Турчинай заинтересованно вскинула брови:
Как это?
Увидишь! Я пришлю свой подарок чуть позже. Впрочем, нетявлюсь и вручу сам. Если ты, конечно, не против.
О, мой князь!
Обняв гостя за плечи, Турчинай наградила его долгим пленительным поцелуем. Внизу, во дворе слышались чьи-то шаги и крики. И доносился запах какого-то аппетитного варева.
Всё кормишь мальчиков? вспомнил о благотворительности вдовы Баурджин.
Бедных несчастных бедолаг, со вздохом отозвалась Турчинай. Кто, кроме меня, накормит их хоть иногда?
Нойон обнял женщину за плечи:
У тебя доброе сердце, милая.
Я знаю, тихо отозвалась вдова. Только, к сожалению, моё доброе сердце не приносит мне никаких доходов.
Баурджин закусил губу, подумав вдруг, что неплохо было бы дать Турчинай хотя бы несколько связок денегна благотворительность. Так ведь и дать! Вместе с подарком!
Внизу, во дворе, такое впечатлениеуже ругались. А вот кому-то отвесили хорошую, звонкую такую, затрещину!
Интересно! князь не сдержал смех. Что там, рис делят?
Пойду, гляну! вскочив на ноги, вдова выбежала на галерею.
В раздвинутые двери ворвался свежий воздух, ещё сильнее запахло какой-то вкуснятиной, голоса внизу стали громче.
Ну? поплотней запахнув халат, Баурджин вышел следом. Что тут такое?
Это и я хотела бы знать! недовольно покусав губу, Турчинай окликнула слугу. Эй, Чань, что там?
Двое голодранцев отказываются от омовения, госпожа!
Отказываются от омовения? вдова зло прищуриласьи нежное лицо её вдруг исказилось в отвратительнейшей гримасе. Так гоните в шею! А, впрочем, нет. Вымойте их сами, а потомпусть едят, сколько влезет.
Какая трогательная забота о чистоте! пошутил нойон.
Ты здесь?! Турчинай оглянулась, злобно сверкнув глазами Но тут же решительно уняла злость. Чистотапервое дело. Ты знаешь, я очень боюсь всяких заразных болезней.
Да уж, кивнул Баурджин. Неприятная штука эти самые болезни. Я бы даже сказалсмертельная.
Князь покинул вдову в задумчивостикак-то не вязались её слова о «несчастных мальчиках» с «голодранцами». Похоже, ей не очень-то и приятно кормить весь этот нищий сброд. Чего ж тогда кормит? Вероятно, какой-нибудь обет! Или обязательство, данное покойному мужу. В таком случае, следует признать, Турчинай исполняет его свято.
Ввиду отсутствия временислишком уж много неотложных дел навалилось в последнее времякнязь вернувшись во дворец ещё засветло. Чу Янь с Фанем, важно расхаживая по приёмной зале, собирали листки с расставленных рядами столовБаурджин чуть было не подумалпарт.
А мы уже провели конкурс на должность смотрителя загородных дорог! приветствовав Баурджина поклоном, похвастал Фань. Завтра утром проверим, и уже будет ясно, кто победил.
И кого мы только ни допустили к этому конкурсу, господин! покачав головой, посетовал мажордом. Можно сказатьвсякого! Как вы и велели, господин князь.
И это хорошо, что всякого! оживлённо произнёс секретарь. Так мы, несомненно, выберем самого умного, знающего и компетентного.
Так-то оно так, продолжал ворчать Чу Янь. Да только сможет ли этот «умный и компетентный» хорошо управлять людьми?
Конечно, сможет! секретарь обиженно насупился. Ведь в заданиях были вопросы и по управлению. Я ж сам составлял!
Ладно, ладно, спорщики, урезонил обоих нойон. Завтра поглядим на вашего избранника.
Фань хлопнул ресницами:
Осмелюсь напомнить, господин. Не на нашего избранника, а на избранника истины!
Ай, как хорошо сказал! насмешливо-одобрительно прищёлкнул языком наместник. Что, на сегодня уже всё закончили?
Всё, господин.
Князь махнул рукой:
Тогда свободны до завтра. Да, этого ворюгу-дорожника, Дакай Ши, не забыли арестовать?
Дакай Ши дожидается суда в тюрьме, господин наместник! браво отрапортовал Фань.
А
У его недвижимого имущества выставлено судебное охранение. Не беспокойтесь, господин, вор и казнокрад не избегнет возмездия.
