Кто же тогда автор?
Никто! снова пожал я плечами. Проект достался нам готовым. Могли и неграм подарить. Просто ктото решил, что дать русским всесилиеэто интересная идея.
Но кто этот ктото? напирала Эва.
Вопрос интересный, согласился я. Правильный вопрос. Кто хозяин и что ему в конце концов нужно. Какой эффект он хочет получить в итоге? Вся проблема упирается в то, на чьей он стороне? На стороне добра или зла?
Я помолчал и неожиданно для себя сказал:
Эва, я не хочу ехать. У меня плохое предчувствие. Сегодня ночью я не сомкнул глаз. Я чувствую на той стороне Залива нечто нехорошее.
Она положила мне на руку свою ладошку.
Мне велено передать, что мы заинтересованы, чтобы ты принял участие в экспедиции.
Это ежу понятно, горько усмехнулся я. Но чтото говорит мне, что весь этот шумный поход кончится грандиозным шухером, и этот поход станет походом в один конец.
Успокойся, Жак! она неожиданно сильно сжала руку, я еще подумал, а владеет ли она всякими шпионскими приемчиками. Наши специалисты установили, что то, что случилось с Англиейэто второй этап Проекта. Мы не имеем никаких сведений оттуда. Данные, полученные от экспедиции «Легасова» будут бесценны для установления истины. Ты же знаешь, что сделают ваши с информацией?
Положат в сейф, а тот в сейф побольше, ответил я.
Именно. А нам надо спешить. И знаешь почему? Потому что количество этапов Проекта ограничено, после чего мы станем Хозяевам Пантанала неинтересны. А что делают с белыми мышками после окончания эксперимента?
Я точно не знаю, но вряд ли дадут дополнительный корм, мрачно подвел я итог.
Драка в баре «Каролеофан».
Этой драки не должно было быть.
Дело в том, что я твердо решил в экспедиции не участвовать, и стало быть, французской разведке в лице Эвы становился неинтересным. За отказ пусть судят на Родине, снимают с должности, лишают пенсионамне все это разом стало неинтересно.
Впервые я понял, что жизнь бессмыслена, когда мне исполнилось 8 лет. С тех пор мало что изменилось.
Бар «Каролеофан» привлек нас слоганом порусски «Пьянствуй крюшон!». Я не подозревал, что это провокация.
Мы зашли. Уютный зал оказался наполовину заполнен. Я бегло огляделся в поисках соплеменниковкрасномордых пьяных морпехов, либо хитрожопых лисов из всевозможных «ящиков».
Мы заказали крюшон в классическом исполнении, и нам принесли блюдо, от которого можно было сойти с ума. Глубокая хрустальная супница полнилась янтарной жидкостью, на поверхности которой плавали дольки мандарина, кусочки персика, вишни, клубника.
Я всегда подозревал, что напиваться можно, не морщась от отвращения.
Мы танцевали. Один медленный танец переходил в следующий, ещё более медленный. Возможно, там встречались и быстрые, но для нас все танцы были медленные.
Женщины имеют специфические пропорции. Пока вы с ней не станцуете нельзя утверждать наверняка, выше она вас ростом или ниже. Эва оказалась ниже на полголовы. Ее груди касались меня. Свежее дыхание с запахом фиалок подстёгивало воображение.
В танце Эва слегка поднимала ножку в колене, но этого оказалось достаточно для легчайшего касания меня между ног. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно.
А потом случилась катастрофа.
Нет, драка началась не сразу. Всетаки, Франция, центр просвещенной Европы, здесь не принято бить морды просто так.
В баре среди прочих присутствовало двое хлыщей в кожаных куртках, стриженных под машинку. Одному под сорок, другой молодой сопляк лет 25. Если бы не уголовное преследование содомитства, они бы танцевали друг с другом.
Похожи на мелкую шпану. Зыркающие взгляды, руки в карманах. Пришли развлекаться. И выбрали для развлечения нас.
Первым придрался старый.
Эй вы, сладкая парочка, медляк давно затух! ухмыльнулся он, ну и противная рожа.
Они глухие! поддержал молодой.
Я хотел поставить их на место, припугнуть комендатурой наконец.
Не свети корочки! шепнула Эва. Лучше уйдем.
