Успеем, пообещал Моряк, сдавая карты.
Значит, до Воложина будут раздевать Купца, а у него передышка. Отлично. Андрей незаметно скосил глаза на руку Вертлявого. Ногти грязные, а часы золотые. На свои смотреть не хотел: вдруг ненароком кто номер заметит. Так, до Воложина ещё почти два часа. После Воложина Скопин, восемнадцать двадцать семь. А там уже Царьград. Купец свалит, останутся вчетвером, к Скопину их надо сделать, чтобы в Царьград чистым приехать. Замётано.
Берёшь карту, парень?
А чего ж нет? весело ответил андрей. Гулять так гулять.
Ну-ну, хмыкнул моряк.
А Вертлявый пропел:
Цвет зелёный, майский цвет, полюбил я с ранних лет.
Андрей охотно рассмеялся вместе со всеми. Он хоть и не малолетка, но самый молодой в компании. Лопух зелёный. Ладно, его это устраивает. Ну, поехали. Хорошо, он деньги на десятки поменял и раньше времени из игры не вылетит. Да и подкормят его сейчас. И Барина тоже. Им Купца сделать надо, а сразу всех троих раздевать не хотят. Выигрыш по кругу пускают, чтоб не так в глаза кидался. «Ну, каталы, давайте. Полколоды я уже просчитал и запомнил. Сейчас на Купце остальное вычислю».
Купец разошёлся по-настоящему. Сопя и сверкая глазами, рыча и беспрерывно вливая в себя вперемешку водку и коньяк, он, не считая, кидал деньги. Андрей играл сосредоточенно и внимательно. Его уже определили в «лопухи» и не следят. Сколько у него в запасе? Успевает. Так, стоп это правильно, десятка пик, дальше должен быть туз, Очкарику скинули, Вертлявому там очков пятнадцать, не больше, Барину сейчас перебор? Нет, Купцу перебор делают. Есть! Вся колода на глазах. Подождём, спешить некуда.
В субботу на уроки приходят все, независимо от рабочей смены. Не было ещё такого, чтобы кто-то субботние уроки пропустил. И когда Эркин вошёл в класс и сел на своё место рядом с Артёмом, все ждали, что следом войдёт Андрей. А того нет и нет.
Мороз, а Андрюха где? не выдержал Трофимов.
Загулял, кратко ответил Эркин, выкладывая на стол учебники.
Фью-ю-ю! присвистнул Аржанов. Нашёл время.
В самом деле, не святки или масленица, и первая неделя, а зарплата у всех во вторую и четвёртую. Но лицо Эркина исключало любые вопросы, а что Морозы брат за брата стоят, тоже знали, и это удержало от замечаний. Да и звонок зазвенел.
Работал Эркин сосредоточенно и более напряжённо, чем обычно. Ведь если он что напутает или упустит, то Андрею узнать будет не у кого. Химия давалась туго. Что с чем смешать и что получитсяэто он запоминал быстро, а вот почему именно так получается, а не по-другому? Непонятно. И это не те беляцкие штуки, которые он всегда запоминал, даже не пытаясь понять, нет, здесь он сам пришёл, пришёл учиться.
С химии не один Эркин, все выходили в прилипших к спинам рубашках. С английским было проще. Хоть все слова понятны. И училка симпатичная. То-то за ней этот индей и ухлёстывает. Окрутит она его как делать нечего. А тебя завидки, что ль, берут?
Это чтоб и дома учили?! притворно ужаснулся Андреев.
И все дружно заржали. Засмеялся и Эркин, хотя думал совсем о другом. Что ему до Джинни и кутойса, там всё и без него или кого другого уладится. А тут он ничем не может помочь Андрею. Ни посоветовать, ни прикрыть, ничего он примет любое решение брата, но Андрей обещал вернуться. А если Бурлаков запретит? Пойдёт ли Андрей против против отца? Пойдёт. А вот справится ли?
Снова звонок, и Эркин тряхнул головой, отбрасывая всё ненужное, мешающее се5йчас. Он на уроке и должен думать только об этом.
Тим в своём углу даже не обратил внимания на отсутствие Андрея. Он мучительно хотел спать. Уже две недели он работал на такси. Конечно, заработок выше, и ещё чаевые, и возможность в любой удобный момент завернуть домой, но и уставал он больше. Полная смена за рулём, а потом привести машину в порядок и готовность конечно, ему бы помогли, и дело не в деньгах, а просто он должен доверять машине, а для этого нужно самому руки приложить. А дома дома дети. Дим, Катя и Машенька. Зине сейчас не до старших, малышкой занимается. Он никогда не догадывался, даже не задумывался, сколько может быть хлопот из-за младенца. Зина целыми днями то кормит, то стирает, то гладит, то ещё что-нибудь. Вчера он как раз домой приехал, а Машеньку купали. Он сунулся помочь, но Зина сказала, что не нужно, и он просто стоял и смотрел, а потом, когда Машеньку уже вытерли и запеленали, ему дали её подержать. И Машенькаон чем угодно поклянётсясмотрела на него и улыбалась ему.
