Демонстрируя свою готовность, он положил ладонь на рукоятку кольта.
Это мои гости, товагищ Воронин, жёстко ответил Ильич, и я буду сам гешать, кто тут посторонний, а кто нет. Ясно вам?
Седой отступилсяавторитет Ленина был громаден, но всё же пробурчал:
У меня приказникого не впускать
И никого не выпускать, да? подмигнул ему Камо.
Воронин сердито засопел. Его молодые напарники растерянно переглянулись.
А вы нас прогоните! предложил Ваня Шулепов, курносый и скуластый паренёк лет восемнадцати, со светлым чубом, падавшим ему на глаза.
Нет, знаете что? воскликнул Вася Прохоров, краснолицый здоровяк, державший в руках бутылку с недопитым молоком. Давайте устроим соревнования? Вы же стрелки? Ну вот!
Вылив в себя остатки молока, он облизнулся и сказал:
Попробуйте-ка, попадите!
С этими словами Прохоров высоко подкинул пустую бутылку. Кувыркаясь, сосуд взлетел над Большим прудом. Рисуясь, Воронин выхватил револьвер и выстрелил. Со второго раза он расколотил бутылку пополам.
Аня Новикова тут же вскинула маленький браунинг. Два выстрела слились в один, а горлышко с донышком разлетелись стеклянным сеевом.
Моя школа! гордо сказал Камо, и «молодая гвардия» шумно потопала своей дорогой, обходя растерянных свердловцев, как статуи.
Отойдя подальше, Авинов покачал головой.
Вот что, хлопцы та девчата, сказал он очень серьёзно, этих дядей из ЧК тщательно отбирали, все они хорошо обучены и просто так не уступят
Мыкоммунисты вякнул было Рома Разин.
Онитоже! отрезал Кирилл. Просто по-своему понимают свой долг перед партией. Поэтому по одному не ходить, только втроём, девушек сопровождать
Мы и сами можем за себя постоять! возмутилась Асмик Папьян.
Молодцы, холодно сказал штабс-капитан. А теперь запомните: вы сюда прибыли не для того, чтобы героизм проявлять. Ваша задачапостоять за товарища Ленина!
Он прав, Асмик, негромко проговорил Камо.
Девушка надулась. Владимир Ильич лукаво посматривал на молодёжь.
И запомните, по-прежнему холодно сказал Кирилл. Здесь не шашкой махать надобно, а работать: дежурить по ночам, смотреть в оба, никого не подпускать к Ильичу. Ходить за продуктами для негок деревенским или к латышам, варить обеды с ужинами. В этом наш долг, понятно?
Комсомольцы, хоть и кривясь, но закивали головами, как китайские болванчики.
Всё равно, какая гадость! поморщилась Ася Литвейко, зеленоглазая и рыжеволосая русалочка. Беречь Владимира Ильича от своих же!
Ленин жизнерадостно хихикнул.
А так всегда было, барышня! сказал он. Или вы думали, что политическая борьба обязательно идёт вовне? Увы! Самые тяжёлые бои случаются как газ внутри пагтии! Ах, как бы было хорошоидти впегёд сплочёнными рядами! Не получается! Все идут не в ногу. И ты бьёшься, бьёшься, доказываешь свою пгавоту, выступаешь пготив белоручки Плеханова, размежёвываешься с меньшевиками, изгоняешь из Советов эсегов с анархистами
Ленин махнул рукойи поморщился, крякнул.
Осторожнее! нахмурился Авинов.
Забываю виновато вздохнул Ильич. В политике, багышня, нам всем нужно иметь не только горячее сердце, но и холодную голову, иначе всегда есть опасность остаться в дугаках Вот в чём гвоздь!
Пройдя анфиладами Большого дома, комсомольцы словно оживили усадьбу, наполнили её шумом и гамом. Парни открывали солдатские «сидоры», вытягивая на свет божий картошку, крупу, тушёнку, буханки чёрного хлеба. Вася, став на колени, разжигал примус, а Коля Ермаков, очень серьёзная личность в очках, гордо держал медную кастрюлю. Очки у него вечно сползали на нос, и Коля постоянно поправлял их, тыкая пальцем в дужку. Дабы оживить процесс чистки картошки, Ермаков затеял диспут о классово чистой пролетарской культуре.
Новая пролетарская культура будет создаваться самими рабочими без отрыва от производства, вещал он. Долой Тургеневых и Толстых! Литература графов и помещиков пролетариату не нужна. Ни к чему нам слезливо-мещанская рефлексия Достоевского! На свалку истории меланхолично-интеллигентскую музыку Чайковского!
