Грохот нарастал. Небо расцвело парашютами. Один из десантников быстроочень быстро, но это же сонспустился, завис напротив окна. Расколотил стекло бронированной ногой, и, откинув прозрачное забрало, слегка грязное от жидкокристаллических меток, шагнул внутрь.
Привет, дружище! Через недельку мы передадим это государствишко вашей СБ, сообщил он, Как хорошо, что тебе нарастили опционты сразу стал постоянным клиентом Скидка в десять процентов на каждый государственный переворот в мелкой, и тридцать в крупной стране тебя устроит?
А почему в крупной так дёшево?
Потому, что там ваше СБ с формированием новой армии не справится, и контракт будет длительным Но, чёрт побери, мы же с Хайфона не виделись!
Он шагнул вперёд, и, не соизмерив силу экзоскелета с чувством, встряхнул Клирика за плечи. И тот проснулся.
Так Анна наставницу и засталас шилом в руке, навалившейся на шит. Шило осторожно забрала, а щитчем не подушка? Облака уже зарозовели снизу, намекая на скорый рассвет. А потом было утро. Куда хуже ночи.
Сэра Кэррадока к утру так и не нашли. Исчез, будто и не было. А все рыцари хором твердили, что в лес он въехал с ними. Тут и припомнился давешний поцелуй в лобик. Нужно же было на ком-то выместить горечь потерь. А заодно и всю глупость свалить на ту же, на рыжую Резвость в резании головКэррадока. Избыточную решительностьЭдгара. Общее шапкозакидательство. Сыграла роль и завистьНемайн так очевидно собрала в конце боя все лавры, заставив красных шапок сдаться себе Анна заметила, что со многих голов пропали ольховые венки. Почуяла мимолетную тяжесть бросаемых исподтишка взглядов. Поняладело не ладно. Принялась расталкивать сиду. Как раз управилась, когда к колеснице явился сам командующий. За спинойкоролевские рыцари. Все, кто жив и цел. Все семь. Видотчаянный. Руки на рукоятях мечей, иные и из ножен показались. Получалось любопытнодобровольцев кланов нет, окрестных ополченцевтоже.
Одно хорошорядом с вальяжной ленцой расположились норманны.
сида Немайн?
Тон у сэра Эдгара официальный. Значит, гадость приготовил крупную.
Слушаю тебя а вот Немайн то ли не проснулась, то ли не совсем здесь. Провела рукой по лицу, размазав смазку, чужую кровь и утреннюю свежесть, сбила шлем ободом на затылок. Получилось немного воинственно, и очень вольно.
Как командующий этой армии обвиняю тебя в измене, и причинении вреда товарищам, павшим и покалеченным из-за неисполнения тобой своего долга. Как христианинв принесении человеческих жертв. Как представитель короля, требую сдать оружие. Как судья
Вот тут сида проснулась. И перебила.
Затыкаешься и слушаешь! голос сиды скорее походил на визг, и перебить его, неверное, было нельзя даже снеся голову с плеч. Железо по стеклускребло душу, и в самой гадкой форме, Я головы резала? Я ночью в лес дуром пёрла? Твоей кавалерией? Ты плясать от счастья должен, что жив, что победил! Немочь дурная, обвиняет! Когда сам не способен выполнить последнюю волю друга. На сиду грязь свою свалил Поди прочь. И подручников забери. Подале.
Эдгар, и без того спавший с лица, побелел, как скалы на побережье.
Добрых рыцарей ты резать умеешь. Не лечить. А ещёсводить с ума, да метить как жертву без толку! Я думалты этим остальных защитишь, а ты Кэррадока извела, и только. Припоминаюпо закону церкви сие карается мечом. Полагаю, мой подойдёт.
И потащил клинок из ножен. Сида в ответ выпрямилась, здоровая рука оперлась на щит. В заиндевевших глазах ворочалась да, росомаха. Ни ворон, ни сова так не посмотрят. Анне на мгновение показалось, что всё ложь, что валлийских богов нельзя ни убить, ни ранить, ни победить, ни загнать под землю Стало спокойно, надёжнее, чем за городской стеной. И не перехватила копьё за середину, только крепче сжала древко.
