Первое в Новгороде капиталистическое предприятие, пошутил было Дан, но Домаш его не понял и Дан замял эту шутку Итак, Домажир и Нежка отныне числились в штате мастерской. В качестве учеников художника с полагающимся им денежным вознаграждением. Естественно, зависящим от продажи расписанных ими сосудов. И, само собой разумеется, с перспективой дальнейшей самостоятельной работы, если новые кандидаты окажутся толковымии без всякой перспективы, ежели данные индивидуумы будут тупить и ничему не учиться.
Поскольку дел у Дана было за горло, обучение новеньких учеников он, с чистой совестью, свалил на безответного Лаврина. Ведь Лаврин уже с месяц работал самостоятельно, без неусыпного контроля со стороны Данав отличие от Зиньки, которому приходилось периодически, если не подправлять рисунки, то давать по шее, чтобы не рисовал на корчагах непотребное. А именноразного вида и размера чертей с вилами. И, ведь, как рисовал Каждая черточка видна была, несмотря что на глине Паршивец! Дан уже не раз пожалел о том, что, как-то, ближе к вечеру, в выходной, будучи слегка навеселе от бражного меда, принялся рассуждать о последней воскресной проповеди отца Михаилацерковь попа Михаила посещали все работники Домаша Ну, может, за исключением таких, как Зинька. Юный художник жил в Неревском конце и ходил с родителями в свой приход.
Отец Михаил имел неосторожность в своей речи коснуться нечистой силы и Дан тоже начал с нее, с нечистой, но затем Но затем Остапа понесло, как написали в той, прошлой, жизни Дана, в 20 веке, о похождениях знаменитого жулика Остапа Берта Мария Сулейман ибн Бендера братья-писатели Ильф и Петров. Дан перескочил к такому ее конкретному виду, как черти, после чего начал соловьем разливаться на эту тему, вспомнив и пышную даму Солоху из еще советской экранизации произведения Н.В. Гоголя Вечера на хуторе близ Диканьки, и ее, покрытого шерстью, с хвостом и свиным рылом, бесталанного ухажера, и веселых тружеников кипящего котла и острых вил из произведения Янки Мавра о путешествии юных пионеров под землю. А заодно и кучу похабных и не очень анекдотов о разных выходцах из царства Люцифера. Как назло, именно в это время на подворье принесло Зиньку Зиньку, которому гончарная мастерскаяи не только емус тем новым ритмом, новым укладом, новыми идеями, короче, всем тем новым, что привнес Дан в работу мастерской, в последнее время стала милее, чем дом родной.
Да, справедливости ради, стоит сказать, что наниматься на работу к Дану приходили четыре человека, но двоих, слишком быстрого сына костореза с Неревского конца и еще одного потомственного, но излишне заносчивого отпрыска семьи новгородских богомазов, Дан, после устроенного им экзамена, отправил туда, откуда они пришли. Один был просто криворук, а второй Дан посчитал, что заносчивый потомок новгородского богомаза, к тому же обладающий весьма сомнительным художественным даром, ему и нафиг не нужен. Кстати, кроме учеников художника, на работублаго возросший доход и место позволялив сарае немножко навели порядок и тут же нашлось место для еще одного гончарного круга, который незамедлительно и поставилинаняли еще одного гончара, молодого новгородца Якова с Людинова конца. Вся семья Якова, родитель и братья занимались гончарным ремеслом, но в последний год дела у них шли ни шатко ни валко и, недавно женившийся Яков, получил родительское благословление попытать счастья на стороне. Привел Якова Вавула, которому Дан поручил поспрашивать соседей по улице на предмет работы по найму. Дану требовались люди, а Вавула жил в квартале-конце гончаров. Дан лишь предупредил Вавулу, что гончар нужен работящий и умелый, способный делать всеот кисельницы и братины до простого горшка. Несмотря на молодость, 16 летний Яков таким и был.
Взяв на работу трех человек, а на деле даже четверыхподумав, Дан решил, что и Семену нужно взять в обучение помощника. Производство должно работать безостановочно, а, вдруг, Семен серьезно заболеетэто же с каждым может случитьсяи надолго свалится? А медицина в Новгороде, как и во всем окружающем средневековом мире, того, не очень Кто его тогда подменит? Вавула, конечно, может подменить, и Домаш тоже может, но Разве сие хорошо? У Вавулы и у Домаша свои дела имеются. Кроме того, с запуском третьей печи, которая вот-вот будет готова, Семен замучается метаться между трех печей. Поэтому, Дан, пользуясь тем, что все производство висело на нем, задним числом поставив в известность об этом Домаша, чуть ли не в приказном порядке велел Семену найти себе толкового ученика и помощника, что тот и пообещал сделать в ближайшее время. С помощником Семена Дан готов был заключить такой же стандартный договор-ряд, как и с Семеном, но уменьшенный в части денежных доходов, ибо некий процент должен был идти в пользу Семена, как учителя.