А мне нравится Чайковский, парировала Асмик Папьян, и Коля притушил обличающий пылему нравилась эта жгучая брюнетка.
Как сказал наш поэт Кириллов, встрял Толя Симагин, невысокий, крепкий паренёк с совершенно дитячьим выражением лица, наш первый пролетарский классик, и продекламировал, отбивая такт рукой, словно саблей махал:
Мы во власти мятежного страстного хмеля,
Пусть кричат нам: «Вы палачи красоты!»
Во имя нашего завтрасожжём Рафаэля,
Разрушим музеи, растопчем искусства цветы!
Это называется вандализмом, Толя, усмехнулся Авинов. Отвергнуть культуру несложно. Когда-то древние христиане отринули величайшую культуру Рима и Элладыи что? Вся Европа на тысячу лет погрузилась во тьму невежества, мракобесия, дикости! Ты к этому зовёшь? Пойми, разрушить легче всего. Но зачем во имя прекрасного грядущего жечь и топтать? Созидать нужно! Строить великий Дворец Мысли и Духа!
Во-во! Мы так и хотимстроить! Только свой, пролетарский Дворец Труда и Свободы. А старый мы снесём!
Кирилл вздохнул.
Из чего же ты собираешься строить? спросил он. Из частушек и анекдотов? Ведь ничего иного пролетарская культура пока не создала.
Здрасте! возмутился Ермаков.
Привет.
А Максим Горький?! Наш великий пролетарский писатель?
А с чего ты взял, что пролетарский? Горькийпросто великий писатель, новый классик русской литературы. Толстой умер. Да здравствует Горький!
Аня Новикова, с интересом следившая за спором, обратилась к Ленину:
Владимир Ильич, а вы как думаете?
Вождь хитренько улыбнулся и сказал лекторским тоном:
Пголетарская культура должна явиться закономегным развитием тех запасов знания, которое человечество выработало за века. Эти запасынеисчислимое богатство, а газве можно сокговищами разбрасываться? Нет, их надо использовать на благо, бгать и развивать лучшие образцы культуры пгошлого, иначе не видать нам культуры будущего! Пгосто надо хогошо разобгаться в этом богатстве, перетряхнуть его, очистить от мусора. Ведь интеллегенцияона разная, батеньки мои! Есть такие, как Горький или Шоу, а есть лакеи капитала, мнящие себя мозгом нации. На деле же это не мозг, а говно!
Молодёжь захохотала, захлопала в ладоши, а после притихла, но ненадолгоИгорь Нижник, прыщавый, сутулый вьюнош, не пользовавшийся успехом у девушек, поднял вопрос о свободе любви.
Мы протестуем против половых взаимоотношений а-ля буржуа, заявил он, взмахивая костлявыми ручонками, державшими нож и картофелину. Естественное биологическое чувство, связанное с половым удовлетворением, у нас, у коммунистов, не должно наряжаться в одежды буржуазных браков и прочих предрассудков! Половая проблематика не должна отвлекать пролетарскую молодёжь от строительства нового мира. Буржуазно-мещанская невинность безнравственна! Вот почему лживой буржуазной половой морали мы говорим «Нет!», беря на вооружение марксистскую теорию и устанавливая простые отношения с комсомолками, которые должны отдаваться комсомольцам как товарищам по классу и партии!
Это не Маркс говорит: «Нет!»глубокомысленно произнесла Ася Литвейко. Это я тебе вчера отказала!
Девчонки захихикали, а возбуждённый Нижник обиделся.
Теория «стакана воды»? усмехнулся Авинов, плюхая очищенную картошку в кастрюлю. «Любовь пчёл трудовых»? А тебе не кажется, Игорь, что ты путаешь свободу с распущенностью и безответственностью? Полюбились, как собачки во дворе, и разбежались! А ежели дитятко родитсягосударству подкинем, пущай воспитывает Не спорю, жить так легко, но ведь и унизительно же!
Дичее дикого, высказалась Крупская, незаметно подошедшая к компании.
Аня Новикова обернулась к Ленину с немым вопросом. Ильич осторожно потёр руки, словно умывая их.
Мы, коммунисты, сказал он, понимаем свободу в любви как свободу от финансовых расчетов От матегиальных забот От религиозных предгассудков От предгассудков общества. Мне кажется, что в половой жизни пгоявляется не только данное природой, но и привнесённое культурой человека. Да, да, вот где гвоздькультура!.. А до обобществления и отчуждения женщин мы пока ещё не доросли.
Владимир Ильич, взволнованно спросила Литвейко, скажите, а скоро мы коммунизм построим?