Шесть благородных воинов клана Вилис-Кэдманов подошли аккуратно, сбоку. Чтобы не попасть в сообщникино и не оказаться напротив просыпающегося оборотня.
Возможно, наша сестра преступница, заявил один из них, но не безродная бродяга. Без суда ты её не тронешь. Тем более, тыне король и не церковь. Церковьвон, поп. Молчит пока. Бой есть бой, с нами дрались люди. Сильные, злые. А сэр Кэррадок Дело клана.
Услыхав такие слова, к ним присоединились воины других кланов, ополченцы. Права клановважны. Только позволь разок нарушить их королевскому человечкупокатится. Сначаласлучаи, потомголовы. Иные рыцари сняли руки с рукоятей мечей и отступили назад. То ли против родичей выступить боялись. То ли струсили, поняли, на кого лезут. Но четверо сбились вокруг командира, выхватив мечи. К нимсдуру, от мальчишеской храбрости ли, из верности липодскочили оруженосцы. Не все.
Викарий заметилвозле колесницы происходит неладное. Как бы не усобица. Поторопилсязаговорить, развести, дать одуматься. Предупреждал же преосвященный Дионисийу камбрийцев кровь горячая. Не та, что при Цезаре, но всё жеслишком горячая временами. Нужно уметь остудить страсти.
Потомуполушёл, полубежал, поспешая, но сберегая дыхание на торопливые речи. И всё равнопотерял, сбилсякогда перед ним встали колесница, длинное копьё, сдвинутый на макушку шлем, рука, что впилась в край щита Яростные серые глаза, полные молний. Образ, знакомыйдо боли. И чужой, и родной. Гордый, величественный, враждебный Душа всё поняламгновенно, но разум боялся вспомнить имя Отчего-то повеяло догомеровской древностью. Что-то заставило метнуться вперёд изо всех силчтобы успеть, чтобы не хлестнуло в мир их двух чаш гнева Чьего?
Что происходит? запыхался, даже пополам согнулся. Ноуспел, глаза притухли. Августина Вот только и узнал. Она Но имя видения так и не пришло
Сэр Эдгаруставился, как гору обрушил, но почему-то эта гора ничего не весила.
Помолчи, командующий несколько долгих мгновений вспоминал единственное латинское слово.
Меня опять обвинили в колдовстве, тон августы был обыденным. Так говорят о погоде. Моряки в плавании, жнецы на поле. Так несут водустараясь не расплескать, а епископского суда господин представитель короля ждать не желает. Вон, меч достаёт. Боевой, а ему бы палаческий
Удержалась, не выплеснула ярость из переполненных глаз. Молнии пляшут в свинцовых облаках, молнии ждут
Язаместитель епископа. Улыбкадолжностная, юридическое растяжение губ, Если благородный муж очень торопится, то я могу провести суд или отлучить от Причастия всякого, кто посмеет присвоить право Церкви.
Молчание. Только прошуршали рыцарей мечи, вползая обратно в ножны. Взгляд командующего сверлил как камень щепкой.
Сиятельный Эдгар, не делай вид, что не понимаешь. За ночь ты латынь не забыл.
Сиятельный только зубами скрипнул. В глазах тлелоптиц в полёте жарить. Вот только от этого взгляда ни холодно, ни жарко. Так, верно, себя чувствуют мученики. Хотя нет, им ещё и хорошо.
