***
Первый день конклава. Вроде бы всё, что зависело лично от меня, я уже сделал. Теперь оставалось самое сложноеждать. Чего именно? Первого известия от Родриго Борджиа, но не только. Те наёмники из кондотт Раталли и Эспинозы, которые были наиболее внимательными и умеющими излишне не отсвечивать, были посланы в окрестности дворцов, принадлежащих Сфорца и делла Ровере. Особенно важными являлись резиденции последнего семейства. Ёжикам понятно, что кардиналы Асканио Сфорца и Джулиано делла Ровере тоже будут связываться со своими доверенными лицами.
Доверенные Сфорца интересовали меня не так сильно, как братец кардинала Джулиано делла Ровере по имени Джованни. Это был тот ещё кадр! Племянник Сикста IV, он ещё в семьдесят пятом получил должность префекта Рима. Более того, на закате понтификата своего дядюшки он получил должность Гонфалоньера Церкви, то есть главнокомандующего, которую занимал вплоть до восемьдесят девятого. Затем его попёрли оттуда, но пост префекта Вечного Города он за собой сохранил.
Это было плохо. Городская стража, подчиняющаяся в период безвластия префекту, могла, случись что, доставить массу хлопот. И уж тем более всё семейство делла Ровере чувствовало себя не просто в безопасности, а абсолютно вольготно.
Ну да не о том речь. Именно Джованни делла Ровере был с крайне высокой степенью вероятности тем человеком, к которому поступят сведения от его братца, претендующего на папскую тиару. Следовательно, именно за его домом следовало следить прежде всего. Не за тем, кто туда входит, совсем наоборот. Интересовали выходящие оттуда люди, особенно движущиеся к выходу из Рима. Был отдан приказ хватать всех таких. Разумеется, лишь после того, как они окажутся за пределами города. Если без сопровождениясовсем хорошо. В сопровождении можно лишь пожалеть тех, кто попробует сопротивляться. Как ни крути, а подтянутые к Риму кондотты давали ощутимое преимущество.
Пока всё было тихо. Тишь да гладь, да грёбаная коромыслом благодать! До того момента, как в комнату, где сидели я, Бьяджио и Мигель, не ворвался Винченцо Раталли с малость ошалелыми глазами, с порога заявивший:
Синьор Чезаре, мы его поймали!
Кого? Комара на своей шее или шлюху, прокравшуюся для соблазнения твоих лейтенантов?
Монаха! Бродячего монаха, который выехал из ворот Рима на шелудивом муле. Только это был не простой монах. Вы правильно сказали нам не пропускать никого, особенно таких вот При нём было письмо с печатью префекта Рима.
Есть!вскочил я с кресла, попутно сбив со стола жалобно звякнувший кубок. Давай его сюда, Винченцо!
Кондотьер, сделав несколько шагов вперёд, передал мне в руки ценный трофей, попутно сказав.А монаха мы немного поучили ножнами мечей. Но живой, только рожа опухшая. Его тоже привезли.
Через те же ворота?хмыкнул Мигель.Ну ты, Винченцо, и отважный человек.
Через другие ворота. Синьор Корелья, - нарочито обиженное лицо кондотьера было совсем не натуральным.Дали по голове, засунули в мешок. Так и провезли. Несколько сольди страже, они и не посмотрели.
Успокоились, доблестные вы мои. С монахом мы поговорить успеем, если это вообще понадобится. Вряд ли он что-то знает.
Может и знать. Кого попало не пошлют.
Верно, Бьяджио, - согласился я с Моранцей, который хоть и не любил вмешиваться в разговоры тех, кого считал выше себя по положению, но в таких ситуациях не молчал.Может и сделаем из монаха святого, но позже. А пока лучше прочитать, чего там в письме начертано.
Недоумение на лицах, и лишь через несколько секунд, когда я уже сломал печать и развернул лист бумаги, Раталли спросил, не в силах усмирить любопытство:
Сделаем святого Это как?
При помощи калёного железа, бичей и прочих средств, используемых против служителей церкви в самые древние времена. Как мне говорил отец, а он получше многих знает эти вопросы: «Без ужасных мук телесных, мало кто может удостоиться святости». Вот и сделаем такой подарок пойманному вами монаху. Если, конечно, он сам того захочет. Я человек добрый, можно даже сказать щедрый. Раздаю святость практически бесплатно.