Не ского, ответил Ленин серьёзно. Думаю, к тридцатым, к согоковым годам поспеем.
У-у, так долго! разочарованно откликнулась молодёжь. Это ещё сколько ждать!
А Кирилл смотрел на Ильича и думал, как же трудно бороться с врагом, который тебе симпатичен. Авинов не разделял фанатической ленинской веры в собственную правоту, хотя и понимал этого человека. Ведь Ленину скоро полтинник стукнет, а он всю молодость, всю жизнь сгубил в словопрениях, чёртов профессиональный революционер! В январе семнадцатого Владимир Ильич грустно вздыхал, то ли в Женеве, то ли в Париже:
«Не дожить нам до революции в России, коли и свершится она, то лет через двадцать» И вдругФевраль! Интеллигенты-болтуны, эсеры да кадеты до того заболтали империю, что та рухнула под тяжестью извергнутых словес, а потом «временные» ещё полгода обсуждали, как же им назвать новое государство российское
Керенский с цветами и музыкой встречал спешно прибывших большевиков. Так и не понял, дурак, что приехали могильщики его цветастых «р-революционных» идей.
А Ленин спешил воспользоваться подарком судьбы, подарком прогрессивного дурачьяработал, как бешеный, на износ, буржуазную революцию обращая в социалистическую, а империалистическую войнув гражданскую.
Владимир Ильич торопится воплотить в жизнь свои мечты о высшей форме общества, где человек человекудруг, товарищ и брат, и разве Кириллу Антоновичу чужды эти грёзы? Разве он сам не очарован тем же зовом Нового мира, Мира Справедливости?
О, ещё как! Только его дорога в прекрасное далёко не большевистская, она иная, долгая и трудная. А Ленину некогда ждать! Вождь ломит напрямую, по миллионам трупов, по колено в крови
А обитатели ночлежек, работяги, что пашут, как проклятые, их жёны с большими от голода глазами, их рахитичные детиони не за тот же короткий путь? «Смерть буржуазии!»это от сердца
Так и день прошёлза готовкой да за дежурствами, за мыслями вслух и про себя.
Поздно вечером Авинов уединился в маленькой комнате, где вся обстановка состояла из огромного дивана. Притащив с собою одеяло, он разделся и лёг, чуя, как притягивает его постель после ночи в стогу.
Сразу уснуть не получилось, а потом скрипнула дверь. Кирилл бесшумно запустил руку под подушку, нащупывая парабеллум, и оставил пистолет в покое. Это была Аня.
Ты спишь? Вика
Пытаюсь, слабо улыбнулся Авинов, подумав: «Везёт же мне на большевичек»
Девушка зашуршала одеждами, скидывая их на подоконник, попрыгала на одной ноге, стягивая чулки, и пробежала на цыпочках к дивану, ладонями прижимая подпрыгивающие груди, юркнула под одеяло, прижалась, тёплая и гладкая.
Вика
Кирилл в этот момент не испытывал угрызений совести и греха за собою не числил. Два чувства жили в нёмрастущее желание и тающий страх. Девушка не распознала подмены любовникаеё руки нетерпеливо гладили Авинова, шаловливые пальчики забирались в самые потаённые места, дыхание становилось прерывистым, а губы сохли.
Аня оседлала его, направляя член, и вот вскрикнула, изогнулась, приникая и отстраняясь в благословенном ритме. Кирилл оглаживал её груди, похожие на опрокинутые чаши. Теребил набухшие соски, гладил узкую спину, стискивал ягодицы.
Давай по-другому, выдохнула девушка и слезла с него, стала на коленки. Приникла к нагретой постели, отклячивая круглый задик. Кирилл положил ладони Ане на бёдра, дожидаясь, пока неумелые ручки нашарят между ног, обхватят, введут
А-ах горячий выдох-вскрик огласил комнату.
Авинов совершал самые восхитительные возвратно-поступательные движения, девичьи стоны распаляли его всё пуще и пуще, руки скользили с бёдер на талию, с талиина груди. Ещё, ещё, ещё Прорвалось, разлилось, затопило.
Запалённо дыша, Кирилл откинулся на спину, обнимая удоволенную Аню, ласковую-ласковую, мягкую-мягкую.
Ты стал таким нежным прошептала девушка, задыхаясь. Раньше ты был другим
Заглушив укол страха, Авинов ответил:
Люди меняются, Анечка.
И Анечкой ты меня никогда не называл
Тебе не нравится?
Нравится, нравится! Очень нравится
Тогда спи.
