Ушли тшуддовцы. Скрылись в тумане труановцы.
Выдвигаемся, сказал Асмуд и повел свою полусотню на дворец.
Теплая, благодатная Галлия! Даже туман не тяжелил одежд сыростью, не знобил тело. В землях, где зимою идут дожди, замерзнуть трудно, особенно русам, привычным к рекам, промерзшим до дна, и лопнувшим от мороза деревьям.
Улеб, раздавал приказания Асмуд, удерживаешь южный вход. Твои, Свен, держат тот, что с угла. И ждать! Олдама, бери Варулаи на крышу. Свистнешь! Остальныеза мной! Прорываемся разом, по свисту Олдамы. Твои, Варул, первыми идут!
Все понял, кивнул Волчье Ухо.
Караул сняли мигом, будто тех и не было. Тихий свист Олдамы заменил рев турьего рога. Отряд бесшумно ворвался во дворец Сеагриев с трех сторон и сверху. Десяток Варула заскользил по боковой нижней галерее. Стрелки водили луками по балюстраде верхней галереи-гульбища, ловили цели на балконах и в окнах, пугали кур-несушек и общипанных петухов в покоях дворца.
За позолоченными дверьми открылась пиршественная залавысоченная палата с тридцатиметровым столом на сотню обжор и выпивох. С потолка свисали знамена, добытые в боях. В конце залы на возвышении стоял трон, а подле негорезное кресло. Стена, выходившая к реке, была прорезана парой щелевидных окон. Слюда, забранная в свинцовый переплет, цедила серое полусвечение, предвещающее зарю.
Всех сгонять сюда, приказал Варул. Свенельд! Фаст! Стерегите двери. Всех впускать, никого не выпускать. Олдама!
Коренастый дренг возник на верхней галерее.
Кто там у тебя?
Слуги! приглушенно доложил Олдама.
Гони их вниз! Сюда вот!
Завизжала женщина. Напротив пиршественной залы, через атриум с давно уж иссякшим фонтаном, распахнулась дверь, и на каменные плиты двора выбежали растрепанные, очумелые тетки в одних рубахах, с соломой в волосах. Надо полагать, гофдамы. Почти все босиком, гофдамы волокли с собой вороха одежек и обувок.
Как вы смеете! срывающимся голосом закричала симпатичная, черненькая конфидентка. Я особа королевской крови! Ягерцогиня Суассонская!
Олег галантно открыл дверь в трапезную.
Особу загоняй первой!
Топай давай, добродушно велел Ошкуй и ущипнул герцогиню за мягкое место. Особа королевской крови взвизгнула и влетела в пиршественную залу. Ойкая и толкаясь, за нею последовали прочие «прекрасные дамы». От дам остро несло благовониями и застарелым потом.
Фрелав! Hyp! Стемид! Давай в то крыло!
Варяги шагали темными, сырыми галереями, отчетливо вонявшими аммиаком, через запыленные палаты, по сводчатым коридорам, скупо освещенным смердящими факелами, торчавшими из ржавых гнезд в стенах, пока не вышли в портик зимнего сада, к волглым купам малахитовых колонн. Отсюда был виден Еврейский остров, лежавший против дворца, и просматривалась угловая Луврская башня на правом берегу.
Аой! донесся вдруг глухой боевой клич франков. Аой!
Эт-то что еще такое? нахмурился Олег. С чудовищным скрипом раскрылись створки позеленевшей бронзовой решетки, и на пороге возник запыхавшийся Олдама.
Там! закричал он, тыча в коридор, и Олег бросился куда указано. Олдама затопал следом.
Там Тшудд! Ему сказали Шателе брать, а он палаты грабит!
Олег зарычал от бешенства. Весь план насмарку! Тшудд, сволочь жадная Взял и все испортил! Франков надо было тепленькими брать. А теперь прольется кровь! Кровь!
Сухов бегом пересек ветхую Галерею правосудия и выскочил на широкий двор между оплотом справедливости и башней Шателе. Из Зала караулов, занимавшего весь низ башни, валили, валили, валили палатиныличная охрана графа Парижского. В чешуйчатых доспехах, как жар горя, и в блестящих касках с петушиным гребнем, они с крыльца кидались в бой, словно пародируя задиристых петелов.
Аой!
Палатины бросились на варягов Тшудда, таскавшихся по двору с хабаромсеребряными кувшинами под мышками, золотыми цепями на шеях, ворохами парчи, бархата и траченных молью мехов. Отягощенные добром, русы и биармы падали под ударами франков, пачкая в крови драгоценные ткани.