Я могу попросить великолепную Немайн, великолепная выше чем сиятельный Поймёт? Понял, славно, перевести мои слова всем, кто не владеет латынью. А понял их не только ты. Здешняя разговорная латынь ближе к церковной, чем к вульгарной, а я старался говорить попроще
Хорошо. Суд. Здесь. Сейчас, сэр Эдгар плюнул словами. В глазах Августы полыхнули далекие сполохи грозы. Она наклонила голову. Не склонила. Только кивнула. Чуть-чуть. Иснова пришло узнавание незнакомого, яркое, цветное, пьяное, знакомое и пыльное, как старый свиток, как молодость старика, как будто скромный священник с Сицилии мог жить во времена героев Эллады
Не дави на Церковь, сын мой, укоротить, сдержать, успокоить, дать время на раздумья, это нехорошо. Но я уступаю, опасаясь ненужного кровопролития. Заседание начнём через час. Стороны выступают без консультации и советчиков. Протокол веду я. Подписывают свидетели от клана великолепной и ты. А теперь мне нужно помолиться, привести мысли в порядок и вспомнить процедуру.
Бухнулся на колени и зашептал под нос, перебирая чётки. По длинному кругу из малых бусинок.
Час, сэр Эдгар поднял голову к светлому пятну в облаках, пусть будет час. И если меня не устроит приговорто вполне устроит и отлучение.
Викарий его не слышал. Он вовсе ушёл из тварного мира куда-то вниз. На час. Который мог отмерить по числу прочитанных "Ave, Maria" куда точнее, чем прочиепо Солнцу.
Часа не прошловикарий молился, ему не смели мешатьа от репутации сэра Элгара мало что уцелело. Потому как в лагерь привезли сэра Кэррадока. Слегка контуженного, украшенного здоровенным синяком на лбу, и не только, едва пришедшего в сознание. Но вполне живого. Рыцарь поминал скачку вдогон за товарищами, темень, забытый, не запаленный факел, голову, и по общему пониманию, ещё не соображал. Нашли его в половине римской мили от леса, под раскидистым вязом. Ветку которого он и поймал лбом. Выходиловсе, кто говорил, что рыцарь с ними ворвался в леслгали. Не по злому умыслу. Им так показалось. Словно глаза отвели, только наоборот
По этому поводу позвали было Аннуна рыцаря посмотреть. Осторожненько так позвали. Сиду вовсе не решились трогать. Во-первых, боязно. Во-вторыхсовестно. Ведь сколько дурного успели передумать. А главное, сказать. Выходило же, что она и не виновата. Анна не двинулась.
Может, и отвели, буркнула под нос, а кто хочетрасслышат, только не наставница. Ну не умеет она глаза отводить, даже листик монеткой не обернёт. Видимостьне её, она настоящее делает, ясно?
Крыть было нечем. ПолучалосьНемайн даже до шишки на лбу Кэррадока не сглазила! Разве заставила отстать, чтоб меньше славы получил. И тоне докажешь. Анна не забыла усилить доказательство. Спросила, под каким деревом рыцарь нашёлся.
Под вязом.
Не ольхой? Грушей, сливой? Ручья рядом не было? Нет? Так при чём здесь может быть Немайн?! Она что, всемогуща?
После чего ушла в злые мысли. Поняла-то больше, чем сказала. А именночто сэра Кэррадока ветка вяза спасла. Не доскакал он до битвы, вот жив и осталсяпоцелуй Немайн обозначал человека, которого должны убить. Не обрекал, даже не метил. Но люди, не знакомые с искусством, часто путают предсказание с проклятием. И обречённо прут вперёд, вместо того, чтобы остановиться и выбрать другой путь. Русоволосый богатырь и тут показал себя дуракомостановился, подумали ломанулся помирать. Но кто-то за него выполнил оговоркуесли не помешают. Вот, помешали. Кто? Вяздерево Мабона, бога Солнца, мужского плодородия, юности и искусств. Значит, Мабон и помешал. Зачем? Помогал? Не заметно! Коли Немайн будущих мёртвых перед боем метит, так всех. Как-то шесть тысяч воинов перецеловала, всё ополчение Коннахтатак войско в поход и не пошло. Но в бою убили четверых! И сиду чуть опять не судили Так вот чего тот добивалсярассорить Немайн с Диведом! Только зачем?