Итак, взяв на работу дополнительно еще 3, а с будущим помощником Семена 4 человек, Дан призадумался. После чего решил временно остановить набор. Художников теперь, с принятием 2 новичков, хватало, а гончаров Ставить еще несколько новых гончарных кругов, все равно, было некуда. Проще было заключить договор с парой-другой местных мастеров и получать от них изделияполуфабрикаты. Вавулу же и Якова в первую очередь грузить срочными или специальными заказамичто таковые появятся, Дан и не сомневался. Ну, а дальше видно будет. Кстати, нужно было озаботиться еще и тем, как кормить такую прорву народа. Теоретически, конечно, можно было оставить все, как естьместные, новгородские, пусть продолжают свою еду в узелках из дома носить, а живущие на подворье Домаша Лаврин и Дан будут и дальше кормиться с общего стола с Домашемготовила Домашу, Дану и Лаврину, за небольшую плату, жена Вавулы. Только, вот, уже сейчас народу сильно прибавилось А, если, вдруг, придется набрать еще кого-нибудь? И не из местных? Как их кормить тогда? Пустить все на самотек и кто как может пускай так и выкручивается? Но голодный человекплохой работник. Дану же нужна была полная самоотдача, чтобы люди думали о работе, а не о еде. В общем, как было раньше уже не годилось. Поэтому он, недолго думая, решил нанять, до кучи, еще и повариху, чтобы готовила, желательно два раза в день, еду на всех работниковсколько их там будет. И на Дана с Домашем тоже. Ну, а ежели особых изысков кому захочется, то представителей малого бизнесалоточников, торгующих на улицах вразнос, и способных сготовить под заказ любой деликатесот пирогов с пряниками до мяса с приправамито есть, своего рода домашних кондитерских и миникулинарен в Новгороде всегда хватало.
С этим вопросомнасчет готовить на всех работников Домаша, а в подчинении у Дана уже было 7 человек плюс в перспективе помощник Семена, и это не считая его самого и Домашаон и подкатил к Вавуле.
Зайдя в сарай, где работал гончар и, подождав, пока Вавула закончит очередной горшок, Дан, словно невначай, обронил:Вавула, тут такое дело, нам нужен повар Помолчав немного, Дан добавил:Твоя жена хорошо кашеварит, да, и, вообще, женщина хозяйственная Дан снова сделал паузу, подождал, пока его слова дойдут до Вавулы, и продолжил:Ты спроси ееможет она будет готовить для всех работников Домаша? А девчонки твои помогать ей станут..? У Вавулы, и это не являлось секретом ни для кого из работников Домаша, в том числе и для Дана, было четыре дочери. Старшая уже была замужем и жила отдельно, со своим мужем, в Плотницком концемуж ее был плотником и из плотников. А меньшие, еще не вышедшие возрастом, сидели дома и помогали матери по хозяйству А я за это буду платить ей гривнами или рублями, соблазнял Вавулу Дан. И за помощь малых добавлять буду. Дан замолк на секунду и уронил:И платить буду больше, чем она сейчас получает.
Вавула слегка прикрыл глаза, как он делал всегда, задумываясь над чем-либо Этот момент Дана всегда, чуть-чуть, смешилгончар в такие минуты становился похож на мудрого удава Каа из советского еще мультфильма Мауглисей мультик Дан очень любил смотреть в детстве, в своем 21 веке.
У Вавулы было вытянутое, длинное лицо, с некоей печатью всемирной еврейской скорби в круглых серых глазах. А, кроме того, немножко выдвинутая вперед большая нижняя челюсть. И стоило ему лишь прикрыть глаза Не закрыть, а лишь чуть-чуть прикрыть Сходство становилось просто потрясающим, и Дану сразу хотелось воскликнуть:О, великий и мудрый Каа..! Впрочем, в отличие от мультяшного героя, являвшегося не только мудрым, но еще и весьма опасным, Вавула был абсолютно безобиден. А, кроме того, еще и подкаблучник. И Дан это знал, как знали и Семен, и Лаврин и даже Зинька. То есть в семье гончара главным была его жена, Аглая. И, по существу, Дан мог решить свой вопрос напрямую с женой Вавулы, обойдясь без самого Вавулы, тем более, что она довольно часто крутилась на подворье Домаша. Но он не хотел обижать гончара, мужчина, то есть Вавула, всетаки должен быть, как бы, хозяином в доме и командовать всем и всеми.
