Руи наблюдал за ходом пьесы - слуги, Капулетти, Монтекки, пир, Бенволио, затем кормилица - сейчас его выход, или нет? Ну вот, мрачно подумал он, была не была! Приподняв юбку чуть выше своих чертовски тесных изящных туфелек, Руи-Джульетта появился на сцене, скромный и невинный подобно послушнице у монахинь, как это можно было предположить.
Обычно шумная публика тут же примолкла в некотором смущении. Боже мой, что у нас тут - белокурая Джульетта?! Никогда ещё в человеческой памяти не было Джульетты, которая явно родилась блондинкой! И наблюдая, прислушиваясь к ней - ее милые маленькие ножки мерцают под ее платьем, её грациозные движения, ее пронзительные звуки птичьего сопрано, её... Не может быть! Эта Джульетта не мальчик, а настоящая девушка?! Не дай Бог, чтобы это было так, потому что подобное нечестиво, если уже не ересь, а может и даже хуже, и Иегова наверняка накажет такую безбожную пародию огнем, потопом и мором!
Завсегдатаи спектаклей, владевшие программками, теперь лихорадочно сверялись с ними, просматривая имена актеров. Нет, Джульетта - мальчик, потому что вот его имя - Руи. Конечно, это явно имя мальчика, хотя и несколько иностранное. Тем не менее, важно то, что очаровательный подросток идеально подходит для его роли, он больше девушка, чем любая девушка с пиздой - это головоломное, но явное откровение, и аудитория продемонстрировала свое искреннее одобрение. Они хлопали в ладоши и топали ногами каждый раз, когда появлялся Руи, каждый раз, когда он говорил, и они проливали ручьи печальных слез в сцене у гробницы, где Руи - Джульетта пронзает себя насмерть кинжалом Ромео.
Когда спектакль закончился, зрители разразились бурей похвал и восхищения. Букеты, конфеты и монеты, большие и маленькие, посыпались на сцену. И хотя на сцене не было никакого занавеса, Руи - Джульетте пришлось сделать пять «выходов к занавесу» - последний вместе с покрасневшим Ромео - прежде, чем зрители, наконец, успокоились.
За кулисами ждал мессир Уилл, чтобы пожать руку Руи. - Поздравляю тебя, Мастер трагический актёр - ты добился огромного успеха!
- Похоже, это была всего лишь вспышка на сковороде, - произнёс Руи, на этот раз странно скромный.
- Я предсказываю трехмесячный тур - летом мы можем совершить поездку по отдаленным городам: в Бат, Бристоль, Саутгемптон и даже Манчестер.
- Распятый Иисус! - скривился Руи. - Мне уже надоела эта роль. Не говоря уже о том но я все равно скажу - у меня болят ноги, я порвал платье, пронзая себя до крови, и... - тут он подмигнул Дикону, - мне надо пописать! Почему, во имя Водолея, за кулисами нет туалетного кресла, чтобы мне не приходилось карабкаться по всем этим лестницам в комнату для переодевания?
- Есть один, - сказал мужчина. - В чулане в конце коридора, где хранится сценическое оружие.
- Слава Богу, что есть хоть какие-то удобства! - ухмыльнулся Руи. - О, мессир Уилл, знаете - все эти монеты, что были брошены на сценуэто в знак уважения к моей безупречной игре?
- Я видел и слышал их - нежный дождь, нисходящий с небес.
- Да, но мне бы хотелось четвертую часть из них, еще одну четверть Дикону, а остальные пусть будут разделены между актерами.
Мужчина на мгновение огорчился, но затем пожал плечами. - Пусть будет так, как ты хочешь.
Когда Руи удалился, задрав юбку до промежности, мессир Уилл повернулся к другому мальчику. - У тебя сегодня тоже все было хорошо, - сказал он.
- Думаю, это заслуга Руи, это он вдохновляет меня.
- Я надеюсь, что он не превратится в темпераментную примадонну, как это часто случается с парнями, которым легко вскружить голову.
- Я уверен, что это не так. Руи ногами стоит на земле.
- А головой в облаках?
- Бывает, но я очень привязался к нему и, кажется, понимаю его натуру.
Человек внимательно посмотрел на Дикона. - Полагаю, вы делите постель?
- Там только одна кровать, мессир Уилл.
- И вы там балуетесь?
- В некоторой степени, - признался мальчик.
- А ты любил других парней?
- Одного, только между нами мало что было.
- Значит, у тебя есть склонность к подобному?
- Всегда и во веки веков.
- А как к этому относится Руи?
- Кажется, ему это нравится, но я сомневаюсь, что это его истинная склонность, хотя, судя по некоторым высказанным им замечаниям, он вполне может быть таким же убежденным любителем мальчиков, как и я сам.