Она меня знает, сказал он вслух.
А как же не знать, сразу откликнулась Зина. Она у нас умница. Сестра тут приходила, патронажная наша, Варенька, так всё глазки у Машеньки хвалила, что умненькие. А в кого ей глупенькой быть. У нас дураков в семье не было, чтоб на двойки учились. Папка наш вон на одни пятёрки учится, не ловит ворон на уроках.
Он посмотрел на покрасневшего набычившегося Дима.
Что случилось?
Дим молчал, и тут зачастила Катя.
Он нечаянно, он в окошко посмотрел, машина ехала, он исправит всё м аяит получит, и одни пятёрки будут
Заступница! рассмеялась Зина, беря у него Машеньку. А теперь мы спатушки ляжем
Тим с силой потёр лицо ладонями и стал заново читать текст. Но всё равно в ушах вдруг зазвучал голос Чолли: «Ребёнок на рукахэто прочувствовать надо». Он думал, что знает, ведь сколько он Дима той зимой на руках таскал, а Машеньку подержал и понял, нет, именно почувствовал. У хозяев, где до Грина был, рабыни рожали редко, и не касался он этого никогда, а уж хозяйские дети и вовсе домашним он был мало, а дворовому работяге ни до чего, пожрать бы, поспать лишнего, а уж если удастся курева где стянуть, то большего счастья и не бывает, хотя нет, самое большое счастьевыпивка, но это уж вовсе недостижимо. Тьфу, чёрт, опять эта гадость в голове. О чём думал? А, ребёнок на руках, да, его ребёнок, говорят: «Плоть и кровь, кровиночка», да, его кровь, он любит и Дима, и Катю, всё для них сделает, но их держалсердце так не рвалось, а его кровь Так что, правы беляки, когда про голос крови треплют?
Тим, пожалуйста, внимательнее, ворвался голос Джинни.
Тим почувствовал, как к щекам горячо прилила кровь.
Прошу прощения, мэм, выдохнул он и тут же поправился:Мисс Джинни, что я должен делать?
Как ни занят был своим Эркин, но он невольно обернулся посмотреть, что это с Тимом. Никогда же такого не было, чтоб Тим на уроках зевал. И тут же сам получил:
Мороз, не отвлекайся.
По имени его звали только Женя и Андрей, а остальныеМорозом, да ещё детвора из их дома дядей Эриком, у Алисы переняли. Эркин уже понял, что остальные считают его фамилию простым переводом на русский с индейского, потому не обижался и, разумеется, никого не поправлял. Раз им так удобнее, то пускай. Ничего обидного в его фамилии нет. Но у Джинни иногда вместо Мороз проскакивало похожее на давнишнее Мэроуз, и тогда по спине тянуло неприятным холодком.
Джинни старалась и видела, что её ученики тоже стараются изо всех сил, но подровнять класс никак не могла. Уровень Тима настолько выше, что ему только отдельные задания, Мороз и Артём ближе всех к нему, но тоже разрыв очень большой, а остальные и тексты, и упражнения всем разные. Пожалуй, наравне с Тимом, ну, почти наравне только Андрей может работать, но его сегодня нет. Она ещё раз оглядела класс. Что-то сегодня и Мороз, и Тим какие-то рассеянные. Надо будет на втором уроке их расшевелить. Дать сочинение нет, устроить дискуссию, а дома они пусть напишут на эту тему сочинение. Только вот какую тему подобрать? Чтобы и интересно, и чтобы не задеть. Просто удивительно, насколько эти взрослые люди обидчивы.
В Воложине Купец, проигравшись вчистую, сошёл, и они остались впятером. Поезд, казалось, даже не останавливался, а только дрогнул. Андрей не спеша собрал лежавшие на столе карты в стопку, подровнял ладонью. «Каталы» переглянулись.
Никак сдавать собрался? удивился Очкарик.
Больно зелен ты банк держать, заржал Вертлявый. Ты ж лопух, до лоха не дорос.
Не груби незнакомому, ласково посоветовал ему Андрей.
Степан Медардович покачал головой, но промолчал. Что мальчик, говоря по-современному «завёлся» и хочет взять игру на себя, понятно и по-человечески извинительно, но в самом деле держать банк в «двадцать одно» требует силы и выдержки, которые даются только опытом, а откуда у мальчика опыт?