Люмпены ухмылялись в открытую. Во мне взыграло чувство противоречия. Когда это происходило, то ничем хорошим это обычно не кончалось. Я решил, что сразу уходить, это стыдно.
Мне надо в туалет! решительно заявил я.
Тон был таков, словно мне должны были вручить медаль.
Люмпены услышали и стали обыгрывать.
Папочка описался! Дайте ему пипифакс!
Надо сказать, что в баре находилось много людей, но как положено в горячих ситуациях, все старательно делали вид, что происходящее их не касается.
Когда я с независимым видом (единственное, что я мог противопоставить шпане, наученной драться в уличных потасовках) прошествовал мимо, старый пихнул меня плечом, которое показалось мне железным.
Я со всего маха налетел на стойку, и лишь препятствие спасло меня от позорного падения на пол. Хулиганы зареготали во все горло, но я их не видел.
Нет, Эва! прошептал я, со всей неизбежностью понимая, что сейчас случится.
Старый еще не успел закрыть пасть, как Эва рывком за руку развернула его к себе. То, что проделала девушка с хулиганом, нельзя было назвать избиением.
Мне приходилось по долгу службы просматривать учебные фильмы всевозможных спецслужб. Так вот это действо понаучному называлось «рукопашный бой в ограниченном пространстве», когда для нанесения ударов нет ни размаха, ни времени.
Эва отработала словно по манекену. Удары короткие и точные. Хотя один удар мне кажется был нанесен с единственной целью изувечить. Крюк в челюсть снизу служил лишь для скорейшего захлопывания зловонной пасти и выбивания парытройки зубов.
Седой с грохотом рухнул на ближайший столик и опрокинулся вместе с ним. Жизни в нем было не больше, чем в спущенном надувном матрасе.
Зато молодой оперился, чуял, зараза, что пришел его час. Но снова ошибся.
Нет, кастет он достал как положено, но применить не смог. Его лицо задергалось на тех же коротких практически невидимых ударах, стремительно меняя геометрию. Глаза заплыли один за другим, из уха брызнула кровь, нос ушел на сторону. И снова сильный удар напоследок отправил молодого на спину старого.
Еще можно было спасти ситуацию, уйти быстро, но если не везет, то не везет до конца.
Патруль! Всем оставаться на местах! раздалось от двери порусски.
Где вы были, суки, пять минут назад! Вопрос риторический.
Уйдем через кухню! Там второй выход! Эва потянула меня за руку.
Мы побежали.
Вон они! Держи! раздалось вслед.
Но никто нас держать не стал.
Мы выскочили на соседнюю улочку. Побежали, и я сразу сдох. Так бывает во сне. Ты прилагаешь титанические усилия, а еле движешься.
Жак, тебе придется уходить одному! крикнула Эва.
Мы свернули за угол и настал момент истины. Тут была дверь в парадную, Эва толкнула меня туда.
Уходи ты! сопротивлялся я.
Ты сможешь меня вытащить! возразила она. Без тебя у меня нет шансов!
Я знал, что она права. Презирал себя, но знал.
Заскочил в парадную, притворил дверь. Вскоре прогрохотали ботинки по асфальту. Ктото радостно крикнул:
Вон она!
И вскоре Эву взяли.
Военная комендатура. Шербур. Улица ЛуиФилиппа, 15.
Начальник гарнизонной гауптвахты подполковник Михеев менее всего походил на фотомодель. Весил он килограмм 130, страдал потливостью и одышкой. Висячие усы, кое где изжёванные, в иных местах прокуренные до неопрятного рыжего цвета обаяния не прибавляли.
Я предъявил удостоверение Следственного комитета, но энтузиазма в глазах подполковника не увидел. Чтото говорило мне, что он и не такие корочки видал, и меня ждут трудности в достижении цели.
Я коротко, не вдаваясь в подробности, объяснил суть визита, выдуманную от начала до конца. Сказал, что веду дело относительно французской гражданки. По оперативным данным она задержана органами правопорядка, и мне необходимо с ней встретиться.
Когда и где произошло задержание? осведомился Михеев.
Примерно час назад в баре «Корелиофан».
Михеев изящно как ему показалось приподнял одну бровь.
Всего час прошел, а вы уже не только узнали, но и прибыли лично?
По долгу службы находился в Шербуре.