Вот то-то и хорошо, что не избегнет, задумчиво протянул Баурджин. И пусть все тотчас же об этом узнают! В первую очередь, я имею в виду чиновников, а потом уж всех остальных.
Доброй ночи, господин!
Доброй ночи, Чу Янь. Доброй ночи, Фань. Кстати, ты не забыл? Завтра мы с тобой отправляемся смотреть выставку!
Нет, не забыл, господин наместник! просиял секретарь.
А старый мажордом Чу Янь спрятал улыбку:
Я распоряжусь насчёт почётного сопровождения, господин!
Нойон поморщился:
А что, без сопровождения никак нельзя?
Просто невозможно, мой господин! Чу Янь приложил руки к сердцу и низко поклонился наместнику.
Просто так, из чистого интереса, просмотрев пару конкурсных работ, Баурджин уже собрался идти в опочивальню, как вдруг в кабинет, испросив разрешения, заглянул секретарь.
Фань? удивился нойон. Ты ещё не ушёл?
Нет, господин наместник. Хочу доложить я не мог при посторонних
Ну-ну? Что там у тебя?
За мной целый день ходили двое! Рожи смуглые, узкоглазые, разбойничьи. Вы сказали, докладывать обо всех подозрительных, господин.
Смуглые, говоришь, Баурджин усмехнулся. Молодец, что доложил. Я разберусь. Всё у тебя?
Ещё кое-что юноша замялся. Тут вот несколько человек, из числа весьма уважаемых городских обывателей, хотят устроить в городе тангутские школы
Тангутские школы? почесал бородку князь. А какие же они сейчас?
По образцу Южной империи, господин.
Но Ицзин-Айгород тангутов, значит, и школы в нём должны быть тангусткие! Баурджин решительно взмахнул рукою. Пусть будут! Пусть учат тангутскому языку, литературе, истории Но не забывают и о математике, юриспруденции, географии и прочих науках. Найдутся учителя?
О, да, господин наместник! секретарь поклонился настолько глубоко, как никогда прежде не кланялся. Весьма влиятельные люди будут вам очень благодарны, государь!
Государь? Баурджин прикрыл глаза. Вот и Фань назвал его государем, а не временщиком-наместником. Если так и дальше пойдётскоро можно будет перевозить семью. Интересно, как там дела у Чингисхана? Назначил ли он своим наследником Угедея? Если назначилничего лучше и не придумаешь, если же нет Тогда всё зависит от тогокто этим наследником будет.
Влиятельные люди будут мне благодарны? удивлённо переспросил нойон. За что? За тангутские школы? А что, раньше таковых не было?
Секретарь снова поклонился:
Все школы устраивались по классическим образцам, господин Могу я спросить? карие глаза секретаря блеснули и быстро погаслиФань поспешно опустил веки.
Спроси, попробуй, милостиво кивнул князь.
Вы тангут, господин наместник?
Баурджин расхохотался:
Наверное, я тебя огорчу, нонет. Я из рода найманов.
Найманские князья часто находили прибежище у нас, удовлетворённо кивнул Фань. Сказать честно, я полагал, что монгольский ставленник.
Секретарь вдруг замолк, словно бы опомнился.
Что ты хотел сказать? поднял глаза Баурджин.
Так, ничего С вашего разрешения, я пойду, пожалуй?
Наместник пожал плечами:
Иди. Я ведь тебя не держу.
Прощайте, государь, юноша поклонился. Доброй вам ночи.
И тебе того же.
Странный он парень, этот Фань. После ухода секретаря Баурджин в задумчивости прошёлся по кабинету. Из-за каких-то школ переживает, волнуется и, кажется, ему совсем не по душе кочевники-монголы. А вот он, Баурджин-нойон, наместник Великого монгольского ханапо душе! Как говорят учёнейшие шэньшипрямо парадокс какой-то!
Покачав головой, князь позвал часового:
Кто начальник смены?
Десятник Ху Мэньцзань, господин наместник!
А ну-ка покличь его! А заоднопусть позовут начальника моей монгольской стражи.
Пригласив обоих, Баурджин поменял охранявших секретаря воиновмонголов на местных.
Это не в обиду, успокоил он Керачу-джэвэ. Просто твои люди слишком уж примелькались. Потом, через десять дней, снова поменяетесь.
Но сегодня уже не успеть, князь!
А я не приказываю сегодня. Завтра!