Сплю
Ночью свердловцы никак себя не выдавали, тихо было и спокойно, а утром в Горки явился крестьянин, в котором Кирилл с трудом опознал Исаева. В потёртом армяке, в картузе и стоптанных сапогах, с котомкою в руке он ничем не напоминал лихого чалдона, всегда подтянутого и опрятного солдата.
Еле как прошёл, тихо доложил он Авинову, имению вашу чоновцы окружили, прям-таки в кольцо взяли. А я овражками, овражками
Вот оно что протянул Кирилл. А я-то думаю, и чего это наша «свердловия» всё тишком да молчком! Понятно
Лысый этот, который Буки, всё сорганизовал, как полагается, да Накормил меня, напоил, спать уложил, а с утра, значит, сюды послал. Нормальный мужик вроде, хотя и енерал
Генерал? задрал брови штабс-капитан. Я думал
Петух тоже думал, да в суп попал! захихикал Исаев. Генерал-лейтенант Стогов Николай Николаич. Водку я с ним не пил, конечно, но видал, до большевиков ишшо
Тут в сопровождении комсомольцев показался Ильич, и Кузьмич живо стащил картуз.
Гражданин Ленин! воскликнул он. А я вам яичек принёс! Свеженькие, тока из-под курочки! Дай, думаю, угощу гражданина Ульянова-Ленина!
Вот спасибо! обрадовался Ильич. Люблю я это дело! Пгемного благодарны Ну и как вам живётся при Советской власти?
Исаев закряхтел, изображая деревенского хитрована.
Дык, ёлы-палы, развёл он руками, худо живётся! С этою развёрсткой Посеешь многоотберут, посадишь чего токо для себявсё одно отберут! Ишшо и отпинают, изгиляться будут, левольверами своими в морду тыкать
Рабочему классу нужен хлеб! назидательно сказал Ленин.
Дык нешто мы без понятия? Знамо делонужен! Вы, гражданин-товарищ, не думайте, будто мы против коммунизьмы! Пущай она будет, ваша коммунизьма, тока не у нас, а где-нибудь в другом месте
Владимир Ильич посмеялся и молвил деловито:
Ничего, товарищ, всё у нас наладится, вот увидите! Ещё сами заживёте в новой, социалистической дегевне, куда мы пговедём электричество, а кулачество выведем, как клопов-кровопийц. Это кулак-мигоед хлеб прячет, это он бешено сопготивляется рабоче-крестьянской власти! Вешать таких надо! Вон как было в соседнем уездеи продотрядовцев отстреливали, и зерно погтили, лишь бы нам не досталось. А расстреляли мы сотню кулакови сразу хлеб нашёлся!
Ничего не ответил «заглавному большевику» несознательный крестьянин, не успелтарахтя и бибикая, подъехали две машины. Прибыл наркомздрав, привёз врачей. Нервный, напуганный Семашко увёл Ленина на обследование, извиваясь и ёжась, а Кирилл решил совместить полезное с полезными Кузьмича вывезти, и разведку учинить. Пока оба шоффэра ушли в дом, Авинов подозвал Васю Прохорова.
Рулить умеешь? спросил он.
Симон Аршакович научил! заулыбался тот.
Садись тогда за руль, подкинем мужика до деревни.
А-а
Горки окружены, спокойно сказал Кирилл.
А-а! Ну тогда ясно
Автомобиль был точно такой же, как тот, на котором Ленин ездил на завод Михельсона, дорогой, ручной сборки, «Тюрка-Мери-28».
Охая и вздыхая, Исаев залез на заднее сиденье, Авинов устроился рядом с водителем.
Трогай!
Рыча мощным двигателем, машина покатила по щебнистой дороге. Руку с парабеллумом Кирилл держал на коленях. Миновав Берёзовую аллею, «Тюрка-Мери» свернула к Вышним Горкам. Тут-то из зарослей поднялись, как суслики у норок, чоновцы. Проезду они не мешали, видать, их сбило с толку, что машина принадлежала наркомату здравоохранения.
У околицы Прохоров остановился, и Кузьмич выбрался из машины, кряхтя: «Мне б такую В хозяйстве пригодится» Авинов вышел следом и громко сказал:
Ну, прощевайте, товарищ! и тут же добавил тихою скороговоркой:Немедленно свяжись с Буки, чтоб нашим передалпусть используют «текущий момент»! Пусть в ОСВАГе не жалеют листовоктак и так, мол, выпер Свердлов недобитого Ленина из Кремля и тиранит пролетарьят с Троцким на пару, дурит народ, как хочет! Пусть-де поворачивают штыки на Москву. Бей продажных комиссаров! Свободу Ленину! Ну и так далее