Кажется, нам нет нужды продолжать прения, объявил Товар. Кто за то, чтобы приговорить Марисоль Деларозу и Камерона Уэйста к пожизненному заключению с работой в сельскохозяйственном лагере Стиллуэлл?
Товар, Хобб и Кесслер подняли руки, мгновение спустя к ним присоединился Вульф. Единогласно. Товар наклонился подписать бумагу, и четверка солдат Сети подошла вывести заключенных за дверь. В зале стало шумно: сотни людей заговорили друг с другом, споря о приговоре, справедливости наказания и разыгранной драме. Изольда встала, Маркус провел ее в коридор.
К выходу, попросила Изольда, мне нужно подышать.
Они шли во главе основной толпы и быстро добрались до наружной двери, обогнав остальных. На улице Маркус нашел скамейку, и девушка присела, поморщившись.
Хочу картошку фри! заканючила она. Жирную, соленуюбольшую порцию: я хочу съесть всю картошку фри в мире.
Ты выглядишь, прости, как будто тебя сейчас стошнит, и еще о еде думаешь?
Не произноси слова «еда», быстро проговорила Изольда, закрывая глаза. я не хочу еды, я хочу картошку фри.
У беременных столько причуд
Заткнись!
Толпа, выплеснувшись на газон перед школой, поредела; Маркус наблюдал, как люди либо расходились, либо собирались группками, тихо споря о сенаторах и их решениях. Впрочем, «газоном» это назвать было трудно: когда-то перед школой действительно зеленела аккуратная лужайка, но никто толком не ухаживал за ней уже многие годы, и она превратилась в луг с молодыми деревцами, иссеченный тропинками. Маркус задумался, не он ли косил его последним, два года назад, в качестве наказания за розыгрыш в классе. А потом его кто-нибудь подстригал? Вообще, с тех пор хоть что-то приводили в порядок? Сомнительная честь быть последним человеком, когда-либо подстригавшим газон. «Интересно, в скольких еще занятиях я окажусь последним?»
Помрачнев, он посмотрел через улицу на больничный комплекс с заполненной парковкой. Большая часть города в дни крушения старого мира была пустамало кто ел в кафе или смотрел кино в разгар Эпидемии, но в больнице жизнь била ключом. Старые машины, ржавые и осевшие, с разбитыми окнами и царапинами на кузове, переполняли парковку: сотни и сотни людей, пар, семей, тщетно надеясь, что врачи спасут их от РМ, приехали сюда и умерли здесь, как и все врачи. Выжившие, поселившись в Ист-Мидоу, расчистили клинику в первую очередьэто была отличная больница, одна из главных причин, почему люди выбрали именно Ист-Мидоу как место для поселения, но до парковки ни у кого не дошли руки. Так последняя надежда человечества оказалась с трех сторон окруженной лабиринтом из ржавого металла, одновременно свалкой и кладбищем.
Маркус услышал громкие крики и повернулся к зданию, из которого солдаты Сети выводили Уэйста и Деларозу, окруженные толпой, протестовавшей против приговора. Он не мог разобрать, хотелось ли им чего-то более сурового или мягкого, но подозревал, что пум создавали спорщики от обеих фракций. Эшер Вульф возглавлял процессию, аккуратно оттесняя людей и прокладывая дорогу. Фургон уже ждал ихбронированный автомобиль со свободными осями, который тянула четверка тяжеловозов, нетерпеливо бивших копытами, фыркавших и нервно вздрагивавших от становившихся все громче выкриков толпы.
Выглядит, словно они хотят поднять 65шт, пробормотала Изольда, и Маркус кивнул. Некоторые протестующие заблокировали двери фургона, другие силились оттащить их, а Сетевики беспомощно пытались навести порядок.
«Нет, неожиданно понял Маркус, хмурясь и подаваясь вперед, они не пытаются навести порядок, они пытаются что? Солдаты не останавливают драку, а направляют ее. Я видел, как подавляют мятежи, у них получается намного эффективнее. И они стараются как следует. Что они?..»
Сенатор Уэйст упал на землю, на его груди расцветало темно-красное пятно, и почти сразу же послышался громкий хлопок. Мир, казалось, замер на мгновение: толпа, Сеть и лужайка словно застыли, замороженные. Что случилось? Что это за красное пятно? Что за хлопок? Почему он упал? Части картины, разбросанные и перепутанные, постепенно выстроились в мозгу Маркуса по порядку: хлопок был звуком выстрела, красное на груди Уэйстакровь. Его застрелили.