Мигель откровенно заржал, Бьяджио усмехнулся Раталли же, как ещё не успевший привыкнуть, сначала осмотрелся вокруг. Нет, приятель, тут отцов-инквизиторов не водится, они сейчас большей части в Испании. Если же всё нормально пройдёт, эту заразу надобно будет сначала ограничить, а потом вывести как тараканов. Вреда от них масса, польза же крайне сомнительна.
Что до текста письма, то тут Да, тут было на что посмотреть. Префект Рима Джованни делла Ровере отправил это послание не абы кому, а самому королю Франции Карлу VIII. Обеспокоенное такое, жалобное. Вроде бы и от своего имени, но ссылаясь на то, что его брат, претендующий на папскую тиару, уже очень обеспокоен случившимся в первый же день конклава. Ведь из трёх претендентов большее число голосов набрал даже не Сфорца, а Родриго Борджиа, которого, помимо прочих, поддержали и испанские кардиналы. А Кастилия с Арагоном, как всем понятно, не слишком дружественны Франции. И это ещё мягко выражаясь.
Почему делла Ровере начал плакаться французу уже сейчас?спросил я, положив письмо на стол, чтобы все могли ознакомиться с сим образчиком не самого лучшего стиля.Выборы только-только начались, всё может измениться. Не то чтобы я этого хотел, совсем наоборот. Причину не могу понять!
А всё просто, Чезаре, - хмыкнул Мигель, быстрее остальных дочитавший письмо и оценивший его содержание.Джулиано делла Ровере понял, что сторонники Сфорца и твоего отца объединены тем, что не любят всех делла Ровере. И имеют денег и влияния больше, чем он один. Он может лишь оттягивать неизбежный выбор одного из двух зол. Сфорца или Борджиа, Борджиа или Сфорца. Но не делла Ровере!
Ищет запасной путь, - подтвердил кондотьер. - Сфорца ему не друг, Борджиа и вовсе враг. Но его поддержали Неаполь, Генуя и Франция. Генуя мало что может за пределами своих земель. Неаполь Я бы не стал рассчитывать на старого безумца Ферранте. Он может принять и оказать помощь, а может содрать с тебя живого кожу и отдать таксидермисту для своего «обеденного зала».
Тут я невольно передёрнулся, да и другие находящиеся в комнате не остались равнодушными. Король Неаполя был самым настоящим чудовищем и это ни разу не преувеличение. Матёрый садист, обожающий пытать до смерти своих врагов, а из тел делать чучела и рассаживать их за обеденным столом. Не просто рассаживать! Ферранте Неаполитанский любил обедать в компании своих мёртвых поверженных врагов, среди всех этих специфических ароматов и жуткой атмосферы. Слуги, подающие блюда, то и дело падали в обморок это тоже забавляло короля.
Эх, на таком безумце психиатры могли бы не один десяток диссертаций защитить и написать столько же монографий, более чем нужных для понимания той глубины, до которой может докатиться человек.
Типаж! И ведь при всём при том садист и изверг крепко сидел на троне, с ним многие просто опасались связываться. А ну, как и их тоже к чучельникам возможно ещё в полуживом состоянии. К тому же Ферранте умел и любил не только пытать, но и воевать. Грязно, жёстко, без оглядки на любые правила, но это лишь давало ему дополнительные возможности.
Верно, Винченцо. Генуя слаба. Король Неаполя непредсказуем, а потому чрезмерно опасен. Остаётся Франция, будь она неладна. Её король Карл VIII давно точит зубы на Неаполь. А сейчас, проглотив Бретань, он усилился до опасного уровня.
Его соседи этим недовольны. Вот-вот стычки на границах перерастут в настоящую войну.
Её можно предотвратить, заткнув им рты кусками пирога, - отмахнулся я.Взгляните на карту! Фердинанд Арагонский давно жаждет возвращения Русильона. Император Священной Римской империи Максимилиан может удовольствовать возвращением приданого своей дочери и выплатой немалой суммы «за беспокойство». Про Генриха Английского я и вовсе молчу Он предпочитает мир и золото войне. Если Карл VIII решится обратить взгляд на итальянские земли, то с соседями договориться будет возможно. Слишком уж вкусный кусок этот Неаполь! Большой, жирный, стратегически выгодный. Надеюсь, ни у кого нет сомнений, что Джулиано делла Ровере без малейших сомнений разорвёт временный союз с королём Ферранте?