Завтра снова выдался прекрасный денег, солнечный и погожий. Во дворце Драконабольшом, ещё совсем недавнополуразрушенномздании на восточной окраине города, с утра толпился народвысокородные аристократы, влиятельные чиновники, служивый люд рангом пониже. Ну и, конечно, богемаписатели, поэты, художники. Вот кого Баурджин давно уже хотел пригласить во дворец, устроив грандиозный приём, но, пока вот некогда было. И всё же, всё же необходимо выделить на них время, ведь все эти людидуша нации!
Пышный кортеж наместника с шиком подъехал к широко распахнутым воротам дворца, по-праздничному украшенным разноцветными флагами, ленточками и фонариками. Придав лицу важное и торжественное выражение, Баурджин хотел было выпрыгнуть из повозки но тут же передумалслишком уж это было бы не комильфои вылез медленно, вальяжно, опираясь на плечи богатырей-стражников с пышными султанами на высоких шлемах. Он сам был хорош: в жёлтомимператорского цветахалате с вышитыми драконами, в парчовых сверкающих на солнце наплечниках, в начищенномбольно глазам! зеркацале-нагруднике червонного золота. Шлема, правда, не надел, как и китайскую круглую шапочкутак и ходил с золотым обручем. Ха! Да теперь, благодаря моднику Фаню, полгорода так ходило! Вон, хотя бы здесьтолько старики в шапочках, остальныетак же, как и Баурджин.
Слава господину наместнику! выстроившись в шеренгу, грянули хором воины.
Реяли на ветру знамёна, были барабаны, ревели трубы. Всё это, по мнению князяпонты дешёвыебыли нужны всенепременно! По ним, как по одёжке, встречали.
Завидев наместника, собравшиеся поклонились. Средь них выделялся высокий худой человек с бледным лицомустроитель выставки господин Цзы Фань. Родной отец секретаря Фаня!
Рад видеть вас, господин наместник, почтительно поздоровался господин Цзы Фань. Это большая честь для всех нас. Нам приятно, что и из дворца тоже прислали несколько работ. Мы разместили их рядом с работами мастера Пу Линя.
Мастер Пу Линь из Ляоянамой добрый друг, улыбнулся нойон. Я сам всегда искренне восхищался его искусством. Ну, что же мы ждём, друзья мои? По-моему, пора приступить к просмотру.
О, да, несомненно! взмахнув руками, устроитель выставки, наконец, ответил кивком на почтительный поклон сына, стоявшего слева от князя. А потом с улыбкою обернулся:
Прошу вас, господа! Смотрите и наслаждайтесь.
Посмотреть и в самом деле было на что! Было и чем насладиться. Например, «сумасшедшей скорописью» великого Чжан Сюянаписанные им иероглифы напоминали выплеснутый на полотно бред пьяной женщины или сивой кобылыкак квалифицировал для себя Баурджин. Вон, на те иероглифы, лучше смотреть слева, а на этисправа. Игра света и тени! Инь и Ян. А вотвотклассика: маэстро Ван Сичжи! Что за чёткость! Что за последовательность! Что за изящество!
Вдоволь полюбовавшись классическими вещами, Баурджин и сопровождающая его свите перешли к следующей стенеместной. И тут было на что посмотреть, и, пожалуй, ничуть не хуже классики. Правда, многие местные мастера открыто подражали Вану Сичжии это было хорошо видно. Но вот некоторые Иероглифы Баурджина на этом фоне выделялись, что он горделиво для себя и отметил. И даже собрали толпу! Не зря, значит, учился когда-то у Пу Линя махать кистью!
Баурджин, в соответствии с правилами выставки, подписал свои работы псевдонимом«Серебряная стрела». Псевдоним, кстати, оказался довольно прозрачным впрочемтолько для посвящённых. Ведь о серебряном амулете на шее князя знало очень мало людейраз-дваи обчёлся. Ну, воины монгольской стражи, наверное, видели. Ну Фаньему Баурджин как-то раз сам показал. Ну Турчинайэто уж само собою. Кстати, её что-то на выставке не было. Быть может, явится позже? Надобно будет спроситьчто же понравилось?
