Точно! хохотнула Ефейка, Ты вот давеча думал, как назвать ее, так артисткой и назови.
А что Ирка-Легенда? удивилась Ирэн, Чем плохо?
Мертвая она, серьезно ответил Хитрован, Утянет еще за собой или приходить будет, а потом это здесь ее никто не знает, а на Москве и к ответу могут позвать. Так что быть тебе нынче Иркой-Артисткой с ее легкой руки, обнял он девчонку. Та с довольной улыбкой сразу уткнулась вору подмышку.
«Котенок и только», рассматривала такое редкое проявление ласки от Хитрована девушка, и снова ее поразила искренность и теплота простых человеческих чувств. Сильно захотелось остановить время, чтобы это состояние никогда не закончилось, но все уже катилось своим чередом.
Решили! утвердил вор. Как темнеет, идем к магазину. Браунинг бери обязательно. Дальше как выйдет.
Снова потянулось время.
За окном квартиры рокотал и перекатывался привычными звуками город. Крики, грохот колес по мостовой, лошадиное ржанье звучало сейчас единым оркестром, переливаясь под властными взмахами рук невидимого дирижера.
«Интересно, насколько я отвыкла от своего времени? раздумывала Ирэн, вслушиваясь в звуки за окном и разглядывая занавеску, Пожалуй, полети сейчас самолетнапугаюсь не хуже, чем они», прислушивалась она к разговору Хитрована с Ефейкой.
Значит, нет, говоришь, сейфа у купца в кабинете? задумчиво говорил вор, Все оглядела?
Еще и прогулялась, отвечала девчонка, Туда-сюда заглянула, будто любуюся
Ты не переживай, уловил тревогу девушки Хитрован, Я проверяю, что нам тут один из наводчиков рассказывал, когда на дело туда звал. Говорил, сейф стоит прямо в кабинете, где он выручку хранит, а тут гляди, нету сейфа Ты не прозевала за шыколадом? ухватил он за руку девчонку.
Что я, слепая? вывернулась та, А потом сам учил развлекухи с делом не путать. Мне тот шыколад без нужды, я у тетки Иры на той стороне таких конфет наелася зажмурилась девчонка.
Ты, Ирка, все-таки сама еще глянь, попросил вор, Или лучше спросиможет и был сейф, да убрал он, а то наводчик под сомнение у меня теперь попадает. Знаешь, как не хочется людей терять?
Спрошу-спрошу, кивнула девушка, Может, пойдем, пока на улицах еще народ? Так-то темнеет уже, а к магазину придем, темень будет хорошая, а улицы не пустые. Не пересидеть бы лишнего.
За окном действительно день с ночью уже менялись местами и вечерняя хмарь ползла на город кисейным покрывалом.
Не пересидеть, говоришь? минутку сомневался вор, Почему нет, если чуешь, пора, так пошли.
Летний воздух, разогретый дневной жарой, понемногу остывал, да еще потянул легкий ветерок, сдувая тепло разогретых стен и мостовой.
Ефейка впереди идет, распоряжался Хитрован перед выходом, натягивая сапоги, Я за тобой. К ней близко не подходидвигай особняком. Маяки наши знаешь? задал неожиданный вопрос вор.
Оказалось, есть целая система знаков, называемая маяками. Остановились на трех: все чисто, внимание и опасно-расходимся.
Не перепутай, смеялся Хитрован, А то рванешь не вовремя в запятки. Кстати, дай-ка я тебе кой-чего подарю, достал он из буфета смотанную тряпицу. Раскатал и с его ладони на стол съехал ножик с перламутровой рукояткой. Держи, проговорил он, Перекрестись и бери. Так уж по-нашему заведено. В этой машинке патроны не заканчиваются.
Ирэн от такого подарка обомлела, а потом неловко обмахнула себя крестным знамением и потянула нож со стола.
Как взяла в руки, почуяла неожиданное желание пустить его в ход и чуть не бросила обратно.
Услыхала? усмехнулся вор, Ножик, он живой по-своему, а который крови пробовал, тот завсегда еще просит. Ты только колбасу с хлебом старайся им не кромсать.
А что так? рассматривала с новым чувством блеск перламутра Ирэн.
Этот, начни им махать сейчассам резать будеткровушку искать, а после колбасы может и кухонным стать. Его швырни сейчас в человека, он по любому воткнется, а потом всепростая железка.
