Агент - Валерий Большаков 16 стр.

Достав фонарик, Кирилл посветил на часы. Уж полночь близится. Пора.

Разворошив сено, он вылез. Ночной ветерок легонько касался верхушек деревьев, шурша листьямии заглушая шаги.

Отряхнув с себя травинки, Авинов постоял, вслушиваясь, приучая зрение к темноте, различая более светлую поляну, на которой он стоял, и темнеющий лес, куда ему надо было идти. «Вперёд!»скомандовал себе Кирилл и зашагал к имению.

Хозяйственный двор крепко спални огонёчка. Намаялись коммунары, социалистическую собственность расхищая. А вот в окнах Большого дома свет кое-где горел. Горел внизу, в коммутаторной, и почему-то в библиотеке. Светились три окна на втором этаже Северного флигеля, в комнате у Ленина. Не шёл сон к вождю мирового пролетариата. Главный вход в дом располагался с торца, где веранда. Там маялись охранники. Штабс-капитан зашёл с другой стороны, куда выходил зимний сад, и пригнулсяпоодаль засветили цигарками двое бойцов, обходивших охраняемую территорию.

Бочком-бочком Авинов продвигался вдоль оконных переплётов, холодно и тускло отблескивавших в ночи. Надежда была на расхлябанность и разгильдяйство, и она таки оправдаласьодна из узких створок была плотно притворена, но не закрыта. Толкнув раму ладонью, Кирилл влез в окно и аккуратно запер его за собой. В зимнем саду было сыро, пахло прелью, но растения никли без полива и ухода. Да и кому за ними смотреть? Не пролетарское это делоза барскими кустиками приглядывать

На цыпочках выйдя в диванную, штабс-капитан поморщилсялюстра была увешана сохнущими портянками. Из коммутаторной доносились глухие голоса и шлёпанье карт: «С червей, значится, зашёл А мы тебя валетом!»

Авинов пробежал на носочках по раскатанному ковру к лестнице, скрадом взошёл на второй этаж. Богатая усадьба, ничего не скажешь. Стильная. Это сколько ж уже всего коммунары порастащили, а словно и не убыло. Одни картины чего стоятвон тот пейзажик Дриленбюрга, например, или этот, левитановский. А там вон Бенуа? Похоже, его «Не отвлекайся!»осадил себя Кирилл.

Искомую комнату в Северном флигеле он обнаружил сразупо полоске света, пробивавшегося из-под двери. Потянув за ручку, Авинов убедился, что тут не заперто, и переступил порог.

Ничего особенного: у стеныдеревянная кровать, напротивплатяной шкаф. Между двумя зеркальными окнами помещался небольшой рабочий стол. За ним сидел Владимир Ильичсгорбившись, он быстро писал, изредка покряхтывая и морщась. Вся его грудь и шея были обмотаны бинтами, левая рука висела на перевязи, на плечи был накинут чёрный люстриновый пиджак.

Прикрыв за собою дверь, Кирилл молча смотрел на человека за столомневысокого, рыжеватого, лысого, лобастого. Хмуря брови, вздёргивая бородёнку, Ленин витал в неких марксистских эмпиреях, тщась совместить горячечные мечтания с грубой действительностью.

Авинов склонил голову, изучая вождя. Сталин, тот проще. Иосиф Виссарионовичтипичный деспот, владычество безраздельное, без рамок и сдержек, для неговсё. Владимир Ильич малость иной. Власть для Ленина не цель, а средство, могучий инструмент для переделки мира, для воплощения бредовых идей Бабёфа и Сен-Симона, «списанных» Марксом и Энгельсом.

Что интересно, оба: и наркомнац, и Предсовнаркомабыли убеждены в собственной правоте. Оба этих величайших вивисектора, не колеблясь, ставили бесчеловечный опыт на русском народе, разрушая всёнародное хозяйство, религию, частную собственность, семью. У них не холодела душа при одной мысли о десятках миллионов жертв. «Лес рубятщепки летят»,  равнодушно говорит Ленин. Сталин молча пожимает плечами: человеческие жизнипесок; дела ихгранит. Кому ещё не ясно?