Мужчина кивнул. - Ну, что ж, я уже говорил, что это не так уж важно, и, может быть, у тебя что-нибудь получится с чистым мальчиком, а не с каким-нибудь больным уродом с Фиш-стрит - бывали случаи. Человек любит так, как он рождён любить, но соблюдай осторожностьне провозглашай свою страсть с крыш!
Вернулся ухмыляющийся Руи. - Мессир Уилл, мне пришлось сидеть сложа руки, и я едва удержался, чтобы не подрочить там - рассмеялся он. - Но я не стал так поступать, потому что Дикону не понравилась бы такая пустая трата природных ресурсов! Щёки бедного Дикона запылали ярче, чем маринованная свекла месье Бутагона.
- Ну, тебе понравилось играть на сцене, юный Руи? - спросил мессир Уилл.
- Я еще не решил, но все эти гендер-бендерные забавы заставляют меня чувствовать себя играющим в шесть и девять - мальчики, переодетые как девочки, играют в мальчиков и наоборот! Меня это так смущает, что я уже не уверен, какой у меня конец, и с какой стороны у меня попа! И, знаете, мне пришлось проверить между ног, чтобы убедиться, что у меня по-прежнему есть член и яички!
Мессир Уилл от души расхохотался так, что Дикон уставился на него в изумлении. - Не бери в голову, мой мальчик - такова жизнь, и она даже лучше той, что у тебя была прежде.
- Это Божья истина, и я благодарен - и раз уж мне приходится играть женские роли, то когда же я смогу стать Леди Макбет? Я восхищаюсь ею - у нее яйца были в два раза больше, чем у её мужа.
- Макбет намечен на конец осени, если все пойдет по плану. Теперь вы, ребята, переодевайтесь и отправляйтесь домой на заслуженный отдых.
Позже, когда они разделись, чтобы лечь спать, Дикон дрожащим голосом произнес: - Тебе же не хочется спать прямо сейчас, ведь правда?
- Пожалуй, я лучше свернусь калачиком в постели с хорошей книгой. У тебя нет ничего такого?
- Только пьесы.
- И у тебя нет копий древнегреческих любовных стихов, адресованных мальчикам?
- Я даже никогда не слышал о таких!
- Бедняга! Ну, спокойной ночи, сладких снов, и не позволяйте суккубам кусаться!
- Но, Руи! - воскликнул другой мальчик. - Ты позабыл, что обещал мне заняться любовью сегодня вечером?!
- Я ничего такого не делал.
- Ну не совсем такими словами, но ты сказал, что уничтожишь мое пуританское влияние в общем экстазе!
- И я сделаю это - завтра или, быть, может, послезавтра, если не вчера.
- О, Руи, не дразни - это несправедливо!
- Ладно, расслабься! И ты снова выпьешь меня!
- Нет, если ты сначала не выпьешь меня!
- Хо, вот это да! - сказал Руи. - Ромео восстает? Мятеж в рядах?!
- Ты сам это сказал. Око за око, пи-пи за пи-пи, мера за меру!
- Мятеж и восстание должны быть подавлены немедленно, если не раньше! - произнёс Руи, смеясь и заваливая Дикона на кровать. - Ты можешь поцеловать меня в губы - французским поцелуем, поцелуем Руи, поцелуем души, поцелуем языка с полным ртом хлюпающей слюны!
Голодные губы Дикона неистово и влажно скользили по рту другого мальчика, впиваясь в него, они переплетались языками в сладкой борьбе, он высасывал оральные соки Руи досуха, до последней капли. - Ты - способный ученик, мой Ромео, - сухо сказал Руи, - быстро учишься, и, если тебе не хватает изящества, ты с лихвой компенсируешь это своим напором!
Истекающий слюной язык Ромео пропутешествовал по телу Джульетты к средоточию его желаний«её» члену. - А твой член всегда одинаковой длины, твердый или мягкий? - изумился он.
- Да, это такой не усыхающий вид, унаследованный от моей матери, - но у меня всего шесть или семь дюймов в самом крайнем случае. Руи сплюнул в отвращении.
- Но он всё же больше моего, который в лучшем случае около пяти дюймов - и позорно сжимается почти до нуля, когда обвисает или холодно, или я боюсь, или нехорошо себя чувствую, - пожаловался Дикон. С любовью и страстью он поласкал пульсирующий член другого мальчика, погладил его, обнюхал, облизал, как будто хотел съесть его, кусочек за кусочком. - Мне нравится его запах - как у раздавленных персиков! - пробормотал он. -- Или у жимолости, которая дает сладкий нектар, когда ты её сосешь!