Вавула..! поторопил гончара Дан, испугавшись, что тот, мал-мала, совсем уснул.
Вавула приоткрыл глаза.
Хорошо, кивнул он лысеющий головой. Я поговорю с Аглаей Спириничной. Вавула всегда называл жену уважительно, по имени отчествуАглая Спиринична. Сегодня и поговорю, добавил Вавула.
Ну, вот, и лады, хлопнул гончара по плечу Дан и поспешил из сарая. Остановившись на подворье, он взглянул на солнце. Судя по времени, а определять время по солнцу Дан уже давно научился, вот-вот должен был вернуться с торга Домаш. Они с ним договаривались сходить сегодня в Людин конец и пообщаться, насчет совместной работы, с несколькими гончарами. Эти гончары, хозяева небольших подворий в Людином или иначе Гончарном квартале, уже несколько раз продавали свои горшки через Домаша, разумеется за небольшой процент Домашувидимо, до своих лавок они не доросли, а продавать горшки, пристроившись где-нибудь с краю торга, у них получалось плохо. Вот, и сообразили попросить кого-нибудь из постоянных торговцев. Домаш согласился не слишком утеснять гончаров в доходе. А когда в очередной раз гончары привезли свой товар к нему, Домаш, по просьбе Дана, перетолковал с ними, ничего не обсуждая конкретно. Лишь договорился, что подойдет к ним на подворье на следующий, второй, день седмицы-недели. Подойдет вместе с литвином Даном. А, чтобы не потерять весь день, время определили ближе к вечеру. Правда, Домашу все равно придется уйти с торга пораньше
Наконец, за забором, огораживающим усадьбу Домаша, послышались голоса и через широкую калиткупосле первого визита воеводы Василия Казимера и зачастивших на подворье к Домашу новгородских биричей, калитку переделали и расшириливо двор зашел сам Домаш, а за ним молодой парень, его помощник. С ростом продаж Домашу уже тяжеловато было управляться в лавке, одному тяжеловато управляться, да еще периодически приходилось отвлекаться на переговоры с клиентами. И Аглая, жена Вавулы, время от времени помогавшая ему, не могла постоянно находиться в лавке. Вот, он и взял на помощь мальчишку из слободских, также, как и Домаш живущих за Гончарным концом. Пацан имел 13 лет от родуровесник Зиньки, и был младшим сыном недавно поселившегося в слободе и торгующего вразнос по пригородным погостам и селам свободногото есть, не состоящего ни в одной купеческой организации-сотне купчины из Старой Руссы. Торговец переживал не лучшие времена и потому решил перебраться в более хлебный, как он считал, Новгород. В общем-то, торговец был прав, но и конкуренция в Новгороде была намного выше. Во всяком случае, как понял Дан со слов Домаша, пока у купца дела шли ни ахти. Может, и из-за этого, купец сам упросил Домаша взять своего младшего Ты, хозяин, не смотри, что он еще малый ростом. Зато умом шустрый и хватает все на лету. Цифирь и грамоту ведает и посчитать товар может. А, если что помочь надо, то обязательно поможет, не сомневайся. Он парень жильный в помощники, когда узнал, что пошедший в гору Домаш ищет кого-нибудь, кто сможет помогать ему в лавке.
Паренек действительно оказался смышленым, и большая физическая сила в гончарной лавке не требовалась, так что Домаш, несмотря на всю свою прижимистость, даже сам согласился платить Стерхутак звали пацана, небольшой процент с продаживпрочем, по согласованию с Даном, как компаньеном. Но все это было еще две недели назад. А сейчас Дан собирался с Домашем идти к вышеупомянутым гончарам.
Будешь трапезничать или сразу пойдем? спросил Дан у входящего на двор Домаша. С самого начала, можно сказатьих общего бизнеса, все рабочие вопросы они привыкли решать без церемоний, просто.