Лошади пронзительно заржали, от ужаса встав на дыбы и потянув за собой тяжелый фургон. Их громкое ржание будто стронуло застывшее время с места: толпа взорвалась криками и хаосом, все бросились бежатькто в укрытия, кто искать стрелявшего, и все, казалось, старались оказаться как можно дальше от тела сенатора. Маркус повалил Изольду за лавку, прижимая ее к земле.
Не двигайся! крикнул он, а затем со всех ног бросился к упавшему заключенному.
Найдите стрелка! орал сенатор Вульф. Маркус видел, как сенатор вытаскивает из куртки блестящий черный полуавтоматический пистолет. Гражданские разбегались по укрытиям, как и некоторые Сетевики, но Вульф с несколькими солдатами остался при заключенных. Кирпичная стена за ними взорвалась брызгами шрапнели, и по школьному двору прокатился новый хлопок. Маркус, не в силах оторвать взгляда от лежавшего Уэйста, бросился на землю рядом с ним и начал проверять его пульс еще до того, как полностью остановился. Нащупать он так ничего и не нащупал, но кровь, вытекавшая из раны, доказывала, что сердце еще работает. Он зажал рану руками, со всей силы давя на нее, но вдруг резко вскрикнулкто-то отдернул его назад.
Я пытаюсь спасти его!
Он мертв, выпалил солдат. Тебе надо в укрытие.
Маркус скинул его руку и снова неуклюже подполз к телу. Вульф продолжал кричать, указывая через лужайку на больничный комплекс, но Маркус, не обращая на него внимания, снова сдавил рану. Руки стали красными и скользкими, рубашку забрызгало горячими алыми каплями; он не переставая звал на помощь:
Кто-нибудь, дайте рубашку или куртку! Он истекает кровью с двух сторон, и я не могу остановить ее одними руками!
Ты с ума сошел, рявкнул солдат сзади. Беги в укрытие.
Оглянувшись наконец к нему, Маркус внезапно увидел сенатора Деларозу, все так же в наручниках, сжавшуюся между конвоирами.
Спасите ее! воскликнул Маркус.
Он там, распинался Вульф, снова показывая на здания за больничным корпусом. Стрелявший там! Кто-нибудь, окружите здание.
Кровь толчками просачивалась сквозь пальцы Маркуса, окрашивая пальцы, заливая грудь осужденного; из выходного отверстия она сочилась ровным ручейком, вытекая из-под спины мужчины, разливаясь в лужицу, постепенно поглощавшую колени и брюки парня. Крови было слишком многослишком много, чтобы Уэйст мог выжить, но Маркус не ослаблял давления. Осужденный не дышал, и Маркус снова позвал на помощь:
Я его теряю!
Ну так брось! громко и зло крикнул солдат. Весь мир, казалось, пропитался кровью и адреналином, Маркус с трудом сохранял самообладание. Чьи-то ладони протянулись к груди раненого, и он с удивлением увидел, что это руки не солдата, а Деларозы.
Кто-нибудь зайдите туда! кричал Вульф. Убийца где-то в тех развалинах!
Слишком опасно, отнекивался другой солдат, сидевший, пригнувшись, за кустом. Мы не можем вот так вот ломануться, когда снайпер прижал нас к земле.
Да не прижимал он вас, он целит в осужденных.
Все равно, слишком опасно.
Тогда вызовите подкрепление, настаивал Вульф. Окружите его. Делайте хоть что-нибудь, чем сидеть тут!
Маркус перестал чувствовать биение сердца. Кровь в груди жертвы замерла, тело лежало без движения. Он продолжал сдавливать рану, понимая, что это бесполезно, но от потрясения не в состоянии придумать ничего лучшего.
Да вы-то что беспокоитесь? недоумевал солдат. Маркус поднял взгляд и понял, что тот обращается к сенатору Вульфу. Пять минут назад призывали к казни, а теперь, когда этот мертв, пытаетесь поймать того, кто его убил?
Вульф развернулся на месте, оказавшись лицом к лицу с солдатом.
Ваше имя, рядовой?
Солдат дрогнул.
Кантона, сэр. Лукас.
Рядовой Кантона, что вы поклялись защищать?
Но он
Что вы клялись защищать?
Народ, сэр. Кантона сглотнул. И закон.