Какие тут сомнения, - фыркнул Мигель.Всего пару лет назад они были врагами. Слышал даже, что Ферранте выделил пустой стул в своей «комнате мертвецов» как раз для этого неугомонного кардинала.
Тем более. Это письмо, - я положил руку на лист бумаги, - оно будет очень полезно в будущем. Равно как и тот, кто его вёз. Заковать в кандалы, следить, чтобы с собой не покончил, кормить вволю. Он нужен живым и говорящим. Если ещё кого-то притащат из числа посланцев семейки делла Роверете же самые указания. Свидетелей много не бывает, равно как и столь откровенных писем.
Мнутся, не решаясь высказать мнение. Наконец Бьяджио, открытая душа, с тяжким вздохом произносит:
Кардинала Джулиано делла Ровере это не обвинит. Его брат и онразные люди. Его не обвинить.
Так я и не собираюсь обвинять его СЕЙЧАС. Это письмо может лишь подпортить его репутацию, будучи показано отдельным людям. Но вот если пройдоха потом попробует удрать во Францию Вот тогда письма станут серьёзным оружием против всей его семьи.
Интриги, везде интриги, - простонал Мигель Корелья, закрывая глаза рукой.Глаза б мои их не видели! Лучше честная война, а не это.
Может и войны дождёмся, - не пожелал шутить Раталли. - При победе Борджиа многие будут недовольны.
Тихо! Сначала моему отцу надо победить, на этом и сосредоточимся. И вообще, где там письмецо уже от него? Давно пора.
Пора там или не пора, но весточка прилетела на голубиных крыльях лишь спустя час с лишним. Не сказать, что я ощутимо нервничал, но ждатьто ещё сомнительное удовольствие. Зато когда я разворачивал скрученную в трубочку записку, то первое, что удалось заметитьдобрый стиль послания. Действительно бодрый, даже очень. Родриго Борджиа был доволен прошедшим днём и спешил этим поделиться.
«Дорогой Чезаре, первый день прошёл лучше, чем мы могли надеяться. Десять голосов уже мои. Делла Ровере отстаёт на один шаг, Сфорца на целых четыре. Единственная печальмоя головная боль, усилившаяся к вечеру. Но к утру, хвала Господу, она должна пройти»
Та-ак, значит отравленному Карафе к вечеру стало совсем хреново и Родриго Борджиа надеется, что завтра тому придёт окончательный кердык. Неплохо при любом раскладе. Читаем дальше.
«Кардинал Джованни Мишель должен получить сорок пять тысяч дукатов. Кардинал Колоннадвадцать тысяч и следующие земли и аббатства Борджиа»
Плюс два голоса, получаем двенадцать. А кардиналы нынче дороги. Один предпочёл хапнуть всю сумму наличностью, второй часть золотом, зато другуюземлёй и аббатствами. Хотя чего я удивляюсь то? Колонна знают толк в продажности. Видимо, этот их представитель, видя явную силу вице-канцлера, быстро переметнулся на его сторону, выторговав очередной куш для своего и так могущественного семейства. Привыкли что они, что Орсини измерять влияние исключительно деньгами и землёй. А предпочитающий их власти, обречён проиграть. Не сразу, так в перспективе. И теперь, как мне кажется, эта самая перспектива стоит на пороге и радостно скалится в их златолюбивые лица. Только они пока ещё её не видят и это есть хорошо.
Дальше Ну понятно, список кардиналов с пометками кто за кого голосовал. Полезная информация! Зато строчки ниже ещё более радуют взгляд.
«Сфорца заинтересован предложением, но упрямится. Надеюсь внушить ему, что это разумно. Время, на него уповаю».
Ага, точнее на скорую смерть одного из сторонников Асканио Сфорца. Но если так, то двенадцать плюс пять равно семнадцать. Вполне достаточное число голосов для получения папской тиары. Нам оставалось лишь выполнить поручения главы семейства Борджиа по подкупу двух указанных им кардиналов, после чего передать информацию об этом. Как? Стандартным, использовавшимся на протяжении вот уже нескольких десятков конклавов способомпри доставке еды кардиналам. Все знали, что вместе с едой те получают послания. Знали и закрывали глаза. Уже потому, что было понятнобез этого нарушения выборы будут длиться не дни, а недели и месяцы. Ведь тем кардиналам, чьи голоса были куплены, требовалось подтверждение, что оплата действительно уже осуществлена. Так и жили. Римские традиции, чтоб им пусто было.