Андрей, успев за предыдущие коны незаметно для остальных размять пальцы и кисти, развернул колоду веером, сложил, тягучей лентой перебросил с ладони на ладонь, проверяя руки и крап, и стал тасовать.
Степан Медардович смотрел на руки Андрея, большие костистые кисти, ставшие вдруг такими ловкими, потом поднял глаза на его лицо и не узнал. Хищный, по-волчьи жестокий оскал вместо улыбки, повзрослевшее на добрый десяток лет лицо, и даже светлые волосы вдруг блеснули сединой.
Ну, Андрей оглядел троицу, протянул колоду Степану Медардовичу, срежьте, прошу вас, благодарю, а теперь с вами. Играйте.
Я выхожу, глухо сказал Моряк.
Вертлявый и Очкарик кивнули.
К-куда?! Андрей прибавил в голосе не громкости, а угрозы. Что старшим велено, сполнять надо.
А ты что, крутой? не выдержал Очкарик.
А ты, Андрей твёрдо посмотрел ему в глаза, отчего тот заморгал и заёрзал. Ты, шестёрка место своё забыл? Так напомнить недолго. По банку, я велю. Хрусты на стол.
Помедлив, Моряк достал и кармана и положил на стол деньги. За ним Вертлявый и Очкарик. Вместе набрался банк, и Андрей сдал им по две карты, последнему себе. Степана Медардовича он проигнорировал, но этого будто никто и не заметил.
Вертлявый быстро посмотрел свои карты, вдруг ахнул и заёрзал, метнул глазом на моряка и Очкарика. Андрей кивнул.
Верно. Каждый за себя, и разрешил:Валяй.
Вертлявый полез в карман и шлёпнул на стол мятую полусотню. Моряк задышал, засопел, но промолчал.
Ещё, вдруг сказал Очкарик, кладя на стол десятку.
Андрей сбросил ему карту, тот удовлетворённо улыбнулся. Андрей насмешливо посмотрел на Моряка. И тот сдался, положил к общей куче десятку и протянул руку.
Дай.
Держи, дал ему карту Андрей.
Себе, потребовал Вертлявый.
Мне хватит, Андрей улыбнулся. Открывайте.
Как знаешь, пожал плечами Моряк.
Степан Медардович подался вперёд. Но но так не бывает! Трижды двадцать и двадцать одно!
Ты! выдохнул Моряк. Ты
И кто я? поинтересовался Андрей, подгребая к себе денежную кучу.
Болдох зелёны ноги?
Андрей насмешливо хмыкнул.
Куму доклад готовишь? и, тасуя колоду, тоном приятного воспоминания:Один знакомый покойник тоже любил спрашивать, и опять жёстко:Хрусты на стол, сявки, я играю.
К удивлению Степана Медардовича, все трое покорно выложили на стол деньги. Быстрая сдача, требование денег, ещё по одной карте всем, и три перебора и двадцать одно!
Дёрнулся и что-то пискнул Очкарик.
Очки сними, посоветовал Андрей, собирая карты и деньги. Раз мешают.
Тот покраснел и уже покорно выполнял все приказы Андрея.
И ещё кон, и ещё, и неизменные двадцать одно у Андрея. Уже все трое жадно, не закусывая пили водку. Андрей покосился на столик, и Вертлявый сорвался с места, налил и угодливо подал Андрею стакан. Тот милостиво кивнул, выпил, как и остальные, залпом и не закусывая, и велел начинать новый кон. Но и теперь Вертлявого не пощадил, дал ему всего пятнадцать, Очкарику и Моряку по восемнадцати и себе двадцать одно.
Если у тебя дело к кому начал Моряк.
Об мелочёвку не мараюсь.
Мокрушник, что ли?
Моя масть выше, хохотнул Андрей. Играйте, ну. Ты, клади сотенную, Слепыш, ну! И ты, фронтовик деланный, Моряк засопел, и Андрей безжалостно добил:Колодки на базаре купил, так не выпендривайся.
После ещё двух конов, выигранных Андреем так же безжалостно, не выдержал Вертлявый.
Да что ж ты так дёргаешь?
Тебе, петушок, клюв заткнуть или как? холодно поинтересовался Андрей.
Вертлявый побелел, икнул, дёрнулся и замер. На ладони Андрея лежал нож, холодно блестя заточенным лезвием.
Рассмотрел? То-то, неуловимым движением кисти Андрей убрал нож в рукав и взял карты. До Скопина ещё кон пройдём. Хрусты на стол, живо.
На дорогу оставь, попросил Моряк.
Пешком дойдёшь, злая рота. Деньги, ну! Теперь ты. Выгребай заначку. Я и сам из тебя достать могу. Бо-бо будет.