- Как актёр ты пропадаешь зря, - хмыкнул Руи. - Тебе бы читать горячие оды лобковым волосам твоего любовника!
- Но у тебя нет волос на лобке!
- Тогда начеркай парящие сонеты лобковым кудрям, чтоб они пришли.
Дикон принялся облизывать розово-загорелую промежность Руи, двигаясь в сторону анального бутончика, ощупывая свернувшийся «тюльпан», а затем снова вернулся к пенильному стержню, прижав губами закатанную огненно-красную блестящую мембрану воротника крайней плоти и дальше, выше, к оголённой набухшей головке, втянув теплое лакомство в рот. - Где пчела сосет, там я сосу! - пробормотал Дикон.
- Тогда почему ты не можешь сделать медовое вино, моя мерзкая жужжалка?
Дикон продолжал свои языковые манипуляции до тех пор, пока другой мальчик не задёргался, не зашевелился, и волны нарастающего блаженства не пробежали по его животу и бедрам.
- Я доставляю тебе удовольствие? - пробормотал Дикон, поднимая голову. - Ты уже близок к удовлетворению?
- И нужно спрашивать? Смотри, ты уже выудил жемчужину пре-коитальной слизи из ротика на моём члене.
- Ты что, сейчас кончишь?
- Еще нет, но моя сперма уже стучит в ворота, - простонал Руи. - Дикон, воткни кончик своего языка в мою уретру так
- Во что?
- В губки моего члена, тупица! Так ты почувствуешь мой крем ещё до того, как он выстрелит из моего пистолета. И не глотай мою липкую дрянь - я хочу высосать её из твоего рта.
Горячий язык Дикона коснулся кончика члена, пробуя вкус невыразимую субстанцию, а потом и всем языком, пока Руи с горящими глазами, вздымающейся грудью, и покрытым бисеринками пота лбом не вскрикнул от внезапной боли-удовольствия и не забился в конвульсиях, заливая рот своего возлюбленного. Дикон нежно подоил член другого мальчика, пока не опустошил его целиком.
- Ах ты сволочь! - вспыхнул Руи. - Ты всё проглотил!
- Сам ублюдок! - прорычал в ответ Дикон, раздраженный сверх всякой меры. - Я впервые в жизни пробую сперму мальчика, и ты хочешь, чтобы я отдал ее тебетому, кто сосал бесчисленное множество петухов?! Отправляйся в ад, даже в двойной ад!
- Ну и ну! Ну и ну! Вложи меч в ножны, мой воинственный петушок! Ты слишком серьезно относишься к пустякам, но я полагаю, это всё твоё пуританское наследие. - Очень хорошо, я признаю себя виновным в том, что был бездумным жадиной, но я постараюсь исправиться! - раскаиваясь, произнёс Руи. - Я прощен?
- Мне нечего прощать, - пробормотал Дикон.
- Ты великодушен и зеница моего ока! - сказал Руи, насмешливо подводя итог. Внезапно он застонал, схватившись за живот.
- Ты что, заболел? - встревоженно спросил Дикон.
- Нет, я голоден! Есть что-нибудь съестное в доме?
4. РУИ КРИТИКУЕТ КОРОЛЕВУ ЕЛИЗАВЕТУ
- Воплощение Иисуса, что ещё за групповое выступление? - озадаченно спросил Руи.
- Её Величество Королева приказывает нам сыграть пьесу перед ней - в данном случае ее любимую «Ромео и Джульетта», - сказал мессир Уилл.
- Мне не нравится, когда меня группируют, - фыркнул белокурый мальчик. - Мне нравится, когда меня просят, преклонив колено.
- Когда приказывает королева, ты подчиняешься - иначе... - вставил Дикон.
- Когда король Лир приказал морю отступить, море ткнулось в него носом! - с издёвкой сообщил Руи.
- Король Лир был фантастической выдумкой, как и море.
- Так что же нам теперь делать? Королева может прийти в «Глобус» и посмотреть спектакль, как и все остальные.
- О нет, - сказал мужчина.
- Почему бы и нет? Она что, калека, и не может ходить? Она не может заплатить за вход?
- ЕЁ Величество никогда не посещает театр - это было бы крайне недостойно её и ниже её положения. Мы должны пойти к ней.
- Хм! Хорошая Королева Бесс отныне звучит как Плохая королева, Возомнившая-себя-пупом-земли! Кстати, второе слово - «Королева» - лучше писать через «a» в середине.
- Что-что? - спросил мессир, глядя искоса.
- Что означает изнеженную, взрослую шлюху-мужика, напудренную и раскрашенную, расфуфыренную и, обычно, в женской одежде.
- Ты сам носишь платье, Руи! - хихикнул Дикон, увернувшись от пинка другого мальчика, нацеленного в него.