Разумеется, читать записку Родриго Борджиа я присутствующим не разрешил. Сам изложил начертанное там, но своими словами. А потом началось Перевод денег Мишелю и Колонне, переоформление документов на земли и аббатства. Всё это необходимо было сделать за ночь, чтобы к утру уже не мы, а доверенные лица кардиналов Мишеля и Колонна сообщили своим патронам, что условия сделки выполнены, что теперь можно и отдавать голоса покупателю.
Неудивительно, что когда уже глубокой ночью пришло сообщение о том, что находящегося в бессознательном состоянии кардинала Оливьеро Карафу вынесли из закрытого крыла дворца, специально для такого случая, открыв одну из дверей особых эмоций это не вызвало. Ближний круг и так знал, что кардинал не жилец. Остальным же было совсем не до того, дел и так хватало. И это неплохо!
Глава 8
Глава 8
Папская область, Рим, август 1492 года
Утреннее голосование практически ничем не отличалось от предыдущего. Ну, за тремя исключениями. Впавший в беспамятство и вынесенный за пределы расположения конклава кардинал Оливьеро Карафа уже не был в состоянии отдать свой голос за Асканио Сфорца. Зато довольные полученными известиями кардиналы Мишель и Колонна проголосовали за Родриго Борджиа, тем самым увеличив число его сторонников до двенадцати. Двенадцать. Девять. Пять. Именно столько голосов было подано за Борджиа, делла Ровере и Сфорца соответственно. Учитывая же необходимость получить две трети плюс один голос и выбывание из числа выборщиков кардинала Карафы До заветных семнадцати ему оставалось получить всего пять сторонников.
И средство для их получения у него имелись. Целых два средства, если быть точным. Первоеторги с Асканио Сфорца. Даже за вычетом Карафы он мог предоставить те самые пять голосов. Второеумирающий Карафа, чья приближающаяся смерть могла навести склонившихся в сторону делла Ровере на вполне определённые мысли, особенно если с ними как следует поговорить. Напомнить о том, кому прежде всего выгодна смерть неаполитанца.
Как раз поэтому, он попросил четырёх кардиналов составить ему компанию. Кого? Асканио Сфорца, Антонио Паллавичини, Джованни Батиста Зено и Джованни Батиста Орсини. Трёх сторонников Джулиано делла Ровере и третьего по голосам кандидата на папскую тиару. Выбор был более чем оправдан. Только трое из оставшихся семи не были накрепко связаны с Джулиано делла Ровера. Ну а Асканио Сфорца мог отчасти говорить и от лица тех, кто был предан именно ему, а не деньгам и землям, за которые покупались голоса многих членов конклава.
Что ты хочешь нам сказать Борджиа?процедил Зено.Я не желаю видеть тебя на Святом Престоле, и никакие деньги этого не изменят.
Дай ему высказаться, Джованни, - немного укоряющим тоном вымолвил Паллавичини.Вице-канцлера можно не любить, но не считать наивным или просто глупцом. Видишь же, Орсини и Сфорца слушают. Нам тоже следует это сделать.
Ладно, Антонио. Я буду слушать, но и только!
Большего от нас и не просят, - веским тоном добавил Асканио.Мы слушаем тебя, Родриго. Внимательно, не упустим ничего из сказанного тобой.
Борджиа такой подход вполне устраивал. Ему требовалось всего лишь указать на крайне подозрительную болезнь кардинала Карафы и напомнить о его врагах, а также о безжалостности главнейшего из них.
Мне не нравится такое быстрое ухудшение здоровья кардинала Карафы, - начал вице-канцлер, придав своему лицу скорбно-обеспокоенное выражение. - Если человек, ещё вчера здоровый, попав на конклав, вдруг начинает жаловаться на кружащуюся голову, обильный пот, а потом лишается чувств и впадает в беспамятство Мне шепнули, когда его уносили отсюда, что он умирает.
Яд?встрепенулся Орсини.Мы заперты тут, а значит Не хочешь же ты сказать, Борджиа, что отравитель находится среди нас? Это было бы возмутительно! Смерть во время конклава да такая подозрительная.
Если кардинал действительно отравлен.
Благодарю тебя, Асканио, - кивнул вице-канцлер.И нет, я не обвиняю одного из нас, носящих кардинальское облачение. Есть слуги. Есть повара. И у Карафы были опасные враги. Среди них те, которые не остановились бы ни перед чем, чтобы покончить со столь раздражающим противником.