Здравствуйте, что это с вами? Убегаете от кого-то?
Николай хотел молча пройти мимо, но принцесса ответила:
Да, нас преследуют солдаты.
Ох, опять эти солдаты, житья от них никакого нет, всплеснув руками, возмущённо проговорила женщина. Да они же вас так догонят! А ну, идите сюда, я вас спрячу.
Николай и принцесса остановились, но подойти к женщине не решались, хоть Николай и понимал, что, если остаться на улице, то их очень скоро схватят.
Быстрее, время дорого, сказала она, и открыла дверь в дом.
Делать было нечего, Николай и принцесса переглянулись, и поспешили за женщиной.
Глава 38
Николай и Анна сидели в темноте и напряжённо прислушивались к тому, что происходит наверху. Когда они вошли в дом, женщина откинула какой-то коврик, и под ним оказался вход в погреб. Там-то они и спрятались. Женщина попросила их сидеть тихо, а затем закрыла люк и вернулась в огород.
Но уже минут через десять наверху раздались шаги. Кто-то медленно ходил по дому, и Николай подумал, что это один из их преследователей. Шаги приближались к тому месту, где был спрятан люк, и вдруг замерли. Дыхание Николая и Анны тоже замерло, а сердце застучало с удвоенной силой. Им показалось, что этот кто-то нашёл люк, и сейчас залезет к ним.
Но вот шаги возобновились, только теперь они были быстрее и удалялись, а вскоре и вовсе затихли. «Похоже, ушёл», шепнула принцесса, и её дыханием Николаю обожгло щёку. Ему было так легко, так хорошо, что он согласен был отдать всё на свете, лишь бы сидеть с ней вдвоём, в темноте, как можно дольше.
Они довольно долго просидели в погребе, не произнося ни звука, и вот наверху снова послышались быстрые шаги. Открылся люк, и появилась хозяйка дома.
Возьмите еду и воду, сказала она и протянула руку, в которой была небольшая корзинка.
Николай подошёл ближе, взял корзинку и спросил:
Ну, что там происходит? Кто-то ходил по дому? Мы слышали шаги.
Да, кивнула женщина. Вскоре после того, как я вас спрятала, из рощи вышли солдаты. Кто-то из них сказал, что надо обыскать деревню, и они разошлись по домам. Один солдат обыскал и мой дом, но ничего подозрительного не нашёл.
А если кто-то из соседей видел, как мы заходим к Вам в дом, и выдаст нас? спросила принцесса.
Никто вас не выдаст, даже если и видел. Король Филипп ещё хуже, чем его отец, совсем задушил нас налогами. Мы никогда в жизни не поможем его солдатам. И я только рада, что могу оказать вам помощь.
Спасибо огромное, мы очень признательны Вам, с чувством произнесла Анна.
Да не за что, улыбнулась женщина. Вот, возьмите свечку, чтобы было светлее.
Николай взял зажженную свечу в подсвечнике.
Посидите до вечера, продолжила она. Хоть солдаты и ушли, но днём на улице вам лучше не показываться.
Женщина закрыла люк, а Николай спросил:
Ну, что, перекусим? Ты голодная?
Очень, улыбнулась Анна.
Николай поставил свечу на пол, и они принялись внимательно изучать содержимое корзинки. После того, как они насытились, принцесса покачала головой, улыбнулась и спросила:
И за что же тебя так все не любят?
Ты же тоже считала меня злым королём, улыбнулся в ответ Николай. Неужели ты передумала?
Признаю, что я ошибалась на твой счёт, серьёзно ответила она. И я очень благодарна, что ты спас меня, причём не один, а несколько раз.
В воздухе повисла небольшая пауза, и чувствовалось смущение обоих, но вот Анна спросила:
Как мы теперь сможем продолжить свой путь? Как нам не попасть на глаза преследователям?
Хозяйка дома сказала, что нужно посидеть здесь до вечера, и она права. А вечером тихонько уйдём. Только надо будет понять, в какую сторону идти. Спросим у неё, я уверен, что она поможет нам.
И Николай не ошибся. Как только стемнело, женщина выпустила их из погреба, снабдила едой, водой, и объяснила, в какой стороне находится королевство короля Генриха. Они поблагодарили её, и вышли из дома.