Хотя уже стоял конец мая, в воздухе все еще ощущался резкий холод, и они бездельничали перед ревущим огнем в коттедже, поджаривая хлеб и пальцы своих ног. На столе валялись останки холодной курицы, а также стояли огромные опустевшие кувшины эля и меда - особая уступка Руи, звёздному артисту.
- Ну, не знаю, - проворчал Руи, в основном ради удовольствия поворчать. - Все это кажется мне ненужным трудом! Он вздохнул. - Так когда же состоится это проклятое групповое выступление?
- В следующее воскресенье, - произнёс мессир Уилл.
- Играть спектакль в субботу?! Неужели, королева - отступница?
- Нет, но она не особо фанатична в религиозных вопросах.
- Неужели? Разве не она сжигала всяких и разных католиков?
- Это была ее сестра, Кровавая Мэри, которая повсюду сжигала протестантов.
- Ах, ну я сам-то язычник. Руи дотянулся до мёда и налил себе полную до краев чашку. - И где же будет совершаться это субботнее святотатство - в Соборе Святого Павла?
- Во дворце Её Величества в Гринвиче, который называется Плацентия.
- Вот это самое грязное слово из когда-либо слышанных мной! - воскликнул Руи. - Плацента - это послед женщины, и некоторые бесплодные женщины едят её с уксусом, надеясь, что смогут зачать.
- Постичь что? - спросил Дикон, слегка потерявший нить разговора.
- Зачать, как при Непорочном Зачатии! - завопил Руи, развивая свою тему. - Голая правда в том, что однажды ночью Дева Мария вышла на улицу с заезжим торговцем, который обрюхатил её, но чтобы спасти лицо и сохранить свою религиозную репутацию, она обвинила в этом Святого Призрака. или Святого Духа, как называют его деликатные уста. Но, знаете, что? У меня есть настоящий, честное слово, Дух, который является моей спермой, и она может обрюхатить девчонку ещё до того, как она стащит с меня штаны!
- Юный Руи, ты опять хвастаешься! - предостерёг мессир Уилл.
- Я знаю, но это весело! Вам стоит когда-либо попробовать.
- А что касается «Плаценты» - это просто латинское слово, означающее «безмятежность» или «умиротворенность».
- У вас есть своё мнение, а у меня своё, - пробормотал Руи, совсем не убежденный. - Эй! А нам заплатят за это групповое выступление?
- Нет, но, если ее величество выделит тебя особо, она обязательно сделает тебе небольшой подарок.
- Насколько небольшой? Похоже, она несколько скупа.
- Ну, скажем так: она очень бережно относится к своим расходам.
- Скажем так, скупая скряга было бы ближе к цели. Глаза мальчика сверкнули. - Черт меня подери! Если бы у меня был доступ к королевской сокровищнице, я бы провел там весь день, всю ночь и все остальное время!
- А мне, Руи, нравятся групповые выступления! - сказал Дикон.
- Почему? Ты что, чёртов мазохист?!
- Нет, но потом всегда бывает много хорошей жратвы!
Уши белокурого паренька дрогнули. - Какой?
- О, говядина и ветчина, и телятина, и курица, и баранина.
- Баранина - это не еда, а беда!
- Так не ешь, привереда! А ещё есть все виды хлебов, сладких пирогов, пудингов и океаны выпивки!
Руи облизнул губы. - А будет ли там медовое вино?
- Может быть, потому что говорят, что винный погреб королевы глубже, чем ее подземелья. Но ещё есть и эль, и сак, и мед, и молоко, и вода с сахаром - под музыку виолончели и лютни!
- Но почему мы не можем попировать перед спектаклем? Я не могу играть на пустой живот!
- О, Руи, ты никогда не бываешь доволен!
- Это потому, что я был неудовлетворен большую часть своей растраченной впустую жизни.
* * *
В субботу было ясно, не слишком холодно, и солнце робко согласилось появиться, хотя и ненадолго. Когда актёры в костюмах подплыли к Гринвичскому дворцу по воде на собственной её величества королевской барже, Руи фыркнул. - Вы когда-нибудь видели столь неприглядное здание, подобное этому? - воскликнул он. - Его явно построил бешеный сумасшедший или деревенский идиот, или, быть может, сама королева повинна в этом аборте?!
- Ну-ка, болтун, попридержи свой язык, - произнёс мессир Уилл. - Не кусай руку, благоволящую к тебе.
- Но посмотрите на это строение повнимательнее, мессир Уилл! У него нет ни равновесия, ни изящества, ни плана - просто бедлам из башен, башенок, зубчатых стен и бесполезных шпилей; частично церковь, частично крепость и на треть фактория по производству туалетных кресел!