На Олега навалились двое. Одиногромный палатин с заплывшим глазом, перебрасывавший топор из руки в руку, второйжиденький, бледный парнишка с прыщавой мордочкойдрисливый щенок, дворянский ублюдок из мелкопоместных. Палатин с заплывшим глазом, надсадно хэкнув, занес топор и выронил. Опрокинулся на спину. Из переносицы у него торчала стрела. Другой палатин, который пожиже, присел и рубанул Олега по ногам. Сухов подпрыгнул и мечом развалил жиденького почти напополам.
Клокочущая в Олеге ярость уняла муки совести и долила сил. Навстречу, пуча глаза, выбежал Тшудд. На его бычьей шее болтался добрый десяток ожерелий, бус и цепей из тяжелого кованого золота.
Ты что ж это, гад, творишь?! прорычал Олег. Коротко ударив Тшудда под нос, он всадил костяшки пальцев в кадык биарму и ударом локтя снес того с ног.
Слушай мою команду! гаркнул Вещий. Стройся «клином»! Мечи к бою! Вперед!
Добрая слава Вещего поднимала его в негласной табели о рангах. Поэтому даже хольды охотно подчинилисьони верили Олегу и в те высшие силы, которые ему помогали.
Валит! надрывал горло Сухов. Собери стрелков! Живо! Скажешь, ярл приказал!
Да, это должно было помочьрусские луки били даже под дождемнадежные, как столовая ложка. Но франки того не ведали и не шибко испугались двойного ряда русских стрельцовутренний воздух сочился влагой, а для франкских стрел такая погода была нелетная, пеньковые тетивы их луков боялись воды. А русские стрелы пели и зудели, звонко и зло.
Ао-о воинственный клич захлебнулся кровью.
Палатинов на флангах расстреливали пачками. И маятник Фортуны откачнулся от франков.
Олег! крикнул Олдама. Наши!
Сухов обернулся. Из-за крепостных ворот донесся рев и дружный лязг. Створки повернулись, как занавес, открывая мост и левый берег. Варяги и франки, разобравшись по парам, ожесточенно рубились, топча влажные доски. Из узкого окна Квадратной башни, дрыгнув ногами, вывалился франк и бросился в Сену. Еще один, развалив копчиком хлипкие поручни, последовал туда же. И тут запели турьи рога и медные трубы. Из тумана, колышущегося над Сеной, выплыли носы лодий. Страшные морды драконов закачались над дощатым настилом.
С громкими криками на мост полезла судовая рать. Франки бросились кто куда, а варяги втянулись в ворота, с ходу сшибаясь с палатинами. Перед Олегом возник сам Лидул Соколиный Глаз.
Здоров, Вещий! взревел конунг. Оглядевшись, узрев злое Олегово лицо, расквашенный нос Тшудда и шею его, обмотанную золотишком, как шарфом, Лидул все понял и насадил на меч нарушителя дисциплины.
Я беру башню с улицы, прорычал конунг, а Варул пущай сверху ударит! Вы верткие
Олег отбил меч подскочившего палатина, а Лидул, будто приняв эстафету, добил франка.
Ошкуй! Валит! За мной!
Сухов сунул меч в ножны и кинулся к тому крылу дворца Сеагриев, которое примыкало к башне Шателе. Олдама уже был на крыше палат и скидывал вниз веревку. Олег взобрался первым, потом поднялся Ошкуй, а Валита они вдвоем буквально выдернули наверх.
Олдама, готовь «кошку»!
Это мы мигом
Оскальзываясь на мхом поросшей черепице, варяги перебежали под стену башни Шателе, сложенную из крошащегося кирпича. Олдама раскрутил когтистую «кошку» и забросил ее наверх, за зубцы парапета. Натянул веревку, обвис на ней. Держится!
Перехватываясь руками за ременной тросик, Олег поднялся на уровень высокого окна, прикрытого резными деревянными ставнями. Мощно оттолкнувшись, он описал дугу и пятками вышиб оба ставня. Сгруппировался, перекатился, выхватывая меч, и вскочил, шепотом матерясь. «Объект МЖ», чтоб их! От вони резало глаза. Толстые граненые полуколонны словно присели под тяжестью сводчатых потолков, а в полу, прикрытая уделанной решеткой, чернела дыра. Из нее дуло и смердело. С потолка на крюках свешивались платьятуалет служил ну не гардеробной, конечно, а чем-то вроде дезинфекционной камеры.
Со стуком и грюком в окно влетел Валит и перекувыркнулся.