Николай и Анна шли всю ночь. Они старались всё время быть в тени деревьев и кустов и не показываться на открытых местах, чтобы преследователи не могли их заметить, поэтому их продвижение не было быстрым. Утром они спрятались в лесу и оставались там до самого вечера. Провизия, которую дала им женщина из деревни, очень их выручила. Как только стемнело, они продолжили свой путь.
На рассвете они вышли к границе королевства. Раз уж за всё время пути от деревни досюда они не встретились со своими преследователями, то теперь и подавно можно было не бояться. Поэтому они спокойно пошли в сторону приграничного замка короля Генриха, хоть и было уже светло.
Уже через час они были практически на месте. Замок был уже в пределах видимости, оставалось только лишь пройти через поле. Остановившись, они посмотрели друг на друга, и Николай взял принцессу за руки.
Анна, взволнованно произнёс он. Я благодарен судьбе, что встретил тебя. И я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя! Люблю так, как никто и никогда не любил.
Он хотел что-то ещё сказать, но замолк на полуслове. Николай увидел, что глаза у принцессы засветились счастьем и слёзы покатились по её щекам.
И я тебя люблю, прошептала она, и они слились в долгом поцелуе, о котором Николай мечтал с того самого момента, как впервые увидел её.
Он не мог точно сказать, сколько по времени длился этот поцелуй, потому что время для них замедлило свой ход. Но вот Анна отстранилась, посмотрела ему в глаза и с улыбкой сказала:
Филипп, пойдём со мной. Мы всё расскажем моему отцу, поженимся, и будем счастливы.
Я уже счастлив, улыбнулся он в ответ. Потому что мы есть друг у друга.
Он немного помолчал, а потом, приняв какое-то решение, продолжил:
Я очень хочу быть с тобой, но мы не сможем жить спокойно, пока наши королевства враждуют. Я должен вернуться и заключить мир. Поверь, это произойдёт очень скоро. И тогда мы поженимся.
Но как же ты вернёшься? спросила Анна. Нет, это слишком опасно, останься, я прошу.
Не бойся, любимая. Я ведь король, никто мне ничего не сделает.
Он ещё раз поцеловал принцессу и сказал:
Ну, всё, иди. До скорой встречи.
Она улыбнулась ему и пошла по направлению к замку. Некоторое время он смотрел ей вслед, а потом увидел, как из ворот выехали всадники и поехали навстречу принцессе. Они заметили её, поэтому теперь всё будет в порядке.
Николай развернулся и пошёл обратно. Он ещё никогда не был счастлив так, как сейчас. И он был уверен, что стоило прожить все эти жизни, чтобы встретить свою настоящую любовь.
Вдруг в воздухе раздался свист, и стрела попала ему прямо в грудь. Николай упал на землю и прежде, чем умереть, он успел заметить счастливую принцессу, бегущую в сторону всадников. Она была спасена.
Жизнь седьмаяКАТОРЖАНИН
Глава 39
Николай смотрел на принцессу, стоящую на поле перед замком. Она ласково улыбалась и звала его к себе. Он хотел побежать к ней, но не смог, так как ноги его не слушались. Николай попытался потрогать их руками, но и руки его тоже не слушались. А принцесса продолжала улыбаться и звать его. Испугавшись, он начал быстро перебирать ногами, стараясь сделать хотя бы шаг, но у него ничего не вышло. Вместо этого почему-то очень сильно зазвенело в ушах.
Хватит звенеть! хрипло сказал кто-то.
Николай почувствовал резкий толчок в бок, и принцесса исчезла. Но исчезла не только она, исчезло всё вокруги поле, и замок, и небо. Вместо этого появилась одна сплошная темнота. «Что со мной?» подумал Николай, и вдруг почувствовал, что руки и ноги ему чем-то стягивает. Он попробовал ими пошевелить, и опять раздался звон.
Я же сказал, не звени, дай поспать! вновь услышал Николай хриплый голос рядом с собой.
Он перестал шевелиться, и постарался собраться с мыслями. Судя по всему, на руках и на ногах у него были кандалы, а звенели цепи. Ещё он почувствовал, что лежит на досках. А темно вокруг, потому что сейчас была ночь. Николаю стало понятно, что он лежит на нарах в каком-то бараке среди других заключённых. Значит, преследователи его всё-таки настигли, отвезли в замок к советнику Себастьяну и бросили в темницу.