Сам сэр Кэррадок перешёл из состояния транспортабельного в самоходноеначал неуверенно ковылять. Хотя голова временами кружилась. Ну, после контузии присесть вдруг на травку не стыдно. А вот попадаться на глаза Немайн Ни обхождением, ни в бою себя показать не сумел. Может, и товарищи полегли потому, что он вовремя не прикрыл спину, не сдержал лишнего врага Четверо. Груз неисполненного долга едва можно было вынести. Анна взвалила еще, рассказав о метке Неметоны. О том, что если бы он добрался до лесапогиб бы. Точно. А те четверожили. Точно. Вот только ведьме Кэррадок не верил. Не верил! Но внутри свербило сомнениене прокляла ли его Немайн тем поцелуем? Не назначила ли жертвой в оплату за бескровную победу? Он не хотел в это верить. Он хотел взглянуть в рассветные глаза своей любви, и увериться, что этоложь. Вот только не смел Не мог. Лишившись последней радостиобожать издали.
Командующий тоже отмалчивался. Говорить было поздно. Только что чуть не зарезал без суда невиновную. Добровольцы с холмов перестали быть частью армии, слонялись вокруг, изображая зевак. Вилис-Кэдманы гордо караулили свою сиду, рядом с викингами. Прочие воины, даже рыцари, явно показывали отношение. Выполняли команды с долгой задержкой, как будто всякий раз вспоминали, что их недостойный командир всё-таки назначен королём, и ему должно подчиниться.
Оставалосьвыполнять свою работу. Например, разобраться с разбойничками
Мужчин среди уцелевших красных курток оказалось не больше половины. Остальныеженщины и детивключая пару исчезнувших было местных девок. Из-за которых король так подгонял. Короткий разговор показалнасильно их к себе «фэйри» не затягивали. Посветили добром и музыкой, да лёгкой жизнью грабительских подружек. Этих сразу отделили в сторонку. Ничего хорошего им не светилопозор местный клан предпочитал смыть кровью. Не без суда, но до суда.
Что касается прочихсэр Эдгар отдал приказ красных курток предать мечу. Не вышло. Викарий встал между обречёнными и палачами. А авторитет у командующего был уже не тот, что перед боем. Теперь все ошибки и потери припоминали уже ему.
Без судаэто убийство.
И без толку бешено смотреть в глаза. Подумаешь, животная злоба. Викарий не такие взгляды выдерживал.
Любишь судить? Будь по твоему, повесим по суду, сэр Эдгар ещё помрачнел, хотя казалось, дальше уж некуда, Пусть поживут часок, зная Тебе ж мараться в чернилах. Это дело о разбое, не церковное. Я судья, ты секретарь. Ну и по человеку от клана, от каких естьвидоки.
А Немайн?
А кто она такая?
Хоть так принизить сиду хотел. А вышлонапомнил. Совсем не викариюпленным. Которых и за живых уже не числил.
Викарию хватило одного взгляда, чтобы признатьв составе суда святой и вечной делать нечего. Пусть отдохнёт. Немайн если кого и напоминает, так дневную сову. Взъерошенная, даже уши под разными углами торчали. Ходит, хромая на обе ноги и подпираясь посохом, недоумённо осматривается. Будто божий мир не узнаёт. Пожалуй, ей больше всех досталось. Подряддневной переход, пир, бой. Потомобрабатывать раны куда труднее, чем наводить порядок да сторожить пленных. И отоспаться не дали! Воистину полухристиане. Приняли помазанницу божию за какое-то своё полузабытое варварское божествоне удивительно. Это не благодать святой, но что-то похожее, на дикие души действовать должно сильно. Так же, не посмотрев, что она во Христа верует, сами чуть кресты не поснимали. При первой неудачеобвинили во всём и полезли рвать на части. Подлое свойство, ночеловеческое. Греки тут не лучше. А он, между прочим, не миссионер, не капеллан, а всего-то чиновник в сутане! Чернильная душа курии. А вот занесло Хорошо, безотказный бюрократический приёмотложитьсработал великолепно и здесь! И командующий попал в свои же силки
Вот теперь багрянородная равнодушно обводит взглядом маленькую толпу обречённых, которых тычками копий заставляли встать перед высоким присутствием. Те ждущую их судьбу чуют, но всё равно шарахаются от маленькой фигуры в бело-кровавом одеянии. Которое она так и не успела сменить после операций и перевязок
Викарий не видел, как в глазах черноволосой «фэйри» с грудным ребёнком на руках при имени «Немайн» вдруг вспыхнул огонь. И вздрогнул, когда та бросилась сквозь конвой, даже не успев получить удар копьём в спину. К сиде. В ноги.