Какое совпадение! он в открытую потешался.
Я решил слегка надавить. Самую малость. Дичь нельзя было спугнуть или еще хуже разозлить. Судя по всему, эта дичь не только жирная, но и вредная.
Согласно пункта 2 Устава российских вооруженных сил в Европе военные комендатуры обязаны оказывать содействие сотрудникам следственного комитета. Вы же не откажете мне в помощи?
Михеев показушно изобразил внимание.
Я ни в коей мере не отказываюсь. Но чем я могу помочь?
Я мысленно вздохнул и, боясь спугнуть удачу, осторожно приступил к первому этапу своего плана.
Для начала сообщите мне пожалуйста, имело ли место, интересующее меня задержание.
Михеев подтянул к себе лист и взял ручку.
Имя? Фамилия?
Я вспомнил, что никогда не знал фамилию Эвы.
Эва Денев! Возраст 25 лет приблизительно. Но фамилия может быть другая.
Естественно. Взяла себе как эта корова из «Шербурских зонтиков». Тут в Шербуре каждая вторая Катрин Денев!
Он позвонил по телефону.
Потапов! Посмотри в «книге учета задержанных» Эва Денев. Фамилия может быть другая. На вид лет 25. Есть?
У меня все горело внутри. Эва в тюрьме! Изза меня.
Михеев положил трубку, одарив меня подозрительным взглядом.
Сегодня патруль действительно задержал девушку, похожую на вашу по описанию. Француженка, 25 лет. Предъявила документы на Эву Бертлен.
Мне необходимо с ней увидеться! произнес я чересчур поспешно.
И тотчас нарвался на понимающую ухмылку, которую Михеев быстро спрятал в свои висячие «сады Семирамиды». Подпол оказался не так прост. Судя по всему, он имел не только вид откормленного борова, которого должны были заколоть на рождество, но и сметливые мозги.
Я даже услышал в отдалении слабый треск, это мой план начинал трещать по всем швам. По существу, у меня не было никакого плана. Плохо соображающий от отчаяния я заявился в комендатуру напрямую и заявил о своем интересе к Эве.
Худшего сценария и придумать невозможно, но у меня и времени не было придумать чтото стоящее.
Увидеться это можно! кивнул Михеев, превратившись в радушного хозяина гауптвахты.
Его быстрые превращения нравились мне все меньше. У меня не хватило выдержки выудить хотя бы из Рунета или «подпола» побольше информации о «куме». Сколько он в Шербуре? Где служил до этого? Награды? Образование?
Я так торопился, что сам пришел в ловушку, даже не потрудившись узнать заранее, насколько глубока яма, в которую я угожу.
Но по большому счету, мне было все равно.
Свиданка.
Надзиратель в нарядной грязноголубой униформе привел меня в камеру для допросов с привинченными столом и двумя стульями и исчез, оставив одного томиться в неведении. Я был готов, что в комнату войдут следователи управления собственной безопасности.
Какое такое дело вы тут пытаетесь вести, тащ Вершинин? А не работаем ли мы на французскую, нашу, разведку?
Вместо следователей вошла Эва. На ней было то же самое эксклюзивное платье. На лице ссадина.
Мы уселись напротив друг друга словно педагог и студентка, пришедшая для экзамена. А руки уже путешествовали навстречу друг друга, чтобы встретиться посередине щербатого старого стола, стиснутся с силой и нежностью.
Хоть нас и оставили одних, интим получился насквозь фальшивый. Под потолком пряталась камера и микрофоны. Я знал, что жирный боров сейчас внимает каждому нашему слову.
Мы одновременно привстали, и я сказал ей прямо в розовое изящное ушко:
Я тебя вытащу. Сколько у нас времени? Только нужны деньги.
Потом мы поменяли диспозицию.
Если сделают запрос в Париж, то не больше суток. Деньги будут.
И добавила:
Забудь, что я говорила тебе раньше. Срочно откажись от экспедиции. Я не должна была тебе это говорить, но мы предприняли несколько походов через Ламанш. Никто не вернулся, кроме одного человека, но лучше бы он не возвращался!
Почему, Эва? хотел я воскликнуть, но дверь с грохотом распахнулась, впуская подполковника Михеева и надзирателя.
Это что новый стиль допросов? сварливо произнес Михеев. А где протокол? И почему вы держитесь за руки, как на первом свидании?