Разве что размах у этих великихкроме шуток!  людей неодинаков. Иосифу Виссарионовичу достаточно быть властелином бывшей Российской империи, а вот Ленину подавай Земшарную Советскую Социалистическую Республику! Ильич просто бредил мировой революцией. Он прекрасно понимал всю унизительность Брестского мира, но таки подписал его, будучи уверен, что не сегодня завтра красные флаги Советов взовьются и в Германии, и в Австрии. Чудовищная наивность

 Я, кажется, уже предупгеждал вас, товарищ Воронин,  раздражённо сказал Владимир Ильич, не отрываясь от писанины,  чтобы не являлись без стука!

Подняв голову и повернувшись всем корпусом, Ленин глянул на Авинова, и гнев на его лице заместился страхом. Правая, здоровая рука дёрнулась, роняя карандаш, к лежащему на столе браунингу.

 Кто вы такой?  каркнул «вождь мирового пролетариата».  Что вам здесь надо?

 Тише, тише, Владимир Ильич,  проворковал Кирилл.  Я послан товарищем Сталиным.

Страх, исказивший жёлтое лицо вождя, трансформировался в досаду.

 Вы были в Кгемле?  требовательно спросил Ленин, особенно сильно картавя.  Что там? Как там? Я каждый час звоню в Москву, но мне никто не отвечает! Я спгашиваю Семашкоон пугается и мямлит какую-то чушь! Что вообще пгоисходит, вы можете мне объяснить?!

 Могу-с,  коротко ответил Авинов, устраиваясь на мягком стуле гамбсовской работы.  Свердлов и Троцкий составили заговор против вас, Владимир Ильич. Вы для нихтретий лишний. Свердлов подослал к вам убийцу, но вы исключительно везучий человек

 Я вам не верю!  выпалил Ленин, бледнея.

Кирилл усмехнулся, откидываясь на спинку.

 Свердлов занял ваш кабинет, Владимир Ильич,  спокойно проговорил он.  «Кожаный» подгрёб под своё тощее седалище и Совнарком, и ВЦИК, и ЦК партии. Вот письмо от Иосифа Виссарионовича.

Ильич нервно выхватил конверт, покривился от боли в шее. Одной рукою развернув письмо, он углубился в чтение, и уже не бледность красила его щёки, а багрецЛенин приходил в бешенство. Дочитав послание, он сложил его, зачем-то вкладывая обратно в конверт.

 Расстгелять сволочей!  выговорил Ильич глуховатым голосом, означающим всегда крайнюю степень волнения.  Пегевешать ренегатов!

Помолчав, соображая, он спросил:

 Комиссар Югковскийэто вы?

 Да, товарищ Ленин.

 Как вас по батюшке?

 Виктор Павлович.

 И что же теперь, Виктор Павлович?

Авинов подумал.

 Свердлов будет счастлив устроить вам торжественные похороны, Владимир Ильич,  сказал он, выбирая слова.  Но я бы не ждал ещё одного покушения, по крайней мере в ближайшие дни. Пока вы здесь, под негласным наблюдением и бдительной охраной, «Кожаному» бояться нечего. Полагаю-с, Яков Михайлович сейчас сильно занят, вербуя сторонников. Он доказывает партии, что справляется со всеми делами и без вас

 А потом?

 А потомсуп с котом. Или с ядом-с.

 Меня могут отравить?

 Стрельбы точно не будетотравят либо «перепутают» лекарства.

Ленин закудахтал, сгибаясь в кресле.

 А я А я  еле выговорил он, душимый хаханьками.  А я щи да кашу провегять стану! На Наденьке! И и чай!

Мучимый припадком нервного смеха, Ильич изнемог. Откинувшись на мякоть кресла, он дрожащей рукой отёр потный лоб.

 М-да, плохо, очень плохо,  глухо проговорил он,  архиплохо

 Ложились бы вы спать, Владимир Ильич.

Дверь неожиданно отворилась, и в комнату робко заглянула Крупскаянекрасивая, худосочная, глаза навыкате. Рыба.

 Володенька,  проблеяла она испуганно,  кто это?

 Свои это!  нетерпеливо откликнулся Ленин.

 А ты почему не спишь? Поздно уже

 Ложусь я, ложусь, ступай!

Было заметно, что жена являлась для Владимира Ильича сильнейшим раздражителем. И более всего выводила его вот эта слезливая доброта Надежды Константиновны, воистину рабская покорность, смиренное непротивление. Крупская ни разу не сказала худого слова супругу, хоть и было за что бранить. Даже когда её «Володенька» спутался с Инессой Арманд, она не закатила скандал, бушуя от ревности, не попыталась выцарапать глаза изменщику, а кротко уступила. Любовь зла

 Завтра сюда прибудет надёжный человек,  сообщил Авинов приглушённым голосом.

