочно мне машину!

Забыв обо мне, она устремилась прочь, только сапожки засверкали. Потом вспомнила, обернулась и погрозила пальчиком. Этот жест я не любил со школы.

В лагере повеяло тревогой. Захлопали двери, мимо пробежали курсанты. Залаяли невидимые псы. Напрасно я кричал, стараясь привлечь внимание. Вскоре я остался в полном одиночестве. Все покинули лагерь.

Я уселся на землю напротив испорченной еды и попытался представить ее обратно в тарелках. Ароматную. С парком. Потом я мысленно брал ложечку, медленно размешивал бульончик, рассматривая как всплывают куски мяса и разваристая картошечка, как разворачиваются капустные листья. А гуляш? Есть тысяча способов кушать гуляш. Не есть, какое холодное не эмоциональное слово, а именно кушать. Насаживать на вилку, макать в соус. А если кусочки крупные, но ножиком их, ножиком.

Ктото захихикал, и я разом оказался на ногах. Богом клянусь, я ничего не слышал, ни шагов, ни шороха. Отвлечь меня невозможно, это рефлекс, выработанный годами. (Ну и врачи, наверняка, чтото модифицировали). Так вот я ничего не слышал, а когда оглянулся, увидел маленькую девочку.

Лиля.

На вид лет 10. Волосы убраны в два легкомысленных хвостика. Одета в белую кофточку и сарафан с бантиком. На ногах сандалики со сбитыми до полного обесцвечивания носами.

 Извини! Не хотела пугать. У тебя был такой горестный вид.

Одинокий ребенок в покинутом в спешке лагере спецназа выглядел странновато.

 Как тебя зовут? Где твои родители?  спросил я.

 Лиля! А родители там!  она сделала неопределенный жест.

Обслуживающий персонал, понял я.

 Не знаешь, что случилось?

 Ктото сбежал!  легкомысленно ответила она.

 Почему ты не дома?  попенял я.  Это может быть опасно.

 Ничего опасного, во всем лагере только мы с тобой!  пожала плечами.

У меня возникла идея.

 Ты не могла бы подать мне несколько кусочков мяса? Они здесь в траве?

 Есть с пола негигиенично!  с умным видом заметила она.

Один раз в Африке я жрал сдохшего ишака, но говорить этого ребенку по понятным причинам не стал.

 А ты преступник?  спросила она.

Я опешил.

 С чего ты так решила?

 В этом домике всегда живут преступники. До тебя тоже был дяденька. Долго. Потом у него чтото взорвалось, ему все оторвало, и он умер.

 Херово!  вырвалось у меня.

 Это плохое слово!  нахмурилась она.

Я извинился.

 А какое преступление ты совершил?

Я честно ответил, что никакого.

 Тот дяденька тоже так мне говорил!

У меня в мозгу чтото щелкнуло. Домик явно под неусыпным наблюдением, подойти к нему просто так нереально.

Глядя дитенку прямо в глаза, я уточнил:

 А в прошлый раз, когда ты разговаривала с предыдущим арестантом, тоже ктото сбежал?

И добавил:

 Это ты сбежала, Лило!

Зрачки ее стремительно увеличилисьдо размеров глазницы. Выпад последовал с такой скоростью, что я успел лишь упасть, чтобы уйти изпод удара.

Но Лило не била. Ухватив за ногу, она поволокла меня за границу моей незримой тюрьмы. Конечно, я сопротивлялся, безо всякого эффекта. Меня словно бульдозер волок.

 Лило, стоп!  прозвучал властный окрик.

Девочка замерла в неестественном наклоне вперед. Мой ботинок практически вылез за пределы тропинки. Браслет на ноге раздвинулся, из него вылезло пусковое устройствочтобы было страшнее.

Я осторожно высвободил ногу и вполз обратно за тропинку.

 В следующий раз я могу и не успеть!  вальяжно заметила Бойцова.

Два ЧП грузили третьего в подъехавший фургон.

 Ну и монстров вы здесь наплодили!  уважительно заметил я.

 Это еще далеко не все, на что мы сподобились!  пообещала Бойцова.

Горячий хлеб.

 Есть хотите?  спросила старший прапорщик.

 Как вам сказать?  уклончиво ответил я.  Не то чтобы сильно. Просто с голодухи у меня сильно бурчит живот, и это мешает мне спать. Так что неплохо было бы чтото закинуть.

Она кивнула, и один из ЧП протянул мне то, что я давно учуял по запаху. Хлеб. Целую буханку. Она была еще горячая, только что из печки. Чтобы не обжечься, я перекидывал ее в руках.

 Ешьте, уважаемый Адольф Александрович! Не стесняйтесь! Чего вы?  попеняла Анюта с поистине материнской сердечностью.

 Нехай остынет!