Мы инстинктивно отдернули руки.
Свидание окончено! рявкнул подпол.
Мне надо с вами переговорить! твердо заявил я.
С чего бы это? прикинулся Михеев дурачком.
Это в ваших интересах. Более говорить не могу! и указал глазами на надзирателя.
Михеев солидно кашлянул и сказал: «Пройдемте!».
Подкуп должностного лица.
Снова я оказался в кабинете жиртреста. Только на этот раз у меня не было выбора, надо было решать проблему здесь и сейчас.
Что же вы так, тащ майор? развел Михеев руками, став похожим на небольшой дирижабль, только с человечьими руками. Сказали бы сразу, что это ваша пассия, а не стали огород городить со своим липовым расследованием. Да и серьезного на вашу девушку ничего нет. Подумаешь, драка по пьяни. Попросили бы похорошему, откровенно, я бы ее и отпустил. Что у меня других серьезных дел нет?
Я и купился.
На самом деле, отпустите девушку. Чего вам стоит? Еще не поздно. Она у вас небось с бандитами сидит.
А что? «загорелся» Михеев. Вот возьму и отпущу! Тем более такой серьезный человек, в возрасте просит!
Конечно! Сделайте доброе дело! я «проглотил» упоминание на возраст.
Вот прямо сейчас возьму и позвоню! Михеев с энтузиазмом берет трубку, подмигивает одним глазом. Мы же не звери какие!
С ним на глазах происходят метаморфозы. Я понял, что все до этого был пролог, спектакль начался сейчас.
Михеев с грохотом роняет трубку. Лицо багровеет, висячие усы натягиваются точно якорные цепи.
Ты что, сука, думал, что я сейчас прямо так возьму и опущу твою прошмандовку? заорал он.
А что, грудь объемная, ори сколько душа пожелает.
Да я твою прошмандовку теперь до третьего колена пробью! Узнаю всю правду, чем она так интересна следаку аж из самой метрополии!
Херово, понял я. Эва не зря предупреждала. Если она на самом деле гдето наследила, из Парижа придет целая портянка. Если подтвердятся подозрения, что она работает на разведкуее, расстреляют, не вывозя из Шербура.
Нет, ты на самом деле, думал, майор, что я отпущу твою прошмандовку ради твоих красивых глаз? риторически воскликнул подпол, в третий раз повторив слово «прошмандовка», видно какието личные счеты, возможно, был неудачно женат.
А если не ради красивых глаз? пошел я вабанк.
Это как? Михеев в словесной эскападе словно наткнулся на невидимое препятствие, разом сбившее с него весь пыл.
Вознаграждение за бдительность! предложил я необидную формулировку.
А он расшифровал.
Статья 291 уголовного кодекса. До 15 лет.
Но не сказал «не пойдет», чем вселил надежду.
В голове у меня включился арифмометр. Сколько предложить этой колбасной фабрике?5? 10? Чтобы наверняка взял.
Я готов выложить наличкой 15 миллионов.
Он облизнул губы толстым говяжьим языком.
Чего?
Рублей конечно!
- 100! выпалил он.
Сумма была астрономическая.
Побойтесь бога, подполковник!
Я атеист! прошипел Михеев. Значит, не договорились. Пошел вон!
Я достану деньги! сказал я твердо.
Некоторое время наши взгляды скрежетали как шпаги.
Лады, тогда поговорим! пообещал Михеев.
Я вышел из комендатуры воодушевленный, но ноги дрожали от перенесенного напряжения, я был вынужден присесть на лавочку. Я никогда не умел давить на людей. Как оказалось, это была не главная моя беда.
Никаких цветов для следователя Вершинина.
Неизвестно, сколько бы я приходил в себя, но как оказалось, время было ограничено извне по независящим от меня обстоятельствам. Мимо проходила молодая мамаша с дитем в коляске. Я еще обратил внимание на колясу, груженую как самосвал. Небольшой поддон оказался забит пакетами с едой. Там все время чтото выпадало, мамаша, ругаясь пофранцузски, чтото поднимала. В общей сутолоке мамзель не заметила отлетевшую вбок упаковку чипсов, я поднял, протянул.
Такси за углом! пробормотала она вместо «мерси» и покатила себе дальше.