Он заставил их выложить всё, до рублёвой мелочи. Знал, что впустую тратит приберегаемый для Бурлакова запал, и не мог остановиться. Да, онблатарь, битый, ломаный, всего повидал, что, профессор, не по нутру тебе, получи блатаря.
Рассчитал он точно. Кон закончился очередным неизбежным проигрышем троицы, а поезд плавно замедлял ход. Они покорно ждали его разрешения уйти.
Валите, сявки, пока я добрый.
Выходя из купе, Моряк оглянулся.
Кликуху хоть назови.
Андрей прищурился.
Сам догадайся.
Они ушли. В коридоре неразборчивый разговор, топот ног. Андрей встал и подошёл к двери, откатил её и встал в проёме, чтобы видеть коридор, дверь в тамбур и перрон за окном. Постоял так, пока поезд не отошёл от ярко освещённого перрона, на котором стояла троица, и там, похоже, шла уже своя разборка. И только тогда Андрей вернулся к столу, плотно прикрыв за собой дверь. На столе карты и ворох денег. Андрей стал собирать, разглаживать и складывать купюры по номиналу. И Степан Медардович завороженно следил за его движениями, и как опять меняется его лицо, оставаясь взрослым, но теряя хищность и жёсткость.
Меня когда-то учили, Степан Медардович вздрогнул, но Андрей сделал вид, что не заметил этого, и продолжил:С сильным не дерись, с богатым не судись, а с шулером не садись.
Как вы поняли, Степан Медардович сам не ожидал, что сможет говорить так спокойно, что они шулеры?
Это видно, Андрей усмехнулся. Поездные всегда втроём работают, да и по мелочам. Очки, а стёкла простые, не линзы, форма морская, а якорь на руке не морской, а у этого у него на губе татуировка, точка под носом, искоса посмотрел на Степана Медардовича и удержался, сказал по-другому. Тоже знак. Ну, а как я колоду увидел она же краплёная. Вот, смотрите, он собрал карты и протянул их Степану Медардовичу. На рубашках. Где точки, где чёрточки, и цвет по-нужному, по мастям подобран.
И пока тот рассматривал карты, Андрей закончил разбор денег. Отделил проигрыш Степана Медардовича, свойсколько своих вложил в игру, а оставшиеся поделил пополам.
Но ведь колоду принёс Арсений.
Проводник с каталами всегда в доле, как о само собой разумеющемся ответил Андрей. Он же и наводку даёт, кто с деньгами в каком купе едет, и усмехнувшись:Только недоказуемо это. А колоду вы себе оставьте, на память. Ну вот, держите, Степан Медардович, это ваши деньги.
Но
Это ваш проигрыш, а это Андрей улыбнулся широкой простодушной улыбкой. Это компенсация. За моральный ущерб.
Он подвинул пачки Степану Медардовичу, убрал свои в карманы и встал. Встал и Степан Медардович.
Спасибо, Андрей, я ваш должник.
Нет, резко ответил Андрей. Счётов между нами нет.
Хорошо, не стал спорить Степан Медардович. Но при следующей встрече
Ладно, согласился Андрей. До встречи, и улыбнулся. Тогда сыграем по-новому. И по-честному.
Отлично, улыбнулся Степан Медардович. Честная игравысшее удовольствие.
Они обменялись рукопожатием, Степан Медардович вручил Андрею свою визитную карточку, слова прощания, и Андрей ушёл.
Войдя в своё купе, Андрей устало сел на свой диван и откинулся на спинку. Надо же, как всё повернулось. Хорошо, что когда стали собирать игру, он задержался, переобуваясь, и Моряк ушёл без него, а ему удалось заложить нож в рукав. Удачно прошло. И деньги, две с лишним тысячи, хорошо он катал почистил, деньги лишними не бывают, мало ли что и как обернётся. Он прикрыл глаза и как провалился в чёрную пустоту забытья: так вымотала его игра.
Учебный день благополучно катился к концу. Обычно после шестого урока Эркин ходил помочь Алисе собрать вещи, и она дожидалась его, играя на улице, но сегодня шёл дождь, и Эркин отвёл её в библиотеку.
Посиди здесь, хорошо?
Ладно, согласилась Алиса.
Агаша, дежурившая сегодня в читальном зале, дала Алисе пачку цветных детских журналов, и Эркин спокойно ушёл. Сумку Алисы он отдал на вешалку и побежал в класс шауни.
Тим уже сидел в своём углу: Дима и Катю по субботам забирала с занятий кто-нибудь из соседок, ему же ещё за покупками надо. Эркин сел на своё место, достал букварь, прописи, тетрадь. Маленький Филин сразу спросил: