Код квантового повреждения мозга по МКБ-12: U72.2.
Принудительное прерывание сеанса
РЎР'' ужба недосССѓРїРЅР° РЎР'' ужба недосССѓРїРЅР° РЎР'' ужба недосССѓРїРЅР°
.
Любые ограничения сняты. Концентрация: священное безумие.
Из Лёхиной глотки вырвался неистовый крик, от которого барабанные перепонки его мучителей лопнули в то же мгновение. Зачарованный крест треснул, как сухая ветка, и сломался, едва Лёха шевельнул руками, и прикованные кандалами обломки креста повисли на его руках и ногах, превращаясь в оружие.
Палачи замерли в ужасе, глядя на Паладина, воспылавшего праведным гневом. Взмах руки, и все трое отлетели к стене, сокрушённые обломком креста. Подземелье, в котором пролилось столько крови невинных, теперь жадно впитывало кровь палачей, которая стекала по каменной кладке.
Лёха зарычал снова. Барон Индржих при ударе о стену сломал шею, и упал на пол словно тряпичная кукла, но Лёха всё равно обрушил на него всю свою ярость. Раздался грохот, будто громовой раскат, когда кулак Избранного преодолел звуковой барьер. Кулак прошил мёртвое тело насквозь, удар оказался настолько быстрым, что труп барона взорвался тысячей кровавых капель, а прикованные обломки креста загорелись, но Лёха продолжал крушить всё вокруг.
Замок барона был построен восемь поколений назад, предком Индржиха, который хотел, чтобы их родовое гнездо стояло до самого конца времён. Строили на века, и даже добавляли кровь василиска в раствор, чтобы ни один таран, ни одна катапульта не смогла пробить стены. Пусть это и был двухэтажный каменный сарай, но это был наикрепчайший из всех сараев.
Глубокая тёмная ночь, висящая над Вольными Баронствами, казалась тихой и безмятежной. Только ветер гулял меж горных вершин, подхватывая снег с ледяных шапок, да изредка выли на луну местные волки. Часовые на стенах замка боролись со сном, вглядываясь в темноту, но всё было спокойно. Ничего не предвещало беды.
Замок взорвался внезапно. Белое зарево осветило всю округу, на мгновение превращая ночь в день, а камни разлетелись на многие мили вокруг. Поднялся огромный столб пыли и дыма, оседая в виде огромного гриба.
В эпицентре находился Лёха.
Лёха и был эпицентром.
Он посмотрел вокруг, сплюнул. Харчок зашипел и испарился, даже не долетев до расплавленного камня. Лёха почесал затылок. Память отшибло напрочь, и последнее, что он помнилбарон бьёт его по животу, распятого и беспомощного. Лёха зябко повёл плечами.
Рядом он увидел аккуратно сложенный костюм, бережно расправил, отряхнул от пылинок, быстро оделся. Похлопал себя по карманам, всё на месте. Как уцелели вещион не понимал, да и не задумывался, но судя по виду вокруг, здесь разорвалась атомная бомба или что похуже.
Вывороченные обломки кладки, оплавленные бесформенные камни, обугленные остатки деревьев, кучи пепла. И тишина вокруг, гулкая и зловещая, густая, когда слышишь только собственное сердцебиение.
Над горами начал загораться рассвет. Сперва на востоке появилась тонкая розовая полоска, будто какой-то художник слегка мазнул акварелью, а склоны на западе вдруг осветили солнечные лучи, наполняя пейзаж удивительным контрастом, хотя сам солнечный диск оставался где-то за горными вершинами. Долины оставались тёмными, а на самых высоких пиках заискрился снег, выглядывая из пуховой перины облаков.
Лёха затаил дыхание, жадно вглядываясь в горизонт и светлеющее небо. Что-то подсказало ему, что это и есть красота, та самая, о которой так много говорят. И что Антигностический Генералиссимус непременно её осквернит и разрушит. А остановить его способен только он, Лёха.
Он вдруг вспомнил мерзкое хихиканье Тысячезубого Ментора, по телу снова пробежала волна ярости. Но уже не той безумной всепожирающей злобы, а холодной и чёткой решимости загнать всё Зло в самую глубокую нору и безжалостно уничтожить.
Глава 42Слабоумие и Отвага
Петрович выскочил откуда-то из развалин, грязный и растрёпанный, но живой. Он тут же побежал к хозяину, недоуменно осматриваясь по сторонам. Похоже, всё самое интересное он где-то пропустил.
Лёха же стоял, засунув руки в карманы трико, и продолжал смотреть на горизонт.
А Э-э-э Лёха промямлил Петрович. Что произошло вообще?
Герой промолчал.
Красиво, бля, невпопад ответил он после некоторой паузы.
Петух повернулся туда же, куда смотрел Лёха. Ничего особенного, обычные горы, обычный рассвет, обычный пейзаж. Но возражать хозяину он побаивался.
Вот ты, типа, прикинь, произнёс Лёха. Вот это вот, бля, чётко прям. А они, суки, бля, зафоршмачить всё хотят, вот это самое.
Чего? Кто? не понял Петрович.
Ну они, черти вот эти, Герой презрительно сплюнул. Суки, бля.
Лёха, что стряслось?
Ай, ладно, забей, махнул рукой Лёха. Всё равно не поймёшь. Пошли отсюдова.
Идти по выжженной земле, усеянной обломками и вывороченными камнями, оказалось крайне неудобно, и Лёха даже несколько раз чуть не вывихнул ногу, когда соскользнул тапочек, провернувшись вокруг ноги, и когда обломок кирпича предательски выскочил из-под подошвы.
Воронка, впрочем, получилась не слишком большая, аккурат по границе замковой стены. Частокол вывернуло из-земли и повалило наружу, и когда они переступили с обугленных брёвен на землю, то почти никаких следов взрыва уже не встречали.
Они вернулись на дорогу, снова оставшись вдвоём.
Куда..? вскудахтнул Петрович, но Лёха уже выбрал направление и уверенно зашагал в нужную сторону.
Избранный словно чувствовал, что где-то нужна его помощь, и без него не справиться. А если Лёха взялся порешать проблемуон её решит.
Раннее утро выдалось промозглым и холодным, и даже Петрович изо всех сил распушил перья, чтоб хоть как-то согреться, но Лёха не чувствовал ни холода, ни усталости. Почему-то он ощущал себя полным сил и энергии, несмотря на ночные приключения.
Дорога вела их всё дальше в горы. С каждым шагом они поднимались всё выше и выше, а из-за придорожных деревьев то и дело открывался вид на долины и склоны. Там можно было разглядеть крестьянские хижины и поля, дороги и быстрые горные речки. Кое-где виднелся серый дымок, курящийся из печных труб. Пейзаж выглядел тихим и спокойным, будто и не было никакой армии Зла, скрывающейся где-то в тайных пещерах.
Поначалу шли молча. Однако вскоре Петровичу это наскучило, и он решил запеть.
Всегда-а-а мы помним о было-о-ом! вдруг заорал он. Как шли-и-и отцы дорогой сла-а-авы!
Лёха вздрогнул и покосился на петуха, который изо всех сил выводил песню, высоко подпрыгивая в особо важных местах. Промелькнула мысль, мол, откуда он мог эту песню знать, но потом Лёха вспомнил, что Петрович с ним связан ментально, и успокоился. Пусть поёт.
Шаг автоматически подстроился под ритм песни, Герой пошёл, чеканно шлёпая тапочками по стылой земле.
Сердцу верному прися-я-яге! Память прошлого близка! продолжил Петрович, и Лёха не мог не продолжить.
Слабоумие и отвага! Инженерные войска! гаркнул он, вспоминая былое и свою собственную дорогу славы от гвардии рядового к гвардии ефрейтору.
Петрович тут же замолк и остановился, на что Избранный только расхохотался.
Ха-ха, так-то, бля! произнёс Паладин. Без нас никто!
В шутку произнесённый девиз вдруг обрёл глубину и смысл для Лёхи, который раньше только посмеивался над этими высокопарными словами. Теперь без них в самом деле никто не выживет в битве против Суперсимметричного Орденштрессера. Герой тут же замолчал и посерьёзнел.
Так-то да задумчиво протянул Герой. Мы с тобой, бля, одни тут, кто ему по сусалам навалять может. Гордись, щегол.
Я не щегол, я петух, возразил Петрович.
Да какая разница. Ты ж не просто так мозги прокачал, хоть и петух. Может и ещё чего вскроется из талантов, произнёс Лёха и на всякий случай вызвал интерфейс, глядя на питомца.
Петрович.
Петух.
Уровень: 108.
Здоровье: 100 %.
Нихуа ты качнулся, шкет! удивился Паладин. Когда умудрился-то?
Петух как-то неопределённо помахал крыльями. Мол, то там, то сям.
Не знаю. Само как-то.
Лёха вдруг проверил Печать Богини у себя на лбу.
§¤®а®ўмҐ: 100 %
®Їлв:! #$**&^
§Э§Ц§з§С §г§Э§а§Ю§С§Э §Ъ§Ф§в§е! §У§а§д §Ш§Ц §б§Ъ§Х§а§в!
Бля, хмыкнул он. Сломалось чёто походу. Да и хер с ним, не больно-то оно и нужно было.
Петрович пробежался вокруг хозяина, осматривая его со всех сторон.
Да вроде цел. Но если сломалось, надо починить. Иначе будешь как лох, сказал он.
Не, возразил Герой. Херня это всё. Сломанный тоже норм. Или ты меня за лоха подписать решил?
Не-не-не! забормотал Петрович. Сломанный так сломанный! Сломанный вообще хорошо, прекрасно! Мы их и так всех победим!
Смотри мне, бля, погрозил ему Лёха.
Дорога тем временем поворачивала куда-то за скалу. А сразу за поворотом открылся вид на лежащий вдалеке прекрасный город, будто вросший в горную породу, стены и крыши которого отливали белизной и искрились от падающих солнечных лучей. Дорога вела прямо к нему, к массивным белым стенам, которые высились над лежащей внизу долиной, будто безмолвные стражи. Они опоясывали город, закрывая его с одной стороны, в несколько ярусов, каждый из которых был неприступным рубежом, а тыл прикрывался склоном горы, в котором и были прорублены ходы и бойницы. Островерхие башни, которыми был усыпан каждый ярус, неотрывно следили за долиной, охраняя спокойствие жителей древнего Белого Города.
Ну, бля, как в кине, хмыкнул Паладин, восхищаясь игрой солнечного света в туманной дымке над шпилями городских зданий.
Туда идём? спросил Петрович, подслеповато щурясь в попытках разглядеть что-нибудь ещё.
Конечно, ответил Лёха.
В кине после этих слов они бы мгновенно перенеслись к воротам. Вместо этого им пришлось ещё очень долго идти по широкой тропе, ведь в горах любые расстояния обманчивы. Сперва им пришлось спуститься в долину по длинному серпантину. Бескрайние поля и ухоженные виноградники растянулись на многие километры вдоль горных склонов, изредка перемежаясь огороженными плантациями и виллами. Крестьянские же дома обычно теснились друг к дружке, а дорога пыльной змеёй бежала меж полей и низких оградок.
Лёха изрядно устал шагать, ночной заряд энергии начал потихоньку таять. Город, в свою очередь, не приблизился ни на шаг, и оставался так же далеко. Ладно хоть дорога к нему теперь вела прямая и ровная, и ошибиться с выбором пути Герой точно не мог, хотя некоторые сомнения всё же закрадывались. Но даже спросить было не у кого, за всё время они не встретили ни одного попутчика, ни одного крестьянина в поле, ни одного всадника или патрульного, несмотря на то, что солнце приближалось к зениту, и самое время было работать в полях.
Местность казалась безлюдной, но что-то Лёхе подсказывало, что это не так. Не было у округи того духа запустения, который неизбежно возникает в заброшенных местах. Скорее всего, все жители пригорода собрались под защитой неприступных стен, и порядок здесь всё же поддерживается.
До ворот они дошли, когда солнце уже повернуло к западу. Естественно, они стояли закрытыми, а со стен на Лёху и Петровича угрюмо смотрели солдаты гарнизона. Каменная громада нависала над головой, невольно угнетая, и приходилось высоко задирать голову, чтоб разглядеть хоть кого-нибудь и потребовать, чтоб их впустили.
Лёха устало почувствовал, что видел всё это уже тысячу раз.
Глава 43Белый Город
Из бойницы высунулась голова в островерхом железном шлеме.
Попробуй только харкни, бля, буркнул себе под нос Герой, зная, что сам он мог бы и не удержаться.
Но голова быстро всунулась обратно, тихо звякнув металлом о камень. Петрович так же тихо хихикнул.
В громадной створке ворот открылась маленькая калитка, и точно такой же воин в островерхом шлеме жестом позвал их внутрь.
Беженцы, да? спросил он, когда Лёха подошёл поближе.
Ну, типа, ответил Лёха.
А петух тебе зачем? На еду? спросил воин.
Петрович, гордо выпятив грудь, запрыгнул в калитку.
Да щас, перебьётся, фыркнул он, оттесняя солдата назад.
Лёха молча прошёл следом, а воин снова запер ворота.
Внутри Белый Город оказался ещё более величественным. Даже сейчас, во время подготовки к осаде, он умудрялся выглядеть шедевром архитектуры и производить впечатление на зачерствелое Лёхино сердце.
Только вот теперь вместо снующих по делам бюргеров по улицам бегали солдаты и ополченцы, а вместо дорогих карет по мостовой туда-сюда ездили телеги с припасами. Лавки и магазины стояли закрытыми, горожане сидели по домам. Военное положение во всей своей красе. Удивительно, что местный правитель решил заранее позаботиться о защите, ведь никакой угрозы поблизости не наблюдалось. Но Лёха одобрял его поспешность, ведь Зло не дремлет. Лёхе теперь хотя бы не придётся убеждать упрямого старого короля, доказывать, что скоро грядёт нашествие Армии Тьмы, отражать внезапное, несмотря на все усилия, нападение нечисти и прочее, и прочее.
С другой стороны, простой народ крайне неохотно покидает свои дома, предпочитая до последней минуты надеяться на лучшее. И если Белый Город наводнён беженцами, то значит, война уже началась.
А беженцы были везде. Сидели на тротуарах, кучковались вокруг фонтанов и лавок, ставили палатки и разжигали костры прямо на брусчатке, готовили пищу и громко разговаривали. В основном это были старики, женщины и дети, но порой Лёха замечал вполне здоровых мужчин, которым, судя по всему, не хватило смелости записаться в ополченцы.
Лёха подошёл к одному из фонтанов, который изображал здоровенного карпа, застывшего в камне и изрыгавшего струйку воды изо рта. Вокруг фонтана сидели беженки, чьи недоверчивые взгляды сразу уставились на Паладина. Некоторые даже на всякий случай подозвали детей поближе или постарались закрыть их спинами.
Не пугайтесь, дамы! Это Герой! объявил Петрович, и все дети поблизости тут же уставились на говорящего петуха, а одна особо чувствительная барышня упала в обморок.
Бля, ну ты чё наделал, тихо произнёс Лёха. Чё палишь меня. Вишь, дамы с собой совладать уже не могут.
Любопытные дети окружили Петровича со всех сторон, несмотря на запреты родителей. Некоторые, совсем малышня, уже потянули ручонки к ярким перьям.
Он это Клюнуть может, он буйный, предупредил Избранный, и женщины принялись оттаскивать детей от дикой опасной птицы.
Кто буйный, ты буйный, епт, возразил Петрович, но одна из беженок его перебила.
Вам тут чего надо? Шли бы вы отсюда.
Лёха вдруг смутился. Резкого отпора и неприкрытой враждебности он точно не ожидал.
Из-за вас всё, из-за колдунов, плюнула другая.
Слышь, бля, ответил Герой.
Он не любил, когда его обвиняли в том, чего он не совершал. И без разницы о чём идёт речь, об украденной банке пива «Халзан Светлое» или о Межгалактической Последней Войне За Судьбу Мультивселенной.
Я, бля, Паладин, ясно? процедил он. Помогать сюда пришёл.
Ну так иди и помогай, сказала ещё одна женщина.
Да, чего пристал?!
Иди куда шёл! заголосили бабы, и Лёха хмуро растолкал их, чтоб подойти к бортику фонтана.
Я, бля, попить подошёл, буркнул он.
Герой набрал пригоршню воды, которую не прекращал изрыгать каменный карп, втянул с громким хлюпом. Вода показалась мерзкой на вкус, будто её набрали из болота, а потом она прошла через канализацию. Дважды. Или будто её изрыгнул не каменный карп, а вонючий горный тролль. Лёха аккуратно сплюнул её на брусчатку.
Вы чё, бля, в фонтане носки стирали? спросил он.
А что, невкусно? продолжила дерзить баба, назвавшая его колдуном, но другая её перебила.
Теперь вся вода такая. Везде. Если нос зажать и про вкус не думать, то и пить можно, пока вроде никто не умер, объяснила она.
М-да, протянул Избранный.
Очевидно, Зло решило использовать всё способы, даже самые подлые, но и это было ожидаемо. Это только в глупых фильмах силы зла выходят биться стенка на стенку, будто это просто парни из соседнего микрорайона, а потом закономерно отгребают назад в свои мордоры и пустоши. В условиях настоящей войны на уничтожение зло не остановится ни перед чем, изобретая всё более изощрённые способы геноцида, будь то бомбы с напалмом, газовые атаки или отравленные колодцы.