«Мистика», шла за Ефейкой по вечернему городу Ирэн и вспоминала, как Хитрован помогал ей укладывать ножик за голяшку сапога.
За правую совать не стоит, сопел за спиной вор, правая почему-то у тебя ширеболтаться будет, а вот левая в самый раз. Оно и лучше, бормотал еще он, Тебе им не яти писать, так что и с левака заделаешь, если надо, а отсюда мало кто подвоха ждет. Ну-ка, пробуй!
Девушка сунулась рукой по голенищу и ухватилась за кончик рукоятки. Неожиданно ножик будто сам прыгнул в руку.
Чуешь? смеялся Хитрован, разглядывая ее удивление, Говорю тебе, крови он просит
Мыслей не было, одни картинки сегодняшнего дня, но и они вдруг исчезли, когда Ефейка остановилась перед последним поворотом к «Авроре» и, прерывая рассуждения Ирэн, «промаячила»:«Внимание»
* * *
Глаза отведи им, замыль, Господи, да меня рабу Божию от ворога запрячь повторяла уже, наверное, раз в десятый Ирэн молитву для отвода глаз, что дал ей Антоха.
Хорошо в Московских событиях и на обратной дороге до Ойска она непрестанно повторяла причудливый узор этих слов, сложенных в строки кем-то из старообрядцев. Летели они сейчас, выброшенные в мир малыми пташками по темноте, и девушка прямо чувствовала, как поднимается и поднимается ее молитва наверх, все выше и выше
Не заметят, не наступят, не коснутся злые вороги рабы Божей Ирины! Аминь!
Ефейкин «маяк» оказался предупредительным.
Ирэн вспомнила замечание вора не паниковатьне путаться, и деланно равнодушно она вразвалочку отошла к стене дома, где и притулилась в ожидании, изображая ленивое равнодушие.
Через несколько секунд к девчонке подскочил юркий паренек, сунул ей леденец и они, смеясь, стали о чем-то говорить.
Непосредственность картинки подкупила даже Ирэн. Со стороны смотришь, брат с сестренкой, да и только. Если и шпик глянет, ничего не пойметдети да дети.
Обернулась на то место, где секунду назад был Хитрован, но никого не увидела.
«Смотри, как сквозь землю провалился, тать ночная, удивилась девушка и только тут заметила, как Ефейка не прекращая «маячит»:«Все чисто Все чисто»Пора», сказала себе Ирэн и сделала первый шаг.
Тяжелым он каким-то получился.
Когда проходила мимо Ефейки, неожиданно захотела обнять ее сильно-сильно, как перед долгой разлукой, но с трудом остановила себя, мол, какая-такая разлука? Что за странности такие?
Шаг. Еще один.
Из-за поворота в свете газовых фонарей появился запаркованный около тротуара автомобиль Антоновского и горожане, бегущие по своим вечерним делам.
«Еще полчаса, и улица совсем пустой будет, прибросила Ирэн, Вовремя подошли»
До боли знакомые двери «Авроры» с узорчатым переплетом, облицованным цветным стеклом. Сколько раз в своих мыслях и мечтах возвращалась сюда Ирэн. Здесь сосредоточились все ее надежды и разочарования вынужденного пребывания в этой давно застывшей и так неожиданно ожившей картинке царской России.
«Отсюда я появилась, тянула на себя ручку девушка, Дорогой мне мужчина тоже здесь. Ефейка с Антохой, студенческий архив. Теперь случилась бедаи снова я здесь»
Дзинь, дзяк, цыкнул-отзвенелся колоколец над входом.
Приказчик на звук не появился.
Ирэн поняла, что Антоновский отослал лишние глаза.
Девушка стояла на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. Она чувствовала: все в порядке, но что-то неуловимо ей говорило, мол, опасность пока что не миновала.
Показалось, будто за голенищем червяком шевельнулся ножик.
«Шагай, язви тебя, приказала себе Ирэн, понимая, что теперь по настоящему начала думать на языке нынешнего времени. Усмехнулась, Если обратно попаду, долго привыкать придется», и шагнула в светлый проем кабинета.
Прямо за порогом она буквально уткнулась в Антоновского, поднявшегося из кресла ей навстречу.
Насколько поразили его наряд и стрижка девушки, можно было судить по округлившимся глазам купца.
Вы как это, Ироида Семеновна? выдохнул мужчина, Что же вы парнем-то оделись?