А это чего? скривился он, оскальзываясь.
Уборная у них тут, любезно объяснил Олег.
Засранцы А одежа зачем? Подтираться?
Это они так блох выводят
Тьфу!
Ошкую и Олдаме измазаться не дали, подстраховали. Вчетвером выскользнули на круглую лестничную площадку.
Ты, Валит, пойдешь направляющим, скомандовал Олег. Ты, Ошкуй последним пойдешь. Олдамаза мной. Вперед, ищем графа!
Искали с полминуты. Натолкнулись на двух лбов-палатинов, живот готовых положить у вызолоченных дверей, и поняли, что дошли до нужного места. Два кинжала из черной бронзы, пущенные с обеих рук, завязли у палатинов в мощных шеях.
Стойте здесь, сказал Олег приглушенно. Валит, лук приготовь. Если что, поможешь. Только не убивать! Граф нам живым нужен
Он вернул кинжалы, вежливо постучался и вошел.
Роберт Сильный, первый граф Парижский, действительно был мощного телосложения. Лицо породистое, квадратное, нос перебит и приплюснут, волосы смешно подстрижены в кружок. Босой, в потемневшей от долгой носки рубахе, граф нервно оглянулся на вошедшего и переменился в лице. Но не струсилвыхватил здоровенный скрамасакс и метнулся к Олегу, пластая воздух крест-накрест, наискосок. Стрела, выпущенная Валитом, аккуратно пронзила графское запястье. Скрамасакс забрякал по плитам пола, утепленным свежей соломой, и Сухов не стал рассусоливать. Он перехватил здоровую руку графа, заломив волосатую конечность так, что его светлость осел на колени, натужно шипя и взрыкивая.
Не рыпайся, посоветовал Олег графу Парижскому, и проживешь долго-долго. Шагом марш!
Отряд спустился в Зал караулов по каменной винтовой лестнице, узкой и скользкой, как шнек в мясорубке. Огромный полукруглый зал был полонрусы загнали палатинов с улицы сюда и теперь теснили, словно отыгрываясь за недавний позор. Варяги и франки кружились, сживая друг друга со свету, рубились почем зря, и низкие своды зала дробили многоголосое эхо.
Прикажи своим людям бросить оружие! велел графу Олег. Роберт Сильный бешено глянул на него и тут же полуприсел от резкой боли в вывернутой руке.
Бросить оружие! взлаял граф.
Зычный голосище покрыл шум побоища. Палатины оборачивались, на их искаженных лицах проигрывалась гамма чувствневерие, надежда, облегчение, ярость, презрение. Бойцы расцепились и разошлись, посверкивая глазами. Мертвых разобрали и оттащили до своих.
Сдавайтесь! холодно сказал Олег. И вам всем сохранят жизнь! Иначе он приставил к подбородку графа острие меча. Вас перебьют, а первым умрет граф!
На пять ударов сердца зависла тишина. Потом, с громким дребезгом, на каменные плиты упал меч. За ним другой, третий и посыпалось.
Чего вы хотите? прохрипел граф.
Как чего?! комически изумился Олег. Золота!
Русы загоготали.
Сколько? в тоске спросил граф Парижский.
Тысячу фунтов, сообщил Олег размер виры.
Сколько?!
Ты-ся-чу, раздельно выговорил Вещий. Не прибедняйся, граф!
Граф покорно склонил голову. Domine, libera nos a furore normannorum
Да-а проговорил впечатленный Пончик. Как в кино сходил Олег! вскрикнул он вдруг. Гляди! Как тогда
Сухов перевел взгляд на море и оцепенел. Над караваном пылало зарево удивительного сиреневого оттенка. «Как тогда» Опять открывается темпоральный туннель?! Опять их забросит черт-те куда?
Олег ощутил странное покалывание по всему телу, словно он организм «отсидел». Сиреневые сполохи заиграли, струясь лентами и вихрясь разрывчатыми струями света. Весь мир обездвижелне вздымались волны, утих ветер, хотя парус по-прежнему пучил полосатое брюхо. В абсолютной тишине накатил синий туман, и пала тьма.
Глава 2. В которой Олег находит себе нового сеньора, а Пончик определяется во времени
Хвалынское море, 921 год от Р. X.
В следующую секунду палуба под Олегом исчезла, и вокруг заколыхалась вода цвета светлого изумруда. Внезапный переход от предзакатных сумерек к свету ударил по зрению, по рассудку, но самым невероятным ощущением было иноевдруг оказаться в воде. Не нырнуть, не плюхнуться нечаянно, а почувствовать в какой-то момент, что вокруг тебя не воздух, а плотная и не очень-то теплая влага.