Клирик отрешённо размышлял о том, что средневековых людей понять ему не суждено. И о том, как жить, вернее, выживать в этом бедламе? Уйти в лес? Или в болота, как озёрные. Сидеть тихо. И проживать тот ресурс, который Сущности заложили в ушастое тело. Если точно по описанию расылет шестьсот от совершеннолетия. И то вместо банального старениятяга на заокраинный запад. И уход туда же в качестве смерти. Скучно. Но, может, получше такого вот веселья?
Когда ей под юбку чуть не закатилась верещащая «фэйри», Немайн даже не отскочилапопробовала обойти препятствие. Смысл слов пролетел мимо сознания. Но голова инстинктивно повернулась на звук
Спаси его! Только его, великая! Смилуйся! Вспомни, ты ведь ирландка!
Глаза мазнули по пищащему свёртку. Клирик начал было отворачиватьсяи понял, что только хочет отвернуться, а на самом деле наклоняется к коленопреклонённой. И видит самое прекрасное, что только могут увидеть глаза сиды
Сознание Клирика отключилось. Не полностьюно руки приняли ребёнка сами.
Это мне? спросила Немайн неожиданно тонко, как птичка свистнула, Он мой?
Твой, великая
Правда? она не верила, но уже ухватила и держала нежной и неразжимаемой хваткой.
Спасибо тебе, великая сида
Новая мать старую не слышала. Мир сузился до прекрасного существа в руках.
Мой Мой
Охрана остолбенела, и не мешала прежней матери радостно выть, скорчившись в земном поклоне.
сида преобразилась. Куда и усталость девалась. Лицо запунцовело, уши на голове места не находили, порхая словно крылья бабочки
Анна затаила дыхание. Как и все, у кого в ближайшей округе были глаза. Наверное, даже муравьи дивились из травы тому, как внезапно и вдруг измотанная воительница и лекарка, суровая наставница, еле стоящая на ногах после трудов и битв, обратилась во мгновения ока в девочку, которой подарили щенка. Исходила нежным счастьем, как костер теплом.
Наставница, нужно обязательно пробиться в состав суда. Иначе
Смотрит на ребёнка. Бессмысленно воркует, как ухитряются только матери. Уси-сюси. С самой такое было Хотя не настолько, и не по приёмышу. Не слышит! Анна заглянула в склонённое к младенцу лицо. В глазах сиды стоял волшебный май. Бесконечное счастье. Бесконечная радость. Ни тени мысли
Анна испугалась. Ноухватила сиду за плечи, встряхнула. Развернула голову к себе.
Ты меня слышишь?
На короткое время в глазах Немайн появился смысл
Слышу. А суд. Пошёл он сида, словно, пыталась вспомнить словоАнна мельком испугалась проклятия, Полем, лесом, холмом да торфяником! Маленький важнее.
Да чем?!
Он мой Неужели не понятно?!
Он этой разбойницы!
Нет! Мой! сида прижала ребёнка к себе, в глазах начала подниматься тёмная волна, Не отдам! Теперь мой. Моя прелесть
Ясно
Анне захотелось напомнить Немайн, что сейчас сэр Эдгар вполне может присудить разбить её прелести головку о ближайшее дерево, но поостереглась. Чего доброго, начнёт петь. А что разбирать, где свои, а где чужие, не станетуж точно.
Я займу твоё место. От клана. Ты меня понимаешь?