В таком случае, рядовой, в следующий раз дважды подумайте, прежде чем предлагать мне забыть о том и о другом.
Делароза посмотрела на Маркуса, держа на весу руки, перепачканные кровью собрата по заключению.
Вот так оно и кончается, малыш.
То были первые слова, которые Маркус услышал от нее за многие месяцы, и они потрясли его до глубины души. Он осознал, что все еще сдавливает руками безжизненную грудь Уэйста, отпрянул, не в силах оторвать взгляда, и, тяжело дыша, спросил:
Что так кончается?
Все.
Глава четвертая
Мне кажется, это Сеть, заявила Зочи.
Хару фыркнул:
Думаешь, СБ убила человека, который представлял ее в Сенате?
Это единственное объяснение, уверенно ответила девушка. Они сидели в гостиной, подъедая остатки ужина: жареную треску и тушеную брокколи из огорода Нандиты. Маркус задержался на этой мысли, отметив, что по-прежнему думает об «огороде Нандиты», хотя ее не было уже несколько месяцев: даже сегодняшнюю капусту сеяла уже не она, а Зочи. В доме остались только Зочи и Изольда, но он все еще говорил «огород Нандиты».
И, конечно, для него это был по-прежнему «дом Киры», хотя она отсутствовала уже два месяца. Теперь Маркус проводил здесь даже больше времени, чем до ее ухода, все надеясь, что однажды дверь откроется и на пороге появится она. Не появлялась.
Подумай, продолжила Зочи. Сеть ничего не нашла, так? Два дня поискови ни одной зацепки, которая бы привела их к снайперу: ни гильзы, ни следа ботинка, ни царапины на полу. Я не поклонница Сети, но в профессионализме им не откажешь: если бы искали, нашли бы. Значит, попросту не ищут. Спускают дело на тормозах.
Или снайпер был суперпрофессионалом, возразил Хару. Есть такая вероятность, или мы должны сразу погружаться в теории заговора?
Конечно, он профессионал, ответила Зочи. Его же Сеть и готовила.
Похоже на круг в доказательстве, заметила Изольда.
Уэйст был частью Сети, объяснил Хару. Он был их представителем в Совете. Если ты думаешь, что солдат способен убить другого солдата, то плохо же ты знаешь солдат. Они становятся ужасно злопамятными, когда нападают на одного из них, и не спустили бы дело на тормозах, а просто линчевали бы бедолагу.
А я о том и говорю, не унималась Зочи. Что бы там еще Уэйст ни делал, он хладнокровно убил солдатаможет, не лично, но отдал приказ. Распорядился убить своего подчиненного. Сеть ни за что не позволила бы ему так легко отделаться, ты сам сказал: они бы выследили и линчевали бы его. Новый сенатор от Сети, Вульф или как там его, Изольда говорит, он чуть не криком кричал, требуя смертной казни. И вот, не добившись своего в суде, они просто перешли к плану Б.
Или, что более вероятно, сказал Хару, все было так, как говорит Сеть: это попытка устранить Вульфа, или Товара, или кого-то еще. Кого-то из действующих сенаторов. Зачем убивать приговоренного преступника?
Так снайпер просто промазал? съязвила Зочи. Этот невероятный супер-пуперпрофессионал, ушедший от преследования всей Сетью, так дерьмово стреляет, что целил в одного сенатора, а попал в другого? Слушай, Хару, ты уж реши: он либо профи, либо нет.
Маркус всегда старался избегать подобных споров, «подобных» в смысле «любых споров с Хару», по причине их бесплодности. Он сам видел, как действовали (или бездействовали) солдаты во время нападения, и по-прежнему не мог понять, было ли это заговором или нет. Один пытался оттащить его от Уэйста, но для чего: чтобы спасти Маркуса или чтобы не дать ему помочь несчастному? Сенатора Вульфа нападение задело за живое, убийство заключенного стало для него чуть ли не личным оскорблением, но был ли он искренен или всего лишь ловко разыграл спектакль?
Хару и Зочи спорили со страстью, но оба слишком легко кидались в крайности; по опыту Маркуса, они будут спорить и спорить часами, а то и днями. Махнув на них рукой, он повернулся к Мэдисон и Изольде, ворковавшим над дочкой Мэдисон, Арвен.