Мы перекусили в лавке, сказал Домаш, имея в виду себя и Стерха. Сполоснусь только и пойдем. И повернулся к Стерху, отпуская его домой:На сегодня все. Завтра, как обычно. После чего, направился к колодцу, находившему почти в центре подворья. Подержи, попросил он, снимая шапку и пояскошель с дневной выручкой и передавая все Дану. Затем Домаш закатал рукава рубахи из дорогого сукна ему теперь по статусу положено былоодежду носить из дорогого материала. Как и в 21 веке, в Новгороде 15 века человека встречали по одежке и купцу, одетому по босяцки, трудно было продать, по достойной цене, свой товар. Поэтому даже юный Стерх, его помощник в лавке на Торжище, имел не простые посконные портки, без всяких украшений льняную рубаху и прохудившие туфли на ногах, а одет был соответственно самому Домашуи здесь Дан особо гордился собой, это он подсказал Домашу одеть Стерха наподобие себя, не в самые дешевые материалы. Зато и выручка тут же вырослаправда, это сильно зависело и от товара. Но в любом случае, хорошо одетый слуга-помощник сразу добавлял лавке и ее хозяину солидности, а это, в конечном счете, позволяло быстрее и легче оборачивать товар в звонкую монету. Однако, приходя домой, Стерх, в обязательном порядке, снимал с себя рубашку из заморского сукна, вязаные новые ноговицы и красивые портки, а также узорчатый пояс и сапоги цветной кожи, и аккуратно складывал все это до утра в сундук, переодеваясь в домашнее, то, что попроще. Ведь, новую красивую одежду Домаш не подарил подростку, а, как бы, купил ему в кредитСтерх был предупрежден, что стоимость нового наряда с него будет высчитываться. Понемножку и каждую седмицу. Но так, чтобы и Стерху после расчета что-то оставалось Домаш закатал рукава и попросил Дана полить ему ковшиком из бадьи на руки. Дан зачерпнул вышеуказанным предметом народного творчества воду из бадьи, стоявшей рядом с колодцем, на приспособленной под помост и слегка обтесанной тяжелой деревянной колоде, и полил на руки Домаша.
Сполоснув руки, Домаш, еще раз попросил налить ему воды, только не на руки, а в подставленные лодочкой ладони, и с удовольствием выплеснул ее себе на грудь и на шею. Затем, быстрым шагом направился к своему дому, возле которого, на ветру и солнышке, на пеньковой веревке, протянутой от дома к специальному, вбитому в землю колу, сушились два прямоугольных, с вышитыми крестиками и ромбиками по краю, куска ткани, полотенца-рушники. Сорвав с веревки один рушник, Домаш, фыркая от удовольствия, яростно начал вытирать шею и грудь
Пошто без шапки, опять забыл? недовольно смотря на Дана, спросил Домаш. Договор-ряд идем заключать, а ты Слава богу, что я хоть немного приоделся, подумал Дан будто приблуда босая, без шапки.
Да ладно тебе, Домаш, успокаивающе произнес Дан. Я же литвин, пришлый. Мне простительно.
Простительно без портков до ветру ходить, буркнул Домаш, повесив полотенце-рушник опять на веревку и наклоняясь, чтобы сорвать пучок травы и протереть им сапоги. Почистив обувь и снова выпрямившись, раскатал рукава рубашки и потребовал:Давай обратно пояс и шапку. И добавил иронично:Литвин
Опоясавшись и водрузив свой похожий на колпак с отворотами головной убор на рыжую голову с заплетенными в косы волосами, Домаш обронил:Ну, что? Пошли?
Глава 11
Гончары, с которыми разговаривал Домаш, жили на улице Красноглинщиков. Одного звали Яким, а второго Перхурий. Оба были женаты на родных сестрахпсковитянках, но у Перхурия, по сведениям Домаша, это была вторая жена, а у Якима первая. По его же сведениям, Перхурий был похитрее Якима и более зажимист. И Яким и Перхурий были свояки, у Якима было двое взрослых сыновей, младший работал вместе с ним, а старший, болезненный, попал зимой под сани бояринуконечно, боярин уплатил положенное, но с тех пор парень едва ковылял по двору. У Перхурия тоже был сын, но он уже давно жил своим домом в слободе за Неревским концом, работая в артели грузчиков на Волхове. Кроме сына, у Перхурия было еще две девахи и на них уже начинали поглядывать парнивсем вышеперечисленным Домаш поделился с Даном по дороге к гончарам. Да, и сами эти сведения Домаш выспросил у гончаров по просьбе ДанаДан считал, чем больше знаешь о клиенте, тем проще с ним вести делаили, вообще, не вести.
Мы пришли, сказал Домаш, останавливаясь возле потемневших от времени, но еще крепких ворот на узкой улочке.
По обе стороны от ворот тянулся невысокий, но тоже добротный забор. Видно было, что хозяин следит и за воротами и за забором.
Это двор Якима, произнес Домаш. Двор Перхурия вон тот, Домаш слегка повернулся и указал подбородком дальше по улице, с новыми жердинами в заборе. Однако, я договорился, что и Яким и Перхурий будут ждать нас здесь, на дворе Якима.