Ты умная, Анна. Хорошая Я чуть-чуть соображаю. Потом буду больше. Наверное
Кивнёшь, когда надо? Сможешь?
Да Ох, напасть, чуть опустила взгляд, Напасть ты моя ненаглядная
Викарий чуть слезу не пустил. С Августины-Ираклии можно было писать Мадонну. И как этот свет неземной сочетается с той яростью, которая встаёт из глаз гневной базилиссы? Пожалуй, силой чувства. Теперь понятно, как она могла спастись, когда схватили её сестру и мать. Ярость отбрасывает, любовь смиряет
Снова картина встала перед внутренним зрением. Рушащиеся двери последнего укрытия. Солдаты самозваного регента Валентина, горя злобой и сладострастием, врываются в кабинет. Половина сразу проваливается в тартарары: вопли, будто ловушка под ковром вела прямо в Ад. На остальных рушится мебель. Немногих, что прорываютсяотбрасывает страшный взгляд маленькой девушки с тяжёлым, скруглённым на конце мечом в руке. Она идёт на ряды убийц и насильникови те расступаются, пока она не выходит из дворца В неизвестность.
Любимый голос заставил Кэррадока поднять взгляд. Он сразу понял, что сиде не до него, что она ничего не заметит. И залюбовался. Забыв сомнения, потому что сида не могла быть злом. Пусть он её недостоинно хоть она достойна любви. А значитего боль и его крестостаются с ним. Плакать было нужно. Но рыцарь улыбался. Впрочем, многие улыбались Хмурился сэр Эдгар. Вот и уел сиду! Ответ оказался куда интереснее Какой бы приговор он теперь не вынес, одно существо напрочь выпало из-под власти командующего. И к добру. Казнить младенцевштука неприятная. А больше несмышлёнышей среди красных курток не нашлось Выходило, что сида поступила правильно. Укусила, но не в ущерб, а в пользу. Странная. Как хорошо, что остались только суд, днёвка, да возвращение в город. И целый год король не будет призывать на службу исполнившую свой долг сиду!
Мы нас окрестим, вот прямо сейчас, только батюшка Адриан освободится, сорокой трещала над младенцем сида, любуясь, И вырастет из нас хороший валлиец, а не бандит какой-нибудь. Как же назвать-то, а? Надо, чтобы и короткое имя звучало, и полное вышло подлиннее, да покрасивее А полное имя у нас будет длинное, вот слушай, что к нашему добавим: ап Немайн, ап Дэффид, ап Ллиувеллин, ап Каттал, ап Барра, ап Карган, ап
Малыш, видимо, испугался причисления к такому длинному роду. И заорал.
Кушать хочешь.
Откуда-то Немайн точно знала, что новообретенный сын именно проголодался, а не описался, к примеру. Затравленно оглянулась. Ипротянула бывшей матери. Мол, покорми. Но из рук не выпустила.
Не отдам! объявила сида, глядя, как малыш с её рук сосёт чужую грудь, Никому не отдам Ну почему у меня своего молока нет Ребёночек есть, а молока нет
Наставница
А?
Вот. Одевай. Через голову Осторожней. Вот так, теперь пропустим край под ремень, вытянем наружу Да никто не посмеет у тебя маленького забрать.
Что это?
Твой плед. Свёрнутый для переноски ребёнка. В холмах так не носят? И зря, очень удобно. Руки не заняты Я и двоих так таскала. Средних своих, близнят. Один на левое, другой на правое плечо. Так и вышлиодин ангел, другой чертёнок, а лица одинаковые Скажи, если можно, отчего тебе этот разбойник так глянулся?
И только тутсхлынуло. Нет, ребёнок не превратился в привычную Клирику розовую амёбу, оставаясь милейшим существом, расстаться с которым и на миг совершенно невозможно. Но, по крайней мере, переносное наваждение теперь не мешало думать. Если сосредоточиться. По крайней мере, вместо ругательств или "Он мой!" с языка слетело рассудительное:
Потом. С губ на ухо А теперь надо кормилицу искать. Слушай, Анна, по хуторам младенцы часто мрут?