Арвен была чудом: первым ребенком за почти двенадцать лет, излечившимся от РМ-вируса благодаря лекарству Киры, самореплицирующемуся в ее крови. Сейчас девочка спала на руках Мэдисон, туго спеленутая флисовым одеялом, пока Мэдисон негромко разговаривала с Изольдой о работе и беременности. Сэнди, персональная медсестра Арвен, тихо сидела в уголке: чудо-дитя было слишком ценным, чтобы оставлять его без непрерывного медицинского наблюдения, так что Сэнди повсюду сопровождала мать и дочь, хотя так и не стала частью их компании. Их свита пополнилась и другими: чтобы защитить ребенка, Сенат приставил к ним пару телохранителей. А после того, как сумасшедшаямать десяти мертвых детейпопыталась похитить Арвен в первый же день, когда Мэдисон пошла с ней на рынок, охрану удвоили, а Хару восстановили в армии. Сегодня вечером один охранник дежурил во дворе перед домом, а второйза ним. Рация на поясе Хару негромко чирикала каждый раз, как кто-нибудь из них выходил на связь.
Есть подвижки? спросила Мэдисон, вырвав Маркуса из задумчивости.
Что?
С лекарством, уточнила она, Есть подвижки с лекарством?
Он нахмурился, взглянув на Изольду, и покачал головой:
Ничего. Нам показалось, мы совершили прорыв, пару дней назад, но выяснилось, что группа Д уже так пробовала. Тупик. Он снова нахмурился от выбранного самим же слова, хотя теперь смог заставить себя не покоситься на Изольду; пусть это замечание отягощает его совесть, но не стоит привлекать к нему дополнительное внимание.
Изольда опустила глаза, поглаживая животик, как Мэдисон до нее. Маркус старался изо всех силвсе в его группе старались, но пока они ни на шаг не приблизились к синтезу лекарства от РМ. Кира выяснила, что служит лекарством, и смогла добыть его образец у партиалов на материке, но наладить собственное производство Маркус и другие врачи по-прежнему не могли.
Еще один умер в эти выходные, тихо проговорила Изольда, посмотрев на Сэнди; та печально кивнула, подтверждая. Изольда помедлила, держа руку на животе, потом повернулась к Маркусу:
Их теперь даже большеЗакон Надежды отменен, больше никого не принуждают беременеть, но их стало больше, чем раньше. Все хотят иметь детей, рассчитывая, что вы найдете способ производства лекарства к тому времени, как подойдет срок. Она отвернулась. Так странно: мы в Сенате всегда говорили «младенцы» тогда, еще до лекарства, словно прятались от слова «ребенок». Когда все, что мы получали, были отчеты о смерти, нам не хотелось думать о них как о детях, малышах, как о чем-то, кроме образцов в неудавшемся эксперименте. Теперь же, когда у меня ну, в общем, когда я сама ношу своего растущего человечка в животе, все иначе. Я не могу думать о нем иначе, как о своем ребенке.
Сэнди кивнула:
Мы в больнице тоже так говорили. И сейчас продолжаем. Смерть слишком близка, мы пытаемся держать ее на расстоянии.
Не знаю, как вам это удается, еле слышно проговорила Изольда. Маркусу показалось, голос девушки надломился, но он не видел ее лица и не мог понять, плачет ли она.
Но вы должны были продвинуться! обратилась к Маркусу Мэдисон. Вас четыре группы
Пять, машинально поправил ее Маркус.
Пять групп, повторила Мэдисон, и все работают над синтезом феромона партиалов. Вам дают любое оборудование, образцы для работывсе. Это она запнулась. Это не может быть тупиком.
Мы делаем, что можем, объяснил Маркус. Но ты должна понять, как все сложно. Феромон не просто взаимодействует с РМ, он каким-то образом является частью жизненного цикла вирусамы сами, честно говоря, еще не понимаем до конца, почему он работает. Почему у партиалов оказалось лекарство от РМ? Почему они выдыхают его, почему носят в крови? Насколько мы успели понять из объяснений Киры, пока она не ушла, партиалы даже не знают, что обладают лекарством, оночасть их генетической конструкции.
Не вижу в этом смысла, призналась Сэнди.
Его нет, если только это не часть какого-то большего плана, ответил Маркус.
Не важно, есть этот ваш гипотетический «больший план» или нет, отрезала Мэдисон. Не важно, откуда берется этот феромон, или как он туда попал, или почему небо голубоевам всего лишь надо его скопировать!
Сначала мы должны понять, как он работает, начал было Маркус, но Изольда оборвала его.