У меня 2 дня не было маковой росинки во рту. Если я сейчас проглочу этот горячий хлебменя уже не откачают.

 Так не пойдет, тащ майор!  мило улыбнулась она.  Или ешьте так, или верните обратно!

 Но если я съем это, то могу умереть?  уточнил я.

 Можете,  легко согласилась девушка.  Произойдет закручивание кишечника вокруг брыжейки с последующим некрозом иамба.

 Не надейтесь отбить у меня аппетит!  я продолжал заговаривать ей зубы.

Буханка в руке ощутимо остывала на свежем воздухе, и через какоето время ее можно было есть безо всякого вреда для здоровья даже мне.

 Он тянет время!  поняла Бойцова.  Забрать у него еду!

Драться с ЧП бессмысленно, сопротивляться бесполезно. Я упал навзничь, поворачиваясь в падении на 180 градусов.

Сделал это быстро, но ЧП был еще быстрее. Не так, скорость его передвижений не укладывалась в сознание. Он создавал ощущение, что владеет телепортациеймгновенным перемещением в пространстве. Только что был в 5 метрах, и вот уже выламывает руки.

Я и не надеялся сохранить добычу, но сжал руку, круша хлебную корку и захватывая мякиш.

ЧП руку разжал и аккуратно выскреб крошки. Когда он встал, я остался лежать.

 Вставай, майор, ты же офицер, а не свинья!  сделала замечание Бойцова.

 Я инвалид, мне можно не вставать при дамах!  сказал я глухо в землю.

 Ну и черт с тобой!  ругнулась она и ушла.

Мне никогда не везло с девушками.

Спаси и сохрани.

Мне привиделся пустынный город. Берег моря забран в бетонные плиты. Дома от воды отделяла неширокая улочка, заставленная припаркованными автомобилями. От берега в море тянулись ряды дощатых причалов с яхтами. Яхт были сотни.

Впереди шла компания3 женщины и мужчина. С ними ехал ребенок на велосипеде. Двое из женщин несли объемные сумки.

Я представления не имел, как здесь оказался. Перенесся аки Великий Лука.

Девочка остановилась и оглянулась. Я понял, что это Лилия.

 Лило, не отставай!  поторопила одна из женщин.

 А ты чего встал?  сказала Лило уже мне.

Я оглянулся, но кругом никого, значит, точно мне.

 Да, Адик, тебе говорю!  менторским тоном произнесла она.  Чего сопли распустил? Хлеба ему не дали! Ты же боевой офицер! В Африке гнилого осла трескал!

 Это голодные галлюцинации!  успокоился я.  На самом деле я лежу сейчас в своём казённом домике и глаза у меня стеклянные.

 Какая разница! Пошли, чего покажу!

Я пожал плечами. Действительно, какая. Браслет то там остался, а в своих глюках я свободен.

Припекало солнышко. Вдоль домов вереницей стыли машины. И ни одного человека кроме нас.

Спустя какоето время мы подошли к невысокому постаменту с железным макетом корабля. В морских судах я разбираюсь довольно поверхностно, хотя пару раз десантировался с них.

Судя по всему, это был ракетный крейсер, о чем свидетельствовало пирамидальная вышка РЛС перед ходовым мостиком, служащая для наведения ракет, и сами пусковые устройства по бортам вдоль носовой надстройки.

Я прочитал надпись внизу и все вылетело у меня из головы.

 Но экспедиции еще не было!  вырвалось у меня.  Они что, все погибнут?

Женщины молча достали из баулов вино и закуску. Налили в бумажные стаканчики. Один передали мне.

 Помянем!

Я взял стаканчик и начал обходить памятник.

 Не надо!  предупредила Лило.

Но было поздно. С оборотной стороны скульптор использовал нетрадиционную задумку, словно вскрыв крейсер.

Там были мертвые люди. Много мертвых людей с закрытыми глазами.

В глюках, как и во снах не работают логические блокировки, и страх поглощает вас целиком. Мне стало так страшно, что я даже очнулся.

Когда спящий проснулся.

Я очнулся от тишины. Тишина давила на уши.

Обычно первыми начинали орать курсанты из соседних домиков. Лаяли собаки. Громко включали ретранслятор.

Ничего. Вакуум.

Почуяв непривычную легкость в ноге, взрывчатку на ноге не обнаружил. С остервенением расчесал след от кандалов.

Встал с койки, с трудом выпутавшись из скрученных простыней. Вышел на крыльцо. Ветер шумел в соснах, и более никаких посторонних шумов, свидетельствующих о присутствии людей.

Я дошел до тропинки и с неким внутренним сопротивлением переступил. Ничего не произошло. Ничего не взорвалось.