Он явно не знал, что делать. Судя по распростертым рукам, он собирался обнять девушку, но увидев ее в мужском платье, растерялся.
«Опять все самой», шагнула вперед Ирэн и, положив купцу руки на плечи, поцеловала его.
Мужчина дрогнул, и спустя мгновение разом отлетели все условности и непонимание.
Ирэн почувствовала его ладони на своей талии и вся отдалась власти вихря, что уносил ее вместе с поцелуем куда-то далеко.
Неожиданно руки купца дрогнули, и сладкая сказка стала ломаться.
Окно-то, окно, шепнул он на ухо девушке, Зашториться надо, а то с улицы глянет кто, увидит, как мужчины целуются и поймет, что нечисто тут.
Прерываться не хотелось. В объятиях Антоновского Ирэн наконец-то за все время ощутила полное спокойствие и безопасность. Корка черных дум и наслоившихся впечатлений отлетала сейчас в никуда, оставляя место лишь сладким волнам, несущимся через окружающее пространство.
«А ведь я его люблю, чуть не застонала девушка, когда купец с беспокойной нежностью убрал-таки ее руки со своих плеч и пошел к окну, Миша, нежно проговорила она про себя, Мишка», вспомнила, как иногда называл себя купец в своих рассказах.
Я сильно боюсь за вас, Ироида Семеновна, возился со шторами купец, Как у Сергея Васильевича проблемы возникли, Андрей Леонидович-то меня сразу к себе вытащил
Может, и двери закрыть? перебила его Ирэн, Неспокойно мне что-то.
Точно! Двери, метнулся за порог купец, Сейчас я, сейчас, послышался его голос из коридора.
Ирэн огляделась.
Кабинет купца не изменился. Та же дубовая отделка и тот же стол зеленого сукна. Коренастое кресло и газовые осветительные фонари по углам комнаты.
Как же я про двери-то со шторами забыл, сетовал купец, Я ж не просто так приказчика отослал сегодня после весточки вашей. Есть у меня сомнения, что друг мой и благодетель, господин полицмейстер, присматривать его за мной направил. Сильно уж он в последнее время и вами интересовался, мол, не было ли писем, да и корреспонденцию мою, похоже, просматривает, махнул он рукой в сторону заваленного бумагами стола, Да что же я все о себе, взял он за руки девушку, Давайте хоть присядем, что ли. Нам же столько проговорить с вами надо.
Едемте куда-нибудь, Михаил Михайлович, зашептала Антоновскому девушка, забыв о собственном наряде. Там и говорить будем.
Не стоит в мужском, Ироида Семеновна, отвечал купец, На вас все управление полиции нынче сосредоточено. В гостиницах-ресторанах сейчас во все глаза смотрят. Даже мне Ваше фото дали, отошел он к столу. Вот.
С фотографии, что делали при первом задержании, смотрела растерянным взглядом сама Ирэн.
«Она-то и не знает еще ничего, задумалась про изображение Ирэн, Столько тебе еще предстоит, девкадержись только!»
Изображение не отвечало и по-прежнему глядело в объектив удивленно-растерянно.
Девушке вдруг захотелось еще раз почувствовать тепло мужских рук. Неожиданно она поняла, как истосковалась по этим запахам и даже прикосновениям, не говоря о большем.
«Вот он рядом, любимый мой, говорила она себе, Только руку протяни».
Слушайте, забеспокоился опять Антоновский, Мы черный-то ход не закрыли..
Вернулся купец на взводе.
Экипаж какой-то подошел, вполголоса проговорил он, Внутри, похоже, трое помимо кучера. Никто не выходит. Курят сидят.
Ответить ему Ирэн не успела, и неожиданно в двери «Авроры» раздался стук.
Михаил Михайлович! крикнул с улицы знакомый голос, Открывайте! Нам с Ироидой Семеновной объясниться надо.
Полицмейстер! подскочил Антоновский, Усмотрели, значит, они нас, раз Андрей Леонидович собственной персоной пожаловал. Знают, что других отправлю подальше
Так куда мне сейчас? растерялась девушка.
Как куда? крепко взял её за плечи купец и, мгновение помедлив, развернул девушку к дверям, Бегите в чулан и молитесь там. Вдруг получится у вас обратно перейти
Коридор. Наконец кладовка.
Ирэн и сама не заметила, как оказалась на низеньком табурете.
Закрыла глаза.
Глаза отведи им, замыль, Господи, да меня рабу Божию от ворога запрячь повторяла, наверное, в десятый раз Ирэн Антохину молитву для отвода глаз.