Знания о средних веках подсказывали, что часто. Но валлийцы были весьма здоровым народом.
Бывает А ещё, сама знаешь, маленьких крадут. Иной раз не возвращают даже после того, как подменыша узнают Конечно, если рядом приличные тилвит тег живут, ещё можно как-то договориться. Но именно здесь крепость Гвина неподалёку, и все холмы у ней в подчинении. Подменыша можно даже убить, да без толку, своего не вернёшь. А молоко остаётся. Бывает, озёрные шалят, пацанов крадут У них своих мало. Но это редко. Поход окончен. Поездим, поспрашиваем. Такие вести расходятся Анна смерила взглядом «фэйри», Ступай к своим.
Наклонилась, прошептала в ухо:
Этой, мы, пожалуй, казнь отложим. Пока другую кормилицу не найдём. Многие у фэйри по такому делу прирабатывают. А уж коли не в холм, да за те же деньги, да к сыну самой Немайн Любая охотно пойдёт. Хоть какая благородная.
Судебное заседание ожидалось очень коротким.
Роли были уже распределены. Судьясэр Эдгар. Для пущей важности поднялся в седло. Представители кланов. От Вилис-КэдмановАнна. Никто из своих возразить не посмел. Викарийюрист-консультант, а заодносекретарь суда. Разложил письменные принадлежностиперья, чернильницулюбопытное местное изделие, которое можно перевернуть вверх ногами, и никапли не прольётсяи пергамент. Скоблёнки, разумеется. Много чести разбойникам, новенькие листы на них пачкать. Присмотрелся
Не понимаю! Эти скоблёнкипротоколы процесса Немайн! Совсем не затёрто: "- Передайте пирожок с курятиной" Вот что у вас в Камбрии хорошего, так это кухня
Точно, поесть мы любим, согласился один из видоков, Но тебе повезло с поварихой. Даже Гвен так не умеет, а Альме всего двенадцатьа вот умеет же! Некоторые, по слухам, нарочно болеютчтобы кусок пирога у врача в доме перехватить. Вдруг повезёт и стряпала Альма?
Викарий не слушал. Он вытаращил глаза и продолжил изучать тонкую кожу, как будто от тщательного разглядывания полузатёртые следы букв на ней могли поменяться.
Но как?! Их же положено хранить пять лет! стонал он.
Они твои! Так ты и объясняй, как.
Я в королевском архиве спросил скоблёнок! И сунул во вьюк, не глядя
Сэр Эдгар, от имени короля говоришь ты, встряла Анна, Как это понимать?
Я вообще ничего не понимаю в крючкотворных делах. Но если грамота бесполезно валяется, её следует выскоблить и пустить в дело. Таково моё мнение, которое и филид, хранитель архива разделяет.
Грек схватился за голову.
А для чего же мы их писали?
Так положено на вашем греческом судилище. Грамоты как-то обеспечивают справедливость. Я не думал над этим, отец Адриан. И не собираюсь. Не моё дело.
Но чтобы они обеспечивали справедливость, их нужно хранить!
Не понимаю. Если дело решено справедливо, какие ещё записи? Ну, может, само решение Чтоб не забыть.
И тут раздался дуэт:
Пресвятая Богородица!
Ну сколько можно!
Слова на разных языках. Но тон одинаков. Анна с викарием переглянулись. Грек увидел безнадёжную усталость в глазах лекарки, и, будучи истинным представителем бюрократической цивилизации, понял: ученица августысвоя. Ещё не гречанка-ромейка. Но уже не варварка.