 Кто именно?  требовательно спросил Ленин.

 Тер-Петросян.

 Камо?  обрадовался вождь.  Очень хорошо!

 С ним его группа,  продолжил Кирилл,  молодёжь с Московских пулемётных курсовэти за вас жизнь отдадут и рады будут. Оградим вас, Владимир Ильич. А покаспокойной ночи.

Откланявшись, штабс-капитан удалился тем же путём, каким и прибыл.

Поздно утром, голодный и невыспавшийся Авинов прокрался на поляну, где рос огромный семисотлетний дуб. Направо от неё отходила дорожка, пересечённая Центральной аллеей, уводящей в липовый лес. Подальности от Большого дома аллею зажимали два древних кургана. Справа, на верхушку самого высокого из них, вилась серпантином тропинкапод сень старой липы, где стояла скамейка.

Штабс-капитан сразу обнаружил Камоэтот дерзкий, незаурядно храбрый левак прогуливался по аллее как ни в чём не бывало. Южанин, с бородкой-эспаньолкой и острыми усами, он здорово смахивал на Атоса. Прославился Тер-Петросян после ограбления Госбанка в Тифлисе, задуманного его другом и товарищем Сосо Джугашвили. Это был самый грандиозный «экс»тогда дружина Камо похитила триста с чем-то тысяч рублей, а народу полеглополсотни человек. Самому Тер-Петросяну не повезлоего схватили и заключили в Метехский замок, откуда он бежал. Благородный разбойник. Обаятельный грабитель. Честный вор.

 Э-э!  радостно воскликнул Камо, увидав выходившего к нему Авинова.  Какие люди! Какая встреча!

 Никшни!  цукнул на него Кирилл.

 Ай-ай-ай,  огорчился Симон Аршакович,  совсем забыл Где Старик, уважаемый?

Авинов подбородком указал на макушку кургана.

 Ага!  мягко улыбнулся Камо.  Ну, пусть отдыхает, не будем ему мешать. Пойдём, дорогой, с отрядом познакомлю. И давай не будем прятаться! Ядруг Ильича, и мои курсантыего друзья. Разве не могут друзья гостить? Могут! Должны! А как же? На то они и друзья

 Я на это и рассчитывал, когда предлагал Иосифу Виссарионовичу свой нехитрый планчик,  кивнул штабс-капитан.  Нужно окружить Ленина верными людьми, не оставляя его одного ни днём ни ночью.

 Заночуем!  осклабился Тер-Петросян.  Разве не могут друзья заночевать?

 А могут ли эти друзья противостоять грубой силе?  улыбнулся Авинов.

 Обижаешь, уважаемый!  протянул Камо.  Я лично учил их стрелять из пистолета навскидку, правой и левой, и как взрывчаткой пользоваться, и приёмы кое-какие показал А как же, дорогой! Ильич ещё весной дал мне боевое задание сколотить группу для диверсий в тылу врага. Сейчас ты её увидишь, дорогой, в полном составе!

Тер-Петросян завёл Кирилла в самую чащу. Там, на полянке, на огромном стволе поваленного дерева, сидели ровно десять парней и девушек, одетых просто и неброско. Остановившись за толстым клёном, Камо негромко представил свою команду:

 Вон тот светлыйРома Разин. Сам из крестьян, жил в Витебске, точнее, мыкался по господским углам с матерью-прачкой. В детстве начитался, чего не надо, и надумал сбежать в Америкузалёг в вагоне под лавку и до самой Одессы добрался. И в трюм американского парохода залез, паршивец, еле нашли! Он и в Германию сбегал Потом на фронте в немецкий плен попал. Большевик

Симон Аршакович рассказывал что-то о Ване Шулепове, о Васе Прохорове, об Асе Литвейко, об Асмик Папьян, но Авинов плохо слушал. Он смотрел на девушку лет семнадцати, невысокую, стриженную под мальчишку, подвижную и, что сразу же можно было определить, весьма решительную.

 Простите, Камо,  перебил Кирилл своего говорливого визави,  а вон та девушка, это, случайно, не Аня?.. Та, что парнем одета?