Олег рванулся к светлой пленке над головой, колыхавшейся и отливавшей серебром, и вынырнул, отряхиваясь и отплевываясь.
Неподалеку барахтался Пончик. Лицо его было бледным, искаженным от страха, а глаза напоминали выпученные буркала глубоководной рыбы, о чем Олег не замедлил сообщить другу. Шурик не обиделся.
Мы вернулись?! заорал он, бултыхаясь. Мы дома?!
Я доктор? Я знаю? Поплыли к берегу!
До берега было далековато, только выбора не былоплыви или тони. Идти на дно никто не хотел.
Что ты воду пенишь? крикнул Сухов. Экономней работай, а то выдохнешься!
Я спасаю свою душу! булькнул Пончик.
Тело не забудь!
На берег Олег выбрался буквально на карачках и выволок Пончика на сырой песок.
Став на колени, он оглянулся. На запад катились зеленые валы Каспия, небо было чистым, едва тронутым облачками. На восток от широкой полосы пляжа, замусоренного кучами гниющих или сухих водорослей, поднимались пологие холмы с редкой травой. И ни звука. Даже чаек не слыхать. Только море в извечном ритме перелопачивало гальку и обтачивало песчинки, намытые волнами.
А тут день! воскликнул Пончик и закашлялся.
Да ну? буркнул Олег. Какой ты наблюдательный И что ты высматриваешь в небесах?
Мало ли Вдруг самолет пролетит
Ага, жди, буркнул Сухов и пошарил по поясу. Древний нож на месте, и то слава богу И заветный мешочек
Чего ты такой недовольный? Спаслись же!
Спаслись! фыркнул Вещий. Спаслись когда?
Может, мы вернулись обратно? неуверенно предположил Шурик. В 2007-й?
Не верю, буркнул Олег. Слишком уж чисто кругом. Ни бутылок, ни пакетов из-под чипсов И кто тебе вообще сказал, что мы переместились в будущее?
А куда ж еще? округлил глаза Пончик.
Существует еще прошлое. Или тебе об этом не рассказывали? Провалимся куда-нибудь в нижний палеолит, то-то на мамонтов поохотимся
Да чего ты злишься?
Ха! Чего злюсь А ты знаешь, сколько я времени угробил на то, чтобы хоть чего-то добиться в тутошней жизни?! Годы! И на тебе, спасся! Где я, мне известноэти холмы я с борта видел. Вон те, двуглавые. А вот какой век на дворе?
Ну, не все так плохо, бодро сказал Пончик. В какое время мы переместились, я не знаю, но твое умение обращаться с мечом осталось с тобойэтого не отнять!
Ага, вот только меч мой остался на кнорре. И доспехи тоже! Знаешь, во что они мне обошлись?
Да я ж понимаю! Только что ж делать-то?
Костер разводить, пробурчал Олег. И греться. Пройдись по берегу, собери чего посуше
Щас я! Слушай, я одного не понимаю. Ну ладно, перекинуло нас э-э сюда. А остальных почему не тронуло?
Не морочь мне голову Где сушняк?
Да щас я
Пончик побрел по берегу, собирая обломки дерева, выбеленные морем, а Олег достал из мешочка кресало и грецкий орех, залитый воском. Вместо ядрышка в орехе хранился сухой трут.
Надергав травы, подтащив ломких водорослей, Олег высек искры. Трут задымился сразу. Нежно поддувая, Сухов добился того, что из искры возгорелся огонек. Подкрепившись сухими стеблями, он загудел, обращаясь в пламя костра.
Пончик!
Несу
Сучья, ветки, обрывок тростниковой циновкивсе сгодилось в пищу огню. Олег обсох и согрелся. И задумался. Что делать-то? Пробираться к своим? А где они, свои? Хороший вопрос, но сочтем его риторическим
У нас две возможности, рассудил Пончик, вторя Олеговым мыслям. Можем двинуться на восток, тут неподалеку проходит караванная тропа из Хорезма на Итиль и Булгар Или сдадимся гузам. Хотя я точно не знаю, кто тут кочует И вообще! Вдруг вечерком с моря пароход загудит?!
Фантазер ты В любом случае двинем берегом моря на север, а там видно будет
Пончик снял с себя мокрую рубаху и стал сушить ее над костром, поворачивая то так, то этак.
Все равно не понимаю проговорил он.
Что тебе не дается, добрый доктор Айболит?