Анна, в отличие от грека, к непониманию роли времени за долгую ведьминскую практику привыкла. Объясняй, не объясняй, что снадобье нужно пить в день по ложке, пациенты всё норовят выжрать пузырёк с зельем в один глоток. Потом обвиняютсглазила злая ведьма! Или жалуются, мол, не помогло. Что толку, если справедливости нужно устояться, прорасти в мире. Иначе её унесёт ветром, как носит любые слова, не закреплённые иначе, чем в памяти. Недаром даже большие нелюбители бумаги, друиды, главное высекали на дереве. Не потому же, что боялись забыть. Но придавали знанию твёрдую вещную основу. Вот и НемайнБиблию знает наизусть, но таскает с собой книгу. Правильно делает. Прочитать и сказатьвещи разные, и присягу на памяти не принесёшь
Поскольку соблюдение греческого закона будет без правильной бумаги невозможно, предлагаю: судить разбойников без красивостей. По обычаю.
Викарий остолбенел. Ученица августыи ляпнуть такое? Хотя Лучше не марать правильную процедуру.
Сэр Эдгар не принять предложения не мог. Хотя опять испытал приступ раздражения. Как рану посолили. Получалосьлибо он ведёт процесс, как хочет самно по предложению Анны, либопод руководством грека занимается воспроизведением византийского. Не понимая, что и как.
Предложение принято, объявил сэр Эдгар, а потому, по обычаю, прежде чем повесить разбойную шваль, мы её послушаем. Недолго. Для началавыведите вот этого, краснорожего
Ткнул пальцем в ирландца, который вроде командовать пытался перед сдачей
Ты главный?
Теперь как бы я
Говорить за всех можешь?
Если не будут против
Против не были. Видимо, действительно командир. Или самый уважаемый воин. Из тех, кто выжил.
Кто таков? Откуда? Что из Ирландииясно, мы слышали, на каком языке вы кричите от ужаса. Но какое королевство должно наказать за вашу дерзость? Или вы ничейные тати?
Я воин из пятины Мунстера, как и все мы. Ни одному королю зелёного Эрина ни я, ни мои товарищи отродясь не служили. А зовут меня
Ллиувеллин. Как дедушку? Нет, Дэффид может не так понять, ты всё-таки приёмыш. А жаль Красивое имя тонкий голосок сиды, негромкий совсем, легко пробился сквозь шумливость зевак и речь ирландца.
Все посмотрели на сиду. Перевязь так и висела пустой. Ребёнка баюкала на руках. Сытого, тихого. Сэр Эдгар стиснул зубы.
Продолжай, бросил ирландцу.
А что продолжать? И так ясно. Толькотебе бы мы не сдались, так и знай. Немайн ирландка, с ней шанс был Но ей, видишь, только младенчик понравился. А зря. Хорошие наёмники нужны всем. Даже сидам.
Такие, как ты? валлийский рыцарь не пытался скрыть насмешку.
А чем мы плохи для Немайн, если Гвину сошли!
Какому Гвину? уточнил сэр Эдгар.
Вашему. Гвину ап Ллуду. Он нас нанял в войско. Обещалотправить на войну. Обещалсделать фэйри. Мыего люди. И для его людей мы вели себя очень мирно И даже для простых ирландских наёмников Фениев видали? А мы тихие.
А уши зачем восковые? И где золото, которое вы получили в оплату службы?
Он нам не деньгами платил. Он обещал сделать нас фэйри Тех, кто выживет. А если вы нас повесите, Гвин отомстит. Обязательно отомстит, иначе никто больше не пойдёт к нему в наёмники.
Дураки, жадные до обещаний, всегда найдутся, заметил сэр Эдгар, но у короля фейри репутация рыцаря. Пусть и выбравшего сторону зла. Он не откажется от своих слов. А вот тытак и не назвавший своего именилжёшь. Тут ведь до главной крепости Гвина, до Кричащего холма, один переход. Поехать и спросить
Не назвать ли тебя Константином? Немайн, казалось, ничего вокруг не видела. Анна вспомнилазрение у сиды узкое. Точно, росомаха. У воронов обзор шире, Да нет, нельзя, очень уж греческое
Викарий, который валлийского пока не понимал, оглянулся на царское имя.
Имя выбирает. Это тоже не понравилось, коротко объяснил воин из клана Вилис-Тармонов, а заодно ремесленник из Кер-Мирддина, что знал местную латынь.