Князь перешёл к следующей стене и застыл, поражённый еле уловимой красотою увиденного. Один иероглиф, всего один, напоминающий бегущего человечка. Знак «Да»«Великий». Вроде бы просто Но, с каким изяществом выведены линии. И по ним можно понять характер мастерада-да, несомненного мастерапонять, увидев. Порывистость движенийво-он, как прошла кист, слегка, по касательной, дотронувшись до шёлка, такой порыв свойственен молодости, значит, каллиграфещё совсем молодой человек. Но решительный и смелый. А вот эта горизонтальная линиянеровная, словно бы немного дрожащаянесомненно, говоритнет, намекает! на какую-то тайну, которую должно хранить ото всех. Но эта тайнане мрачный секрет разбойников и лиходеев, о, нет, она вполне благороднао чём неоспоримо свидетельствует благородство и изящество линий. Ах, какой же всё-таки изящный рисунок! Кто интересно автор?
Баурджин наклонился. Ну конечно же псевдоним. И весьма оригинальный! «Свежий Ветер»так назвал себя неизвестный молодой мастер. «Свежий Ветер»надо будет запомнить.
На выходе Баурджин подозвал к себе Фаня:
Ну, как тебе? Что понравилось?
Ван Сичживеликолепен! И Пу Линь. А вот Чжана Сюя я, признаться, не очень-то понимаю, точнее, не очень-то принимаю. Весь этот стиль «сумасшедшей скорописи» кажется мне каким-то наигранным, неестественным, может быть, даже излишне эпатажным.
Да уж, на вкус да цвет товарищей нет! хохотнул князь.
Фань вдруг хитро улыбнулся:
А ваши иероглифы я сразу узнал, господин. Их невозможно спутать. Не понимаюкак такое может изобразить ко
Юноша тут же осёкся, сообразив, что снова чуть было не наболтал лишнего.
Ты хотел сказатькак такое мог изобразить кочевник? с усмешкой продолжил нойон. Видишь ли, дружище Фань, я ведь долго жил в Ляояне.
Да-да, я слышал об этом из ваших уст.
И вот ещё что запомнине каждый кочевникварвар, как и не каждый варваркочевник, заканчивая разговор, философски произнёс Баурджин.
После посещения выставки князь чувствовал душевный подъём, которого почему-то давненько уже не наблюдал. Сколько себя помнили здесь, и в той жизнион всегда был окружён друзьями да хотя бы и просто приятелями. Живое общение, дружеские пирушки, весельевсего этого так остро не хватало сейчас Баурджину, что он иногда жалел, что является наместникома значит, человеком, недоступным для большинства смертных. Может быть, именно поэтому, от недостатка дружеского общения, князь столь часто навещал Турчинай? И ещё ему нравилось общаться со следователем Инь Шаньзеемтоже, наверное, поэтому. Кстати, тот давно что-то не заходил, не докладывал. Дня два уже, а может, и три.
Чёрт побери, а взять, да и закатить сегодня во дворце бурную ночную пирушку! Кого позвать? Фань ещё, пожалуй, молод, не стоит спаивать мальчика, кто остаётся? Чу Янь? Этот умный, любезный, но слишком уж чопорный господин? Управитель дворцаодно слово. Нет уж, что-то не очень-то хочется с ним сидеть. А с кем тогда? Керачу-джэвэ? Простоват, но в качестве собутыльника вполне сойдёт. Лишь бы только не спилсямонголы на это дело падкие. Ещё кто? Ху Мэньцзань? Пить с простыми десятниками как-то тоже не того. О! А, может, произвести его в сотники? Хм. Да и с сотниками-то, честно говоря Ещё не хватало слухов о том, что наместник великого монгольского ханапьяница, и пьёт с кем ни попадя!
Сон что-то никак не хотел приходить, и в голову лезли разные мысли, большей частью тоскливыеоб оставленной в кочевье семья.
Поворочавшись, Баурджин встал, оделся и, пройдя кабинетом, выглянул в приёмную. Стоявшие у дверей часовые не спали, несли службу исправно. Одинстражник десятника Ху Мэньцзаня, другоймонгол Керачи-джэвэ.
Пройдя мимо часовых, наместник спустился на первый этаж, в караульное помещение. При виде князя игравшие в кости воины тут же вскочили, почтительно кланяясь. Гремя, упали на пол костяшки.
В азартные игры играем? усмехнулся нойон.
Так, чуть-чуть, заступился за своих десятник Ху Мэньцзань. Иногда.
Ла-адно, Баурджин махнул рукой. Вот что, Ху. Выйди-ка!
Прихватив алебарду, десятник послушно вышел.
Сходи за Кераче-джэвэ, приказал князь. Прихватите кувшин вина и поднимайтесь в приёмную. А свою алебарду можешь оставить в караулке!