Дошел до соседнего домика. Я помнил, как с веселыми шуткамиприбаутками из него выбегали молодые парни. Рассохшуюся дверь с трудом удалось открыть. Внутри сломанные деревянные койки. На полу куча окаменевшего от времени кала.

Я глубокомысленно почесал репу.

В соседних домиках обнаружилось то же самое. Разнилось лишь количество кала.

Я направился вглубь лагеря, где должно было располагаться административное здание. Оно и располагалось.

Страшноватая столовая с расколоченными окнами, косая вывеска «Библиотека» на двери в ад. Торговый павильон со следами застарелого пожарища. Все это не эксплуатировалось покрайней мере лет 20.

Я снова почесал голову.

Возможно, это продолжение глюка. Но что мне им хотят сказать?

У меня не было ни тени сомнения, что в предыдущем было зашифровано информационное сообщение. Только что им хотели донести? И самое главное, то?

Создалось стойкое ощущение, что неизвестный располагает гораздо большими сведениями, чем может мне сообщить. С этой стороны он еще в более плачевном состоянии, чем я. Я незатейлив как грабли, просто не понимаю его. А он мучается, творити не может достучаться.

В кабинете рядом с библиотекой (судя по насратому и количеству использованных вырванных страницчитальный зал) нашелся телефон с черной эбонитовой трубкой, по такой должно быть звонил еще сам товарищ Сталин, и я прикинул, не погрешил ли я против истины, приписав заброшенности всего 20ку.

Поднял трубку безо всякой надежды на успех, но о чудо. Связь работала. Правда, только в одну сторону и крайне примитивно. Мембраны исправно передавали ровный шум, там словно галка перекатывалась.

Через минуту я «мог различать» голоса. Умоляющие или угрожающие. Как говорится, если долго слушать бездну, бездна начинает слушать тебя.

Я поспешил положить трубку обратно.

По дорожке, покрытой трещинами с пучками проросшей травы, дошёл до ворот. Ворота сохранились, сам забор нет.

За воротами с трудом угадывалась дорога со здоровенными лопнувшими буграми в асфальте, через которые словно окаменевшие змеи торчали корни придорожных сосен.

По этой дороге я и дошел до настоящей дороги. Здесь имелась даже автобусная остановка. Я уселся и стал ждать.

Должно быть я задремал с непривычки (не жрал неделю, обезвоживание). По моим впечатлениям открыл глаза через минуту.

Рядом стоял раздолбанный мини фургон. Меня едва не охватила истерика, когда я представил, как из него появится Бойцова с натасканными на таких идиотов как я ЧП.

Ведь как опытный шпион я был просто обязан залечь за обочиной.

Однако через спущенное окно на меня индифферентно глядел незнакомый мужик, лысый и добрый.

 Ну!  произнес он.

Ни слова не говоря, я полез на пассажирское место в кабину.

 Ну!  согласно проговорил он и поехал.

 Грибник?  поинтересовался он.  А где корзина?

 Грибов нет, выкинул.

 Откуда ж им быть?  понимающе согласился водила.  Плохое место. От бывшей базы радиация!

Я не стал говорить, что самые большие грибы сейчас в Прибалтике, где такая радиациямама не горюй.

 Давно базу закрыли?  спросил я.

 Я еще мальцом был!

Мужику было лет 50 минимум.

 А дети там были?  спрашиваю.

 Дети?  водила запнулся.  Почему спрашиваешь?

Взгляд его сделался не то чтобы подозрительным, в них сквозил если не страх, то опасение точно. Идти пешком не хотелось, я поспешно успокоил.

 Да слышал истории всякие.

Мужик ощутимо расслабился.

 Наболтали уже. Агентство АБСадна баба сказала. Это они так деток пугают, чтоб в лесу не шлялись. Про девочкупризрака, которая предупреждает о скорой гибели того, кого повстречает. Бают, она будущее предсказывает. Подводит человека будто к памятнику на кладбище, а там дата его смерти. А если скажем, судьба ему на самолете разбитьсятам памятник самолету стоит. А под ним написано «Спаси и сохрани».

Мне стало неуютно, и я поспешил сменить тему неприятного разговора.

 Как там «крылья» сыграли?  спросил я.

Товарищ генерал.

Генерал Мельник предпочитал кителю джинсы и футболки. Живот у него соответствовал званию и скрыть его он и не пытался, носил как генеральские лампасы.

Когда я вошёл, Мельник играл в телефоне в тетрис. Кивнув мне на стул, он продолжал доигрывать.

Я сел. Стол с моей стороны имел надлом по краюна этом месте множество секретарш натерли на попах не одну мозоль. Мельникединственный генерал в Главке, который имел глазок в двери служебного кабинета!

Мельник доиграл, захлопнул откидной чехол телефона и уставился на меня выпуклыми базедовыми глазами.