«Нет, этого не может быть», подумал он. Даже если короля и посадили бы в темницу, то в одиночную камеру, а не в общий барак. Здесь явно было что-то не то. Николай вдруг вспомнил резкую боль, которая пронзила его грудь на поле. Что это было, стрела? Но почему же тогда грудь сейчас не болела?
И внезапно, словно гром среди ясного неба, к Николаю пришло осознание того, что он уже не король. Он вновь перенёсся в какую-то другую жизнь, а та жизнь осталась где-то в прошлом. И принцесса тоже осталась в прошлом. И ничего этого больше не вернуть никогда. И как только он понял это, его сердце сжалось, а по щекам потекли слёзы. Он лежал в темноте, снова и снова прокручивая в голове последние несколько дней и ночей, которые он провёл вместе с принцессой, и не понимал, как дальше жить без неё.
Но вскоре темнота стала рассеиваться, так как сквозь щели в дощатой стене появился свет, и мысли о принцессе постепенно отошли на второй план. Николаю нужно было приспосабливаться к новой реальности. Оказалось, что людей в бараке довольно много. Теперь уже то тут, то там слышалось шевеление, покашливание, звон цепей. Выходит, что не только один Николай был закован в кандалы.
Вдруг дверь в барак распахнулась и в проёме возникла мужская фигура. Лица его не было видно, так как он стоял против света, да к тому же ещё и на довольно приличном от Николая расстоянии.
Подъём, каторжане! заорал он. Стройся на перекличку!
Весь барак моментально пришёл в движение. Все начали вскакивать со своих мест и выстраиваться в линию, в том числе и соседи Николая. Ему ничего не оставалось, как последовать их примеру.
Первый! закричал кто-то.
Второй!
Третий!
Вскоре очередь дошла и до соседа справа.
Двадцать третий! закричал он.
Николай решил, что ему нужно осмотреться, вжиться в уготовленную ему роль, а дальше будет видно, как себя вести, поэтому тоже крикнул:
Двадцать четвёртый!
И перекличка продолжилась. Как и следовало ожидать, все оказались на месте, поэтому охранник произнёс фразу, которую, скорее всего, за всё то время, что он здесь находился, произносил не одну сотню раз:
Выходим, оправляемся, завтракаем и на работу!
«Как скот на убой», думал Николай, наблюдая, как каторжане маленькими шагами направляются к выходу. Да и он шёл точно так же, теперь он был одним из них.
Во время завтрака, рассматривая что-то непонятное у себя в миске, он спросил сидящего рядом с ним мужика:
Куда нас на работу отправят?
Ты чего, Панкратов, не выспался, что ли? удивлённо спросил тот. Как обычно, в каменоломню.
Панкратов! Грухин! крикнул один из надзирателей. Что за разговоры? Встать!
Сосед Николая быстро поднялся, и Николай последовал его примеру. Он уже понял, что его фамилия Панкратов, а соседаГрухин.
Уже наелись? ухмыльнулся надзиратель. Не терпится на работу? Так это мы живо устроим. А ну, все встали, живо!
Прошло всего несколько секунд, и больше сотни человек стояли по стойке смирно, внимательно глядя на одного надзирателя. Несмотря на ухмылку, глаза у него были злыми, а сам он очень смахивал на бульдога.
Всем на работу! закричал он, и каторжане, не съев и половину своего завтрака, куда-то пошли.
Идти было неудобно, мешали кандалы. Похоже, что их никогда не снимали, даже ночью, и свидетельством этому служили явные отметины на руках и ногах. По всей видимости, не снимали их и во время работ на каменоломне. По крайней мере, они уже подходили к шахте, а никто и не собирался этого делать.
Каторжане остановились перед входом в шахту, и половина из них направилась куда-то в сторону.
Куда они? спросил Николай своего соседа по фамилии Грухин.
Тихо, испуганно прошептал тот и стал озираться по сторонам, но, поняв, что их никто не слышал, немного успокоился.
Когда первая половина каторжан скрылась из виду, вторая, в которой находился и Николай, стала по одному заходить в шахту.
Глава 40
Работа на каменоломне была очень тяжёлой. Нужно было ударять по скале киркой и откалывать камни. Затем эти камни собирались в тачку и вывозились из шахты. С непривычки у Николая довольно скоро заболели мышцы, но останавливаться было нельзя, так как по шахте ходил надзиратель. Но он не мог всё время смотреть на одних и тех же, шахта была большая, и людей здесь было много, поэтому иногда каторжане всё-таки могли немного передохнуть.