Хорошо, в Московских событиях и на обратной дороге до Ойска она непрестанно повторяла причудливый узор этих слов, уложенных в строки кем-то из старообрядцев.
Летели они сейчас, выброшенные в мир малыми пташками в темноте, и девушка чувствовала, как поднимается и поднимается наверх ее молитва, выше и выше
Не заметят, не наступят, не коснутся злые вороги рабы Божей Ирины! Аминь!
Голоса-голоса. Шорохи.
Судя по расстановке, большинство пришедших топталось сейчас на входе, а полицмейстер беседовал с Антоновским в кабинете.
Молитва, что бормотала Ирэн, стала настолько ее частью, что все тело звенело натянутой струной и гул-звон этот все усиливался, усиливался.
Ну, раз не хотите по-доброму, Михаил Михайлович, услышала она раздраженный голос полицмейстера, Так пускай будет, как будет. Я с министром отношений портить не буду! Обыскать здесь все! Не могла она никуда деться, стерва эта!
Шаги. Топот. Все ближе, ближе
Не заметят, не наступят, не коснутся Аминь!
* * *
Ночной Ойск перебросил, наконец, стрелки часов за полуночную отметку и готовился уйти в ночь, выталкивая с улиц запоздалых горожан.
Звездное небо и полная луна помогали свету редких фонарей, вырывая из небытия странные тени деревьев, качающихся на ветру.
Вдруг набежали тучки, и нежданно полил реденький дождик и, похоже, он крепчал.
Очередной порыв ветра слился с первой вспышкой молнии, за которой последовал громовой раскат.
Еще вспышка!
Еще грохот!
Пьяненький прохожий, запрятавшись в арке, пережидал непогоду. Вдруг он удивленно вытаращился на неожиданную картинку: витринное стекло в магазине через дорогу разлетелось вдребезги от удара изнутри и на улицу вылетела небольшая деревянная табуретка.
Следом на подоконник поверх битого стекла улеглась какая-то тряпка, и юркая тень мелькнула наружу.
«Как бы в свидетели не попасть», сообразил запоздалый горожанин и, невзирая на дождик, решил-таки податься восвояси.
Ирэн бежала по ночному городу.
Непогода надежно закрыла ее от любопытных взглядов. В такую хмарь никакой прохожий рассматривать тебя не будет.
«Воровская ночь, вспомнила она фразу, услышанную однажды на хате у Хитрована еще в самом начале своей странной истории. Надо же увернулась она от света фар, неожиданно появившегося из-за угла автомобиля, Надо же, как сработало все все повторяла и повторяла она.
Когда шаги полицейских в «Авроре» приблизились к кладовке, девушка почувствовала: дрожащая в воздухе струна уже превратилась в тугой канат. Она «натянулась-зазвенела» и неожиданно ослабла.
Вместе с этим стало вдруг меняться окружающее пространство. Неизменной оставалась лишь табуретка, в которую она сейчас вцепилась обеими руками и непрестанно повторяла и повторяла слова молитвы, ставшей теперь ее частью.
Не заметят, не наступят
Вращается вокруг странный водоворот и все дальше гулкие шаги на другой стороне кладовки.
Не коснутся Аминь!
Неожиданно все пропало разомнет шагов, да и пространство, похоже, остановило свое «вращение». Даже воздух стал теперь другим, и ноздри шаловливо защекотал подзабытый запах бытовой химии.
Неожиданно Ирэн услышала, как просигналил-прошуршал по улице до боли знакомый звук автомобиля, и чуть не соскочила с табурета ему навстречу.
«Стоп, дорогая, сказала она себе, Остановись-ка! Если я сейчас в «Авроре» моего времени, то она уже на сигнализации и любые датчики движения моментально приведут в действие милицию. Преступников-то они, как мы понимаем, не ловят, а вот тебя упекут сразу. Добыча хорошая, потрогала она удобно устроившийся на боку и ставший таким привычным браунинг, подаренный Зубатовым. На удивление, Хитровановский подарок за голенищем «молчал» и не шевелился. Вот и хорошо, мысленно сказала ножику Ирэн, Здесь тебе не девятьсот третий год! Лежи-молчи»
Подумала-подумала и решилась немного приоткрыть дверцу кладовкисильно уж не терпелось девушке хоть одним глазком глянуть на город, оставленный так недавно и так давно.