 Заметил!  понимающе ухмыльнулся Тер-Петросян и шутливо погрозил штабс-капитану пальцем.  Это Иван Иванович, уважаемый.

Встретив недоумевающий взгляд Авинова, Камо захихикал.

 Прозвище у неё такое,  объяснил он негромко.  А зовут и вправду Аней. Аней Новиковой.

Кирилл похолодел. Аня Новикова! Девушка капитана Юрковского! Вот это, называется, влип

 Она с Тамбовщины,  болтал Симон Аршакович.  Ты не смотри, дорогой, что такая хрупкая,  Аня и коня запряжёт, и дров нарубит, и белогвардейца пристрелитна прикладе её карабина уже шестнадцать зарубок! Из батрацкой семьи Анечка. Отца-комбедовца кулаки убили, в ноябре ещё. Тогда она косы обрезала, во всё мужицкое переоделась и в Козлов подалась, к большевикам тамошним. Зачислили нашу Аню бойцом в особый коммунистический военно-заградительный отряд, так она там всех построилатак себя поставила, что её звать стали и не Аней вовсе, и даже не Анной Ивановной, а Иваном Ивановичем! Я её на кремлёвских пулемётных курсах нашёл, Аню туда по путёвке Московского горкома направили. Помню, вызвали её, а она явилась и рапортует: «Курсант Новикова прибыл!»

Камо рассмеялся беззвучно, а штабс-капитану тошно сталоощущение близящегося провала холодило, как край разверзавшейся бездны.

 Ну пошли, пошли  заторопился Тер-Петросян.

Нарочно шумя, он выбрался на поляну. Парни сразу вскочили, выхватывая кто наган, кто браунинг.

 Свои, свои!  дурашливо задрал руки Камо.

Аня Новикова, обольстительно затянутая в форму красноармейца, медленно поднялась. Пошла навстречу ломающимся шагом и вдруг бросилась к Авинову.

 Вика!  взвился радостный крик.

Девушка крепко обняла Кирилла, прижалась к нему, коснулась его лица мокрой щекой, заговорила срывающимся голосом:

 Ты здесь! Прости, прости меня! Ладно? Вика Я такая дура была! Ты меня прощаешь?

Её жадный рот скользнул по щетинистому подбородку, нашёл губы Авинова, растворил их острым язычком. Штабс-капитан, прижимая к себе молодое, гибкое, налитое тело, поневоле ответилсосущая тоска в душе мешалась с вожделением. И тогда девушка заплакала.

 Я такая счастливая  опалил ухо Кириллу жаркий шёпот.

«Господи, что же мне делать-то?»подумал Авинов, тиская чужую возлюбленную.

Глава 14БЛОКАДА

Весело гомоня, «комсомольцы-добровольцы» вышли к подножию кургана. Ленин медленно спускался по тропинке, стараясь не шевелить плечом и не поводить шеей.

 Здравствуйте, Владимир Ильич!  возликовала молодёжь.

 Здгавствуйте, здгавствуйте,  заулыбался вождь, щуря глаза с монгольской хитринкой.  Это и есть ваши гвагдейцы?  обратился он к Авинову.

 Не мои,  улыбнулся тот,  товарища Камо.

 И не мои!  весело запротестовал Тер-Петросян.  Они ваши, дорогой Ильич!

Комсомольцы загалдели, горячо поддерживая и одобряя своего наставника.

 Нас немного, зато самый отбор!

 Лучше маленькая рыбка,  пошутил Ленин,  чем большой таракан!

 До дому?  поинтересовался Кирилл у Владимира Ильича.

 Да уж больно погода хогоша,  засомневался тот.  Воздух, воздух какой чудесный! Побудешь пару часов в лесу, надышишься на целую неделю! Пгогуляюсь ещё, пожалуй.

 А мы проводим!  хором ответили молодые.

Смеясь и переговариваясь, все потопали по дорожке к Большому пруду. Авинов, шагавший рядом с Камо, тихо сказал ему:

 Будьте наготове, Симон Аршакович, свердловцы близко. У прудов их пост и пулемётное гнездо.

 А мы всегда наготове, дорогой!  хищно оскалился Тер-Петросян.

Трое чекистов появились совершенно неожиданновышли из-за деревьев на берег пруда и перегородили путь.

 Кто такие?  громко поинтересовался старший из них, совершенно седой, хотя и моложавый мужик.  Посторонним здесь находиться запрещено!