В один из таких моментов Грухин спросил Николая:
Панкратов, что с тобой сегодня? Знаешь ведь, что нельзя разговаривать ни во время завтрака, ни в строю. Повезло ещё, что Бульдог только завтрака лишил, а мог и гораздо серьёзнее наказать.
Не зря Николай решил, что надзиратель был похож на бульдога. Видимо, здесь его все так и называли. Николай задумался над тем, не покажется ли странным Грухину, если он спросит, куда отправилась половина каторжан. Но тут на горизонте появился надзиратель, и они продолжили работать.
Следующая возможность поговорить выдалась только лишь через час. Николай как раз вернулся с пустой тачкой, надзиратель был далеко, и он решил задать Грухину тот же самый вопрос. Но его опередил молодой каторжанин.
А почему не все пошли в пещеру? спросил он.
Грухин прекратил ударять киркой по стене, посмотрел, нет ли надзирателя, и ответил:
Раз ты у нас новенький, то расскажу. Полгода назад рядом с каменоломней обнаружили золотоносную жилу. С тех пор половина людей работает там, а половина здесь. Меняемся через день.
А нормы разделили? спросил молодой.
Как бы не так, со злостью сплюнул на пол Грухин. Людей теперь в два раза меньше, а норма добычи камня осталась прежней.
Как же это? удивился молодой. О чём они в Петербурге думают? За полгода можно было сто раз пересмотреть их, определить нормы добычи золота и уменьшить нормы добычи камня.
Больно уж ты умный, усмехнулся Грухин. Студент, что ли?
Да, студент. Теперь бывший.
А за что тебя на каторгу сослали? Твой отец, случайно, не декабристом был? спросил Грухин, и засмеялся над своей же шуткой, но студент промолчал.
Николай с интересом прислушивался к их разговору. Получается, что они находились в России, во времена, не очень далеко ушедшие от восстания Декабристов. А Грухин между тем продолжил, только уже тише:
Я думаю, что в Петербурге про золото вообще не знают.
Да как такое возможно? удивился студент.
Выходит, что возможно. Норму по добыче камня выполняем, и вопросов никаких не возникает.
А куда же золото идёт?
Уверен, что Еремеев его себе забирает. Это начальник нашего лагеря. Ну и с надзирателями делится естественно. А что, всем хорошо, никто не жалуется.
Всем хорошо, кроме каторжан, усмехнулся студент.
И нам хорошо, возразил Грухин. Конечно, вкалывать приходится гораздо больше, зато на поселении отдохнём.
Я вроде слышал, что в Сибири на поселении тоже непросто, сказал студент. Как здесь отдохнёшь? И дома надо строить, и еду самим добывать.
А вот у нас как раз всё по-другому устроено, ответил Грухин. И всё это благодаря золоту. Еремеев всем обещал особые условия на поселении, если хорошо будем работать. Да я и с одним надсмотрщиком говорил, так он подтвердил. Обычно как происходит? Выходишь на поселение, нужно построить себе какое-то жильё, обустроить быт, самому позаботиться о пропитании.
Ну, да, я об этом и говорю, кивнул студент. А разве здесь иначе?
Иначе. Ради золота начальник постарался создать нам все условия. Там тебя сразу в новый дом подселяют, и еды завались постоянно, не надо думать об этом. Но самое главноевокруг есть несколько деревень, и там полно одиноких женщин, можно жениться, создать семью. Одним словом, живине хочу!
Тихо, произнёс Николай, увидев приближающегося надсмотрщика, и они продолжили работу.
Ещё несколько часов они работали, не покладая рук, и очень устали. Когда снова выдалась возможность поговорить, Грухин, видя, что студент валится с ног от усталости, сказал:
Здесь нужно быть стойким и сильным. Я тоже пришёл сюда неопытным, неокрепшим юношей, но за эти пять лет сильно изменился. Слава богу, сегодня мой последний день, и я отправляюсь на поселение.
Сегодня? искренне обрадовался студент. Поздравляю!
Спасибо. Ты держись, и твоя очередь придёт. А на поселении настоящая житуха начнётся.
Грухин показал рукой на Николая:
А Панкратов через неделю на поселение собирается. Постараюсь всё подготовить, чтобы мы жили в соседних домах. Мы же с ним почти одновременно сюда попали, и все эти годы поддерживали друг друга.